***
Кёсем Султан разбирала многочисленные свитки документов, когда в её покои буквально влетела светловолосая дочь. — Валиде, вы приказали отправить принцессу в Ускюдар, но мой брат-повел… — та перебила её. — Что за дерзость, Атике? Немедленно покинь мои покои! — Оставьте нас, — обратилась к служанкам юная султанша, краем глаза наблюдая за изумлённым лицом своей матери. Те переглянулись, посмотрели на свою госпожу и, получив утвердительный кивок головой, удалились. — Что важного произошло, раз ты так бессовестно врываешься в мои покои? — Вы выслали Фарью из дворца, но ведь Повелитель пожелал, чтобы принцесса осталась здесь! — У тебя есть, что мне ещё сказать? — поинтересовалась она, не отрываясь от изучения документов. И только та приоткрыла рот, чтобы продолжить, наткнулась на взор своей Валиде, в котором колыхал огонь праведного гнева. Поняв, что поднимать эту тему бесполезно, юная султанша решила, что будет действовать по-своему. Она не может оставить такое самоуправство без внимания брата-повелителя. Но в голове вертелось одно крайне странное стечение обстоятельств. На многовение Атике Султан замолчала, будто не решаясь озвучить свои мысли. Сама недоумевала, откуда эти догадки. Возможно, от того, что вчерашний разговор с матушкой никак не забывался. Аккуратно остриженные ногти впились в мягкую кожу ладони, царапая. Ей просто необходимо знать, иначе она сойдёт с ума от любопытства. — Вчера брат пришёл к вам далеко заполночь и остался до утра, — начала, немигающим взором наблюдая за матушкой. — Да и вышел он из ваших покоев какой-то... странный. Как вы это объясните, Валиде? В ответ на такой, казалось, странный вопрос Валиде Султан лишь звонко рассмеялась, вызывая на лице дочери недоумение. Но сквозь смех, за которым она искусно прятала волнение, пробилась некая настороженность, и следующая фраза прозвучала вполне серьёзно. — Ты всё то время стояла под дверями, Атике? Светловолосая султанша отрицательно мотнула головой и прикрыла глаза, теряясь в раздумьях о том, каким образом можно узнать информацию. Матушка явно не собиралась распинаться перед ней… Но план выстроился сам собой, когда её окликнули. — Атике? — встревожилась Валиде Султан, так и не получив ответ на свой вопрос, — ты в порядке? — Извините, Валиде, — та учтиво улыбнулась, отступая к дверям, — более не стану докучать вам такими расспросами. Я, право, забылась. Хорошего дня. Первым делом, покинув покои матери, она направилась к Силахтару Аге, желая узнать истину. Шанс, что он хоть что-то расскажет крайне мал, но всё же есть. — Хранитель покоев вместе с Повелителем покинули Топкапы, — то услышала Атике Султан от аг, когда бегала по всему дворцу в поисках хранителя покоев. Но она не отчаялась и, решив, что обязательно поговорит с ним позже, отправила гонца с весточкой для брата-повелителя.***
— Шехзаде! — знакомый шёпот выдернул Баязида из раздумий о таинственном послании, после получения которого султан Мурад не на шутку разозлился. — Паша? В чём дело? — Надеюсь, вы получили согласие на приезд вашей Валиде? — нервно озираясь, спешно бросил слуга и в тот же момент притаился за массивной колонной фасада дворца. По дорожке, вымощенной белыми камнями, шла Гевхерхан Султан, грозясь разоблачить двоих. Однако прошла мимо, потупив взгляд. Не заметила единокровного брата. — После казни Топала Паши она совсем опечалилась, — смотря вслед султанше, пусто сказал Баязид. — Это и для нас большой удар, Шехзаде, — отметил Синан, задумчиво потирая бороду. — Только приезд Гюльбахар Султан сможет удержать нас на плаву. — Об этом не беспокойся, Паша. Я получил согласие брата-повелителя, однако… — замялся он. Слуга тяжело сглотнул, понимая, что хороших вестей ждать не стоит. Ещё раз оглядев местность, тот выжидающе посмотрел на шехзаде.***
Кёсем Султан, охваченная странным чувом, в несвойственной для себя манере топталась возле дверей, не решаясь зайти. Видишь ли, станете женой хранителя покоев. Да где это видано? Сколько карт он может спутать этим решением! Узнав, что Мурад прибыл во дворец с принцессой на руках, в самом что ни на есть прямом смысле, она не могла усидеть на месте: предполагала, что сын обвинит в произошедшем именно её. Никогда ведь не разбирается, прежде чем..! Взяв себя в руки, султанша перешагнула порог покоев. Самообладания хватило ннадолго: что-то неясное будто сдавило горло, вынуждая остервенело дышать. Мерзким холодом растекалось внутри, медленно-медленно отравляя. «…за Силахтара Агу, Валиде» — эхом отдалось в голове, вызвав покалывание в висках. Картина перед глазами мерно покачнулась, и Кёсем Султан, не найдя иного выхода и не желая казаться слабой, позволила себе лишь почти незаметно схватиться рукой за стену, чтобы удержаться на ногах. Однако жест вышел слишком резким, и ага, естественно, заметил его. Преодолев путь от рабочего стола до будущей супруги, он уже приготовился в любой момент спасти ту от падения, но женщина жестом остановила хранителя покоев. — Султанша? — как-то растерянно произнёс он, увидев, что она зажмурила глаза. «Вы не являетесь исключением!» — промелькнуло опять где-то на горизонте сознания. Валиде Султан повела головой из стороны в сторону, по-прежнему не размыкая век: старательно пыталась вытравить из головы ненужные мысли. Силахтар-Мустафа всё так же задумчиво наблюдал за султаншей. Взор неуверенно прошёлся по чертам лица, в недоступным для созерцания другим. И что натолкнуло падишаха на такой шаг? Отдать Валиде Султан в жёны хранителю покоев как-то... сомнительно. Сомневался и он сам, что уживётся с этой женщиной под одной крышей. Впрочем, всё же полагал, что сей брак скорее политический. Спустя несколько мгновений Кёсем Султан с трудом разлепила глаза, но через некоторое время широко распахнула их от негодования, столкнувшись с тёмными очами напротив. Чуть насупившись, прищурилась, внимательно всматривалась. Но теперь даже не знала, нужно ли упрекнуть его за столь долгий взгляд, за неопущенные глаза, ведь узрела в них то же, что и годами ранее. То, что могло объединить их снова. И как бы глупо ни поступил Мурад, решив отдать свою матушку в жёны Силахтару, та стремилась получить от этого пока не существующего брака пользу для себя. Как можно больше пользы. — Мой лев…сказал тебе? — начала женщина настолько робко, что сама смутилась своего поведения. — Сказал, — подтвердил он, отводя взгляд куда-то в бок. Ситуация казалась донельзя смехотворной, хоть такой и не являлась. Кёсем Султан кивнула, глубоко вздохнула. В сознании на мгновение промелькнула мутная мысль о том, что они, впервые за долгое время, не плюются ядом друг в друга. — Скажи лучше, — не сумев выдержать давления неловкой тишины, султанша решила больше не медлить — спросить прямо, — что произошло с принцессой? Силахтар-Мустафа до этого момента предполагал, что произошедшая днём ситуация дело рук Валиде Султан. Однако такой вопрос его совершенно обезоружил, ведь он не почувствовал ни капли лукавства в её речах. Поэтому поджал губы, отчего-то коря себя за то, что посмел подумать на неё. — Неверные напали на неё, Султанша, — виновато опустив голову, начал он. — Если бы не Повелитель… — но закончить ему не удалось. В покои ворвалась Атике Султан, не соизволив даже постучаться. Увидев свою Валиде и хранителя покоев, разговаривающих подозрительно спокойно, она остолбенела. Внимательно прожигая взглядом Силахтара, та как-то отчаянно мотнула головой. На её лице за мгновение пронеслось столько эмоций, сколько невозможно было посчитать по пальцам. — Почему-то я не удивлена, — устало закатила глаза её матушка. — Потом, Атике. Мы очень заняты сейчас. Силахтар Ага встрепенулся и кивнул в ответ, не желая оставаться наедине с сестрой падишаха. Уж лучше потерпеть Валиде Султан, чем её несносную дочь. К тому же, у матери падишаха сегодня было явно хорошее настроение, раз она смогла обойтись без привычных колкостей. Или же наоборот? Такое поведение мужчины не осталось незамеченным: некое опасение, страх разоблачения в взгляде. О, да, тот страх был ей с недавних пор знаком и оттого — узнаваем. Внезапно голову посетила, пожалуй, самая бредовая догадка. Ещё раз взглянув на Атике, Валиде Султан сопоставила некоторые факты. Она плотно сжала губы, слегка нахмурившись, чтобы не проговориться раньше времени. Двери закрылись, а подступающий гнев уже готов был вылиться на хранителя покоев. Однако неожиданно для себя самой Кёсем Султан насторожилась, замерла. Прислушившись, отступила в дальний угол покоев и поманила за собой Силахтара. Тот явно смутился, ничего не понимая, но повиновался. — Слишком долго объяснять, — заверила его таким тихим шёпотом, что несчастному рабу пришлось наклонить голову в сторону султанши, — ни к чему эта вражда, Силахтар Ага, не сейчас. Нас с некоторых пор будет многое объединять. Уже объединяет. Некоторые сомнения, робко закрадывающиеся в подсознание обоих, вспыхнули ярким пламенем, когда за дверью едва слышно что-то издало вороватый звук. Верить в такое не хотелось. Но взгляды неосознанно поскользили до дверей и встретились. — Атике Султан? — спросил, по-прежнему не понимая, что имела в виду женщина. И понял, как ошибся, когда столкнулся с тоскливо знакомым, вспыхнувшем в зелёных очах.***
Для молодого падишаха этот день был не из лёгких. Разбирательства с Фарьей затянулись и понесли за собой множество последствий. Несмотря на это мысли Мурада были лишь об одном человеке. Кёсем Султан… Кажется, она сделала это ему на зло. Но откуда ей знать предателей? Как она провернула такое? Однако беспокоило его совершенно другое. Ещё вчера та прямо-таки горела желанием выйти замуж за хранителя покоев, когда тот объявил ей такую новость. Правда, Мурад воспринял это как часть того безбожного плана матушки, но… Что-то внутри болезненно ныло, очень болезненно. Почему же сердце выбрало ту, что под запретом? Что выкормила его своими молоком, вырастила среди своих бурь… «Ты принадлежишь лишь мне, запомни» — зашипел противный голос в голове, освежая воспоминания о минувшей ночи. Падишах опрокинул стакан с вином, отчаянно усмехнулся. Надо же, он и сам стал заложником этого неземного обаяния, пал в негласной борьбе. Поэтому винил себя, ведь как бы там ни было, он мог не совершать такую непростительную ошибку. Даже если Валиде первая придумала и, к слову, почти осуществила эту несуразную затею, он мог сдержаться. Не захотел… — Входи, — отозвался Мурад, когда раздался до боли знакомый стук. Казалось, только она так стучала. Только её пальцы по-особенному касались древесины. Да так, что невольно рассыпались мурашки по коже. Возможно, не было ничего такого. Просто больная фантазия, ведь не в её духе стучаться, тем более, когда стража отпущена. Он сам уже с трудом понимал, что действительно происходит, а что по-прежнему остаётся лишь мыслями. Было ли вино тому причиной, или же недавнее удовольствие вскружило голову, — он не знал. Шурша подолом платья, Кёсем Султан остановилась за спиной у сына. Взгляд скользнул по серебряному кувшину, и та недовольно поморщилась. — Что за срочность? Приказываешь, — сделала акцент на этом слове, — мне явиться в твои покои. Тем более, в такое время, — явное пренебрежение ситуацией налицо. — Действительно, что за срочность? — он лениво отложил на столик стакан, удерживаемый в руке, дабы не нарваться на многочасовые нравоучения. Хотя…их было не избежать. — Что за срочность навещать перед сном хранителя покоев, Валиде? — Твой приказ известен, как мне, так и ему. — Однако, — Мурад с трудом подавил грудной рык, — порядок дел не поменяется. Надеюсь, вы понимаете, что существовать ваш брак будет лишь в политических целях? — уже позже добавил, не стесняясь своих слов: — Я предупреждал. Предупреждал, что давно пора отдать бразды правления мне в руки! Кёсем Султан просияла, злорадно усмехнулась. Она с самого начала знала, для чего он это делает. — Отчего же? — спросила с наигранным удивлением. — Кажется, ты хотел подарить мне возможность вновь познать супружеское счастье. Так что же изменилось, — решила давить на больное, сладко-сладко пропела, — а, сынок? Его передёрнуло от единственного слова. Сын. Она соизволила вспомнить наконец, кто он для неё? Ей самой не стыдно за себя? — Сомневаешься в его верности? — решила идти до конца: — Напрасно. Падишах хмыкнул, удовлетворённо прикрыл глаза. Что ж, не в этот раз. Она сама копает себе яму своими речами. — В вашей. Султанша едва заметно вздрогнула от такого тона. Она ведь почти забыла о том, что произошло вчера. Безусловно, такое не забывается и каждый раз, когда мысли о случившемся оставляли её на время, кто-то вновь ворошил воспоминания. Не хотела возвращаться к действительности, но сейчас… В покоях повеяло неестественным холодом. Что-то подозрительно знакомое пробивалось сквозь родной голос. — Что? — ошеломлённая таким настроем сына, она неосознанно отступила назад, подальше от него. — Сомневаюсь, — утвердительно кивнул головой, хоть и знал, что жест будет упущен. — Я всегда была верна государству… — растерянно начала, стараясь уйти от истиной сути вопроса. — Ты же знаешь: ни вчера, ни сегодня я не сделала ничего, что могло навредить империи. И никогда не сделаю! Мурад поднялся с тахты, чуть пошатываясь. Нашёл опору в виде столика, который намеревался в самый неподходящий момент перевернуться от такого давления. Уголки губ расползлись в ехидной улыбке, но та сразу же пропала, как только падишах чуть не упал, потеряв равновесие. — Вам ли говорить о верности? — раздосадованно бросил, окинув размытый силуэт напротив оценивающим взглядом. — Мне и в голову не могло придти, что вы настолько…безжалостная. Он остановился напротив женщины, отмечая, как та напряглась. В излюбленной манере заложил руки за спину, заглянул в её глаза. А они по-прежнему не угасали, так странно блестели… Мурад усмехнулся своим мыслям. Может, то, что он ещё вчера называл мечтами — не мечты вовсе? Даже после такого... Или же материнская любовь настолько сильна, что прощает непростительное? Кёсем Султан тяжело сглотнула, ощущая, как внутри что-то бешено колотится. Ещё несколько подобных взглядов и та, несмотря на свою гордыню, раскается, попросит прощение за вчерашнюю глупость. Осуждение. Сколько же осуждения в его взгляде… Она неловко попятилась назад, не имея желания находиться сейчас так близко с ним, но падишах вновь приблизился, не оставляя той и малейшего шанса. Всё же собралась с духом, решилась. — Посмотри на себя, — возмущённо выдала она, теперь уже делая шаг навстречу. — Ты еле на ногах держишься, Мурад! Разве позволительно тебе так себя вести? Титул для тебя не имеет значения? — Титул… — криво усмехнулся, — а для тебя? Она прищурилась, пытаясь уловить в этой фразе нечто подспудное. Всё овеяла тишина, и лишь треск горящих дров давал понять, что время не замерло. Где-то на грани сознания были мысли о том, что сын пьян и вряд ли думает, о чём говорит, но… — Я не понимаю. Что ты имеешь в виду? — Понимаешь, — заверил, склонившись над ней, и жадно втянул носом воздух, с витающими в нём цветочными нотками, — ты всё понимаешь, не пытайся обмануть саму себя. Валиде Султан поморщилась, ощутив всю палитру запахов вина, когда тот поддался чуть вперёд. Взгляд опустился в пол, дабы не наткнуться на колкий взор. Знала ведь, как рисковала, решившись на такое. Знала, что в случае неудачи их отношения никогда не будут прежними. Но и подумать не могла о том, что страдать будет от этого не только сын-повелитель, но и она сама. Верила, что сможет совладать своими эмоциями, переживаниями, но напрасно. Впрочем, всё было бы гораздо сложнее, если задуманное удалось осуществить. — А знаешь, сыграла ты неплохо, — плутовато прошептал куда-то ей в висок, обдавая леденящим дыханием, — но не вжилась в эту роль. Может, нужно было изобразить больше страсти…или сопротивляться посильнее. А то как-то непонятно получилось у нас с тобой. Женщина зажмурилась, тщетно пытаясь унять щемящую боль в груди. Неужели нельзя просто забыть? Забыть, оставив этот позор на совести стен покоев Валиде Султан, которые стали свидетелями душераздирающего зрелища. Султанша, не скрывая неприязни, покосилась на него и в то же мгновение одарила сына пощёчиной. Ещё так бесстыдно смотрит прямо в глаза! А падишах, всё так же, словно хищник возвышаясь над ней, усмехнулся, потирая щёку. Женщина уже тогда собралась покинуть покои, но… — Но если ты ещё желаешь побороться за власть — я готов. Дам тебе вторую попытку. Она не посмела сделать и шага в сторону дверей. Словно что-то приковало к нему, вынудило остаться. И, нет, не то самое желание побороться за власть, о котором он говорил. Они замерли друг напротив друга, поедая взглядами. Сплошное смятение в её глазах, сжигающий заживо огонь — в его. Кёсем Султан не могла не заметить то пламя, что с недавних пор не погасало. Обжигало её день за днём. Мать и сын — немыслимо. Но разве можно противостоять чувствам? Хотя, теперь... Да нет, что бы они не натворили, им не избавиться от этих ролей. А крепкие руки тем временем аккуратно обхватили стан, не соглашаясь отпускать. От неожиданности губы разомкнулись, в панике пытаясь поймать больше воздуха. Почему так больно? Почему каждое его прикосновение заставляет чувствовать себя опороченной? Однако глупо отрицать тот факт, что быть желанной для неё приятно. Особенно потому, что это — взаимно. Мурад трепетно притянул матушку к себе. Наученный горьким опытом, не позволил себе ничего более. И всё замерло. Всё. Только быстрый стук двух сердец гулко отдавался в висках обоих. Тишина, которую никто не решался нарушить. Казалось, впору оттолкнуть сейчас его, пристыдить, но она не могла… И снова то знакомое мерзкое чувство, когда внутри всё скручивается, норовя вырваться из организма. Только сердце по-прежнему отчаянно рвёт грудную клетку, в упор не слушая разум. Вызывая дрожь в ногах, позволяя без угрызения совести растаять в его объятиях. Исчезло желание сопротивляться, впрочем, как и желание подчинить. Ладонь боязливо накрыла щёку Валиде Султан, и воспоминания нахлынули с новой силой: кажется, совсем недавно это была её роль. Только он не играет. Может ли самое бесчестное быть таким искренним, невинным? Мурад опьянён не вином, а ею. Своей Валиде… Но виновен ли в том, что душа не принимает никого, кроме неё? Что глаза других не видят? Что только ей подвластен, хоть не признаёт? А если и пытается забыть, то получается ещё хуже: тешится наложницами — видит её… Казалось, дрова в камине догорели, огонь потух. Свечи давно были задуты тем самым потоком холодного ветра, который заглушал безмерную нежность и порочную страсть. Наваждение прошло. Султанша нерешительно отстранилась и вздёрнула кверху отяжелевшую от сомнений голову. — Я забуду этот разговор, но причина тому лишь одна — ты пьян. Впредь не стану закрывать глаза на такое, — холодно прозвучало и та, пересиливая себя, направилась к выходу. — Кажется, твой план подразумевал не единственную близость между нами, — издевательский смешок вновь, как и в тот раз, остановил её возле дверей. — Иначе, как бы ты влияла на меня? Почему же сейчас сопротивляешься? То, чего ты желала… — падишах замялся. Вероятно, он до сих пор не понял, чего она желала. Может ли эта женщина желать что-то кроме власти? — в нескольких шагах от тебя. Решайся. Прямо сейчас переступим эту грань, тем более есть повод. Так же ты хотела избежать брака с хранителем покоев? Не получилось. Повлиять на меня тоже не получилось. Зато можешь искупить вину за подстроенное нападение на принцессу. Кёсем Султан остолбенела от таких слов. В абсолютной тишине было слышно лишь её шумное возмущённое дыхание. Как он смеет? Двери захлопнулись, но разум не охолодел. Снова рвали последние нити, чтобы не пасть под тяжестью этого груза… Вынуждено. Мысли настолько давили, что избавиться от них, казалось, было невозможно. Пройдя несколько шагов от султанских покоев, Валиде Султан вдруг заметила быстро скрывшийся за ближайшим углом силуэт. Лишь на мгновение её охватил ступор, но догадавшись, в каком направлении убегал неизвестный, она аккуратно подошла к той стене. И вновь тот знакомый страх быть разоблачённой. Теперь ещё страшнее: она была уверена в том, что Мурад не посмеет никому сказать, но сейчас... Аги, непонятно зачем стоявшие в такой час возле дверей соседних покоев, заметили настороженное поведение своей госпожи, уже решили помочь в изловлении провинившегося, но та жестом приказала обогнуть путь с другой стороны. Повернув за угол, Валиде Султан отметила, что здесь темнее, чем вокруг. Осторожно крадясь, беззвучно усмехнулась своим мыслям: никогда не думала, что будет заниматься подобным. Однако если ей не показалось, и кто-то действительно подслушивал их, то других вариантов не остаётся. Эта тайна слишком дорого будет стоить ему. Женщина уже почти подошла к выходу, ведущему в противоположный конец дворца, и на свету заметила подозрительно знакомое жёлтое платье. Осознав, что аги в таком случае вряд ли помогут (разве посмеет кто-то подозревать члена династии?), решила действовать сама. — Атике! — громкий возглас отразился от мраморных плит, и эхо зажужжало в коридоре. Та замерла, понимая, что обречена. Тяжело прикрыла глаза, шумно вобрала воздух ртом и развернулась. — Валиде… — опустила голову, произнесла, заметив, как быстро матушка преодолела путь до неё. — Что всё это значит? — Я…была у принцессы, интересовалась её здоровьем, — замялась, думая, как можно перевести тему разговора. — Представляете, на неё напали предатели! Да… — А я и не знала, — задумчиво покачала головой Валиде Султан, уже предвкушая разоблачение непослушной дочери. — Вот так. А вы видели, как брат-повелитель Фарью на руках в дворец принёс, нет? Я вот видела — поистине захватывающее зрелище… Как в сказках. Помните, я когда была маленькая, постоянно просила вас рассказать мне сказку на ночь… — Атике Султан вымученно улыбнулась, надеясь на лучшее. — Помню, — та улыбнулась дочери, но не могла не заметить её волнение. — Да…были времена. Почему же мы с вами, Валиде, сейчас так часто ссоримся? — осознание сказанного пришло слишком поздно, но такие жалкие попытки уйти от вопроса лишь позабавили Валиде Султан. — Простите, я случайно. — Возвращайся в свои покои, Атике, — снисходительно попросила она, пытаясь запомнить каждое неловко выполненное движение, запинки в речи. — Уже поздно, не гуляй по дворцу в такое время.***
Утро оказалось таким же беспокойным. Всю ночь Кёсем Султан мучилась в раздумьях о том, во что ввязалась младшая дочь. Откуда берёт исток это странное любопытство? Безусловно, та и в детстве была такой, однако… Сейчас она может раскрыть страшную тайну, если уже не раскрыла. На фоне всего этого воспоминания о случившемся в покоях сына меркли, ведь необдуманные поступки и слова Мурада не казались чем-то особенным. Даже такие. Только вот… Неужели вправду думает, что нападение на принцессу устроила она? Впрочем, у неё были некоторые предположения насчёт этого, хоть султанша всячески уходила от них. — Не понимаю, — начала Кёсем Султан, — как так получилось? Она всегда была покладистой, никогда не скрывала от меня ничего. — О ком вы? — Мелике сложила руки в замочек, пытаясь в чём-то разобраться. — Айше. Разве способна она на такое? — Мы ни в чём не можем быть уверены, Султанша. Возможно, это покажется странным, но я думаю, что причиной тому была ревность. — Знаешь, — задумчиво произнесла она, — ты права. Передай Айше, пусть зайдёт ко мне. И разузнай, где поселили принцессу, навещала ли вчера вечером её Атике.***
Светловолосая султанша была сегодня чересчур серьёзной, и даже Лалезар Калфа позволила себе спросить здорова ли та. Но вопрос остался без ответа: дочь Валиде Султан просто не заметила калфу, прошла мимо. Причину своего подавленного состояния Атике Султан пыталась забыть всеми существующими способами, но и это не дало результатов. Что ж, она действительно пожалела о содеянном. Безусловно, следить самой крайне рисково, но из-за того, что дело очень тайное, знание о котором — непременно дорога на плаху, было равноценно опасно посылать для слежки кого-то другого. Теперь же, когда, казалось, невозможное подтвердилось, юная султанша не могла подобрать слов чтобы описать то, что испытала. Увидела. Пусть и слышала их разговор обрывками, этого вполне хватило. Сознание вновь и вновь прокручивало те моменты, будто не собираясь останавливаться. Атике не смогла. Не смогла тогда сдержать любопытства, не смогла не подглядеть. Понимала, что слова остаются словами, и если желает подтвердить что-то — придётся пересилить себя. Помнит, как приоткрыла дверь и увидела… Впрочем, в том не было ничего особенного, но учитывая предыдущий диалог… Всё же, это оказалось превыше её сил: она отшатнулась от дверей в то же мгновение, когда ладонь падишаха накрыла щёку Валиде. Сожалела, сожалела очень сильно о том, что вообще решилась влезть в это. Проклинала себя и своё любопытство. Тяжело воспринималась такая правда, однако уже поздно что-то менять. Обратного пути нет. Сейчас есть лишь один человек, который, возможно, поможет ей. Который прямо сейчас вышел из своих покоев. — Силахтар Ага! — Атике буквально подлетела к нему, перегородила путь. — Султанша, вы что-то хотели? — тот удивлённо покосился на неё, выполнив привычный поклон. — Нам нужно поговорить, Силахтар. — Но Повелитель… — начал хранитель покоев. Вот только ему не дали высказаться. — Говорю же, очень срочно, — заискивающе произнесла она и подхватила агу под локоток, уводя обратно, в сторону покоев. И лишь от одной мысли, что эту сцену может увидеть будущая супруга или падишах, Силахтара бросило в холод. — Атике Султан, — стараясь сохранять вежливость, тот прочистил горло, — нас неправильно поймут, если увидят. Я же головы лишусь, да и вам попадёт от Валиде Султан! — Разговор как раз о ней и пойдёт…***
— Не понимаю, как ты осмелилась на такое, Айше? — разочарованная признанием невестки Кёсем Султан грузно поднялась с оттоманки и подошла к виновной. Айше сглотнула, сжав пальчиками краешек платья. —Ты понимаешь, что этим поставила под удар меня?! — голос почти сорвался на крик. — Мой сын-повелитель думает теперь, что это сделала я! Я! — Валиде, я не подумала, не хотела чтобы вы… — та прервала её. — Ты прямо сейчас пойдёшь и расскажешь всё ему, — холодно бросила Валиде Султан и уже хотела развернуться, но… — Валиде! — заплаканная Айше упала к её ногам, останавливаясь. — Прошу, Валиде, я не смогу… Не смогу без него, вы же знаете! Я впаду в немилость Повелителя, прошу вас… — продолжения она уже не слышала. Кёсем Султан отвернулась, плотно сжав веки. Пустота вокруг и один лишь надоедливый звон в ушах. «Я не смогу без него, вы же знаете…» И прямо сейчас захотелось ей отдать невестку на растерзание разъярённому сыну, но что-то ужасное, непонятное для неё самой, затрепетало внутри. Разве может она поступить так с Айше? С единственной в этом дворце, кому доверяет. Доверяла… То ли их тёплые отношения, то ли знакомое чувство, от которого сама она страдает — султанша не понимала, что руководило ею сейчас. Но точно знала, что не сможет бросить горе-невестку на произвол судьбы. — Айше, — немного смягчившись, начала она, — я не скажу ему, не волнуйся. Невестка тихо всхлипнула, по-прежнему сидя у ног госпожи. Дрожащие руки потянулись к подолу платья, но ощутив это, и осознав, что собирается делать несчастная хасеки сына, Валиде Султан резко отошла от неё. — Хватит, Айше, хватит. Поднимайся, не забывай кто ты. — Валиде… — вымученно улыбнувшись, та утёрла слёзы. — Я безмерно благодарна вам! Как я могу… — султанша перебила её. — Скажи, кто помогал тебе в этом деле. Будет достаточно.***
— Я солгала ей, Нарин, солгала… — отчаянно шептала Айше, схватившись за голову. — Султанша, не мучайте себя, прошу, — растерянно выдала служанка, не понимая причины такого поведения своей госпожи. — Она… Она простила меня, взяла ответственность на себя, — вновь всхлипнула, — А я…это предательство, предательство!***
— Значит, её временно поселили на этаже фавориток… — с нескрываемой горечью в голосе произнесла Кёсем Султан. — Не временно, Султанша, — тихо поправила её Мелике, — по приказу Повелителя принцесса Фарья останется в гареме. Кофе, что полюбился ей в последнее время, застрял в горле. Мало того, что она жила в особняке Инджирли, так теперь ещё… — Это невыносимо! — едва сумев проглотить напиток, почти выкрикнула она. — Есть правила, которых даже падишах должен придерживаться! — уже поднялась с тахты, решительно настроившись предъявить сыну накопившиеся претензии, но голос верной служанки остановил её. — Валиде Султан, не сочтите за дерзость, но я думаю, не стоит сейчас… — служанку перебили. — Я не стану терпеть её присутствие здесь! — Султанша, Атике Султан действительно заходила к принцессе. Валиде Султан замерла на месте, пытаясь понять, что упустила. Не соврала, но… Но Фарья находится на этаже фавориток, а Атике… Осознание пришло не сразу, но как только достигло цели, султанша осела на тахту. Она ведь так старательно прятала глаза, пыталась не выдать дрожь в руках, пряча их среди складок пышного платья. Значит, видела. Только, что её удивило? Объятия — вполне естественно. Ладонь на щеке — ну, может, просто неожиданный всплеск нежности. Никто же не знает. Могла ли Атике слышать их разговор? Впрочем, в нём тоже не было ничего особенного. Возможно, со стороны поведение Мурада могло показаться несколько развязным, но… Нет, вряд ли та слышала вторую половину диалога: тогда бы Валиде Султан столкнулась с ней прямо у порога. Значит… «…может, больше страсти…непонятно получилось у нас с тобой» — подоспели обрывки воспоминаний. Что ж, очень вовремя. Вероятно, в этом дело. — Султанша, простите, что отвлекаю, — учтиво извинилась Мелике, — только пока я к вам шла, невольно стала свидетельницей очень…странного… — Что такое? — женщина непонимающе повела головой. — Говори открыто, не бойся. — Атике Султан… — служанка замялась, — хранитель покоев…они, — последовал тяжёлый вздох, — Султанша схватила агу за руку и повела в его покои, но тот что-то невнятно пробубнил, легонько оттолкнул её, Повелителя успел упомянуть и пошёл к султанским покоям… Казалось, такое отношение к члену династии было возмутительно, но Кёсем Султан с облегчением выдохнула. Пазлы постепенно складывались в полноценную картину: дочь не связалась ни с кем, а просто ищет проблем себе на голову. В ином случае пошла бы та к верному слуге повелителя? Ей ведь и вправду мог помочь разобраться с этой шокирующей информацией только он, если брать во внимание факт, что Атике заварила эту кашу самостоятельно. Она не успела сказать ему, значит… Значит, есть шанс переманить того на свою сторону, а уж потом ломать голову над тем, как объяснить хранителю покоев эту ситуацию. — Чем ещё меня порадуете? — беззлобно усмехнулась султанша. — Валиде Султан, — обратился к своей госпоже Хаджи Ага, стоящий неподалёку. — Разузнали о мятежных сипахи, которые напали на поместье Эстер Хатун. Кумру Ага возглавляет их. Естественно, не единственный он, но так и говорила Айше Султан. Совпало — она не врёт.***
— Я была несправедлива к тебе, Силахтар, — печально усмехнулась Гевхерхан. — Была слепа всё это время, а когда узнала правду, поняла, что брат-повелитель поступил правильно. Да и ты не виноват, мне нужно было тогда вместить свой гнев. — Пусть останется в прошлом, Султанша, — едва улыбнувшись уголками губ, ответил хранитель покоев, обезоруженный таким признанием. — Знаешь, а ведь сердцу не прикажешь… — начала девушка, тяжело вздохнув. — Я понимаю, что Топал предал меня, государство, но… Ничего не могу поделать с собой — люблю… Внутри что-то неприятно кольнуло, и ага непроизвольно сжал челюсти. Как можно плакать о человеке, который изменил тебе, да ещё и ребёнка от другой заделал? Пнув камешек, попавшийся на пути, он поднял взгляд к небосводу, где тучки стремительно сгущались. Почему всё так запутано? Ещё и эта свадьба с… — Силахтар? Гевхерхан? —знакомый голос не дал мыслям взять вверх. — Где Селим? Что вы здесь делаете? — Я отправила Селима в гарем, Атике. Если бы не Силахтар… — при его упоминании бархатный голос смягчился, приятно защекотал в ушах аги, вызывая лёгкий румянец. — Хранитель покоев, — раздался откуда-то с боку голос Хаджи Аги, — Валиде Султан желает видеть вас.***
Султан Мурад вновь проснулся позднее, чем обычно. По своему состоянию понял, что с вином изрядно переборщил. А в памяти остался лишь тёплый взгляд матушки, нежность её кожи и скользящая под ладонями ткань платья… — Аллах, сохрани мой разум, — пробормотал себе под нос, тяжело сглотнул. — Мы же не… Не смог себе признаться в том, что совершил. Или же попросту не успел? Падишах что-то невнятно промычал, утыкаясь лицом в подушку. Этого не может быть! Даже страшно представить, что случилось, если бы он сделал ей малейший намёк на такое. Несколько мгновений и вот, пожалуйста: весь дворец будет кишить слухами о том, что падишах предпочёл свою мать как женщину. Однако был с позором отвергнут. И ничто не сможет усмирить гнев матушки: не посмотрит на то, что он её сын. Сообщит. Обязательно всем сообщит, лишь бы обелить себя в этой ситуации. А сама-то… Никому ведь не скажет, каким образом желала оказаться у власти! И если разум подсказывал, что за вчерашнее поведение, что бы он не натворил, стоит непременно извиниться, то сердце так не считало. Падишах послушал сердце. А оно, несмотря на всю ту нежность, скрытую под жестокостью, было чересчур гордое. Неудивительно. Поэтому Мурад, совершив утренние дела, решил проведать Фарью. Всё бы ничего, да вот только по пути повстречал он Валиде Султан, выходящую из покоев принцессы. — Валиде? — окликнул её, ведь та упроно не хотела замечать его присутствие. Но Кёсем Султан никак не отреагировала. Прошла мимо, вскинув голову повыше. Внутри что-то неприятно кольнуло, и падишах двинулся вслед за матушкой, совсем позабыв о венгерской принцессе. — Валиде! — вновь произнёс, а в голосе уже бродили нотки раздражения. — Послушайте же, Валиде! Совсем не думая о том, что делает, резко схватил её за запястье, останавливая. Женщина вздрогнула от неожиданности, а когда встретилась взглядом с зелёными глазами, поспешила отвернуться. Вырвала свою руку из его хватки, но не могла остановить поток крови, стремительно подступающий к лицу, ведь прикосновение отдавалось приятным жаром. — Не прикасайся ко мне! — лишь злобно прошипела в ответ, уходя.***
Шло время. И, совершенно точно, они бы ещё очень долго молчали, если не обстоятельства. «Повелитель принял решение отправиться в поход на принца Трансильвании, — голос Халиля Паши всё ещё звенел в голове. — Во главе войска будет он сам». Именно в тот момент в груди больно защемило. До такой степени, что гордость и чувство собственного достоинства ушли на второй план. А если он…не вернётся? Нет, так нельзя! Всего-то письма с оскорблениями… Нужно обязательно переубедить вспыльчивого сына. — Султанша, — голос одной из прислуживающих рабынь прервал поток мыслей. — Что такое, Хатун? — разразилась раздражением Кёсем Султан. — Я же просила не беспокоить! Но через мгновение, когда женщина подняла на служанку взгляд, полный гнева, она заметила в её руках деревянную шкатулку. Глаза сразу заблестели от осознания, кто это может быть. Ведь никто же не осмелился бы на такое, кроме сына-повелителя? — Вам небольшой подарок от нашего Повелителя, — успокоившись, выдохнула та, отмечая, как резко поменялось настроение Валиде Султан. Что ж, то, что сын усмирил свою гордыню несказанно радовало султаншу. В предвкушении она отложила тяжёлую книгу и поднялась с тахты. Приказала оставить её одну, ведь догадывалась о том, что с глупая счастливая улыбка не сойдёт с лица просто так. И вот, наконец-то двери закрылись. Пальчики нервно заскользили по древесине, пытаясь открыть. Спустя несколько минут шкатулка всё же поддалась. В ней, на чёрной бархатной подушечке, лежало серебряное колье, усыпанное крупными иолитами. Она в тот же момент оказалась возле зеркала и, смахнув назад одним движением платок, до этого послушно скрывающий страшную тайну, принялась примерять украшение. И оно радовало глаз, несомненно. А на душе по понятным причинам становилось тепло. Но как бы сердце не трепетало, разум что-то упрямо нашёптывал, пока султанша поправляла платок на груди. И всё же, женщина сдалась. Послушала разум, а зря… Чуя подвох, она взяла в руки шкатулку, покрутила её, рассмотрела со всех сторон, но ничего странного не было. Только сознание не унималось. «Посмотри внимательно, посмотри!» — искушало вновь. И та самая глупая улыбка исчезла с её лица, когда, приподняв бархатную подушечку, Кёсем Султан заметила фиолетовую ткань. Она нахмурилась, отгоняя дурные мысли, но позднее пальцы подцепили краешек вещички и сомнений не осталось. Перед ней красовался обрамлённый золотой нитью фиолетовый платок…