***
— Рэй, подожди, — несколько за спиной Рэйзора раздаётся постоянно неунывающий голос, принадлежавший его спутнику в путешествиях. Обычно мальчик с волчьими повадками не слишком многословен, но сегодня то и дело воодушевлённо — пусть и не всегда достаточно связно — углублялся в краткие очерки своего «того самого» места, стараясь заинтриговать Беннета ещё больше. Впрочем, это ему, кажется, удавалось. — Мы пришли, — выпалил Рэйзор, с то ли с гордостью, то ли облегчением взмахнув рукой. Взгляд мерцающих рубиновых глаз сразу же оказывается прикован к плодоносному дереву с густой зелёной кроной и контрастирующими среди ветвей оранжевыми, с переходом в насыщенный жёлтый, закатниками. — Светлячки делают это место особенным. — Здесь невероятно! — на выдохе, может быть, с ошеломлением отвечает его самый близкий товарищ, Беннет, которому мальчишка доверил едва ли не самое сокровенное, что имел. Рэйзор глубоко вдыхает и смотрит уже на Беннета, полностью довольный его реакцией и проделанным ими совместным путём до того, что неизменно является для волка ничем иным, как чем-то необъяснимо драгоценным и породнившимся каждым миллиметром тела и всеми уголками души. — Я прихожу сюда, когда мне хочется уединиться, — он садится подле дерева и хлопает рядом с собой по густой траве, зарываясь в неё пальцами, когда выдаёт это небольшое, не имеющие никакого значения откровение. Даже самый обычный шелест растений становился здесь каким-то эйфорическим процессом, пронизывающим до костей. — Бен, твоя щека! — с абсолютной внезапностью и куда более оживлённо восклицает Рэйзор, одновременно со своими словами вскидывает брови и вопреки правилам этикета слегка обеспокоенно указывает пальцем на щёку Беннета. — Моя щека? — вслед за другом повторяет гильдеец, поспешно касаясь небольшой ранки. — Наверное, веткой зацепило. У меня это часто случается. Не то чтобы для Рэйзора практически полное отсутствие удачи Беннета было какой-то новизной, но слабые угрызения совести за спешку и собственную невнимательность посетили его взъерошенную донельзя голову. Он без всяких предупреждений, полуприкрыв глаза, в ласковом жесте языком проводит вдоль повреждения на карамельной коже, но не менее внезапная, неожиданная для Рэйзора реакция друга заставляет его моментально остановиться и выпрямиться в спине. Ведь Беннет неоднозначно ёжится, а его уши становятся на несколько оттенков ближе к красному. — Прости, тебе больно? — с прерыванием действия следует незамедлительный вопрос, уже не так импульсивно, с какой интонации это началось. Рэйзор говорит на тон тише и спокойнее, будто боится спугнуть такое для себя ценное, но Беннет лишь качает головой из стороны в сторону, что является для волчонка сигналом к скорому продолжению. Рэйзор мысленно по не воле отмечает, что кожа Беннета имеет приятную, нежную текстуру, и ловит себя на необъяснимом желании просто касаться. — По правде, это не единственное место, которое мне хотелось тебе показать, — лупикал продолжает говорить без прежнего пыла, вернувшись к своей привычной уравновешенности. — Пойдём. Уже скоро Рэйзор без особых усилий заканчивает путь слегка небрежным спуском со склона. Во время всего пути он время от времени оглядывался на Беннета и, честно, старался бежать с ним в ногу, дабы неудача вновь не постигла его близкого друга. Здесь, у озёра, всегда было много всякой живности и чувство раскованности играло как-то по-свежему и по-новому каждый раз. Особенно тогда, когда с разбега оказываешься по колено в прохладной воде, обдуваемый ветерком. Рэйзор будто чувствовал настроение своего напарника: он напрягался и расслаблялся вместе с ним. Этот момент, как ни странно, не оказался исключением. — Рэйзор! — заливистый смех Беннета молниеносно передался и мальчику-волку вместе с освежающими брызгами воды, которые оседали на густых пепельных волосах, отливающих синевой на закатном солнце солнце. — Вся одежда будет мокрой, — Рэйзор жмурится, не прекращая смеяться, и руками расплескивает воду вокруг себя; обязательно так, чтобы и Беннет оказался сырым. Насыщенные зелёные глаза мальчика приковывали к себе внимание своей чистотой и искренней, неподдельной детской радостью, что заставляло выходца из Вольфендома чувствовать самое настоящее счастье всем своим существом. Рэйзор не сомневался, что близкий для него человек чувствует если не то же самое, то нечто по определению своему схожее. — Мы разведём огонь, — Беннет, очевидно, не сомневаясь в правости своих слов, тут же поваливает волчонка в воду и падает вместе с ним. Что ж, теперь у них обоих точно нет шанса высохнуть без дополнительного источника тепла, коим не является уходящее будто за воду солнце. Время за такой забавой пролетает совсем быстро. Полностью сконцентрированный на моменте, Рэйзор только по наступлению приятной усталости замечает, что полную тишину нарушает только их смех, лёгкий шум волн и где-то, пусть и совсем отдалённо, шелест листьев. Как и требуется обычно, оба мальчика, уже выходя из воды, снимают хотя бы верх, чтобы совсем не замёрзнуть до разведения небольшого костра. — Хочу есть, — как обычно, Рэйзор говорит прямо и коротко, подставляя руки огню. Так много теплее, особенно когда одежда просыхает недалеко от огня на ветках какого-то дерева. — У меня есть яблоко, — Беннет достаёт настоящее лакомство — иначе в данный момент точно не назвать — и протянул его лупикалу. — Ты и сам хочешь есть, — тот в ответ оглашает очевидный для них обоих факт и мотает головой, слегка отводя глаза, но зная своего спутника, отказ изначально являлся полностью гиблой затеей, что только подтвердила привычная настойчивость Беннета. Без лишних трудностей Рэйзор делит яблоко на две части, одну из которых возвращает первоначальному владельцу. — Знаешь, скоро я обязательно дам тебе попробовать картофельные оладьи «Собачкины лапки». Беннет в ответ мягко улыбается и кивает, дожёвывая яблоко. Правда, стоит только подняться совсем лёгким дуновениям прохладного ночного ветра, как оба мальчишки, что неудивительно, с ног до головы покрываются мурашками и съёживаются почти синхронно, двигаясь ближе к огню. — Нам надо сесть ближе, — тут же констатирует Беннет, раскидывает пошире руки и тянется к Рэйзору, — так мы быстрее согреемся. А мальчика-волка долго уговаривать и не нужно. Он двигается и старается сделать объятия как можно плотнее, не нарушая при этом комфорт, ведь чувствует, что Беннет холоднее него самого. Тишина нарушалась треском костра, шелестом листьев, ровным дыханием, где-то вдалеке слышался вой волков, и, если какие невзгоды и были, то для Рэйзора они перестали существовать. И он искренне надеется, что череда неудач прекратила преследовать Беннета, ведь этот момент успел стать для обоих чем-то волшебным и важным, коего свидетелями стала россыпь многочисленных холодных звёзд и яркая-яркая луна совсем высоко на тёмно-синем небесном полотне. Эти мысли заставили Рэйзора окинуть рядом сидящего мальчика заботливым взглядом, но по итогу он никак не ожидал столкнуться с изумрудными глазами напротив. Волчонок чувствует, как сердце непроизвольно пропускает один удар и начинает колотиться вдвое быстрее. И он уверен, что Беннет это прочувствовал, когда последний замирает на несколько мгновений, а после совсем легонько, едва касаясь, целует Рэйзора в уголок его губ. И Рэйзор чувствует все неровности поверхности кожи, чувствует тепло под лёгкими, чувствует всю вложенную в поцелуй трепетность; он чувствует, и это чувство заставляет взволнованно смотреть на Беннета, который тоже, кажется, не решается спугнуть этот самый момент, когда не нужны никакие слова.***
Плотные тучи приобретают схожесть с густыми клубами едкого дыма, создавая душащее чувство тяжести; Рэйзор рвано выдыхает на конце собственной фразы и ладонь в своей привычной манере запускает в породнившиеся за столько лет ванильного оттенка волосы юноши. Он трепетно пальцами проводит от макушки до задней стороны уха Беннетта, пряча его выбившуюся прядь. — Это тогда, — спокойная улыбка касается бледных губ Беннета в то время, когда его хрустальные слёзы смешиваются с холодным дождём, настигнувшим их так невовремя, — когда ты сказал, что покажешь мне место, где не ступала нога человека? — продолжает он с дрожью в голосе после короткой паузы. Рэйзор на этот вопрос может только кивнуть, чувствуя, как всё внутри разбивается на тысячи и тысячи осколков, которые не собрать. Он всматривается в непривычно бледное лицо, старается хоть чем-то себя утешить, стараясь зажать сквозную рану на теле того, за чью жизнь лупикал готов отдать и свою собственную, и свободу. Но сейчас Рэйзор может только сцеловывать все слёзы с болезненного лица, в их особенном жесте языком нежно проводить по мочке уха, слегка прикусывая, и шептать, что Беннету обязательно станет лучше и после этого волк покажет ему ещё много замечательных мест и угостит своими оладьями, что по форме так сильно напоминали лапы. Сам ведь знает, что с такими ранами не живут, а оттого жмурится и прячет за веками пелену слёз, старается укрыть Беннета своей спиной от дождя. И в этот момент Рэйзор будто является полным олицетворением хвалёной волчьей преданности. — Озеро, — произносит это юноша неожиданно, возвращаясь к теме, совсем хрипло, но по-прежнему с ноткой какого-то своего, отличимого от других, оптимизмом. — ты отвёл меня тогда на озеро. Я был так счастлив. Вместо ответа лупикал может только поцеловать своего драгоценного Беннета в лоб, убирая в сторону чёлку свободной рукой, после чего сплетает их пальцы вместе и целует костяшки. Он хочет его успокоить, хочет запомнить как звучит голос, какая на ощупь его кожа, как блестят глаза, как улыбается и крепко держит его руку. Запомнить и никогда не забывать. — Наш первый поцелуй был красивым, да? — наконец произносит Рэйзор и чуть крепче сжимает ослабевшие холодные пальцы Беннета, стараясь согреть; одновременно с этим он нежно подушечками пальцев проводил по ладони юноши в попытке создать что-то похожее с тем, что было годами ранее. — Рэй, — вновь нарушает молчание, — ты ведь знаешь, что минуты, проведённые с тобой — самые лучшие? — Беннет поднимает глаза на волка, как раньше, ожидая ответа на свой вопрос. И это заставляет сердце Рэйзора разбиться. — Знаю, Бен, — волк целует его ладонь, — знаю. — Я всегда притягивал неприятности, и мне повезло единственный раз в жизни — когда я встретился с тобой, — Беннет снова выдерживает некоторое молчание, будто собирая последние силы. И Рэйзор это знает. — Даже сейчас просто не повезло, и меня задели в сражении. Кажется, это всё. — Беннет, — голос звучит громче, непривычно начинает дрожать, как и плечи, — не покидай меня, — внутри всё рассыпается и зудит так сильно, что хочется вырвать собственное сердце. — Волчий крюк и одуванчик — мои анемонии для тебя, — Беннет говорит почти шёпотом, а его грудь прекращает вздыматься в такт дыханию. Пока ливень стихает, Рэйзору остаётся только наклониться чуть ближе и закрыть безжизненные, ничего не выражающие зелёные глаза осторожным движением ладони.