***
Маска замирает у дверей тронного зала. Шанс того, что Майкл все еще находится за ними, крайне мал. Нифианцы, скорее всего, разместили ученого в гостевых покоях и лишь после послали за ним. А значит, сейчас парень зайдет туда, спокойно уточнит, где его ожидает Гехабит, а затем уже отправиться на его поиски. Немного оттянув неизбежное и придумав, что вообще сказать. Как оправдаться… Да, сказать правду нужно было старику в лицо, а не надеется на жалкий клочок бумаги, измалёванный дрожащими буквами. Парень уже собирается протянуть руку, что бы толкнуть дверь, но неожиданно преграда сама распахивается. — Макс? Нет, пожалуй, Маску действительно прокляли боги и он чертовски невезуч, потому что на пороге стоит Майкл. Собственной персоной. А вот Элис парень в комнате не видит вовсе. Знаете, что чувствует выброшенная на берег рыба? В голове не остаётся вообще ни одной мысли, хоть мозг судорожно пытается хоть что-то придумать. И хочется только одного — сбежать. Домой. Маска скорее по инерции, чем осознано делает шаг назад, пытаясь то ли пропустить старика, то ли еще что-то. А после в голову все же приходит одна единственная мысль — он не рыба. — Макс, стой! Единственное, что парень не учел, так это то, что Майкл прыгнет следом в открывшийся портал. Боги, как же это глупо и по-детски — бежать от разговора. Но он действительно не знает, что ему сказать! Он не готов! И все же перемещение происходит без осечек, и даже с лишним пассажиром их выкидывает в пункте назначения, а не в изнанке. Те же обои на стенах, тот же местами потертый деревянный пол и та же газовая плита. Кухня дома Гехабитов осталась такой, как Маска ее запомнил, лишь с тем небольшим различием, что появилась пыль. Старик без Элис как обычно запустил свое жилище. — Макс, — вновь окликает столь знакомый голос. Они оба сидят на полу, смотрят друг на друга и ждут. Чего и зачем не знает никто. — Я не… — все же решает вымолвить парень, но чертов голос подводит. Как же Маска все это ненавидит! — Ты же знаешь, что я не… — Почему он просто не может сказать это вслух? Почему он не может признаться и не мучить Майкла хотя бы из уважения к нему?! Он — грозный великий Маска, которому нет равных?! Да чушь все это! Весь это проклятый образ крутого парня, что он так бережно выпестовал, — чушь. Он просто жалкая искалеченная душонка, пытающаяся прикрыться чужими воспоминаниями и эмоциями, что бы жить. Что бы его хоть кто-то помнил… — Макс, не нужно, — все также противиться старик. Потому что тоже не может принять очевидное. Потому что не способен забыть и затыкает дыру чем-то похожим. Как в пазле подобрав сходные детали с разным рисунком. Но хоть на первый взгляд картинка и сложилась, почему-то цветок отрастил себе конский хвост. — Я – не он! Доволен?! — выкрикивает Маска обессиленно. — Посмотри в мои глаза, на волосы, на проклятую ауру, что я с собой приношу, — парень уже просто не знает, что еще нужно, что бы строптивый огонь упрямства наконец погас во взгляде Майкла, — и скажи – таким был твой сын? Он был мной?! — Нет. Признаться, Маска все же своим эгоистичным умишкой ждал, что в ответ прозвучит надломленное и тихое отрицание. Что Майклу все же будет так же больно, как и ему. Что парень не станет единственным разбитым глупцом здесь. Но ответ старики такой ровный и уверенный, что звучит словно издевка. Майклу будто и вовсе плевать, что его сына заменили удачной подделкой. Что Маска был причиной смерти Максима… Неужели Гехабит просто издевается над идиотом, что посмел назвать его отцом?! Да. Наверное, так и есть. И Маска это заслужил. По щекам катится горячая влага. Хах, а ведь это его первые слезы в жизни. Знаменательное событие — Маска ревет, как слабое бесхребетное ничтожество. И он даже произнести ничего теперь не может, язык просто не поворачивается. — Ну хватит, — просит Майкл, а после обнимает. — Хватит пожирать самого себя изнутри. Твоей вины в этом нет. Но Маска не верит. Просто не может поверить, что отец способен простить того, кто погубил его сына. Возможно, это все просто галлюцинация. Или этот мир все же лишь очередной сон… — Макс, прекрати, — руки, старческие, корявые и мозолистые от тяжелой работы руки вцепились в плечи мертвой хваткой. Майкл смотрит прямо в глаза. И Маска все никак не может различить в них ненависть. — Я – не он, — вновь, как мантру, повторяет парень. Но он не отведет глаз, хотя бы на это Маски должно хватить смелости! — Я знаю, — все так же спокойно отвечает старик, и в его взгляде все же проскальзывает горечь, — Я понял это давно. Но не стал говорить. Это не твоя ошибка и не твоя вина. Поэтому хватит. Давно? Так он даже притвориться достоверно не смог… — То, что Максима больше нет, не значит, что ты не имеешь права существовать, Макс. Семья от тебя не отвернётся. — Но я даже не человек… — приводит Маска свой последний аргумент. — Это ничего не меняет, — Майкл чуть прикрывает глаза, не разрывая зрительный контакт или пытаясь что-то скрыть. Нет. Он просто пытается не спугнуть запутавшегося ребенка своим решением.— То, что в тебе не течет моя кровь, еще не значит, что ты не мой сын. — Она течет, — глухо поправляет парень, не понимая до конца, что он ляпнул. Возможно, старик имел в виду не биологическую точку зрения, — Просто она перенасыщена энергией. Майкл фыркает, закатывая глаза, а после немного отстраняется от юноши массируя шею. Да, поза, что они выбрали для ведения диалога, были не очень удобны. Маске, к примеру, в спину уперся резной угол кухонного гарнитура. — Тогда тем более я не вижу темы для дальнейших преткновений, — кивает Майкл через минуту, кряхтя поднимаясь. — Давай поставим чайник и насладимся минутами тишины, пока тебя вновь не втянули в проблемы вселенского масштаба. Ну? — спрашивает старик, мягко улыбаясь. И Маска кивает в ответ. Пить хотелось зверски, потому что в глотке пересохло. А еще ему бы не мешало умыться… — Хорошо, — тянет он, медленно поднимаясь с пола, — Папа. И по еще более растянувшимся в улыбке губам и счастливым искрам в глазах Маска… Макс понимает, что сделал все правильно.***
Гехабит вновь перепроверяет все данные и показатели, что им подсунули ученые. После демонстрации всего этого Сфере у парня точно будет мигрень. И не у него одного. Рядом стоят Дэн с Драго, но в них парень никогда не сомневался. Напротив – Бародиус, хотя и тут ничего другого ждать не приходилось. А по левую руку Рен. Да он все же справился. Правда, при первом использовании запретной силы они с Лайнхольтом чуть не раскололи планету напополам. Но Макс был рядом и успел открыть портал в Измерение Смерти, в который засосало излишки энергии. Кажется, именно тогда Гехабит понял, что Лайнхольт вовсе не его поводок, что будет следить за каждым действием парня. Они действительно дополняют друг друга, уравновешивая. А то, что от этого всего ещё проснулся огромный Драгоноид, прошло как то фоном, всем было не до него. Этот старик сейчас просто охранял покой Священной Сферы, недовольно что-то бурча о свете и тьме. Но Макс не вслушивался в этот маразматический бред — еще не хватало вновь разжечь войну между двумя первородными драконами, когда Драго и Дарак все же нашли общий язык. Относительно. Но и Колосус сильно в их дела не лез. Сфера была довольна, а значит, верный защитник не рвался кому-то что-то доказывать. Он просто исполнял свой долг. Как, в принципе, и всегда. А охранять было от кого. Неугомонный вест, поняв, что перед ним находилось вместилище огромного количества ДНК бакуганов, загорелся идеей присвоить ее себе. Нет, он конечно так не сказал, но Макс – то видел, каким жаждущим взглядом Спектра смотрел на Сферу. Псих, не иначе. Хотя после купания в священном источнике на пару со своим бакуганом, его прыть поумерилась. Максу оставалось надеяться, что тот все же оставит эти глупые попытки. Иначе это может плохо кончиться… Но это сейчас не важно. — Ребята, вам нужно активировать ключи одновременно, — нервно произносит Маручо, — Иначе случиться взрыв. — Да, — серьёзно происходит Дэн. — Мы знаем, не волнуйтесь! Четыре пары партнёров стоят в разных углах от Сферы. Дэн и Драго напротив Бародиуса и Дарака. Макс с иллюзией самого себя в форме бакугана напротив Рена и Лайнхольта. Пора начинать. Их окутывает такое количество энергии, сливаясь воедино, что даже самосознание меркнет. Становиться лишь частью чего-то большего. Гехабит понимает, что на краткий момент перестаёт существовать, становится единым с остальными, нет со всем миром. Парень чувствует, как сама вселенная струиться через его пальцы, и это так приятно! Он больше не один! Никогда более он не почувствует горечь одиночества. Где-то совсем рядом радостно выкрикивает Дэн, не способный сдерживать эмоций. И Максу впервые хочется поступить так же, но отвлекаться нельзя. Ну, если только самую малость. Собравшиеся на главной площади завороженно смотрят на огромный золотистый вихрь энергии, что поднимает их божество и уносит, выполняя ее волю. И последним желанием Священной Сферы станет рождение Альбы — планеты, чей народ будет жить в гармонии друг с другом, в независимости от расы или мировоззрения. Потому что так желает она. Потому что этого хотят они. А что из этого выйдет покажет время.***
— Рен, чего ты там застрял? — удивлённо и немного, самую малось, взбешённо произносит Макс, уставившись на закрытую дверь. Точнее на запертую дверь. — Я туда не пойду, — упрямо произносит гандэлианец в ответ. — В смысле, ты не поймёшь на собственную коронацию?! — Гехабит правда пытается понять логику этого существа. — Рен, это не смешно! Кроллер, открой эту проклятую дверь! Нет, Макс конечно понимал, что будет что-то подобное, но чтобы на столько… Бародиусу действительно сейчас было не до управления страной, точнее на оборот. Он погряз во всевозможных проблемах и склонах, что происходили с нифианцами и полностью сосредоточился, скажем так, на «внешней политике». Королевства хоть формально объединились, но для полного становления одним целым им было далеко. Очень далеко. Поэтому императору нужен был тот, на кого он сможет скинуть хотя бы часть обязанностей. И этим «кем-то», конечно же, стал Рен. Внутренний дуумвира́т у парламентарной монархии — это конечно сильно, но Максу уже жаль тех учёных, что в будущем будут пытаться разобраться в устройстве правящего класса этой планеты. Потому что сам Гехабит так и не понял, какого титула удостоился Кроллер. Но это и не важно сейчас. Беда была в том, что Рен, проведя полжизни в заточении, совершенно не смыслил в управление страной и особым желанием становится «вторым императором» не горел. Ну, Макс его отчасти даже понимает. Особенно сейчас, когда Гехабиту и самому передали некоторые обязанности по управлению этим всем, сделав правой рукой Кроллера (Бародиус, скотина расчетливая, прекрасно знает, что Макс не смог бы отказать тому в помощи!). А прибавив сюда ещё и то, что им ещё за вселенной приходиться присматривать, и получалась совсем уж сверхурочная работа, за которую не платят и ломанного гроша! Хорошо, что хотя бы там все было пока относительно тихо, и Кузо с Драго и Коллосусом уверенно держали покой вселенной и Объединённый Центр Равновесия в гармонии без них. Тфу-тфу-тфу, чтобы не сглазить! — Рен, ладно, давай пойдём от обратного. Не хочешь выходить, не надо… — Макс прислоняется лбом к двери. — Просто впусти меня, и мы нормально поговорим. Обещаю, я не потащу тебя силком в тронный зал. Гехабит слышит, что замок все же щелкает через какое-то время. Ну, уже хорошо. Макс входит в обители Кроллера, замечая, что тот сидит уже в полном императорском облачении (а оно тяжёлое) и нервно смотрит на него. Бародиусу точно никогда не быть братом года. — Рен… — Не надо, умоляю, — тихо произносит парень, отворачиваясь, — Я это все уже сам себе сказал. И Лайнхольт тоже. Знаю, что нужно… просто не могу. Оу, даже так. Макса тянет как-то глупо пошутить над этой ситуацией, но это — нервное. Поэтому парень запихнет свои остроты куда подальше и попытается как-то поддержать гандэлианца. А заодно выяснить, почему этого не сделал Бародиус… — Не нужно так нервничать, — Гехабит садиться рядом с Кроллером, кладя руку тому на плечо. — Бародиус поможет тебе по первому времени, а после ты уже и сам втянешься. — С чего ему так делать? — непонимающе переспрашивает Рен. — Император просто скинул на меня новые обязанности, а дальше я сам должен разобраться. Как всегда делал раньше. Ты же знаешь, ему на меня плевать, — тихо произносит парень, опуская голову. — Ничего, кроме статуса не изменится. Макс едва давит в себе смешок. Да Кроллер наверное вообще единственный, на кого Бародиусу не наплевать. Ну, относительно других. Но видимо проявить он это так и не смог. — С чего ты это взял? — Гехабит все же пытается понять, откуда у всего этого растут ноги. Ну, и переубедить, разумеется. — Хах, а ты бы заключил Элис в темницу? Продержал бы её в ней почти десять лет? — Рен говорит это так спокойно, как данность. Будто интересуясь погодой за окном. — Он и о нашем родстве рассказал лишь тогда, когда понял, что я хочу предать Гандэлию. Бародиус просто хотел привязать меня и Лайнхольта к себе родственными связями, сделать верным оружием. — Кажется, быть идиотами – это у них семейное, — тихо шепчет Макс, потирая виски, — Рен, ну, во-первых, Бародиус не желал тебя сажать в темноту, — продолжает парень громче, — Во-вторых, он все эти десять лет пытался тебя оттуда достать, но обстоятельства были сильнее его. Ну и, в-третьих, ты можешь сколь угодно долго злиться и таить обиду на Бародиуса, он поймет. Сейчас же император не лезет, пытаясь, как ты сказал, «привязать тебя к себе родственными связями», — вообще не факт, что именно по этой причине, но Макс попробует надавить на совесть Кроллера. С Бародиусом Гехабит разберется потом. — Или же ты можешь просто отпустить старое, попробовав выстроить нормальные отношения с братом. В конце концов, хотя бы, поговорить с ним. Не как с императором, просто, как с частью семьи. В комнате устанавливается тишина. Гехабит волей-неволей поглядывает на свои часы. Опаздывать на собственную коронацию — очень дурной тон, который может Рену потом и аукнуться. — Ты, наверное, прав, — смерившись, произносит Кроллер через несколько минут, видимо, взвесив все за и против. И в голосе того Гехабит наконец-то слышит ту самую смелость, о которой так мечтал сам Рен. — Я всегда прав, — шутливо отвечает Макс, важно подняв указательный палец. — Это ты должен был понять ещё при нашей первой встречи! А теперь идемте, ваше величество, не красиво заставлять верных подданных ждать. И Рен идёт. Идет, потому что так действительно будет правильно, так требует его статус. Он уже далеко не тот ребенок, впервые увидевший свет и побоявшийся его однажды лишиться. Нет, Кроллер вырос. А значит, в его силах дать то, что он когда-то получил, своему народу. И в этом деле у него есть соратники и друзья, готовые протянуть руку помощи в любой момент. А еще Рен очень рад. Рад, что когда-то давно не допустил ошибку, доверившись этому странному парню по имени Макс. Возможно, гандэлианец никогда до конца не сможет понять Гехабита. Наверное, на это не способен даже Дэн. Но это и не важно. Макс останется Максом, какие бы странности он не творил. А Рен останется Реном, пусть его список обязанностей вырастет в разы, а семейный круг станет немного больше. И от этого на душе становится легко. Цена ошибки была слишком высока, но они ее не совершили.