Цена ошибки

      Кроллер устало выдыхает, садясь за приборную панель. Этому дню просто нет конца. В челюсти снова раздаётся глухая боль, но парень уже почти привык, могло быть и хуже. Правда ему три дня придётся питаться через трубочку и молчать, вследствие чего он не сможет ни раздавать приказы младшим, ни отстаивать свое мнение перед ними же. Это конечно плохо, но пока те ещё не отошли от неожиданных событий, коих за эти сутки было даже слишком много, а потому ведут себя скованно. Скованно и тихо. И это в принципе тоже плохо, ведь он, как лидер, вновь не справляется со своей ролью, пуская их состояние на самотек.       Рен это и сам понимает. Понимает, что те ждут от него каких-то объяснений, а еще лучше пару очень вовремя сказанных наставительных фраз. Как это обычно делает Кузо. Но вот только что Кроллер должен им сказать? Что все, что было сделано ранее, оказалось бесполезной тратой времени? Что император вновь ими недоволен? А то, что Бародиус недоволен — это точно. И дело даже не в Элементе (хотя Рен до последнего не верил, что это сойдет им с Сидом с рук), а в том, что вся Гандэлия теперь зависит от одного единственного существа. И человеком его язык не поворачивается назвать. Или быть может парню просто стоит наплести бред о светлом будущем, которого они вот-вот достигнут? Но младшие не дураки, они сразу раскусят столь явную ложь, особенно если сам Кроллер понятия не имеет, что их всех теперь ждет. Да, пожалуй, ему давно следовало признать, что он Дэну и в подметки не годиться, каким бы это не было ударом по самолюбию.       — Мы действительно собираемся это сделать? — неверяще и даже как-то напугано спрашивает Зэнет, прерывая поток мыслей парня.       Тот лишь обречено кивает. А что еще остается делать? Других вариантов все равно нет, ведь это очередной приказ императора. И, наверное, так будет всегда. Кроллер обречен идти рука об руку с предательством и ложью, в угоду желаний того, кому обязан свободой. Обречен вновь и вновь бить в спину тех, кто ему доверяет. Как было с Маручо, как будет теперь и с Максом.       Рен нажимает пару кнопок на клавиатуре, взяв наконец предательски дрожащие пальцы под контроль, и краем глаза замечает, что остальные члены младшей Дюжины обступили его полукругом. Видимо, им все же не терпится совершить то, что самому Кроллеру противно до глубин его души. И ему бы возмутиться, прогнать их всех куда подальше, ведь они то, по идее, не имеют к этому никакого отношения, но… Но он лишь заканчивает вбивать очередной код, запуская программу, от чего вспыхивают экраны. Экраны, которые соединены с камерами наблюдения.       На них изображена самая обычная одноместная комната замка. В ней нет ни помпезных вещей, ни излишних деталей, все строго и почти однообразно, серо и совершенно безжизненно. Такие комнаты имеют все члены младшей Дюжины, такую же дали и человеку.       Рен быстро осматривает изображения в попытке найти Макса. Он оставил Гехабита в его апартаментах не так уж и давно, и навряд ли того могло куда-то дернуть. Да и Кроллер доступно объяснил, что человеку по замку в одиночку лучше не шататься. Тот действительно находиться достаточно быстро. Макс все так же сидит в кресле, которое занял, как только вошел, но теперь от былой спокойной и даже высокомерной позы не осталось и следа. И вот это действительно странно. Рен не может вспомнить ни разу, когда тот терял над своим телом контроль, и переставал следить, к примеру, за осанкой. Даже в самое загруженное время, когда они раз за разом латали дыры в защите, что создавали «вторженцы», Гехабит себе такого не позволял. И тем удивительнее сейчас видеть, что тот просто откинулся на спинку кресла, прикрыв глаза. Его руки свисают с подлокотников, а тело немного сползло, пытаясь принять лежачие положение, но парня явно не очень тревожит неудобство. Он будто заснул, но вместе с тем дыхание того слишком рваное, чтобы Рен мог поверить в это странное притворство. Быть может это и есть тот самый «настоящий Макс», которым человек становиться наедине с собой? Но тогда Кроллеру того действительно жаль, ведь в этой разбитой позе, в этом измученном лице нет ни грамма ни той надменности, которой обычно от того веет, ни уверенности в собственных силах, ни даже обычного всегда такого явного и обоснованного спокойствия. Лишь одна усталость.       Тот как будто пытается привести все свои чувства, да и в принципе, тело в порядок, но это отчего-то не выходит. Но, быть может, Макс просто устал? Ну, он же, наверное, все же способен на это, а потому действительно имеет право на минутную слабость. И Рен даже завидует тому. Нет, не вымотанности и явной головной боли (уж слишком четко залегла у человека складка на лбу, а губы сжаты в тонкую линию, при всей внешней расслабленности), а умению держать себя при посторонних. Сам Кроллер даже помыслить не мог, что эта энергичная и не в меру болтливая зараза измотана до того состояния, что и дышит то через силу.       Но неожиданно Макс распахивает глаза, уставившись куда-то в потолок. Он сложил руки в замок и закинул ногу на ногу, всем своим видом пытаясь показать крайнюю задумчивость. От былой усталости не осталось и следа, как рубильником щелкнули. И для кого только это представление?       — Гидраноид, друг мой, как ты считаешь, из чего сделаны поверхности сего строения? — задумчиво спрашивает тот, на манер… Эм, аристократов Земли? Рен как-то раз смотрел с Маручо исторические фильмы их планеты, и хоть понял от силы треть сюжета, странные интонации запомнил. Хотя Гехабит явно передразнивает тех, пытаясь шутить. Или отвлечься хоть на секунду от всего, что на него навалилось.       Ну, по крайней мере, теперь Кроллер хоть отчасти, но может понять поток мыслей Макса. За спиной раздаются удивлённый шёпот, видимо, остальные и не догадываются, отчего человек поднял именно эту тему. Будто им с напарником больше не о чем поговорить. Хотя Рен и сам точно не знает, что у того на уме, но ведь это достаточно обычное поведение Гехабита. И действительно, почему бы не поговорить о потолках замка, если они действительно существуют? Гандэлианец все больше убеждается, что Макс постоянно обрабатывает информацию обо всем, что его окружает. Тогда становятся понятны и странные темы, что тот поднимает, и вопросы невпопад. Человек просто не осознает, что окружающие не способны угнаться за его мысленным процессом, часто принимая его фразы за бред или неуместные шутки. Гехабит еще даже, кажется, сдерживает себя, не задавая уж совсем чокнутых вопросов, пытаясь выстроить диалог с собеседником.       — Отчего именно это тебя заинтересовало? — видимо, даже его напарник не способен отследить эту странную логику. — Да и какое нам должно быть дело до этого?       — Ну, знаешь, если они тут так свободно умудряются призывать бакуганов даже без карт ворот, не хотелось бы мне однажды оказаться погребенным под обломками просто от того, что потолок не выдержал, — все также задумчиво, но уже без глупой интонации произносит Гехабит. А Рен пытается подавить усмешку, какой человек оказывается параноик. — Да, и, кстати, почему ваш вид способен принять здесь истинную форму без энергии Вестрои? Это же не возможно.       — Хм, — гидра задумывается на какое-то мгновение, будто прислушиваясь к себе. — А разве ты не чувствуешь, хозяин? Здесь и так достаточно энергии, я будто вернулся домой, на Вестрою, но вместе с тем она иная…       Гехабит, понимающе кивает и молчит несколько минут. А после отчего-то хмуриться. Рен пытается отследить все его реакции и их причины, но это почти бесполезное занятие. Человека могла просто мучить боль, или же тот был на границе с бешенством из-за какой-то открывшейся ему сакральной тайны. Причем, это ведь и все сразу могло быть.       — Макс, можешь звать так, — поправляет того парень. И по всей видимости это был третий вариант, о котором Кроллер даже не догадывался. — Какой уж я тебе хозяин, если полностью завишу от тебя, Гидраноид. Без нашей связи мне было бы куда труднее контролировать энергию зоны Безмолвия. — Рен знает, что чем бы эта «зона» не была, она имеет очень большое значение. Но, увы, спросить ни у кого не может, по крайней мере, так, что бы не выдать себя с головой. — Другая энергия? Да, пожалуй, есть что-то такое, только ее настолько ничтожно мало, что я почти и не ощущаю этого, — Макс вновь глубоко задумывается, будто о чем-то вспоминая. — Лайнхольт… Да, Лайнхольт… Хах, а это даже становиться интересно.       — Хм, и что же человек нашел интересного в твоем напарнике, а, Рен? — настороженно спрашивает Сид.        Кроллер догадывается об ответе на этот вопрос, но ведь император приказал не распространятся об интересующей их всех сейчас теме. И кто он такой, что бы идти против воли того? Увы, парню просто приходиться пожать плечами, вновь устремив свое внимание на монитор.       — Хах, а Бародиус не боится, что я просто все расскажу Рену? — задает человек вопрос в никуда. И, тьма все это все побери, гандэлианец в эту секунду замирает всем телом, боясь пропустить столь желанную информацию. Неужели Максу действительно известно об запретной силе?! — Хотя, не-е-ет, Кроллер обойдется, — самодовольно выдает тот, и Рен стоически пытается не сжать челюсти в немой злобе. Хотя бы, потому что это будет чертовски больно. — Это будет моя маленькая месть за все нервы, что тот мне вытрепал. Рен мне тоже ничего не рассказывал, хоть и мог, так почему я должен поступить иначе? — И парень понимает, что тот действительно заслужил это недоверие. С чего Кроллер вообще решил, что его предательство простили, раз согласились помочь? Да и помогут ли на самом деле тот еще вопрос, поступки Макса просто невозможно просчитать.       Но тому плевать на все сомнения гандэлианца. Он просто порывисто поднимается и идёт в туалет. Рен не знает, к чему Гехабит вообще затеял этот странный разговор с Гидранойдом, или почему оставил того в комнате одного. Быть может, не привык, что в его личном пространстве постоянно находиться другое существо? Хотя сам Кроллер и минуты, наверное, не продержится без Лайнхольта. Ведь его напарник единственный, кто помогает выжить во всех этих хитросплетениях и интригах, что вьются вокруг них с того момента, как удалось покинуть темноту. Но быть может, Гехабиту нужно сделать то, что его партнер просто не должен увидеть? Помедлив какое-то время, от чего младшие начинают почти с недовольством шипеть у него за спиной (хотя в этом поведение скорее читается любопытство), Рен с сожалением прикрывает глаза, а после нажимает на еще пару кнопок. Да, камеры были установлены везде.       Макс стоит у порога маленькой комнатки два на два, с удивлением разглядывая интерьер, если конечно его можно вообще назвать этим словом. Ну а что он думал, что ему отведут личную купель, как императору? Гехабит конечно ценное вложение, но не настолько, а потому пусть довольствуется простой раковиной, зеркалом над ним, да унитазом. Как в прочем и они все.       — Хм, я не вижу тут ни ванной, ни душа, — промаргиваясь, произносит человек. — Только не говорите, что на Гандэлии это заменено общественными местами по типу бань. Хотя да, логично, это значительная экономия воды, но… — Макс проходит вглубь комнаты, рассуждая про себя. Он осматривается, как дворовый кот, которого неожиданно запустили в человеческое жилище. Да, Рен смотрел видео с этими животными в человеческих интернет платформах. У парня тоже были минуты отдыха, которые он заполнял несуразной ерундой. Немногочисленные, но были. — Представляю, как удивляться моей внешности обычные гандэлианцы. Или мне с командой Рена придётся разделить сеё занятие? Интересно, а насколько вообще в их культуре приветствуется публичное оголение, если учесть, что они завёрнуты в одежду с ног до головы? Нет, ну правда, я за весь день не смог увидеть хотя бы раз их колени или локти, что уж говорить, к примеру, о животе. Хотя достаточно глубокий вырезы на груди был у того же… Как зовут бойца пайруса из тронного зала? Я что, действительно не спросил имена доверенных лиц императора?       Гехабит как обычно ушёл в свои мысли с головой, нисколько не задумываясь о том, как он со стороны выглядит. Хотя, зачем ему это? Достаточно глупо рассчитывать на то, что человек будет следить за своей речью в совершенно пустой комнате, он же не знает, что за ним наблюдают. И ни в коем случае не должен узнать.       — Макс часто разговаривает сам с собой? — заинтересованно спрашивает Лена, будто пытаясь поставить диагноз, как психолог (или психиатр, что будет вернее). Правда, такой профессии как таковы на их планете не существует, но это Айсис конечно же это не остановит.       Рен лишь скованно кивает, вспоминая про себя, что именно в таких вот разговорах с самим собой Гехабит чаще всего и разбалтывает интересную информацию, а еще… становится более живым, что-ли?       — В сеём поступке ни видеться мне ничего удивительного, и тем паче заслуживающего столь презрительного тона, — заступается за того Джесси. — Всем вам должно быть известно, насколько иногда приятно разделить беседу с интересной личностью. Так давайте простим Максу то, что он выбирает для сего действия самого себя, становясь этаким актёром, что читает монолог. За этим же действительно упоительно следить? — с полувопросительной интонацией заканчивает актер, будто сомневаясь, а не один ли он с интересом наблюдает за Гехабитом. И Рен готов подтвердить, не один.       И даже Лена сдержанно кивает, начиная смотреть на человека под новым углом. Будто заметив что-то, что было до этого скрыто от ее проницательного взора.       И все же Гленн затаил на Макса обиду, хоть и выгораживает ничего не подозревающего человека. Это было достаточно хорошо выражено в поступках бойца вентуса. Даже то, что Джесси не попытался завязать диалог с Максом в тронном зале — показатель. Да и дальше тот сыпал остроты на каждом шагу. И самое отвратительное то, что Гехабит прекрасно их замечал.       На что актер вообще обиделся? Вопрос конечно не из лёгких, ведь Гленн мог поменять свою манеру поведения просто так, из скуки. Но если Рен все же не ошибается, бойцу вентуса не понравилось пренебрежение в его сторону от Макса в момент захвата Bakugan Interspace. Хотя… Ну не может же он действительно считать, что человек был просто вот обязан оценить его «сцены» и перестать пытаться размазать Рена тонким слоем на приборной панели? Джесси же должен понимать, что Гехабиту на самом-то деле плевать на них всех? Да и как может быть иначе? Ведь Макс и не обязан сопереживать им — совершенно чужому виду, что еще и пытался втянуть его планету в войну. Раз уж даже Кузо не попытался выслушать, хотя боец пайруса всегда казался Рену… Справедливым, что ли? Но Гленн почему-то упрямо верит, что именно Макс понимает их всех и должен помочь. Только вот какова цена у этой помощи не знает даже актер.       Но если он действительно возлагает какие-то надежды на Гехабита, зачем собственными руками разрывает все точки соприкосновения с тем? Зачем язвит и пытается задеть? Он же прекрасно понимает, что сейчас имеет вес на человека, но своим поведением разрушает все то, чего достиг. Да уж, понять, что у Джесси твориться в голове, действительно та ещё задача, и Кроллеру придётся её как-то решить.       Почему? Потому что именно с ним Рену придётся наиболее плотно сотрудничать как минимум эти три дня. Как бы не было тяжело признать, но в этот раз боец даркуса просто не справиться один. Император, конечно, приказал тому «помочь гостью разместиться», но сам парень это не очень то и мог сделать. Да, показать Гехабиту куда ему можно ходить, а куда лезть категорически запрещено, Рен еще был способен. Но вот ответить на все вопросы, который человек на него сыпал, просто физически было невозможно. Боги, да Рен и представить не мог насколько богатая у того … ну, обзовем это фантазией, хотя гандэлианец уверен, что это слово не очень то и подходит. Чего только стоит вопрос –«а не ест ли народ Рена Нифианцев?». А то, видите ли, Максу будет очень неловко узнать, что он перекусить какой-нибудь троюродной сестрёнкой Фабии! Бедная Зэнет подавилась за ужином. Кроллер, конечно, уже достаточно давно привык к странным умозаключениям Гехабита, и даже примерно представлял, откуда тот взял подобный бред, ведь его раса, мягко сказать, отличалась от людской. Но почему его приспичило спросить такое именно когда они все ели?!       В общем, Рену пришлось просить о том, чтобы ему приставили помощника. И чего стоило бойцу даркуса прийти к императору и сообщить о своей некомпетентности, совершенно другая история (которую Кроллер вспоминает с содроганием). Но на удивление, Бародиус весьма снисходительно отнесся к его слабости. Правда, на логичный вопрос «кто именно?», заданный странно-задумчивым и даже заинтересованным тоном, Рен смог ответить только через несколько минут. Потому что выбирать на самом-то деле было не из кого — любой вариант был плох. И вопрос был не в «почему», а «насколько».       Зэнет отпадала сразу, девчонка Макса боялась до дрожи в коленках. Сид и Лена не подходили в силу своего характера. Боец пайруса был слишком буйным, не хватало, чтобы они ещё с Гехабитом сцепились из-за какой-нибудь глупости, вследствие чего человек отвернулся бы от всей Гандэлии. Положение дел и так было шатким. Да, и сломанные ребра не добавляли Сиду желания возиться с Гехабитом. Айсис же наоборот была слишком холодной. Да, она могла ответить на вопросы, но Рену нужно было, чтобы Макс точно не видел в них врага. И вот тьма его знает, как Гехабит отреагирует на девушку, что ставит его интеллект ниже среднего. Она, правда, ко всем так относится, но от этого не легче! Оставались только Мейсон и Джесси. И опять же бойца сабтерры брать было не очень-то выгодно, Гехабит куда сильнее был заинтересован в Гленне. Почему-то…       Из-за этого Кроллер все же решил поставить на актёра. А потом всплыла обида Джесси и его просто отвратительное поведение с человеком.       Это был провал. Рен не имел на Гленна влияние от слова совсем. Если тому же Сиду можно было пригрозить приказом император, то вот Гленну… ну, Кроллер пока ничего путного так и не придумал. И все это грозило влиться в еще большую кучу проблем, но и с этим Рен уже ничего не мог сделать! Ну не идти же ещё раз к Бародиус? Не, Кроллер ещё своей шкурой дорожит, и раз за разом проваливаться на глазах у императора не желает. По крайней мере, не в один и тот же день!       — Рен, вот правда, почему ты меня так не любишь? — раздаётся раздраженный голос, от чего парень дёргается, удивлённо смотря на Гленна. Он что, обо всем этом вслух говорит?! Но тот в своей актёрской манере недоуменно поднимает бровь. И да, сейчас они действительно имели брови, ведь все еще находились в человеческих обликах. Пришлось находится, чтобы Гехабиту было привычнее. — Ну правда, ты же был на моем месте, тоже ведь на Земле по началу не имел ни малейшего понятия о том, как работают простые устройства быта, — продолжает тем временем Макс болтать с самим собой, но в голову Кроллера закрадываются нехорошие подозрения. — Вот как мне по вашему включить кран (а я надеюсь все же что это кран, а не какое-нибудь биде), в котором нет ни каких ручек, кнопок и вообще выделяющихся частей?       Ладно, Кроллер готов признать, что нужно было провести ознакомительную экскурсию и в этой комнате тоже, но… Ну не подумал он о том, что такое придётся объяснять Гехабиту!       — Так, ладно, если в этой комнате все же стоят камеры, а вероятность этого чуть меньше ста процентов, то во-первых ребята, вы извращенцы, — Рена быть может и насмешила бы реакция той же Зэнет, что уязвленно отпрянула от мониторов, или то, как закатил глаза Мейсон, если бы весь план не летел в тартарары. В которой уже раз. Их раскусили. Раскусили чуть менее чем за час. — Во-вторых, Кроллер не пугайся, — выдаёт этот… этот! И Рену приходится внутренне приготовиться, чего доброго тот опять воспользоваться своими странными порталами появившись прямо у него за спиной. Но реальность оказалась хуже.       Гехабит опирается одной рукой на раковину (а это была именно она, а не как ни биде) и прикрывает глаза. Его волосы вновь становятся дыбом, правда, не так сильно, чем когда он в том странном состоянии. Скорее они топорщатся, как при неудачной укладке, и белеют на концах. Вокруг начинает мелькать энергия, от чего на экранах появляется рябь, и качество изображения ухудшается. А еще гандэлианец замечает как у человека белеют кончики пальцев, которыми тот вцепился в ничем не повинный предмет мебели, а после… после в голове раздается голос:       «Привет, Рен, это я, Макс¹», — эти слова заполняют весь разум, заливая тот какой-то странной, ни с чем несравнимой… пустотой? Да, пожалуй, гандэлианец на несколько мгновений и вовсе будто разучился думать, быть может, даже осознавать. И хоть звучит это до ужаса глупо и, пожалуй, отчасти нелепо даже для него самого, но вместе с тем это действительно так. Он будто погрузился под воду, перестав слышать звуки, точнее свои собственные мысли. Да и вместо воды был спокойный, отстранённый голос. Голос существа, что Рен когда-то по ошибки принял за человека. — «Только не кричи, твоя челюсть этого не выдержит», — ехидно продолжает тот.       А Кроллер даже и не думал кричать, он вообще сейчас ничего не способен сделать от навалившегося на него даже не ужаса, безнадеги. Гехабит видимо ещё и мысли читать умеет.       «Рен, если честно, это состояние очень трудно поддерживать, поэтому можешь просто сказать, как включить воду, и я от тебя отстану»       И как ему прикажете это сделать? Да и зачем ему что-то там объяснять?! Парень просто уверен, что Макс уже прошерстил весь его мозг в поисках информации.       «Кроллер, я не читаю твои мысли, успокойся уже. — Рен готов поклясться, что тот закатил глаза, хоть на камерах ничего такого и в помине нет. Гехабит лишь еще сильнее навалился на раковину, видимо пытаясь удержать равновесие, — Я лишь связан с твоим сознанием сейчас. Просто сформулируй чёткое предложение или образ в голове, я услышу».       Гандэлианец подвисает на несколько минут, пытаясь все же это сделать. Хоть и понятия не имеет, как именно. За спиной раздаются шёпотки младших, и Рен не без удивления замечает в них беспокойство.       «Поднеси руки к крану» — это все, что он смог выдать, причём каждое слово отдали жуткой головной болью. И как Макс вообще строил длинные предложения?       Гехабит открывает глаза, и Кроллер перестаёт чувствовать в своём разуме что-то постороннее.       — В него встроен сенсор, ну конечно, — Макс проводит рукой под краном, проверяя слова гандэлианца. Из того начинает течь тонкая струйка воды. — Хм, экономия должна быть экономный? — задумчиво произносит тот. Пусть радует, что к замку даже для технических нужд подведена питьевая вода, что создают бакуганы акваса, а не мёртвая из рек². — Хорошо, что она холодная, а не подстраиваеться под температуру кожи, например. Так, полотенце я тут навряд ли найду, да и неважно это, если честно. — Интересно, он вообще все, о чем размышляет, вслух говорит, когда остаётся наедине с собой, или же это только верхушка айсберга? Или он просто себя опять сдерживает, зная о слежке?       Рена действительно это интересует хотя бы потому что парню еще придётся составлять психологический портрет человека. Ну, насколько это вообще возможно сделать.       Макс, не догадываясь (хотя это теперь очень спорное заявление) о мыслях Кроллера, зачем то мочит свою голову, сгибание под кранном. Быть может, тот просто пытается унять головную боль? Но если ему действительно так плохо, почему не попросил о помощи? Рен даже представить не может, сколько тот тратит энергии на свои переносы сквозь вселенную, не говоря уже о том, что тот вытворял в тронном зале. Да и этот «диалог» в голове скорее всего не добавил приятных ощущений. Зачем только Гехабит пошёл на такой шаг? Бакупод ведь был при нем…       Гехабит рвано выдыхает, поднимая голову, и смотрит в небольшое зеркало перед ним. Радужка в его глазах сейчас обычная, Рен это чётко видит из-за того, что зрачки человека сильно сузились.       — Так, ладно, это хоть немного, но помогло, — шепчет Макс, отходя от раковины. Парню, видимо, совершенно наплевать, что на кофту с мокрых волос падают капли воды, что в комнатах замка, расположенного под землёй, не так уж и тепло.       Гехабит вновь входит в свою комнату и начинает рыться в рюкзаке — видимо в том было все то, что он решил взять на Гандэлию. Это занимает от силы минут пять, но Рену кажется, что человек вытряхнул из того половину своего дома. Чего только стоит два совершенно идентичных чёрных плаща, видимо являющиеся сменными тому, что сейчас на нем самом. Про огромное количество различных банных принадлежностей и таблеток (которые тому в принципе и не нужны), Рен просто промолчит.       Наконец найдя то, что нужно, а именно — странно выглядящий эм… ну скорее всего ноутбук (правда почему то доисторический даже по меркам Землян), Макс ставит тот на единственный небольшой столик в комнате. А после достает всю туже странную карту и открывает ей портал, заодно нажимая пару кнопок клавиатуры. Небольшой экран ноутбука загорается и с него на парня смотрит старик.       — Да быть того не может, нашу защиту обошли! — пораженно выкрикивает Лена, на секунду теряя над собой самоконтроль. А зрелище это настолько редкое, что Рен начинает сомневаться, уж не привиделось ли ему это? Сам парень совершенно не удивляется, даже наоборот, это было слишком легко предугадать. И без этих карт Макс мог бы такое провернуть, хоть и потратил бы на это больше времени (ну, Кроллер, по крайней мере, на это надеется). Но то, что человек добился своего — это точно; почти вся защитная система сейчас работает благодаря его программам. И работает достаточно успешно.       — Я же говорил, что в стабильном портале будет ловить! — гордо выдаёт тот.       Старик просто кивает, обводя тяжёлым взглядом комнату. Будто ища угрозу.       — Как ты устроился на новом месте? — спрашивает тот через какое-то время.       — Ну, мне показали замок, и он огромный. У них тут везде коридоры такие, что дядюшка Фрейд лишь понимающе хмыкнул, — насмешливо выдает Гехабит. В глазах его деда (а это скорее всего именно он) плещутся задорные огоньки смеха. И даже Рен оценил шутку, вот правда. Гандэлианец едва сдерживает себя, что бы не приложить руку к глазам. Как же хорошо, что никто из Дюжины не знает об этом человеке и его книгах! Даже Джесси, ведь тот вовсе не заинтересован в психологии. Потому что в противном случае за такой намек в сторону императора… Нет, у Кроллера даже примерно нет представления, что Макса бы ждало. — Чтобы, видимо, вмещать бакуганов в их раскрыто форме, правда я понятия не имею зачем. Сказали где мне можно ходить, а где нет. Ещё объявили всей страже, чтобы единственного человека, что остался на их планете, не трогали. Что же ещё… А! Угадай, чем они меня кормили…       — Макс, только не говори, что ты ел их еду, — настороженно произносит старик.       — Они не каннибалы, я уточнял! — будто этого и ждал, отвечает Гехабит.       Где-то в углу Мейсон заходиться в кашле, пытаясь спрятать за ним смех.       — Я не про это, — качает головой собеседник, неодобрительно смотря на юношу. — Максим, скажи мне, зачем люди поглощают пищу?       — Что бы получить энергию и необходимые вещества для нормального функционирования организма, — уверенно отвечает парень, и он, как все в этой комнате, по видимому не понимает, к чему ведёт его дед.       — А точнее, — прости тот.       И Гехабит выдаёт просто огромный объем информации о незаменимых и заменимых аминокислотах и их влияние на людей. О том, какие из них способны синтезироваться в организме, а какие нет. О белках и жирах, углеводах и витаминах, о каких-то их реакциях и что за этим влечёт. О круговороте веществ и энергий и тысячи других вещей. Рен действительно удивлен, что Макс в этом так хорошо разбирается, хотя если учесть что это старик вроде бы и есть тот самый Майкл — знаменитый ученый с Земли, все становится на свои места.       — Да, все верно, — кивает тот, но Рен просто кожей ощущает, что на самом деле старик едва ли сдерживает гневную отповедь. Понимает это похоже и Макс, что неуверенно взлохмачивает себе волосы. — Только это все происходит, когда человек есть пищу, к которой привыкал тысячелетиями. К которой у нас выработались определённые ферменты за время эволюции. А теперь представь, что с тобой будет, если ты попробуешь то, что росло совершенно в других условиях среды. Ты вот уверен, что у той еды вообще белковое строение?       — Ну… — Гехабит на секунду задумывается, поднимая глаза к потолку. — Рен нашу еду ел, так что не думаю, что её состав уж так сильно отличается.       — С чего ты взял, что он ее действительно переваривал, а не отчищал кишечник после каждого приёма пищи? — Кроллер действительно не хочет знать, о чем говорит этот старик. Особенно после понимающего хмыка Лены.       Макс на секунду удивлённый замирает, а после передергивает плечами.       — Я это представил, — скривившись, произносит тот. Да о чем эти двое говорят?! — Ну, нет, он точно не бегал в туалет блевать каждый раз, как мы пили тот же чай, — отрицательной качает головой Гехабит. И Рен тут же пожалел о своём любопытстве. — Да и ты же знаешь, меня сейчас просто невозможно отравить, энергия Зоны просто очистить организм от всего ненужного. И вообще, ты так и не угадал, что мы ели! — предвкушающее тянет тот, пытаясь сменить тему разговора.       Рен конечно понимает, что землянина, привыкшего к изобилию пищи, может поразить их обычные продукты, но не настолько же! Да, у Гандэлии уже давно с едой все плохо. Под землёй очень трудно вырастить хоть что-то, не было бы у них бакуганов и народ уже давно бы сгинул. Но это же не повод говорить о нормальных и даже достаточно вкусных продуктах (а в императорском дворце они действительно такие), с интонацией, которую Кроллер даже передать не сможет! Будто ему принесли не самую обычную пищу, а какой-то опытный образец, который Макс хочет зафиксировать на операционном столе и вскрыть, выведав из него все тайны. Но их нет, это самый обычный мясной студень!       — Ну и что же ты ел? — изображая любопытство, спрашивает старик. Почему тот вообще разговаривает с Максом как с ребёнком? И самое странное Гехабиту это, кажется, даже нравиться.       — Холодец, — торжественно выдаёт тот.       Рен понятия не имеет, что это, но его тревожит тот удивлённый взгляд, которым смиряет Макса его дед. Да и сама интонация, которой сказана эта фраза, не сулит ничего хорошего.       — Ага, название этой еды мне так и перевелось, — отвечает тот. — Он и по запаху, и по вкусу на наш похож. Правда, с зеленоватым оттенком, но это такая не важная деталь, по сравнению со всем остальным. Нет, ну, правда, пересечь пол вселенной чтобы попробовать домашний холодец! Ты бы видел их лица, когда я спокойно его ел. Наверное, ожидали, что меня там от одного вида вывернет, забавные. Но того, кто в детстве ел кислые жопки муравьёв и жевал гудрон, таким не испугать!³ Кстати, у них нет сладостей, вообще никаких.       Старик беззлобно смеётся, а Рен устало трет глаза. Ну, Макс же не про тот самый гудрон говорит? Зачем тому это вообще есть?! Да, точно, это просто какая-то очередная совершенно не понятная шутка.       Дальше они начинают болтать о чем-то своём, вспоминая прошлое. Из разговора Кроллер не может выцепить вообще никакой информации. Ну не считать же полезным знание того, что Макс умеет играть на баяне (что это вообще?), потому что как-то проспорил отцу, или что не любит вкус меда, и это почти единственное, что парень не ест. Почему они вообще сейчас болтают о такой ерунде? Даже возникают сомнения, а не шифр ли это, но… Да как вообще придумать шифр ключевыми словами в котором были бы, например, «не забудь почистить зубы перед сном»? Рен действительно не может понять, с чем связана такая опека со стороны старика и почему Гехабит её терпит. И все же как сильно меняется Макс в разговоре с близкими ему людьми, каким он становится несобранным и даже отчасти смешным. Он начинает травить анекдоты и мягко улыбается. Не ломать губы в притворной гримасе, не скалиться и не смотреть с превосходством и насмешкой, а просто улыбаться!       Человек меж тем обращает свое внимание на сумку, начиная разбирать её вновь. Он вытаскивает большие полотенца (а они все же у него были), сменную одежду, что почти не отличается меж собой, и чёрную пижаму. Рен видит, как ее ткань переливается на свету, это явно шёлк. Макс скрупулёзно раскладывать свои вещи по полкам в шкафу, будто отмеряя все по линейке, и Кроллер просто уверен, что тот терпеть не может беспорядок.       — Хочешь, интересную новость расскажу? — с каким-то странным тоном спрашивает Гехабит, одновременно с этим начиная разбирать новый, только что распакованный, комплект спального белья. Кто вообще собирал ему эту сумку?       — Что-то случилось? — видимо заметив интонацию, спрашивает старик.       — Я больше не имею никакого отношения к Bakugan Interspace, — спокойно и даже бесцветно отвечает парень, но Рен видит опущенные плечи. Видит изломанную улыбку, что тот пытается выдать из себя. — Ага, теперь единственным директором является Маручо. Рена от системы отрезал я сам, потому что не был уверен, что их император вновь ничего не выкинет, узнав, что Элемент на Нифии, а я… Отец Маручо все же затащил меня на чайную церемонию, от которой у меня все еще каждая мышца в теле болит (ну, правда, эта их традиционная поза очень не удобная). И на ней намекнул, что хочет наказать своего наследника. «Показать, к чему приводит неверный выбор друзей». Как будто тот еще не слишком много натерпелся! — сквозь зубы шипит человек, сжимая кулаки на коленях. И Рен чувствует жгучий стыд. — Марукуро-старший решил отстранить Маручо от управления Bakugan Interspace, но сделать он это мог только с моей помощью. Ну, я и вспылил, отказавшись от такой подставы, и сам разорвал все связи, сделав парня единственным обладателем системы. Теперь без его ведома никто не сможет копаться в нашем детище. Даже его отец.       — Максим… — пораженно выдыхает старик. И Рен с ним согласен. Вот, значит, во что все вылилось?       — Да ладно, — преувеличенно бодро отвечает парень, — мы все знали, что так это все и кончится, ну не создан я занимать руководящие посты. Это сух-пойки? — переводит парень тему, удивлённо тряся в руках какие-то пакеты. — И, мед… Зачем? Ну вот просто, зачем?! — негодующе выкрикивает тот.       — Горло, — как само собой разумеющееся отвечает его дед.       — Что такое я должен тут подцепить, чтобы оно снесло щит энергии, да так, что это еще и летально не закончилось? — Макс недоуменно приподнимает бровь. — Пап, по моему, ты немного переборщил, собирая мне сумку.       — Кто-нибудь понимает хоть что-нибудь из их диалога? — отчаявшись, спрашивает Сид.       — Я не уверена, — Лена сдавленно поправляет очки на своей переносице, — но они кажется ведут диалог о человеческих болезнях. Насколько мне известно, мед обладает антибактериальными, противогрибковыми и антивирусными свойствами.       Мужчина напротив лишь самодовольно фыркает на слова Макса, будто это для него и вовсе не упрек, а похвала. Минуту, Макс сказал «папа»?! Но сам старик совершенно не удивлён, он лишь вновь затевает совершенно ничего не несущий в себе диалог. Гехабит отвечает тому несколько отстранено, он раз за разом перерывает свои вещи, пытаясь, видимо, что-то найти.       — А где? — выдаёт тот через несколько минут, вопросительно смотря на своего… ну, получается, что отца.       — Что? — в притворном непонимание спрашивает тот.       — Па, это не смешно! — Макс равными движениями в который раз выворачивает все карманы своего вместительного рюкзака. Очень вместительного рюкзака. Настолько, что Рен уже начинает подозревать в нем какое-то преломление пространства. Ну а что? Гехабиты на это способны, гандэлианец в этом уверен. — Ты же его мне положил? Умоляю, скажи что положил, иначе мне придётся вновь переместить на Землю, а энергия и так почти на нуле.       — Иногда мне начинает казаться, что мой сын — наркоман, — вникуда жалуется старик.       Сид давится воздухом, видимо, правильно поняв значение этого слова. Нет, ну человек скорее всего просто шутит, хотя, если учесть обычное состояние Гехабита… Да нет, круги под глазами и бледность у Макса из-за недосыпа, потому что тот постоянно задерживается в Bakugan Interspace допоздна. Задерживался.       — Пап я не спал пять дней и планирую не спать шестой, я без него не выживу! — пытается отстоять свое мнение человек.       — Молодой человек, — предостерегающе начинает тот, скрещивая руки на груди. — Мы оба знаем, что ты не выдержишь из-за того, что сбил свой режим сна. И кофе делу не поможет совершенно. Тебе просто нужно поспать, и желательно минимум восемь часов.       — Это вообще не просто! — выкрикивает другой. — Я не могу тратить свое бесценное время на что-то такое ненужное, как сон!       — Максим!       — Ну, пап!       Повисает гнетущая тишина. Оно проникает даже в комнату гандэлианцев, облепляя всех их противными щупальцами неловкости. Будто они все подсмотрели что-то такое, что видеть не должны были (хотя именно этим они и занимаются). А еще Рен замечает очень тяжёлый взгляд старика, направленны на его сына. Таким Макс обычно смотрел на Кроллера, когда был недоволен, видимо копирую поведение Майкла. Но самое жуткое, таким же взглядом на Рена иногда смирял и император.       Не известно, сколько бы еще длилось это молчание, но видимо старик все же сдался. Он устало вздыхает, отводя свой взгляд, а после произносит:       — Слева есть потайной карман, но я надеюсь, что сегодня ты все же ляжешь спать.       — Ага, обязательно, — кивает довольны Макс, но все они понимают, что человек только что бессловесно солгал.       Седовласый мужчина неодобрительно качает головой, но смотрит тепло, будто бы и не ждал иного ответа. Видимо тот понимает Гехабита лучше, чем кто-либо.       — Я надеюсь, что тебя тут не обижают и ты с кем-то подружишься, — через какое-то время, когда Макс наконец закончил разбирать вещи, произносит он, заставляя застыть в удивление всех младших. Даже Рена.       — Пап, кто тут вообще способен меня обидеть? — Макс насмешливо выгибает бровь. А вот Кроллеру вообще не смешно, слишком уж слова того пропитаны угрозой. Угрозой, которая не понятно на что вообще направлена. — Не волнуйся, не маленький, мне как, ни как уже тридцать три, уж ответить обидчика смогу, — что? Нет, ну правда что?!       — Максим, не утрируй, тебе восемнадцать, — качает головой старик, так, будто ему уже надоело из раза в раз спорить на эту тему.       — По паспорту тридцать три, — не соглашается тот.       — У тебя его нет, — рубит мужчина.       Парень отворачивается в притворной обиде, стараясь не смотреть на старика. А Рен видит, что глаза того смеются, при внешне строгом лице.       — Кроллер, ты вообще понимаешь, о чем они? — недоуменно спрашивает Сид, садясь ближе к мониторам.       Рену остаётся безразлично пожать плечами. Да и что тут скажешь? Суть этого странного диалога парень потерял на начале.       — Максим, ты же знаешь, что бегать от общения со сверстниками, чревато, — мужчина не даёт себя перебить, строгим взглядом. — Они твои сверстники, — обрывает тот, не девая влезть со своим мнением Гехабиту, — и не важно, что с другой планеты, тому же Дэну это ни сколько не мешает.       Макс при этих словах кривится так, как будто съел целый лимон целиком.       — А этот старикашка то за нас! — пораженно выкрикивает Зэнет. — Но почему он уговаривает своего сына подчиняться нам?       Рен с сожалением выдыхает, кажется, его команда не очень понимает, к чему клонит профессор Майкл (это все же он? Или его это сын, но тогда сколько вообще лет деду Макса?!). Да и сам бы Кроллер не понял, если бы не общался с Маручо и остальными Отчаянными бойцами так плотно.       — Пап, ты же понимаешь, что сравнивать меня и Кузо дохлый номер? — насмешливо тянет Гехабит. — Да и с социализацией я как-то не очень справился. Посуди сам, Кроллеру я выбил челюсть, да, за дело но выбил же, — ага, значит, Макс все же испытывает стыд из-за своего поступка! Для Рена еще не все потеряно. — Сиду я случайно сломал ребра, ну если судить по той странной конструкции напоминающей корсет что он сейчас носит, — продолжает загибать тот пальцы. — Так, с Леной и Мейсоном мы не общались, и я сомневаюсь, что они горят желанием поболтать с «жутким и ужасным» мной. Джесси из-за чего-то дуется на меня, но я пока не понял, из-за чего конкретно. Чем я вообще мог заслужить такие фразы?! «Тот, кто думает, что может обойтись без других, сильно ошибается. Но тот, кто думает, что другие не могут обойтись без него, ошибается еще сильнее» или вот — «Если вы подберете на улице дворовую собаку и накормите ее, она никогда вас не укусит. В этом и состоит разница между собакой и человеком.» И самое обидное за весь день — «Торжество разума заключается в том, чтобы жить в мире с теми, кто разума не имеет.» — что же, теперь Рен точно уверен, что Макс не спустит актёру его грубость. Прекрасно… — И клянусь, я не понимаю, из-за чего он так взъелся! Мы с ним не виделись с того боя в Bakugan Interspace, но ведь именно меня тогда подставили. Он воспользовался уловкой, чтобы победить, понимая, что иначе не вывернется. Но я же даже не намекнул ему на это, зная, что с того шкуру спустят за провал. И что в итоге? Тот даже не пытается мне объяснить, что случилось, — обиженно заканчивает Макс, опустив свой взгляд в пол. Рен краем глаза следит за актёром, и тот выглядит ещё более подавленным. Гехабит удивительно умело играет на чувствах других, даже не осознано. Или же наоборот вполне этого и желая. — Ну и ладно, не хочет со мной контактировать и не нужно, заставлять не буду, — решает Макс, попытавшись вести себя уверенно и отстранено. И ему почти это удаётся. — Кто там у нас из младших остался? А, да, Зэнет… Ой-ё, — заторможено выдыхает тот, удивленно моргая. — Вот с ней получилось особенно не красиво.       — Что же ты там еще учудил? — мужчина явно сдерживает смех, смотря на своего сына.       — Эм, я чуть не убил её бакугана, — нерешительно отвечает Гехабит, и с лица его отца спадает вся веселость.       — Что?! — от этого выкрика подскочил не только Макс, но еще и все младшие за раз. Рен даже и не знал, что кто-то способен передать интонацию так, что даже император по сравнению с ним как-то теряется. Да еще и это взгляд. Он прошил Гехабита на сквозь, и Кроллеру остаеться лишь радоваться, что он никогда не окажется на месте парня. Наверное.       — Знаете, вот что бы там кто не говорил о воспитании детей, но я хочу научиться смотреть на своих дармоедов именно так, — с каким-то странным уважением в голосе произносит Сид, и Рен его не понимает. Ну вот вообще. Зачем пугать своих детей таким поведением? — Ну, когда они у меня появятся. Потому что никакие увещевания и уступки не сделают из чудовища, что из себя представляет этот рыжий, послушного щенка, что сейчас смотрит на своего отца, из-за всех сил пытаясь показать свое раскаяние, — заканчивает тот. И остальные согласно кивают.       — Максим, только не говори мне, что ты использовал ту карту, — тем временем продолжает профессор.       — Эм, ну ее я тоже использовал, но не в бою с ней.       — А как тогда ты чуть не убил бакугана? — ничуть не сбавив своего гневного настроя, спрашивает мужчина.       — Ты не хочешь знать…       — Максим…       — Я пытался его раздавить энергией зоны Безмолвия, — потупившись отвечает парень. —Вообще, весьма удачно получалось, а я даже не знал, что так умею… Но я этого не сделал! — опомнившись, произносит тот.       Мужчина устало отстраняется от экрана, тря переносицу.       — Это ведь из-за трещин было? — с какой-то странной надеждой в голосе спрашивает тот.       — Пап, я не схожу с ума и все контролирую сейчас, — Макс скрещивает руки на груди, отводя от мужчины взгляд. Рен видит насколько тот переживает из-за этой ситуации. Кажется, это замечают и остальные. — Я извинюсь перед ней, но не сейчас. Дам хотя бы день привыкнуть к моему обществу. Хм, надеюсь, она любит шоколад.       — Шоколад? — непонимающе переспрашивает Зэнет.       — Это такая сладость, она похожа на нектар лютиков, — объясняет Лена.       Рен про себя отмечая, что эти вкусы не похожи совершенно, но больше гандэлианцам сравнить и не с чем. Вкус нектара куда как ближе к меду, чем к шоколаду. Но сладостей на планете мало, в основном это фрукты, да и те все рано отдают кислым вкусом, потому что толком и не вызревают. Даже тот самый нектар плотоядных лютиков с Нифии попробовать может не каждый. Достать его действительно трудно, и стоит он целое состояние. Сам Рен ел его лишь однажды, на большом пире, устроенном императором не задолго после его освобождения из темноты.       — Ладно, Максим, закончим на сегодня, — вновь обращается к парню старик. — Я надеюсь, что ты будешь каждый день выходить на связь и все же подумаешь о моих словах.       — Конечно, — парень шутливо поднимает руки, будто сдаваясь в плен. — Спокойной тебе ночи, а и да, пап, разбери, пожалуйста, ту ядерную боеголовку. Серьезно, вся Гандэлия не должна расплачиваться из-за двух идиотов. Особенно, если они лишь косвенно во всем этом виноваты.       Рен замирает на месте, уставившись на монитор, не веря в то, что, только что услышал. Нет, ну не может этого быть…       — Откуда? — не менее пораженно спрашивает мужчина.       — Да чертежи видел, когда собирался, — легкомысленно поясняет Гехабит, — ладно, пока, — фыркает тот, отключая связь. — И так, впереди у нас еще очень долгая ночь.       Он осматривается по сторонам, не цепляясь взглядом за что-то конкретное, а после падает на кровать, заведя руки за голову.       — Чем собираешься заняться? — на плече парня появляется его бакуган.       — Хм, мне тут принесли книгу по анатомии на тысячу страниц, так что… буду читать всю ночь! — радостно произносит тот, и Рен понимает, что сна ему сегодня не видать. Потому что Кроллеру придётся следить за человеком в реальном времени, чтобы в случае угрозы остановить.       — Хм, надеюсь у них тут хорошая звукоизоляция, — озадаченно трет тот подбородок.       Макс вновь подходит к свои вещам, находя в них… колонку? Да, самую обычную (Рен на это надеется) колонку для проигрывания музыки. А затем включает метал.       — Ну, кипяток я сегодня точно не найду, и дёргать ради этого Рена не хочется, — произносит Гехабит, вслушиваясь в быстрый мотив. — А так я точно не засну, — довольно кивает тот. И Кроллер понимает, что это будет очень долгая ночь.

***

      Макс был только где-то на трети книги, а это при том, что тот читает чертовски быстро, а Рен уже не мог держаться. Он стоически боролся с дремой, но не спасала даже жуткая музыка. Младшие разошлись по своим комнатам, не выдержав этого всего, оставив парня наедине с собой. Ну и этой ужасной миссией. Опять.       — О, наконец-то я дочитал до особенностей имперского рода! — предвкушающее тянет Макс, давя в себе зевок. — Седые волосы, клыки, хм…       Рен проводит языком по своим зубам, проклиная всех и вся, а особенно автора книги. Только бы Гехабит не догадался, что они с Бародиусом являются дальними родственниками! Кроллер точно знает, что род хранителей был когда-то то ли младшей ветвью императорского, то ли просто вёл свое начало от общего предка (да и то это было не точно, формулировка в книге была странной, парень мог и не так ее истолковать). Но зная Макса, тот сразу же сопоставить факты, а Бародиус запретил Рену упоминать о силе Лайнхольта и его происхождении. Плохо. Оставалось только радоваться, что никого из младших уже нет.       — Эй, Кроллер, — на плече с громким хлопком ложиться чья-то рука, пугая почти до икоты. Перед ним стоит Сид, сонный и оттого еще менее приветливый Сид. — Иди, я послежу за ним, — уверенно произносит тот, занимая соседнее кресло.       Рену хочется оспорить столь наглое поведение, он уже раскрывает свой рот, но в челюсти раздаётся боль.       — Хах, не перенапрягись, — насмехается тот. — Кроллер, серьезно, иди уже, нам нужно, что бы ты завтра был в состоянии руков… кхм, хотя нет, чтобы ты был в состоянии хотя бы стоять.       И Рен подчиняется. Ему уже все равно на то, что творится в голове у бойца пайруса. Если тот действительно решил подарить ему несколько часов сна, кто Кроллер такой, чтобы сопротивляться? Рен, в последний раз взглянув через плечо на блондинистую макушку, а после выходит из комнаты настолько быстро, насколько это вообще возможно, боясь, что Сид передумает. Настолько быстро, что едва не влетает в косяк двери. А может это все и от недосыпа. В голове все еще звучит отвратительная музыка Гехабита, а в челюсти сверлит боль, но это такая малость! Он наконец-то ляжет спать, перестав анализировать и просчитывать все вокруг, а остальное уже не важно.