Предназначение злодейки

Когда все приготовления были завершены, я вызвала к себе своих служанок. Кэсси оповестила о местонахождении родителей и братьев, о их невозможности уличить меня в побеге. Нэнси приготовила для меня сумку, в которую положила все самое необходимое. Я еще раз покрутилась перед зеркалом, колыша салатовые волны легкого платья. Коснулась мягких косичек, улыбнулась, а потом выгнала всех, оставив только Андреа. Когда двери закрылись, служанка опасливо оглянулась и заговорщически прошептала: — Я прослежу за всем, госпожа. Отвлеку стражу, позабочусь о вашей скрытности. Будьте только осторожней. Я кивнула, и тогда Андреа вышла из комнаты, оставив меня наедине с погасшими свечами. Медленно пробежавшись взглядом по комнате, подошла к дверям, трясущимися руками взялась за ручки. Нервный мандраж перед моим первым, пожалуй, настоящим побегом из дома поработил меня, так что я уже думала об отступлении. «Соберись, Мира! Пути назад уже нет!» Выйдя на балкон, я сразу же успокоилась, почувствовав свежий прилив вечернего ветра. Вдалеке виднелись яркие желтые огоньки — это фестиваль идет своим чередом. От такого изобилия света звезды стали тускней, и только луна продолжала выступать блистательным небесным светилом. Я прикрыла глаза и легко улыбнулась. Странно: я почему-то часто любила наблюдать за этим белым круглым блюдцем, восседающем на темном небосклоне. Особенно, когда было полнолуние. Послышался удар камешка о мраморную плиту моего балкона. Я распахнула глаза и, опомнившись, бросилась к балюстраде. Посмотрев вниз, заметила знакомый силуэт. В такой тени было сложно увидеть его, при этом он всегда умело скрывался в темноте. — Медленная, тебя еще долго ждать? — прошипел Рафаэль. Я, угрызенная чувством вины за то, что заставила его так долго ждать, закусила губу и пискнула что-то вроде извинения. Мальчишка удрученно вздохнул и будто покачал головой. — Спускайся. Расстояние от балкона до земли было не таким уж и большим: я жила на втором этаже. Однако страха высоты никто не отменял, поэтому я трясущимися руками начала обвязывать поручень заранее заготовленным канатом. Обмотала ладонь и запястье и, крепко вцепившись в балюстраду, начала перелезать. — Канат нам еще понадобится. Не проще ли было обмотать две балясины канатом и спуститься, удерживаясь за два конца? Веревка крепкая. Должна была выдержать, — скептически говорил Раф, наблюдая за моими далекими от грации движениями. И вновь чувство вины за собственную несобранность кольнуло мое внутреннее достоинство. Я намертво схватилась за поручень будто за единственную соломинку, способную предотвратить мой крах. — У м-меня еще одна ест-ть с собой, — дрожащим голосом ответила я, пытаясь придать ему улыбки. Получилось скверно. И тут я столкнулась с еще одной проблемой: я не знала, как спуститься. Под балконом не было ничего — до стены было все еще достаточно далеко, — соответственно опор мне было делать не на чем. Просто так отпрыгнуть было боязно, от этого все тело и оцепенело. Мою замешанность заметил Рафаэль. — Что там еще? — спросил он. — Я боюсь, — пискнула словно маленький котенок. Раф удрученно вздохнул. — Просто оттолкнись ногами, чуть расслабь хватку, а потом — когда чуть опустишься — цепляйся за веревку. — Не могу расслабить, — буркнула я, чувствуя горькие слезы обиды за неудавшуюся попытку сбежать. Но потом сразу взяла себя в руки, шмыгнула носом и начала медленно опускаться, крепко цепляясь за балясины и приближаясь к земле. Рафаэль молчал, воздержался от причитаний. Вновь крепко схватившись за веревку, опустила сначала одну ногу и почувствовала необузданный страх спускать вторую. Зажмурила глаза и гневно порычала на свою же слабость перед таким простым — как кажется — препятствием. — Давай, ловкая, у тебя получится, — неожиданно мягко сказал мальчишка, пытаясь поддержать меня. Я нервно сглотнула ком в горле и, переборов себя, опустила вторую ногу. Чуть пискнула, когда скользнула вниз по веревке, а потом намертво обхватила ее ногами и руками. Зажмурилась, чувствуя подступающие слезы страха. — Мне страшно! — пискнула я, боясь хоть на миг отпустить веревку. — Смелая, тебе еще немного осталось. Можешь прыгнуть ко мне на руки, если боишься дальше ползти. Я поймаю тебя, легкая. — Смерти моей хочешь? Я отпустить веревку боюсь, а ты мне предлагаешь прыгнуть! — приглушенным хриплым голосом кричала я, действительно будучи очень злой на Рафа за подобное предложение. Но — как ни странно — злоба чуть вытеснила страх, и я, набрав в легкие воздуха, начала медленно спускаться, перебирая по канату своими дрожащими руками. И вот, почти добравшись до окна на первом этаже, я снова остановилась, чувствуя, как жжет пальцы. — Давай — прыгай, — совсем рядом был голос Рафа. Я посмотрела вниз — впервые за все это время — и убедилась в его близости — в близости к твердой земле. — Руки сотрешь сейчас. А тебе еще нужно будет спускаться. Отпусти канат, смелая. Я поджала губы, вновь посмотрела наверх — на уже далекую балюстраду — и, зажмурившись, с трудностью и даже болью отпустила канат, чуть опрокинулась назад. Ветер колыхнул складки платья, волосы. Я пискнула, когда моя спина коснулась чего-то твердого — приготовилась к немягкому болезненному падению на землю. Но потом ощутила вновь невесомость: ноги мои болтались в воздухе, однако спину и коленки что-то крепко удерживало. Это оказались руки Рафаэля: я весьма ощутимо чувствовала его сжимающиеся пальцы. — Открой глаза, легкая, — с улыбкой проговорил он. Я повиновалась и сразу же встретилась с его взглядом. В темноте его глаза казались еще более чернее, бесконечнее. Его лицо было достаточно близко, чтобы я все же смогла его увидеть в такой тени. Легкая веселая улыбка исказила его губы; очаровательная ямочка образовалась у правой щеки. Его мягкие волосы ниспадали на его бледный лоб. — Всё? Успокоилась? — издевательски спросил Рафаэль. Я обиженно фыркнула и поспешила опуститься на твердую землю. Чуть покачнувшись, я все же обрела равновесие. Раф осторожно подержал меня за руку, а потом аккуратно погладил мои мозоли на пальцах. — Бинты не взяла? А жаль. Потом спускаться будешь сидя на моей спине. — Спускаться. Куда именно? Раф, закинув конец веревки на балкон, посмотрел на меня, разомкнул губы, чтобы ответить, но его что-то отвлекло. Он резко обернулся к кустам и сощурился. Я проследила за его взглядом и заметила странную тень. Сердце пропустило удар, когда силуэт дрогнул. — Куда это вы собрались? — послышался знакомый голос. Я едва не пискнула, когда показались блестящие белые волосы — точь-в-точь как мои, только намного короче — и высокое худощавое тело. Краем глаза я заметила, как Раф недовольно исказил губы и чуть качнул головой. — Ф-Фредерик? Что ты..? Что ты здесь делаешь? Он не ответил, лишь строго посмотрел на Рафаэля и укоризненно сказал: — Решил мою сестру опасности подвергнуть? А что, если бы она упала, соскользнула? — Если так печешься, почему же раньше не вышел? — дерзко спросил в ответ Раф, выгнув бровь. Фредерик поджал губы, перевел взгляд на меня. — На фестиваль собралась? А отец, как понимаю, не в курсе. «Сгинь!» — Побежишь папочке жаловаться? Ну что ж, тебе не впервой, — фыркнул Раф. Фредерик изумленно вскинул брови, сконфуженно опустил взгляд, но потом тотчас будто пришел в себя и с неприкрытой дерзостью ответил: — В отличии от некоторых у меня есть кому жаловаться. Я испуганно посмотрела на Рафа, который оставался все таким же невозмутимым, будто его эти слова никак не встревожили. Его холодный проницательный взгляд был устремлен прямо на моего брата, который, замешкавшись, опустил глаза. Я уже было думала вмешаться, как Рафаэль решил ответить: — А лучше иметь отца-слепца, который не может понять очевидного? Собираешься жаловаться — беги. В этот раз твои обвинения будут хотя бы правдивыми. Пойдем, Мира, — он развернулся, взял меня за руку и повел за собой вдоль стены. Я в последний раз взглянула на братца, который лишь сжимал кулаки и губы в нерешительности сказать что-нибудь еще. Но стоило нам чуть пройти вперед, как позади вновь послышался его голос. — Если я пойду с вами, то не буду рассказывать отцу. Мы тотчас остановились и в недоумении обернулись к Фредерику. Я оскалилась, готовая уже взвыть от безысходности и его навязчивости. — Да, хорошо. Как тебе угодно, — раздраженно качнула я головой и вырвалась вперед Рафаэля. Мальчишка посеменил за мной и вскоре все же обошел меня, поскольку он единственный, кто знал путь. Фредерик шел позади. — Куда идем? Ты так и не ответил. Раф обернулся, лишь на миг, а потом в очередной раз спас меня от шуршащего куста, до которого я вот-вот должна была врезаться складками платья. — К заброшенному колодцу. Там секретный проход. Я распахнула глаза, удивленная тем, откуда он вообще это знает. — Ты прошел через него? — Нет. Там пришлось бы подниматься — на чем? Да и нельзя было бы пройти. — А почему мы не могли по тому проходу, по которому прошел ты? — Опасно идти туда вдвоем. Особенно тебе. Ты уже пятый куст задеваешь, спотыкаешься вечно, — укоризненно ответил он. Я лишь обиженно насупилась, принимая жестокую правду. — Если не ошибаюсь, это тот проход у кабинета отца, за изображением «Примирение», — присоединился к нашему разговору Фредерик. Перед глазами сразу же всплыла огромная картина, висящая у кабинета герцога. На ней изображены первый герцог Ревель и король Величайший Даниэль, пожимающие друг другу руки. В будущем, — уже в прошлом — помниться, отец разрежет одним лишь взмахом клинка полотно, тем самым разрывая между короной и нашим родом какие-либо дружеские отношения. Как иронично, однако, что всему этому послужит следующий король, Даниэль. — Именно, — сухо ответил Рафаэль. — То есть ты просто так мог шляться по нашему особняку, и охрана об этом даже не знает? — воскликнула я с укором. Мальчишка повел плечами. — То есть любой проходимец может запросто попасть в особняк? — Не любой. Для прохода нужен ключ. — Позволь-ка поинтересоваться: а откуда у тебя ключ? — подозрительно сощурившись, спросила я. Раф многозначительно посмотрел на меня, а потом вновь отвернулся. — А вот и он, — мальчишка указал на колодец, одиноко стоявший за садом, в тени древних дубов. Мы, оглянувшись, подошли к нему и по одному заглянули внутрь. — Он заброшен. Метра четыре — не больше. Дай веревку. Я достала из сумки сложенный канат и протянула Рафу. Он смерил его взглядом, а потом подошел к ближайшему дереву и обвязал столб одним концом веревки. Натянув, проверил ее прочность, а потом обернулся ко мне. — Заметят. Если обход делать будут, — сказала я. — Сюда редко кто заходит. Сколько бродил здесь — никого не видал. — Хочешь сказать, что тайный проход, в который может попасть любой желающий, не думают даже охранять? — Проход открывается только в одну сторону. С другой попасть невозможно. Все. Хватит вопросов. Залезай ко мне на спину. — Не выдержишь, — вновь вмешался Фредерик. — Мне будет легче. Рафаэль долго посмотрел на него, а потом повел плечами и обратился ко мне: — Только крепко держись. Я спущусь первым и открою проход. Все прошло достаточно оперативно: Раф ловко скользнул вниз по канату, — будто и раньше много раз так делал — чиркнул по коробку спичкой, открыл проход, нажав камень слева от отмеченного; брат тоже быстро спустился, держа меня на своей спине. Мы прошли в узкий и низкий проход. Пахло сыростью и плесенью. Дышать было трудно, и я едва ли не начала задыхаться, но крепкая ладонь Рафаэля, сжимающая мою, придавала мне уверенности и смелости. Хоть стены и давили со всех сторон, наводя панику, я была уверена в мальчишке. Он всегда бы нашел путь спасения. — Невозможно пройти с другой стороны из-за камня? — тихо спросила я. — Видела, как там все устроено? Вытащить камень с другой стороны нельзя. Только нажать. — А обратно мы как будем? — Через тот проход, которым пользуюсь я. Вернемся все равно поздно — слуги должны уже будут спать, как и герцог. Совсем скоро мы выбрались наружу. Я жадно вздохнула свежий воздух, очищая легкие. Рафаэль повел нас дальше по дороге, пока мы не добрались до таверны, где арендовали транспорт. И через несколько минут мы уже подъезжали к праздничной столице. Я в предвкушении начала заглядывать в окна кареты, любуясь городским пиршеством. Торговцы со всех уголков королевства прибыли в столицу и теперь продавали свой товар. С любого уголка разносилась ярмарочная музыка. Повсюду стояли шатры. В каких-то из них были цирковые представления, а в каких-то торги — весьма необычные торги. Рафаэль забавлялся с моего жизнерадостного выражения лица. Он никак не мог понять отчего я выгляжу такой счастливой. — Куда сначала пойдем? Может, за украшениями? — спросил Раф, когда мы вышли из кареты. Я презренно фыркнула. — У меня их итак навалом. Куда ещё? Я, честно, думала о выпечке. Хочется чего-нибудь простого, домашнего. Мальчишки странно посмотрели на меня, но ничего не сказали. Раф взял меня за руку и крепко сжал, боясь, что я смогу вырваться и убежать от избытка эмоций. Фредерик, увидев это, странно поморщился, но промолчал; следовал за нами. Я заметила жандармов, охраняющих спокойствие на празднике. Волшебные желтые фонари, парящие в воздухе, светили ярче обычного. Со всех сторон голоса — взрослые и детские, но одинаково радостные и счастливые. Раф купил нам двоим капустные пирожки, и я успела заметить, что его решение взять с собой мелочь было правильным. Фредерик учтиво отказался и лишь иногда посматривал на прилавки с какими-нибудь сувенирами, украшениями. Я все никак не могла понять его мотивов: зачем он увязался за сестрой, которая прилюдно его унизила? «Чего ты добиваешься?» — Мы пойдем на главный праздник — на театральное представление? — жизнерадостно вдруг спросил Фредерик, лучезарно улыбаясь. Рафаэль посмотрел на меня. — Ради этого мы, кажется, и пришли, — спокойно проговорил мальчишка. — Отлично! Тогда купим билеты!.. — Мы уже заранее их купили, — так же холодно сказал Раф. Фредерик тотчас сконфуженно опустил глаза, а потом покрылся красными пятнами. — Тогда я пойду куплю себе. А вы далеко не уходите! Встретимся здесь же, — он указал на вывеску, на которой была изображена рыба. — Лорд Гессен, охраняйте мою сестру! И он быстро зашагал к главному шатру, расположенному в самом конце этого людного коридора. — Нашелся командир, — тихо фыркнул Раф, смотря ему вслед. Его густые прямые брови свелись к центру, закладывая складочку. — Хотя бы наконец-то отстал. Что думаешь еще купить? Понять его злость можно — мы хотели провести этот вечер вдвоем, а этот Фредерик увязался за нами! — Отойди! Я хочу выбрать тебе подарок на Рождество! — я высвободила свою руку из его и чуть толкнула. Рафаэль усмехнулся, покачал головой, а потом все же отошел к соседнему прилавку. — Я буду смотреть на тебя от времени. Кричи, если что. Я кивнула и подошла к шатру с украшениями. Все они были достаточно простенькими и, скажем так, выступали в качестве оберегов и амулетов. Тут и ловец снов, и кольца, и куклы-вуду, и трикветр. — Что выберешь, красавица? — улыбнулся мне продавец. «Что можно подарить заносчивому мальчишке?» На глаза мне попался браслетик, сплетенный из черных и красных ленточек, с медным медальончиком, на котором был выгравирован герб королевской семьи. Величественный орел посередине, а вокруг узоры, виньетки. Мог ли этот подарок быть достойным незаконнорожденного принца? Продавец отвлекся на Рафа, которому, похоже, что-то тоже приглянулось. Пока я разглядывала браслет, обдумывая правильность своего выбора, сзади подошел человек с капюшоном. Я не сразу обратила на него внимание: идет себе человек, такой же покупатель, как и я. Но около него собрались другие, более высокий мужчины. «Стало быть, человек важный». Но стоило ему вдруг подойти ближе, как необъяснимая паника охватила меня. Внутри все дрожало. Тогда я не понимала, отчего вдруг такое волнение. Посмотрела на Рафаэля, который уже открыто пялился на того человека. «Волнуется: он ведь рядом стоит». Тогда, сжав в кулаке выбранный браслетик, я пошла в сторону Рафаэля — а точнее продавца, чтобы купить. — Стоять! — послышался сзади голос. Не успела я обернуться, как меня резко схватили за запястье и потянули к себе. Мои белые волосы колыхнулись, а за ними и черная ткань капюшона незнакомца; сверкнули сапфиры… нет, это были его глаза — темные сапфировые глаза. Все мое тело забило дрожью. Сердце будто остановилось. «Сапфировые?.. Сапфировые! Глаза королевских наследников». Неожиданно стало очень тихо: уши заложило. А потом сердце начало биться, но очень сильно, будто намеревалось вырваться из груди. — Ваше Высочество! Ваше Высочество, почему вы отвернулись от меня? Я думала… я думала, что вы любите меня… Я мотнула головой, отгоняя старые воспоминания, и внимательно всмотрелась в его лицо, в медовые волнистые волосы. Теперь я была уверена в том, что это был действительно он. «Кронпринц Даниэль де ла Сеймур, какого дьявола ты здесь забыл?» Человек, который предал меня. Человек, который изменил. Человек, который убил меня. Он был здесь — прямо передо мной. В свободной руке я почувствовала чье-то мягкое прикосновение. Рафаэль крепко, но одновременно нежно сжал мои пальцы. Кронпринц, заметив мальчишку, удивленно раскрыл глаза, а потом нахмурился. — В чем дело? — холодно спросил Раф, пока я продолжала дрожать. — Она воровка, — презренно фыркнул Даниэль. Продавец, заставший подобную сцену, изумленно ахнул и начал что-то роптать себе под нос. Мужчины, окружающие кронпринца, — стало быть его охрана — были наготове. «Решил прогуляться по своей столице?» Я медленно выдохнула, понимая, что здесь мне ничего не грозит. Придя в себя, скептически посмотрела на его руку, сжимающую мою, и скривила губы. — Ох, мое бедное запястье! Вы знали, молодой человек, что брать так дерзко девушку за руку — не воспитанно, — избалованно промолвила я, пытаясь стряхнуть его пальцы с руки. Даниэль стал темнее тучи. — Что у вас в руке? — продолжал гнуть свою линию кронпринц. «Не понял по глазам, что из Ревель?» Я со вздохом разжала ладонь, которую он поднял к себе. Оттуда выглядывали черно-красные ленточки и медный медальончик. — Ох, вы испортили мне весь сюрприз! — раздосадовано выдохнула я. Даниэль вопросительно посмотрел на меня. — Я хотела подойти к продавцу, который разговаривал с моим другом, попросить отвернуться и купить этот браслет. Да ещё и подумали, что у меня не хватит денег на покупку. Вот и кем вы теперь можете называться, как не грубияном? Кронпринц еще долго посмотрел на меня потерянным взглядом, а потом перевел его на Рафаэля. Только тогда я вдруг поняла, что это их первая встреча. Они еще не знали, что являются друг другу братьями. Или, по крайней мере, один из них не был в курсе. — По глазам можете убедиться, что леди не из последних людей, — вдруг сказал Раф, сжимая мою ладонь еще крепче. Тогда кронпринц внимательнее начал вглядываться в мое лицо. Постепенно взгляд его становился все мягче; неясный огонек зажегся в них. Такой обычно появлялся у каждого мужчины, который впервые видел Мирабель. — Удивительно, что вы не заметили их раньше, — продолжил Рафаэль. — Они у нее большие, лупастые. Я резко и до боли сжала его руку, чтобы мальчишка едва слышно пискнул и ослабил хватку. — Может, наконец-то, отпустите? — не выдержала я пристального внимания кронпринца. — А? Ох, простите меня, — тихо пролепетал Даниэль и выполнил мою просьбу. Я потерла покрасневшее запястье, на котором, судя по всему, останутся следы. — Прошу, как я могу загладить свою вину перед вами? И вот, передо мной уже другой Даниэль: мило улыбающийся с виноватым взглядом щенка, с легким живым румянцем. Я отряхнула руку от боли и еле как сдержала презрительный оскал. — Исчезнуть. И больше не хватать меня за руку. Думаю, этого будет достаточно, — чопорно отчеканила я и взметнула своими волосами прямо у него под носом. Мы с Рафаэлем подошли к продавцу и купили этот браслет, который уже явно не был подарком. — Ох, испортил весь сюрприз. Жалко, — опечаленно вздохнула я. — Ничего. Может это и к лучшему, — пожал плечами Раф. Я вопросительно посмотрела на него. — Мне не нравится герб королевской семьи. Я... не патриот. Я не хотел бы носить что-то напоминающее о короле. Я тотчас вздрогнула, вспомнив про его ненависть к королевской семье — семье, которая легко от него отвернулась. Когда король узнает о существовании второго сына, он даже и бровью не поведет. Только потом, когда Рафаэль получит безграничную силу, он поймет всю опасность своего положения. Я поникла головой и виновато опустила глаза. — Прости. Я не подумала, — тихо пробормотала. Раф чуть помолчал, а потом положил руку мне на макушку. — И не нужно, обременительная. Мне в целом не нравятся украшения. Этот оберег есть — его достаточно, — он указал на подвеску с говлитом. — Мне нравятся книги, которые ты мне даришь. Или интересные игрушки и головоломки. Давай ты подаришь этот браслет своему приставучему брату? Я кивнула и взяла его за руку, продолжая виновато глядеть в землю. Мы тронулись, подошли к другому шатру. Позже к нам вернулся Фредерик и я вручила ему браслет. Он сконфуженно потупил взгляд, а потом покрылся пятнами и улыбнулся. Когда мы пошли к главному шатру, где скоро должно было начаться представление, я приблизилась к Рафу и совсем тихо шепнула, больше задумавшись: — У него были сапфировые глаза. Рафаэль чуть качнул головой ко мне и только потом ответил: — Да. Сапфировые. Простояв в длинной очереди и чуть не умерев от духоты, мы прошли в шатер и заняли свои места. Фредерик оказался в самом конце, поскольку купил один из последних билетов. Мы с Рафом были в середине. Он купил нам по горячей кукурузе, и теперь я в две щеки уплетала лакомство. Представление началось. Это была не то комедия, не то драма. Постановка была организована по мотивам знаменитого романа, который приобрел свою известность и славу в этом году. — Нет! Не может быть! — вскрикнула отчаянно Жозефина, второстепенная героиня пьесы. — Почему ты выбрал ее, а не меня? — Почему она? Почему именно она? — послышался из глубины сознания голос плачущей Мирабель. — Не сравнивайте себя и ее — ангела, чудесного, невинного! — отвечал своей бывшей любовнице Альбедо. — Я ее люблю!.. — Я люблю ее, — отозвался голос Даниэля, раздражительный и грубый. — Здесь нет моей вины. Это простая случайность, что мое сердце откликнулось именно к леди Арганте. — А как же твои прошлые слова, Альбедо? — сорвалась на крик Жозефина, вставая с колен. — Как же твои слова о вечной любви ко мне? — Н-но ты же говорил, что любишь меня!.. Меня! Я видела его. Он сидел совсем неподалеку, иногда смотрел в мою сторону. Я все время сжимала скамейку, на которой сидела, ерзала на месте. — Это не было любовью, Жозефина! Никогда! Это была лишь страсть — мимолетное увлечение!.. — Я никогда тебя не любил. Нас связывала лишь наша помолвка. Из этого брака все равно ничего бы не вышло. — Нет… не может быть. — Не верю! Ты не мог так обманывать меня! Почему?.. Что я сделала не так? — Она — ангел, а ты — суккуб, дьяволица! Лживая, злая, распущенная!.. Я наконец-то раскрыл глаза на твои грехи, на твои злодеяния!.. — Ты алчная, лицемерная. Ходишь в откровенных нарядах, смеешься над шутками распутных мужчин. А она — святая, нимфа! Вы совершенно разные. Она помогла мне осознать твою распутность… — Тебе не нравится? — я вздрогнула от неожиданного вопроса Рафаэля. — Не то, что бы. Мне просто неприятна эта ситуация… — И в правду. Чем-то напоминает историю твоего отца и нынешней королевы. — Да… Я поёжилась, ощущая отвратную дрожь, отвратное чувство вины за то, что оказалась недостойной его. Кого? Неважно. В моей жизни было немало мужчин, которые так же обвиняли меня в своих остывших чувствах, в своем предательстве. — Если не нравится, то мы можем уйти, — вдруг сказал Раф, заметив мое замешательство. — Глупая пьеса. Мне книга сама не понравилась. Единственное, что как-то скрашивало ситуацию, так это политическая линия повествования. Романтика здесь никудышная, скучная… Я больше ничего не слушала, погрузилась в собственные воспоминания. Даже не помнила, как закончилась пьеса, как мы вышли из шатра. В отличии от Рафаэля Фредерик остался в восторге от представления. Я пыталась натягивать улыбку, отвечать. — Эта любовь к святым, мученицам, которые ради спасения мира смогут пожертвовать любимым человеком, если понадобится, так нелепа. Обвинять другую девушку, которая вовсе не была виновна в том, что стала злодейкой, это мерзость. Альбедо же ей изменил. Он грешник куда хуже, чем Жозефина, разве нет? Фредерик пытался как-то аргументировать поступки главного героя, но я едва ли слушала его, поскольку не видела в этом нужды. В итоге мы вышли в темный переулок. — Так, давайте обратно, — сказал Фредерик, разворачиваясь. — А что там? — спросила я, указывая на здание, около которого собралась толпа людей. Все они были явно богачами — толстогубыми, брюхастыми, в богатых одеждах. — Хм, похоже, здесь проходит аукцион. Торгуют людьми, рабами, темными фэйри, — отвечал братец. — Лучше пойдем отсюда. Я вдруг вздрогнула; в голове моей начал созревать план. — Нам нужно скрыться, — сказал Рафи, кивая куда-то в сторону. Мы с братом одновременно обернулись и обнаружили, как меж шатров ходили рыцари с гербом герцогства Ревель. «Дьявол! Как же нас поймали?» — Тц! Ты прав, — процедил Фредерик и оглянулся. — Пойдёмте на аукцион. Нам все равно больше негде спрятаться, — предложила я, пожимая плечами. Фредерик весь затрясся от такого предложения, а Раф лишь качнул головой и, сжав мою ладонь еще крепче, повел вперед, к акционному дому. Войдя внутрь, я почувствовала приторный аромат алкоголя, удушающий запах сигар. Фредерику явно было некомфортно, поэтому он вечно оглядывался по сторонам, дрожа. Мне было противно — противно от посетителей, от атмосферы, от странного запаха, но больше всего от разговоров персонала и других. — В прошлый год здесь одного человечишку… Такой славной игрушкой был. Жаль, что не протянул и года. — Конечно, ты за такую цену низкую взял. Бери подороже — покрепче будут. Лучше брать еще темных фэйри. Они явно посильнее человечишек. Меня всю передернуло. Я была искренне удивлена тому, что правительство никак не думает бороться с подобными заведениями. Зал был словно амфитеатр. Мы заняли последние места. — Будете участвовать в аукционе, господа? — к нам подошёл улыбающийся мужчина в красном сюртуке. Раф и Фредерик мотнули головами. — Я буду. Посмотрю, что тут у вас, — пропела я и взяла лот. — Ох, миледи. Вы же ещё юны для такого. — Посмотри на ее глаза, невнимательный! Теперь-то ты посмеешь отказать такой леди? — грозно проговорил Рафаэль, кося взгляд в его сторону. Мужчина внимательно присмотрелся ко мне, а потом нервно сглотнул и кивнул головой. — П-прошу прощение, миледи Ревель, — сказал он и удалился. — Если честно, не понимаю, зачем тебе это нужно, — сказал Рафаэль, сложа руки на груди и пренебрежительно фыркнув. — Это отвратное место. — Мне просто интересно, — простодушно ответила я. — Тебе не понравится зрелище. — Добро пожаловать, дамы и господа, — на сцену вышел аукционист. Он был в цилиндре, ярко-красном сюртуке, отчего больше походил на циркового артиста. — Начнем же наш аукцион!.. Сначала продавали простых людей — «человечишек», как их называли здешние любители подобных зрелищ. Торги были небольшие. Обходилось все в несколько юкантов. Только подумать — как дёшево стоит жизнь человека. — А теперь, наш уникальный товар! Прошу ваше внимание! — радостно запел аукционер. На сцену вывели темнокожего фэйри. Заострённые уши были признаком расы. Он был весь в кандалах, поэтому передвигался медленно. На вид ему не больше шестнадцати. Грязные серебристые волосы спадали на его не менее испачканное лицо. Он был весь в синяках и ссадинах. «Похоже, перед выходом его побили. Противился?» Вот он. Лойёрис Дарк. Не думала, что над ним так издевались ещё до того, как его выкупил князь. — Сейчас этот раб покажет свои умения. Он очень вынослив. И сейчас вы убедитесь в этом, — сказал аукционер и ушел за занавес. Все зрители вдруг потянулись вперед, чтобы повнимательнее разглядеть зрелище. Вдруг, с сильным хлопком открылись двери клеток, которые были расположены под зрителями. Со всех сторон начали выползать волки. «Они с ума сошли?! — едва ли не выкрикнула я. А вот другие были совсем иного мнения; они взревели в странном, сумасшедшем экстазе, начали делать ставки, справится ли Лойёрис с подобным испытанием. — Животные!» Я же сжала подол платья и прикусила губу. Испугалась — поистине испугалась, хоть и знала, что он не умрет. Резко пришло осознание, что такое делают практически со всеми темными фэйри и рабами. Это лишь утеха для богачей, отличающихся от своих «игрушек» лишь цветом кожи или глаз. Я заметила магический купол, защищавший гостей от хищников. Их единственной добычей мог стать лишь Лойёрис. — Мы можем уйти, любопытная, — тихо сказал Рафи, взяв меня за дрожащую руку. — Если тебе не нравится — идём, — добавил братец. — Н-нет. Я должна досмотреть до конца, — дрожащим голосом ответила я. В это время, Лойёрис начал голыми руками биться с волками. Некоторых он душил цепями, другим разрывал пасти. Фэйри для своих лет был действительно силен и ловок, так что неудивительно, что в дальнейшем он стал известным рыцарем. Вскоре, Лойёрис разобрался со всеми волками. Зрители начали кричать, восторгаться силой раба. «Какая мерзость». — Убедились? — на сцену вышел аукционер, а за ним помощники, которые начали убирать трупы волков. — Он продержится довольно долго, если его даже днями напролет мучить. Ну что ж, приступим к торгам. — Девяносто серебрянных юкантов! — сразу же отозвался брюхастый князь с толстыми губами. «А вот и он». На самом деле я хотела лишь посмотреть на того, кто поспособствовал смерти Мирабель, однако сейчас, увидев все его страдания и муки, я решила изменить свои планы. — Девяносто серебрянных юкантов — два, — протянул аукционер, будто надеясь, что кто-нибудь предложит большую альтернативу, хотя и подобная цена достаточно дорогая для таких купцов и князей. — Пятнадцать золотых юкантов, — подняла лот я. Все взгляды устремились на меня. — Что ты… — прошипел Рафаэль. — Мне кажется, или юная леди ещё не того возраста, чтобы участвовать в торгах, — посмеялся аукционер. В этот момент к нему подбежал тот самый мужчина с лотами и прошептал что-то. — Прошу прощения, миледи. Вышло недоразумение. Кхм-кхм, Пятнадцать золотых юкантов — раз!.. — Двадцать золотых юкантов! — закричал князь, и я посмотрела в его сторону. Он злобно скалился на меня. — Пятьдесят золотых юкантов, — парировала я. — Пятьдесят пять золотых юкантов! — Семьдесят золотых юкантов! — Семьдесят один золотой юкант! Я посмотрела в его сторону и загадочно улыбнулась. Не успел князь разинуть рот, как прозвучал мой голос: — Один эльвер. — Так резко подняла цену!.. — У князя Шверль вряд ли найдется цена выше... — Один эльвер — раз. Один эльвер — два. Один эльвер — три! Продано молодой миледи! Мы встретились взглядами с Лойёрисом, уставшим, мрачным. Я улыбнулась ему, а он лишь качнул головой, пренебрегая. «Посмотри же на того, кто тебя спас. Запомни день, когда я стала твоей госпожой и покровительницей. Более ты не будешь страдать. Более ты и не подумаешь причинить мне вред». Покупка совершена. Я расписалась в чеке. Аукционер подарил мне черную кожаную плеть, сказав, что с этим рабом нужно быть жестче. Я через силу и приступ рвоты улыбалась ему. — И зачем тебе дался этот раб? — фыркнул Рафаэль. В ответ я лишь многозначительно пожала плечами. Мы шли к «хранилищу», где нас ждал Лойёрис. Я в удивлении подняла брови, увидев, как несколько надзирателей били фэйри и смеялись. — Ха! Думаешь, что тебе повезло с выбором? Да все аристократы жестокие, извращённые. Они обожают издеваться над нищими и безродными, как ты, — говорили они. Я вскипела от злобы, сжала плеть и двинулась медленно вперед, подняла кнут и одним ударом сразила всех негодяев. Надзиратели свалились на землю и в испуге посмотрели на меня. — М-миледи? — пролепетали они, прижимая руки к груди. — Как вы посмели касаться своими грязными руками моего имущества? — мрачно проговорила я, стукнув сложенной плетью по свободной ладони. — Да и ещё так сквернословить про меня. Да как вы, безродные псы, смеете сравнивать нас, благородных аристократов, с собой? — П-произошло недоразумение, м-миледи, — пробормотал один. — Неверный ответ, — серьезно сказала я и уже замахнулась, чтобы нанести второй удар. — П-простите нас, миледи, — они дрожали всеми своими грозными тельцами передо мной — перед десятилетней крошечной девочкой. — Хорошие мальчики, — улыбнулась я, прошла мимо и пренебрежительно махнула рукой. — Брысь, псы! Я подошла к Лойёрису. На нем был ошейник с длинной цепью. Я взяла один ее конец и несильно потянула на себя, чтобы тот поднял голову. Заметила, какие у него красивые оливковые глаза, мягкие черты лица и полные черные губы. Я ласково погладила его по раненной щеке. — Пойдем домой, —мило улыбнулась. Лицо его было уставшим, непроницаемым. Он опустошенно глядел на меня, будто не сознавая произошедшего. Мы вышли из аукционного дома; я держала Лойёриса за цепь, хотя он и не особо сопротивлялся, однако этот парень мог быть хитер. — Ну и как ты домой планируешь возвращаться? Думаю, отец поймет, что темный фэйри так просто не мог появится из воздуха в герцогстве, — испуганно прощебетал брат. — Фреди, не волнуйся ты так, — я принужденно зевнула. — В любом случае, мне понравился фестиваль. Спасибо, что помог нам. Фредерик покраснел от моей искренней улыбки. Я знаю, он хотел таким образом загладить свою вину передо мной. Может, когда-нибудь я его прощу, но только тогда, когда он расскажет мне мотивы своего поступка. — Извините, юный господин и юная леди Ревель, — перед нами будто из неоткуда возникли рыцари нашего дома. — Герцог желает, чтобы вы немедля вернулись в герцогство. Я посмотрела на Рафа. «Вот дьявол».