Предназначение злодейки

Это лето я провела на вилле вместе с Клариссой. Она была не в восторге от Эмеральды, которая частенько гостила у нас, но поделать с этим ничего не могла. В вилле я чувствовала себя свободной, не ограниченной в рамках. Думаю, именно поэтому Кларисса и выбрала такой образ жизни, где ты можешь делать что угодно и когда угодно, и тебя никто не осудит. Но расслабляться было ещё слишком рано, поэтому я усиленно пыталась собрать осколки воспоминаний в одно целое. Проблема в том, что я начинала забывать прошлую жизнь и как свою, так и Мирабель. Вместо некоторых эпизодов я вижу расплытые нечёткие картинки. Нет целостного ряда событий, все в моей голове становится урывками. И, честно сказать, это пугает меня. Но если и на мою первую жизнь мне было всегда как-то плевать, то события из прошлого Мирабель были для меня очень важными и ключевыми. И сейчас я просто благодарю себя за то, что записала всё в блокнот в самом начале. Правда, и тот язык, на котором я писала, начинал забываться. Поэтому мне пришлось все переписать на Эрзетский, чтоб в будущем проблем не возникало. — Ты опять сидишь за книжками, — Кларисса зашла в библиотеку одним поздним вечером, после чего потянулась, изогнувшись, словно кошка. — Я думала, ты приезжаешь сюда, чтобы отдохнуть. — Да, так и есть, — коротко кивнула я, закрывая книгу. Кларисса как-то странно посмотрела на меня, а потом села рядом прямо на пол. — Как думаешь, хитрость и ум — это одно и то же? — спросила она. Я немного опешила от заданного ей вопроса. — Да, наверное... А к чему это? Женщина усмехнулась, а потом протянуто произнесла: — Всех леди с самого рождения учат тому, что они должны быть образованными, начитанными... Но к каким чертям им эта образованность понадобится, если в итоге они выйдут за богатого старикана, родят ему десятерых детей и будут сидеть у окна в ожидании, пока их муженёк вдоволь нагуляется на улице красных фонарей и вернётся в стельку пьяным, — фыркнула Кларисса. — Я и сама встречала таких мужчин, поэтому знаю, о чем говорю. Я никогда не была образованной. На момент, когда я пришла в герцогство, я знала лишь как складывать и вычитать. Однако мне хватило ума, чтобы закадрить твоего дедушку. Понимаешь, о чем я? Она изящно выгнула бровь, скосив взгляд на меня, а я ухмыльнулась. — Вот в чем различие между умом и образованностью, — продолжила женщина. — Прочитай ты хоть тысячи книг, но если в тебе нет той природной хитрости и таланта, ты не добьешься чего-то стоящего в жизни. Ты умная, Мира, и очень образованная, так что не бери на себя многое. — К сожалению, в нашем обществе не уважают необразованных людей, — грустно выдохнула я. — Да, это так. Меня ведь так и не приняли в высшем свете. Я даже удивлена, что твой дедушка всегда вставал на мою сторону и принимал меня такой какая я есть. Я даже один раз приехала ранним утром в стельку пьяной, а он просто встретил меня, взял на руки и уложил спать, а вечером молчал, будто ничего не было, — тихо рассмеялась она, а потом замолкла, задумавшись о чем-то. — Ты не подумай... Да, изначально я использовала его, чтобы наконец избавиться от той жизни, которую я имела, получить деньги. Но потом я поняла, что больше не вижу его, как средство дохода... Я не знаю, что такое любовь. Мать наплевала на меня с раннего детства, так что я даже не смогла воспитать нормальных сыновей. Ха, хотя, должна признать, что Дитрих вырос довольно неплохим человеком. И единственное, о чем я жалею сейчас, так это о том, что сейчас вам приходится иметь дело с давлением и холодом своего отца лишь потому, что я когда-то была не готова стать матерью. Мне правда очень жаль. Ее глаза мгновенно изменились. Я никогда не видела Клариссу такой. Словно маска хитрой и коварной лисы спала. Она явно открывалась кому-то впервые. В тот день я не могла что-нибудь ей ответить, поэтому просто сидела молча, взяв ее за руку. Можете не поверить, но я не могу обвинять женщину, у которой не оставалось выбора, кроме как ожесточиться и отказаться от чувств. Как и ее мать, ситуация которой ни капли не отличается от ее. Если брать проблему масштабней, то можно обвинить и все правительство за ущемление ёкаев. Иногда понять и простить человека — это самое верное решение. Не так ли? Эти полгода прошли обыденно, и за это время случилось, пожалуй, только три грандиозных события. Первое: день рождения Эсми, где она впервые показала мне свои эскизы. Они оказались поистине неплохими, а некоторые варианты напоминали одежду прошлого в моём мире. Но бывали и действительно креативные идеи. Например, платье с декоративными цветами и листьями, которое обтягивает фигуру, а подол внизу расширяется и мягко касается пола. Действительно очень красиво. — Хах, а это брючный костюм. Но, думаю, вряд ли мы когда-нибудь придем к этому, — она достала из общей папки новый эскиз. А вот здесь я изумилась. Шляпа с широкими полями, украшенная бабочками и цветами, ослепительно белый пиджак и широкие брюки-клёш. В прошлом, я всегда мечтала о таком. — Можно я как-нибудь закажу его у своего портного? — спросила я, сверкая глазами от счастья. Эсми залилась краской. — Ч-что? Т-ты правда хочешь?.. Ладно, я не против... Но самое интересное было в конце праздника, когда мой братец приехал с горой подарков. Эсми, завидев Эрнеста за двадцать метров, развернулась и рванула в комнату. Братец тихо расхохотался, после чего поприветствовал маркиза и маркизу. Конечно же, Вивьен Эрнест очень даже понравился. Ну ещё бы — будущий герцог, обходительный, привлекательный. О такой партии для дочери мечтают многие. Эрнест оставил подарки у Арганте, и мы отправились домой вместе. Тогда и произошел «тот самый» разговор. — Ты педофил, братец, — усмехнулась я, делая акцент на большую разницу в возрасте между ними. Нет, ну серьезно, двадцатилетний мужик бегает за пятнадцалетней девочкой. Эрнест вмиг похолодел, скосил взгляд на меня. — Ты меня раздражаешь, — процедил он, на что я просто улыбнулась, ожидая именно такую реакцию. — Наши чувства взаимны, братец, — он цокнул языком и в раздражении закатил глаза. — Но сейчас не обо мне. Тебе действительно нравится Эсми? Если ты просто делаешь это ради развлечения, то отстань от нее. Она не из тех, кто так просто относится к таким вещам. Эрнест вновь посмотрел на меня, прокручивая в голове мои слова. Мне плевать — кто он, брат не брат. Я убью за мою рыженькую милую девочку! — Вы знакомы лишь полгода, — зачем-то напомнил Эрнест. — Думаешь, ты многое о ней знаешь? — Любимый цвет — красный, обожает шоколад, предпочтет чаю какао со сливками, очень творческая, но неуверенная в себе личность. Боится совершить ошибки, много комплексов. Для такого человека нужны частые напоминания того, что она прекрасна такая, какая есть. Ее пугают неожиданные проявления симпатии и внимания, поскольку она боится, что кто-то сможет причинить ей боль, воспользоваться и выкинуть, как ненужную вещь. Эрни глупо похлопал ресницами, а потом нахмурился, будто что-то осознав. — Нет, для меня это тоже что-то серьезное. Будь это развлечением, мне бы наскучило бегать за ней, — ответил он. Я долго и пронзительно смотрела ему в глаза. Не было похоже, что он лжет. Но если что, я тут же отмету его куда подальше. — Тогда, на будущее — ей нравятся лилии, а не розы. Но не говори, что я тебе это сказала! — угрожающе помахала пальчиком я. Эрнест улыбнулся уголком губ, после чего коротко кивнул и сказал: — Понял. Вторая, не менее грандиозная вещь: я наконец-то смогла обсудить нашу помолвку с кронпринцем. Тот, к слову, после нашей ссоры сделал первый шаг к примирению, но пока что никто из нас не признал свою вину. — Вы хотите расторгнуть помолвку? — уточнил Даниэль, округлив глаза. Я уверенно кивнула. Тогда кронпринц помрачнел, ушел в свои мысли. — Я сделал что-то не так? Это из-за той ссоры? Я готов принести свои извинения, если вы... — Нет, дело не в вас, Ваше Высочество, — мотнула я головой, поставив чашку на стол. — Просто мы не подходим друг к другу. Вы и сами это поймёте через несколько лет. Я все ещё планирую сблизить его с Амелией и побыстрее уйти в закат. Чем быстрее я это сделаю, тем лучше и для меня, и для него. — Почему вы так в этом уверены, леди? — спросил кронпринц. — Потому что у меня немного другие цели в этой жизни. Я просто не хочу... быть вашей женой. Но это не значит, что вы плохой человек, просто мы разные люди. Даниэль серьезно задумался. Меж бровей залегла морщинка, придавая его виду большей грозности. Это нормально, что мне нравятся серьезные мужчины, или это какая-то болезнь? Похоже я слишком много перечитала романов с темными властелинами. — Я согласен, но у меня есть условие, — я была к этому готова, поэтому выпрямила спину и сделала деловитый вид. — Вы должны помочь стать мне идеальным правителем. У меня едва не отвисла челюсть, от такого заявления. Обычно он никогда не обращался за помощью к кому-либо. Я думала, Даниэль уже выстроил для себя систему правления. — Эм, ну я ничего же в этом не смыслю... — В прошлый раз вы так уверенно вещали мне, как правильно должен править монарх. Неужели что-то за это время изменилось? — в его словах чувствовалась издёвка, смешанная с раздражением. Эй, ты мне тут не предъявляй. Я просто высказала свое мнение по этому поводу. — Хорошо. Но крайний срок — мое совершеннолетие. И именно я должна разорвать помолвку. Кронпринц согласился с такими условиями, и мы пожали друг другу руки, закрепляя нашу сделку. От Рафаэля вестей так и не было. Леди Айрис была сама не своя, поэтому мне приходилось частенько навещать ее. Она много раз жаловалась на одиночество, пустоту в доме и страх за сына. В этот день мне пришла в голову одна безумная мысль, но это мы оставим на потом. Третья грандиозная вещь, которая случилась за эти полгода: молва об Инвесторе Веста быстро расползалась по столице. Особенно после «его» вложения в дело меховых изделий мистера Моргана. Конечно, перед этим я инвестировала и другие бизнес-проекты, но самую большую долю оставила именно на это предприятие. Конечно, как и в прошлом, люди не поверили в этот бредовый слух о том, что этой зимой пойдет снег. Однако это было так очевидно, что даже смешно — лето было достаточно прохладным, по сравнению с предыдущими. Да и этот недавний скандал с северной колонией эльфов давал о себе знать. Но было весело наблюдать за аристократами, никак не ожидавших холодов. Герцог оказался умнее, поэтому заказал теплую одежду заранее. Конечно, не без моей помощи. В прошлом Моргана никто не поддержал, но он смог самостоятельно выбраться из этой проблемной ситуации. По факту, я лишь облегчила ему путь, но сколько же благодарности мне поступило от него. — Госпожа, это меховая накидка от... мистера Моргана, — последнее Нэнси сказала шепотом, боясь, что кто-то может услышать. Я удивлённо посмотрела на коробку, лежащую на столике. Горничная протянула письмо, пришедшее с посылкой. «Дорогой Инвестор Веста, я ещё раз хочу отблагодарить вас за вашу бесценную помощь в моем деле. Я рад, что теперь могу обеспечить людей теплой и качественной одеждой. Не сочтите за дерзость, но я бы хотел встретиться с вами лично и отблагодарить. Я знаю, вы предпочитаете оставаться в тени, но у меня есть очень много к вам вопросов. Картер Морган» — Госпожа, она мужская, — сказала Нэнси, достав накидку из коробки. Я окинула взглядом подарок и удостоверилась в словах горничной. Она была явно на два размера больше, но это дело было поправимо. Я ещё раз посмотрела на письмо, после чего коварно улыбнулась, принимая решение посетить магазин Моргана. * * * — Новая статья «Вестника». «Кто же этот загадочный Инвестор Веста, который за малый срок преуспел в своих инвестициях?». Подробнее в новом выпуске, — кричал мальчуган, стуча зубами от холода. В увеститой кожаной сумке лежала стопка новеньких газет. Прохожие заинтересованно смотрели на него, не сдерживая любопытство. Такой феномен, как тайный Инвестор Веста, довольно яркое событие даже по сравнению с неожиданно наступившими холодами. И конечно же, всех интересовала личность сего гения в предпринимательском деле. — Почём газета? — к мальчишке подошёл Виссарион, поправляя цилиндр. — Десять серебряных пьюаров, — мальчик шмыгнул красным носом, который едва ли не онемел от холода. Глава Изимбрад достал из кармана мехового пальто мешок с золотом, подбросил в руке, а потом протянул мальчугану. — Держи. Куплю у тебя пять штук. — Спасибо, господин, — глаза мальчишки заблестели. Он сразу же представил, как купит себе горячий пирожок в прилавке неподалеку, который он заприметил совсем недавно. Виссарион ухмыльнулся, взял в охапку газеты и вернулся в теплую карету. Заголовок был кричащим, весьма интригующим. Мужчина развернул газету и тут же начал читать историю о нашумевшем инвесторе. Статья оказалась простым сборником теорий, касаемо истинной личности Инвестора Веста. Кто-то предполагал, что это приезжий низший аристократ, желающий наживиться. У кого-то подозрения пали на самого герцога Ревель, а кто-то думал, что это простой авантюрист, которому несказанно везёт. Изимбрад же имел свои мысли на этот счёт. Сейчас он направлялся в бар, где его уже ждал Дитрих, чтобы обсудить этого самого таинственного инвестора. Ревель сидел за стойкой, сокрушившись над стаканом с виски, который тот уже успел опустошить на половину. Завидев своего достопочтенного друга, Виссарион расплылся в широкой улыбке, снял цилиндр и шустро приблизился к нему. — Дит, как не стыдно? Не дождавшись своего товарища, ты уже посмел выпить. Я оскорблен вашим поступком, сударь, — укоризненно произнес глава Изимбрад, садясь рядом с Дитрихом. — Замолчи. И без тебя голова болит, — устало протянул мужчина, массируя вески. — Может это из-за твоего утреннего приема алкоголя? — с сарказмом спросил Виссарион, попутно махнув рукой бармену. Дитрих лишь цокнул языком и одним рывком опустошил стакан, после чего поморщился. — Интересно, как отреагирует герцогиня Ревель, когда узнает, чем занимается ее супруг ранним утром. — Она всю неделю гостит у своей матери вместе с детьми. Так что все в порядке, — Ревель покрутил в руке опустошенных стакан, а потом звонко поставил его обратно на поверхность стойки. — Купил? — он скосил взгляд на своего товарища, изящно изогнув бровь. Виссарион незамедлительно достал из широкого внутреннего кармана пальто все купленные им газеты и положил на стол перед собой. Дитрих хмыкнул и спросил хриплым голосом: — Зачем пять? Одной бы было достаточно. Или ты опять пожалел крестьянского мальчика, раздающего газеты? Виссарион глупо улыбнулся и пожал плечами, подтверждая слова друга. Ревель тяжело выдохнул, облокотившись о стол. — Время идёт, а ты все не меняешься. Как был добродушным болваном — таким и остался, — после этих слов Дитрих ушел в свои мысли. Кажется, Виссарион начал оправдываться, возражать сказанному другом, но тот лишь видел перед собой маленькую Мирабель, протягивающую ему самодельную открытку. Она всегда при нем вела себя либо как благородная леди, либо как наивная дурочка. Он всегда боялся, что этот мир слишком жесток к его хрупкой мраморной девочке, которая при малейшем неосторожном прикосновении может расколоться, разбиться на миллион маленьких частей. — Ладно, посмотрим, что тут у нас, — мужчина мотнул головой, отгоняя лишние мысли, и развернул газету. Рубиновые глаза шустро перемещались по странице, черпая новую информацию. — Видишь, многие считают, что это именно ты, — подал слово Виссарион, когда Ревель добрался до конца статьи. Дитрих обернулся к нему и мотнул головой. — Зачем мне это? Ты же знаешь, я занимался инвестированием, лишь чтобы впечатлить отца. Да и я делал это, не скрываясь под псевдонимом. Что за идиоты? Мужчина резко схватил стакан с виски и выпил до дна. Виссарион беспечно пожал плечами. — Но у меня есть свои соображения на этот счёт, — сказал глава Изимбрад, оглянувшись на почти пустой зал позади — ранним утром здесь редко кто-нибудь бывает. — Мне кажется, это кто-то из твоих. — Из моих? — изогнул бровь Дитрих. — Да, кто-то из твоих оборванцев, — кивнул Виссарион и потёр подбородок. — Хм. Судя по всему, это явно не Себастьян. Аль говорит, что он из тех, у кого сила есть, а ума не надо. Эрнест бы уже давно похвастался тебе своими успехами. — Фредерик просто не может быть. Он не разбирается в подобном. — В таком случае остаётся лишь один кандидат, — мужчина хитро ухмыльнулся, кося взгляд на Дитриха. Тот задумался на несколько секунд, после чего встряхнул головой. — Бред. Она только вчера просила меня купить ей детскую музыкальную шкатулку. Мирабель ещё ребенок, что там говорить о ее финансовой грамотности. — Похоже, ты плохо знаешь свою дочь, Дит. Хотя сам же несколько лет назад хвастался перед всеми, какая у тебя умная девочка растет. Слова Виссариона заставили Дитриха задуматься. В сознании тут же всплыли некоторые интересные моменты. Например, тот разговор перед ее пятнадцатилетием и его отказ от контроля финансами Мирабель. Но была крайне странна сама мысль о том, чтобы его дочь, которая обеспечена сверх головы, занималась подобными делами. Тем более, Ревель всегда пытался показать Мирабель, что ей не в чем нуждаться. — Твоя дочь ведь против своей свадьбы с кронпринцем, не так ли? — продолжил Виссарион, заметив, как его друг поглощён в свои мысли. — Но на что же надеется она, имеющая наследственную силу герцогства, умная, хорошо разбирающаяся в деловых вопросах, смелая и довольно находчивая? Дитрих понял, к чему клонит Изимбрад, но все же он не мог в это просто так поверить. — Все равно бред, — настаивал на своем Ревель, но все же намеревался проверить эту теорию. — Говори, что хочешь, но я останусь при своем мнении, — пожал плечами Виссарион. — Все говорят, что она очень похожа на тебя, а ты очень амбициозен и перспективен. Пока Дитрих раздумывал заглянуть в банк, в магазине мистера Моргана был целый ажиотаж. Клиенты толпами заходили внутрь, желая приобрести теплые вещи. Среди них многие были представителями низших сословий, ведь аристократы зачастую присылали конвертные заказы. Сам же хозяин магазина улыбался во все зубы. Картер был достаточно молод и любил помогать людям, заставлять их сиять от счастья. Именно поэтому он был так рад каждому звону дверного колокольчика у входа. И вот, когда людей в магазине значительно убавилось, колокольчик вновь издал тонкий звук. — Добрый день, — Картер повернулся к выходу с привычной улыбкой на лице, чтобы лично встретить нового клиента. Но его удивлению не было конца, когда он увидел накидку из медвежьего меха, под капюшоном которого скрывался человек, предпочитающий всегда оставаться в тени. — Добрый, — глаза мужчины поползли на лоб, стоило ему услышать плавный высокий голосок. Тонкие руки, обтянутые черными перчатками, потянулись с капюшону и спустили его вниз, открывая взору яркие рубиновые глаза и ослепительную улыбку. Белоснежные кудри, в которых запутались серьги с маленькими бриллиантами, чуть растрепались под капюшоном, так что сейчас выглядели весьма небрежно. — Я бы хотела видеть мистера Моргана.