***
Столовая оказалась, вопреки количеству людей здесь, тихим местом: под строгим надзором, как понял Каспиан, воспитательниц дети разных возрастов стояли колоннами по двое в очереди за едой, затем, забрав тарелки, так же безмолвно садились за столы и в тишине ели, переговариваясь лишь только в те моменты, когда надзирательницы отворачивались. Каспиан расположился рядом с Эдмундом; ребята часто на него глазели, но не подходили — либо не решались делать это сейчас, либо Эд имел какой-то авторитет и в их среде. Питера Каспиан не заметил, и был этому рад: едва ли ему хотелось ещё раз встречаться со старшим Певенси. Даже под протекцией Эдмунда Каспиан не чувствовал себя в безопасности. Приют ему не нравился. Девочки стояли такой же колонной с другой стороны; Каспиан так и не успел выяснить, пересекаются ли воспитанники разных полов друг с другом в принципе. Неожиданно Эдмунд, уличив момент, когда на них никто не смотрел, улыбнулся и едва заметно помахал куда-то в сторону. Сперва Каспиан не понял, а затем увидел: его жест в точности повторила девочка младше их года на два-три. Слегка рыжеватые волосы, добрая улыбка и ясный взгляд — они с Эдмундом были очень похожи. — Это Лу, — шёпот Эда звучал так тепло, что у Каспиана не осталось сомнений: младшую сестру он очень любит. — Она милая, если удастся вас познакомить, она тебе понравится. — А твоя старшая сестра… — Сью ты сейчас вряд ли увидишь, — Эд говорил уже на несколько градусов холоднее. — Она, видишь ли, до жути правильная, так что воспитатели её обожают. Она часто помогает им, с ними порой и обедает, — он пожал плечами. Каспиан видел, что Эдмунду по какой-то причине неприятно рассказывать о старшей сестре, и он хотел уже сменить тему, как тут: — Певенси, а ну тихо! — рявкнула одна из незнакомых Каспиану надзирательниц. Все взгляды тут же переключились на них: Каспиан стушевался, но Эдмунд, криво усмехнувшись, лишь пожал плечами, всеми силами демонстрируя, что происходящее ни капельки его не волнует. Наконец, настала их очередь: Каспиан взял тарелку, и они вместе с Эдмундом разместились за одним из столов вместе с другими ребятами. На обед подавали не особо аппетитного вида кашу с двумя такими же странными котлетами, а ещё каждому полагалась чашка некрепкого дешёвого чая. Прежде, чем взяться за еду, Каспиан нерешительно поковырял в ней вилкой: обед больше напоминал объедки, чем нормальную пищу, и есть это не хотелось. — Не привык к такому? — прошептал Эдмунд, незаметно пихнув Каспиана в бок. Тот стушевался. Да, в доме Мираза его не баловали, но Каспиан приучился если не к богатой, то, по крайней мере, нормального качества еде. Пусть его сильно ограничивали и не давали и трети тех яств, что сами Мираз и Призмия употребляли за каждым ужином, но повара, нанятые дядей, готовили вкусно и сытно, да так, что Каспиану хватало этого на весь день. Тем не менее, сейчас ему стало неловко. Остальные дети, пусть и без особой охоты, но ели предложенный обед, не пререкаясь. Каспиану вовсе не хотелось поддерживать образ «богатенького отпрыска», как окрестила его неприятная воспитательница, поэтому на вопрос Эдмунда он лишь отвёл взгляд, зачёрпывая вилкой первую порцию. Эдмунд лишь беззлобно улыбнулся, глядя на то, как Каспиан давится не менее противной на вкус, чем на вид, кашей. — Здесь всегда так, — он пожал плечами. — Кормят тем, что не жалко, а вкусности вроде сладостей раздают разве что по праздникам, и то, если ни в чём не провинишься. Ты ничего предосудительного не делаешь, — многие новички кривятся от этих помоев — но постарайся привыкнуть. Уверен, ты сможешь. Тебе тут ещё жить и жить, в конце-то концов. Каспиан всё же посмотрел на Эдмунда — тот, сказав всё, что посчитал нужным, принялся за еду, изредка глядя куда-то вперёд (отчего-то Каспиан решил, что на стол младших девочек, где то и дело мелькали рыжие волосы Люси). Эд выглядел совершенно невозмутимым, и уважение к нему снова захлестнуло Каспиана. С одной стороны, Эдмунд не сказал ничего глубокого и особенного, но с другой… Каспиан уже решительнее приступил к своей порции. Теперь ему казалось, что привыкнуть к происходящему, имея такого приятеля, будет действительно не так-то сложно. И речь не только о еде.1.
5 мая 2021 г. в 23:08
Когда Каспиан впервые переступил порог детского приюта, ему хотелось плакать.
Дядя учил его совсем не этому — Каспиана с детства воспитывали очень строго, вдалбливали в детскую голову, что настоящие мужчины не плачут и стойко принимают любые удары судьбы. Так он и жил долгих тринадцать лет. Но теперь дядины догмы сломались — ровно в тот миг, когда Каспиан вошёл в это серое неприветливое здание.
Теперь он мог с уверенностью сказать: семьи у него больше нет, а значит, и установленным там правилам следовать совершенно необязательно.
Дядя Мираз никогда особо не жаловал племянника, да и опекунство над ним после смерти своего старшего брата оформил лишь с одной целью: не упасть в глазах представителей высших кругов Лондона, в которых он много лет успешно вращался. Каспиан чувствовал эту неприязнь долгие годы, хотя знал, что её причина — вовсе не он сам. Мираз в своё время не слишком-то ладил с отцом Каспиана, и теперь, когда тот был мёртв, эти негативные эмоции достались его единственному сыну. С одной стороны, Каспиану было грех жаловаться на жизнь: его одевали, неплохо кормили, обучали (вместо посещения школы Мираз нанял племяннику персонального учителя), позволяли гулять по дому, сколько заблагорассудится… Да вот только та холодная неприязнь, почти что ненависть, с которой и Мираз, и его жена Призмия разговаривали с Каспианом, стоило ему появиться в их поле зрения, явно не способствовала счастливому детству. А ещё Каспиану запрещалось надолго покидать дом, а значит, никаких приятелей у него не имелось. Единственным, с кем он мог пообщаться по душам, был учитель, старик по имени Корнелиус, но Каспиану остро не хватало кого-то своего возраста. Друга.
Но даже эта сравнительно счастливая жизнь была лучше, чем то, что ждало Каспиана сейчас. Около семи месяцев назад Мираз подозвал его к себе для разговора.
— Мы с Призмией ждём ребёнка, — сообщил он тогда. Глаза Мираза странно блестели, но Каспиан списал это на счастье — он слышал, что дядя давно мечтал о наследнике, да всё никак не складывалось. Сам Каспиан вполне обрадовался этой новости. Ребёнок подрастёт, и они, может, подружатся… Но сложилось всё совсем не так, как он думал. За месяц до родов Каспиан заметил, что его комната обзавелась новым элементом интерьера: возле окна стояла детская кроватка.
— Брат будет жить здесь? — спросил он у Мираза.
— Да, мой сын будет жить в твоей комнате, — Мираз усмехнулся и потрепал бородку. Каспиан тогда не обратил внимание на формулировку. Он не устроил скандал и вообще не имел ничего против того, чтобы делить комнату с другим ребёнком. Знай Каспиан тогда, что кузен вселится не к нему, а вместо него…
Да, так и есть — через неделю после того, как Призмия родила, Мираз сообщил Каспиану, что тот немедленно отправляется в местный сиротский приют.
— У меня теперь есть наследник, — так же злобно, как и всегда, выплюнул Мираз, с торжеством глядя на племянника. — Зачем ты мне сдался?
Вот теперь, сжимая в руках чемодан с кое-какими пожитками (ему даже не позволили забрать с собой все свои вещи), Каспиан стоял перед оценивающе смотрящей на него женщиной, очень толстой и откровенно недружелюбной. Её ему представили как миссис Джонсон.
— Богатенькие отпрыски, привыкшие к роскоши. С вами всегда столько проблем! — посетовала она. У Каспиана не было никакого желания объяснять ей, что он в жизни не видел никаких особых богатств, поэтому лишь молчал, надеясь, что его не станут отчитывать долго. На этом, благо, всё закончилось: миссис Джонсон отвела его в просторную комнату, указала на свободную кровать и велела разбирать вещи, сообщив, что остальные дети сейчас в игровой.
Оставшись, наконец, в одиночестве, Каспиан уселся на жёсткий матрас. Кровать жалостливо скрипнула: очевидно, её не чинили очень и очень давно. Кому надо стараться для брошенных детей? Вещей было не так много, поэтому Каспиан быстро их разложил, куда надо, постелил потрёпанную простынь и сел. Пока здесь никого нет, он мог позволить себе выплеснуть эмоции, накопившиеся за этот день. Никогда Каспиан не чувствовал себя таким одиноким и несчастным — даже в те дни, когда Мираз, озлобившись на что-то, запирал его в комнате на целый день, а иногда случалось и такое. Но теперь… Серые стены приюта напоминали о том, как Каспиану не повезло. «А вот если бы отец остался жив…» Каспиан не помнил родителей, едва ли видел их фотографии, поэтому редко о них думал, но теперь всерьёз схватился за эту мысль. Как бы сложилась его жизнь, будь у него любящая семья? От несправедливости Каспиан готов был нарушить главное правило, сопровождающее его всю жизнь. На серые брюки упала капля, другая…
— Это ещё что такое? — услышал Каспиан и вскинул голову. Кто-то вошёл в комнату, и если в начале в груди забилась робкая надежда, что сейчас у него появятся новые знакомства, то теперь Каспиан понял: жалеть его никто не будет. Над ним, синхронно ухмыляясь, стояли четверо парней чуть старше, чем сам Каспиан, причём трое как бы прятались за своим, кажется, лидером. Этот самый лидер оказался светлоглазым блондином; он мог бы даже быть красивым, если бы не презрительное выражение, застывшее на его лице. Он-то и обращался не то к Каспиану, не то к своим подпевалам.
— Новенький, кажись, — хмыкнул другой мальчишка, чуть пониже главаря. — Нюни, вон, распускает.
— Тряпка, — блондин зло ухмыльнулся; его друзья тут же загоготали. — Когда я сюда попал, то ни слезинки не проронил. А ты чего ревёшь?
— Боится, небось, — вступил в разговор третий мальчик. Выглядел он агрессивно — возможно, за счёт внушительной мускулатуры.
— Тогда правильно делает, — глаза главаря недобро сверкнули. — Судя по всему, это какой-то аристократишка, вынужденный теперь жить здесь. Объясним ему, как тут всё устроено, а, ребята? — Услышав это, Каспиан вжался в спинку кровати. Он не ожидал тёплого приёма, но эти четверо, кажется, решительно настроены его побить. Первый опыт общения с почти что сверстниками явно складывался не совсем удачно. Ответить Каспиан даже не пытался — понимал, что слова могут сделать только хуже. Хотя куда там? Его положение и без того было самым паршивым. Даже в одиночку этот блондин мог легко его избить, и что самое страшное — ему, Каспиану, никто не поможет. У всех тут, кажется, свои компании, а он всего-то новенький. Кому он нужен? Зажмурившись в ожидании удара, Каспиан приготовился к собственному избиению, но тут услышал:
— Что тут происходит? — голос звучал властно и совсем незнакомо. Каспиан осмелился открыть глаза. На «сцене» появился новый персонаж. Этот мальчик выглядел ровесником Каспиана: тёмные непослушные волосы, карие, почти чёрные глаза и ещё совсем детское лицо, которое, впрочем, сейчас выглядело очень серьёзно. По крайней мере, этого хватило, чтобы блондин отвлёкся от своего дела.
— Эд, — он слегка кивнул вошедшему, и Каспиан потерял надежду на спасение. Судя по всему, они неплохо знакомы; может, даже находятся в одной шайке. Рассчитывать на помощь не стоило. — Новенького воспитываем, как видишь.
Тёмные глаза проницательно скользнули по Каспиану, после чего названный Эдом мальчик обвёл взглядом подпевал; они вовсю смеялись, но отчего-то замолкли.
— Снова за своё? — теперь Эд упрямо уставился на блондина. — Я ведь тебе сколько раз говорил…
— Ну ты посмотри на него, — главарь снова стрельнул глазами на Каспиана. — Воплощение нелепости! Ещё и ревёт, как девчонка.
— Посмотрел, — Эд был непоколебим. — И не увидел ничего особенного. Оставь его в покое.
— Но Эд… — Каспиану показалось, что блондин сейчас ударит мальчишку, но он этого не сделал; напротив, теперь он выглядел каким-то стушевавшимся.
— Тебе повторить? Иди отсюда, Пит, — ледяным голосом отрезал Эд. — И больше не смейте его трогать, ясно? Это вас всех касается.
Теперь Каспиан откровенно волновался за своего неожиданного спасителя, но, судя по всему, зря. Блондин, которого, кажется, звали Пит, открыл рот, будто желая что-то сказать, но под серьёзным взглядом Эда развернулся и вышел, махнув рукой своим подпевалам. Каспиан остался с Эдом наедине. Несмотря на то, что этот самый Эд, очевидно, не желал ему ничего дурного, Каспиан почувствовал себя очень странно в его компании, но отмалчиваться дальше, наверное, было бы грубо.
— Спасибо, — смущённо поблагодарил он, робко глядя в тёмные глаза.
— Не благодари, — Эд вдруг упал на кровать рядом с Каспианом; тот вздрогнул, когда новый знакомый ненароком задел его плечом. — Ничего такого я не сделал.
— Но ты не испугался…
— А с чего бы мне пугаться? — Эд вскинул бровь. — Пит просто самоутверждается за счёт других, но отчего-то все здесь его боятся. Я не боюсь, поэтому являюсь единственным, кто может дать ему отпор. А почему бы и нет? Я этого идиота с детства знаю. Когда мне в голову приходит мысль, что мне повезло с семьёй, я вспоминаю его, и уже не так в этом уверен, — он слегка усмехнулся, впрочем, не очень-то весело.
— Вы родственники? — Каспиан округлил глаза от удивления. Пит и Эд не были друг на друга похожи ни внешне, ни характером, да и вообще, судя по всему, находились по разные стороны баррикад.
— Ага. Питер — мой старший брат, — подтвердил Эд. — У меня вся семья здесь, Питер и ещё две сестры: Сьюзан и Люси. Есть ещё кузен Юстас, но ему повезло чуть больше: в той автокатастрофе, где погибли мои родители, умерла только его мать. Отец спасся. Но дядя Гарольд нам не родственник, поэтому предпочёл сбагрить нас в приют, чем кормить ещё четыре голодных рта, — Эд пожал плечами, словно бы такие откровения ничего для него не значили. — К слову, а как тебя зовут-то? — вдруг спросил он, и Каспиан осознал, что до сих пор не представился.
— Каспиан.
— Вот как, — Эд усмехнулся. — Родители у тебя оригиналы, смотрю?
— Я… не знаю, — Каспиан стушевался. Он и не думал, что в его имени есть что-то особенное, но оно действительно звучало несколько необычно на фоне Эдмунда, Питера и Люси. — Моя мама умерла при родах, а отец — когда мне не было и четырёх. Но папу тоже звали Каспианом, а дядю, у которого я жил — Мираз…
— Семья оригиналов, значит. Да не кисни, — Эд легонько хлопнул Каспиана по плечу. — Важно не то, как тебя зовут, а то, какой ты человек, и во втором случае меня всё устраивает. Но ладно. Меня, как ты понял, зовут Эд. Эдмунд Певенси вообще-то, но ты зови, как больше нравится, — он протянул Каспиану руку, и до того вскоре дошло, что её необходимо пожать. Каспиан понятия не имел, как общаются между собой сверстники. Эд, видимо, осознав это, улыбнулся, словно бы подбадривая. — А ты здесь какими судьбами?
— Мой дядя тоже не захотел терпеть ещё один рот, когда у него родился свой сын, — покачал головой Каспиан. Мысли о том, как обошёлся с ним Мираз, отзывались тупой болью, и проницательный Эд это заметил.
— Не будем о печальном, — решил он, не выспрашивая больше подробностей. — Здесь на деле не так уж плохо; главная опасность — Пит и его идиоты-друзья, но ты не бойся их. Когда прекратишь от них шарахаться, они тебя трогать перестанут.
— Но они же старше, и их много, — Каспиан вздохнул. — Я не смогу защитить себя.
— Сможешь. Они ничего из себя не представляют — их легко приструнить, если знаешь, как, — ухмылка у Эдмунда вышла какой-то злобной. — Ну ты же и сам видел, да.
— Ты — его брат. Тебе проще…
— Да ничерта, — Эдмунд откинулся назад. — Ты не представляешь, сколько раз мы вздорили в детстве. Вроде бы для братьев это нормально, но… Питер же старше и сильнее. Мне часто доставалось. Давать отпор я научился уже здесь, когда понял, что каждый сам за себя и помощи ждать неоткуда. И ты научишься, я верю.
Каспиан нерешительно улыбнулся. Ему уже нравился Эдмунд: его способность постоять за себя в этом жестоком, как выяснилось, мире дорогого стоила. А как он пошёл против собственного брата ради совершенно незнакомого ему человека?
— Можно, я пока буду держаться тебя? — робко спросил Каспиан. — Сомневаюсь, что я быстро этому научусь.
Улыбка Эдмунда стала лучезарной.
— Ну держись, — он усмехнулся, подскакивая с кровати. — Если действительно этого хочешь — пошли.
— Куда? — Каспиан с недоверием посмотрел на Эда. Да, тот вызывал расположение, но всё же Каспиан знал его какие-то там пять минут, а значит, ожидать можно было чего угодно.
В ответ на это Эдмунд вдруг искренне рассмеялся.
— На обед, — пояснил он, отдышавшись. — Не знаю, чего ты там себе удумал, но я имел в виду всего-навсего обед. Уже пора.
С каким-то облегчением выдохнув, Каспиан поспешил за новым знакомым.