***
— Тебе тоже нравится история Средневековья? — Эдмунд приподнялся в кресле и пытливо уставился на Каспиана поверх открытой книги. — Да, — Каспиан улыбнулся. Подумать только — недавно стукнуло девять месяцев, как он попал в приют, а он всё ещё не поделился с Эдмундом своей главной страстью! — А ещё легенды про рыцарей. — И ты мне раньше не рассказывал, — Эд хмыкнул, но Каспиан знал: это показное, друг нисколько не обиделся. Библиотека приюта, в которой они находились, не могла похвастаться обширностью — в доме Мираза книг было куда больше. Но Каспиан и Эдмунд, впрочем, всё равно любили проводить здесь время. Осенние дни выдались холодными и дождливыми, среди воспитанников всё чаще и чаще вспыхивали простудные заболевания, и чтобы предотвратить дальнейшее заражение, воспитательницы строго-настрого запрещали покидать здание. Теперь в любую свободную минуту Каспиан и Эдмунд ходили в библиотеку. Её смотрительница, мисс Стоун, была женщиной крайне строгой, но, тем не менее, в итоге она даже полюбила обоих мальчиков. Они сидели в самом дальнем углу, совсем тихо, как мышки, читали в основном приключенческую литературу и никому не мешали — чего же препятствовать? В конце концов мисс Стоун позволила им располагаться в старых, потёртых, но гораздо более удобных, чем деревянные стулья, креслах, предназначавшихся для воспитателей и прочих работников приюта, чем Каспиан и Эдмунд вовсю с благодарностью пользовались. Днём воспитанники приюта предпочитали заниматься своими делами в игровой, так что библиотека была пуста — лишь несколько девчонок заходили сюда за учебниками по математике. Поэтому, за неимением посетителей, мисс Стоун не возражала против того, чтобы её единственные визитёры негромко пообщались между собой. — Какая твоя любимая рыцарская история? — спросил Каспиан, счастливый, что в очередной раз нашёл в друге единомышленника. — Про крестовые походы, — Эдмунд постучал костяшками пальцев по своей книге. — А твоя? — Легенды о короле Артуре и рыцарях Круглого стола, — Каспиан действительно не раз перечитывал британский фольклор, каждый раз останавливаясь именно на этих его страничках. Впервые об Артуре ему рассказал учитель Корнелиус, и Каспиан всем сердцем привязался к этой истории. Мираз увлечению племянника не препятствовал, — едва ли он вообще о нём догадывался — поэтому Каспиан имел неограниченный доступ к библиотеке дяди, где нашлось множество книг на интересующую тематику, в которых он и пропадал на долгие часы. — Я читал. Отличный выбор, — Эдмунд вдруг подскочил с кресла. — Пойдём, у меня родилась одна отличная идея. Каспиан не знал, что замыслил Эд, но пошёл за ним — наверное, потому что привык доверять этому парнишке, а ещё знал: если уж Эдмунд чем-то загорелся, его от этого уже не отвадить. Положив книги на место и попрощавшись с библиотекаршей, они направились, как оказалось, в спальню, где никого в такое время не было. Оказалось, что Эдмунд задумал воплотить их любимые легенды в жизнь, и Каспиан с радостью принял эту весьма увлекательную игру. Сложность заключалась в реквизите: в игровой держали только «мирные» игрушки вроде потрёпанных плюшевых мишек и старых кукол с облезлыми лицами, чтобы воспитанники не устраивали беспорядок и лишний раз не шумели, так что раздобыть хотя бы деревянные мечи не удалось. Решение нашлось быстро — подмигнув Каспиану, Эдмунд куда-то выбежал, а вернулся слегка намокший и с двумя длинными ветками в руках. Сомнений нет, он был на улице — это оказалось так в характере Эда, что Каспиан невольно засмеялся. Эдмунд не боялся наказаний, но тщательно избегал их, даже нарушая очевидные приютские правила. Это не могло не восхищать. В их затее Каспиану досталась «участь» храброго оруженосца прямиком из средневековой Англии, а Эдмунд взял на себя сразу две роли: короля, который в конце должен был посвятить оруженосца-Каспиана в полноправные рыцари, и некого абстрактного захватчика, покушающегося на британскую корону. — Если хочешь, королём можешь быть ты, — демократично предложил Эдмунд. — Мне и оруженосцем неплохо, — открестился Каспиан. Роль короля, конечно, была соблазнительной, но одного взгляда на Эдмунда хватало, чтобы понять, кому из них она больше подходит, так что Каспиан без всяких сожалений уступил. Битва получилась немного не такой, как Каспиан себе представлял — ветки, конечно, не заменяли настоящих мечей, а ещё ему не хотелось поранить Эдмунда, так что слишком близко друг к другу они не подходили, лишь показательно скрещивая «оружие». Более того, даже такой шутливый поединок дался Каспиану нелегко: да, он был немного старше, выше и сильнее, но это не давало никаких преимуществ перед ловким Эдмундом, который легко уклонялся от ударов и быстро перемещался, сбивая Каспиана с толку. «Надо было мне изображать врага, — думал он, отбивая «удар». — Рыцарь из меня, видимо, до жути бездарный». Но Эдмунд, видимо, в поддержку друга, решил поддаться: в ответственный момент их псевдосражения он на миг опустил свой импровизированный меч. Каспиан не преминул этим воспользоваться, прижав свою ветку к горлу Эдмунда. — Сдавайся, предатель, — выдохнул он, сверху вниз глядя на Эда. Ладонь, сжимающая недомеч, вспотела, да и сам Каспиан чувствовал себя разгорячённым после активной игры. Удивительно, что на шум ещё не сбежались воспитательницы — во время поединка они точно несколько раз громко врезались в старые скрипящие кровати. — Сдаюсь, сдаюсь, только палку убери, — прохрипел Эд; впрочем, его глаза всё так же весело светились. Каспиан, спохватившись, выронил ветку; он и не заметил, как простоял так больше минуты, разглядывая Эдмунда — своего лучшего друга и самого необыкновенного человека в жизни, который, даже поддавшись, выиграл: ещё один аспект, в котором он был лучше Каспиана. Сколько ещё талантов обнаружится у Эда? — Извини, — поспешно бросил Каспиан. — Извиняешься перед врагом? — Эдмунд издевательски усмехнулся. — Хотя, впрочем, неважно, ведь ты, отважный оруженосец, проявил себя наилучшим образом, — судя по всему, Эд уже вжился во вторую свою роль — правителя, который должен по достоинству оценить подвиг Каспиана. — Твои честь и доблесть заслуживают награды. — Благодарю, Ваше Величество, — подыграл Каспиан. Он склонил голову: властные интонации Эдмунда просто не оставляли ему выбора. — За это я посвящу тебя в рыцари, — Эдмунд изображал короля очень убедительно. — Опустись же на колено, отважный оруженосец. Каспиан послушно сделал, что ему велели; происходящее отчего-то не казалось ему игрой, хотя посвящение проходило совсем не так, как на самом деле должно было согласно рыцарским традициям. Но Эдмунд так гармонично смотрелся в роли короля, что не подчиниться ему казалось Каспиану преступлением. Взгляд, черты лица, манера поведения — Эд действительно смахивал на члена какой-нибудь правящей династии, и сейчас Каспиан заметил это впервые. — Я, король Эдмунд… — начал Эд и тут же запнулся, задумавшись. — Что-то не так? — шёпотом спросил Каспиан «вне игры». — Прозвище, — Эдмунд поморщился. — Мы забыли о самом главном. У королей обычно есть какие-нибудь прозвища, вроде Храброго или Мудрого. А мне какой взять? Может, Великолепный? — Эдмунд задумчиво коснулся пальцами подбородка. — Справедливый, — вдруг выпалил Каспиан. Он не знал, почему, но при взгляде на Эдмунда у него в голове появилось исключительно это прилагательное. По крайней мере, оно выглядело не так дёшево, как Великолепный — вот это прозвище с Эдом не вязалось совершенно, звучало слишком пафосно и совсем не соответствовало простому (за пределами этой игры) характеру своего потенциального владельца. — Справедливый? — повторил Эдмунд, будто пробуя слово на вкус, и, судя по всему, он остался доволен. — А что, неплохо! Так вот… — карие глаза вновь величественно заблестели. — Я, Эдмунд Справедливый, великий король Англии из славной династии Певенси, именем меча посвящаю тебя, отважный оруженосец Каспиан, в рыцари, — как и полагалось при такой церемонии, Эдмунд поднял свою ветку и коснулся ей сперва плеч, а потом головы коленопреклоненного Каспиана. — Отныне ты обязуешься верой и правдой служить своей стране… Каспиан не слушал — торжественные слова Эдмунда, которых тот явно нахватался из легенд, терялись, не задерживаясь в голове. Всё его сознание было приковано к самому Эду — Каспиан вдруг представил, как органично тот бы выглядел в доспехах или королевской мантии, а ещё, разумеется, в короне. Но не в такой тяжёлой и золотой, от которой голову кренит набок — нет, Каспиан, кажется, в один миг отчётливо увидел, как в тёмных волосах Эдмунда сверкнула серебряная корона, украшенная листьями какого-то дерева… Эдмунд легко представлялся королём, мудрым и рассудительным правителем, который мог бы приносить своей стране победу за победой, которого любил бы народ… Каспиан сам удивлялся своим мыслям: при всей своей богатой фантазии он никогда не воображал себя героем любимых легенд, а вот Эдмунд легко в них вписался, да настолько, что Каспиан, кажется, выпал из реальности ровно до того мига, как услышал голос: — Эй, ты чего завис? — Эдмунд щёлкнул пальцами перед носом у Каспиана, выводя того из транса. — Тебя слушал, — ну не мог же Каспиан, в конце концов, ответить, что был занят любованием Эдом? — Так я уже минуту как закончил, — Эдмунд звонко рассмеялся. — Давай приноси клятву, а то на ужин опоздаем. — Клянусь преданно воевать под вашими знамёнами, Ваше Величество, пока смерть не настигнет меня, — Каспиан выпалил, что попало — сил придумывать более весомую клятву у него не осталось, зато он обнаружил, что произнёс всё вышесказанное искренне. Будь Эдмунд и впрямь королём, он бы сделал то же самое: принёс бы ему присягу, особо не задумываясь. Потому что, даже когда они, окончив игру и избавившись от улик, отправились в столовую, величественный блеск в карих глазах Эдмунда никуда не пропал, и до отбоя Каспиану ещё не раз чудилась серебряная корона в спутанных волосах.2.
6 мая 2021 г. в 19:26
— Эд, я хотел спросить…
— Спрашивай, — Эдмунд махнул рукой: всё его внимание принадлежало доске с расставленными на ней фигурами.
— Как давно ты здесь? — Каспиан выдохнул свой вопрос нерешительно: эта тема, он так считал, могла быть болезненной для Эдмунда, но не поинтересоваться он не мог. Каспиан жил в приюте уже около двух месяцев, с Эдом был знаком столько же, но не знал о нём такой банальности.
— Решился, наконец? — хмыкнул Эдмунд; его мысли, видимо, всё ещё витали вокруг потенциального хода одной из фигур.
— Я просто думал…
— Лучше бы ты так усердно думал, как спасти своего короля. Шах, — Эдмунд сдвинул чёрного коня, ставя под угрозу белого короля. — Ничего секретного здесь нет. Когда родители погибли, Люси было четыре года. Следовательно, в приюте я уже около шести лет, — беспристрастно сообщил Эдмунд.
— Ничего себе! — Каспиан перевёл взгляд на доску. Эдмунд прожил тут столько времени, и его это, кажется, вовсе не волнует — либо же он просто тщательно это скрывает. Каспиан знал, что Эд не очень любит, когда им восхищаются, поэтому вместо продолжения реплики сосредоточился на игре. Понимая, что победу он уже вряд ли одержит, Каспиан сдвинул одну из своих фигур практически наугад. — И… за всё это время ты так и не завёл себе друзей? — Так оно и было: все два месяца, что Каспиан тут жил, Эдмунд контактировал только с ним. С другими ребятами он не враждовал, но и близкой дружбы ни с кем не водил тоже. Не сказать, что Каспиана это не устраивало — ему нравилось общаться с Эдмундом, оказавшимся неплохим, лёгким на подъём мальчишкой. Вместе они проводили время в игровой, учились и читали, а порой, как вот сейчас, Эдмунд пытался научить Каспиана игре в шахматы, пусть и безуспешно. В доме дяди Каспиан редко в них играл — Корнелиус пару раз пытался объяснить ему правила, но они казались слишком сложными, да и само занятие привлекало не сильно. Эд же считал, что лучшее обучение — практика, так что Каспиан за сегодня успел проиграть ему уже три раза, и сейчас, кажется, настанет четвёртый.
— Ладья так не ходит. Ты опять перепутал её со слоном, — покачал головой Эдмунд. Каспиан тут же пристыженно вернул фигуру на место. — А касательно твоего вопроса… Попав сюда, я понял одну истину: выжить можно, лишь полагаясь на себя, — Эдмунд посмотрел на Каспиана совсем по-взрослому. — Люди, знаешь ли, могут запросто предать, плевать они хотели на твои чувства. Не позаботишься о себе сам — никто другой этого не сделает. Учти это, Каспиан. Тебе пригодится.
— А как же… ну, поддержка, например? — Каспиан, опустив глаза от такого ответа, снова сделал ход, на этот раз ничего не перепутав. — Друзья ведь за этим нужны, нет?
— Так я и не говорил, что они вовсе не нужны, — Эдмунд усмехнулся. Этот его ход был быстрым: пешка сдвинулась, снова подставляя белого короля под удар. — Но рассчитывать всё равно нужно только на себя. Друзья — сопутствующий фактор, весьма приятное дополнение к жизни, если удастся их найти, конечно.
Каспиан задумался над этими словами. Эдмунд был младше его примерно на год, а говорил совсем как взрослый — по крайней мере, Каспиану так казалось. Наверное, поэтому проводить с ним время было куда интереснее, чем с остальными ребятами: те, хоть и не имели ничего против компании Каспиана, мыслили ограниченно, и тем для разговоров с ними как-то не находилось. Эдмунд мог поддержать любую беседу, даже такую философскую; правда, порой его речи несколько задевали Каспиана. Эд был прямолинейным, говорил, что думал, хоть и не преследовал цели задеть этим собеседника. Как и теперь: он просто ответил на вопрос Каспиана, а тот уже задумался… Каспиан поймал себя на мысли, что всё это время считал, что они с Эдмундом могут подружиться. Их отношения действительно напоминали дружбу из книг, о которой Каспиан много читал: они проводили время вместе, много разговаривали, им (по крайней мере, Каспиану) было так интересно друг с другом… Теперь Каспиан почему-то чувствовал себя преданным. Ему впервые за эти месяцы захотелось остаться в одиночестве, и плевать, что только в компании Эда он чувствовал себя в безопасности.
— Эй, ты чего раскис? — Эд серьёзно посмотрел на Каспиана, но в его глазах плескалось веселье. — Не из-за того, что снова проиграл, я надеюсь? Мат, Каспиан. — Действительно — белому королю уже некуда было бежать.
— Нет, дело не в этом, — Каспиан помотал головой. Поражение в изначально безнадёжной игре его никак не расстраивало.
— Если ты переживаешь насчёт того, как мне живётся без друзей… — Эдмунд присел на корточки, сравнявшись с Каспианом (до этого он лежал животом на мягком потрёпанном ковре), и проницательно посмотрел ему в глаза. — Так вот, тебе не о чем беспокоиться. Один друг у меня всё же есть, — снова лучезарно улыбнувшись, Эд поднялся и принялся складывать фигуры в коробку.
Каспиан просиял. Эдмунд только что назвал его своим другом, и эти слова грели его душу сильнее, чем гаснущее весеннее солнце за окном. Отчего-то от такой простой фразы внутри зародилось чувство, что теперь у него всё-всё и всегда будет получаться.
Потому что Эдмунд — мальчик с ясными глазами, трезвым умом и самой солнечной улыбкой — его друг.