Скандал

Рассказывать эту историю порой бывает весьма затруднительно. Да… Вроде бы и предшествующие этому крайне скандальному факту события рассказаны, и даже приоткрыты тайны ритуала древнего и сакрального. Но автора терзают внутренние сомнения — а понятна ли читателю истинная подоплёка этого решения? Если, конечно, оставить за предметом рассуждений тот факт, что и сами новобрачные не до конца осознают его последствия. Собственно как и любой, кто вступает в брак. Согласитесь, юные влюблённые сердца мечтают о романтике совместной жизни, которая со временем неизбежно превращается в сухой быт. И пока они — уже не такие юные и не такие наивные после окончания любовной горячки — дойдут до того, как этот быт тоже сделать счастливым… Если вообще дойдут. Те же, кто вступает в брак по расчёту, тоже не ведают, что ждёт их впереди. Даже если им так не кажется, даже если они уверены, что и как будет складываться, даже если есть якобы чёткие правила и условия их супружества. Всегда есть сюрпризы. И только те, кто женятся из отчаяния или мести, имеют хоть какое-то преимущество перед другими — они точно знают, что ничего не знают о своём будущем браке. Хотя бы без лишних ожиданий. Надеюсь, этим отвлечением автор не сильно вас утомил. Но пояснить последующий рассказ всё ещё важно. Итак… Мэнор сотрясали мощные волны магии. Люциус сначала совсем неаристократично орал, потом перешёл на более привычное надменное шипение. Отсутствие Драко дома, конечно, было неожиданным, но причину его отсутствия Лорд Малфой попросил повторить бедного домовика три раза, пока Нарцисса не махнула рукой, отпуская эльфа, трясущегося, в слезах, стенающего о браке молодого хозяина. Если бы мэнор позволил, Люциус аппарировал бы. Аппарировал бы, наплевав на запрет на трансгрессию во время пребывания в Англии. Он нёсся по коридорам особняка, рассекая воздух тростью, пока не остановился у дверей с родовым гобеленом. Увиденное на нём лишило мужчину самообладания: Драко всё-таки нашёл ту дуру, которая позарилась на пустую фамилию. В пылу гнева он даже не обратил внимания, что Типпи говорил о супруге. Эта новость Люциуса крайне огорчила. Его сын и так был… Выродком. По-другому не скажешь — уродился, так уродился… Гринграссы разорвали помолвку на завтра же после его восемнадцатого дня рождения, едва увидели в магическом контракте лиловую нить на имени жениха. Драко Малфой был Искрой. Для кого-то менее родовитого и чистокровного это стало бы благословением магии, да, собственно, так оно и было… Ах, да… Вероятно, автору стоит пояснить… Уверен, каждому известна фраза: «Талантливый человек талантлив во всём…». Как эти таланты в человеке рождаются — тайна: кто-то грешит на генетику, кто-то на Дар богов. В нашем случае — на дар магии. Очень редко магия выбирает волшебника, давая ему небывалый талант… Талант создавать что-то. Прекрасное, или полезное… Или ужасное… Бетховен был Искрой, Оскар Уайлд был, Гауди был. Мерлин не был… Но мог ею быть. А ещё почти каждый, кто смотрит на Основателей сквозь призму времени, нет-нет, да и задастся вопросом, а не были ли они Искрами? Особенно если посмотреть на их род… Потому что давая что-то, магия что-то забирает взамен. Через Искру нельзя войти в её род. Супруг или супруга могут только принять её в свой. А примет ли род Искры её наследника тоже никогда не известно. Лишь после рождения становилось понятно, откликнется ли родовая магия ребёнку. Для Люциуса это был серьёзный удар. Особенно, когда стало известно, что за талант открылся в Драко. Плебейский, по мнению Лорда Малфоя, низкопробный талант. Его сын стал обузой в одно мгновение, обслугой, наёмным персоналом, мастеровым! Стыд и позор этот Люциус не смел выносить из мэнора, а потому тут же, получив долгожданное изгнание из Родины, намеревался увезти Драко во Францию, где нравы были свободнее и смелее, а возможности почти безграничны. Естественно, ни о каком даре и речи идти не могло. Драко стал бы его помощником, руками, глазами и ключиком для многих дверей, ведь Искра или нет, а симпатичная мордашка его сына оставалась при нём. Но самого сына, в отличие от четы Малфоев, не приговорили к изгнанию. И Драко ухватился за эту возможность, отрыв в библиотеке древнейший Малфоевский Завет. Да-да, завет. Это та самая штука, которую завещали своим потомкам далёкие предки. Автору сложно не закатывать глаза, понимая, как сложен всё же магический мир. Вообще-то, Завет этот был оставлен отцам, вырастившим неразумных, великовозрастных подростков. «Ежели сын твой до лет двух дюжин дожил, а дорос лишь до одной стремлениями и помыслами, завет воплотить следует о праве Главы Рода. И до последнего дня своего воспитывай и стереги его, неся ответственность перед магией рода…» Однако Малфой был сыном своего отца. Он перевернул всё так, что у Лорда не осталось выбора. До двадцати четырёх лет право Главы Рода он использовать не мог, а сорванная с Завета печать давала Малфою-младшему шанс доказать роду, что он не дитё несмышленое. Только вот доказать это, как оказалось после многочасовых посиделок в библиотеке, можно было лишь одним способом. Вступить в брак. Обрадовались оба. И Люциус, и Драко. Первый, потому что был уверен, что без магии Рода Малфоев его сын никому не сдался. А второй — потому что у него появилась надежда. Только вот, как бы Драко ни было прискорбно это признавать, отец оказался прав… И не преминал напомнить об этом по каждому удобному случаю. Люциус был уверен, что его слишком хитрый сын вскорости, наконец, решит все его проблемы, войдёт в просчитанную шахматную партию нужной фигурой, и можно будет уже праздновать победу. За этим он и прибыл в вечно серый Альбион. За сыном. Но гобелен пустил новый отросток на ветке. А когда Люциус увидел имя на ней… Выжечь сына из родового древа стихийным выбросом не позволила лишь магия рода — брак всё ещё формировался, и юный Малфой был пока под защитой родовых брачных уз. РОДОВЫХ БРАЧНЫХ УЗ ПОТТЕРОВ! Автор постарался изложить эту историю чуть иронично, не стремясь нагнетать атмосферу. Однако события эти были далеки от оптимистичных. Драко почти отчаялся в своих поисках кандидата в магические супруги, готовясь к худшему. Потому что без возможности реализовывать свой талант жизни он не видел. А Люциус никогда не был добрым и понимающим. Его месть могла стать ужасной для любого, кто станет на его пути. И Поттер стал для Малфоя-младшего настоящим спасением. Потому что против него даже Лорд Малфой не посмел бы пойти. Однако мысли о родителях даже не посещали Драко в эти минуты. Потому что сейчас решался один из важных моментов его новой жизни. И ему было стыдно и неловко, но этот разговор должен был состояться намного раньше. И откладывать его дольше было нельзя. — Секс. Нам нужно решить, будет ли он в нашей жизни. И если мы оба согласимся с тем, что нет — не будет, то так тому и быть. Но решение это должно быть осознанным. Если сейчас мы не запустим обмен сексуальной энергией, то постепенно эта потребность просто уйдёт. Узы будут защищать себя, не давая нам искушений найти удовлетворение на стороне. — То есть, если мы сейчас не переспим, то станем импотентами? — умение Гарри быстро делать выводы не подвело. — Грубо. Но точно. Мы не обсуждали эту сферу нашей жизни во время обмена дарами и… И нужно решать сейчас. Гарри хмыкнул. — Будто мы так много обсудили в тот вечер… Я, конечно, не думал, что мы сможем стать супругами и забыть друг о друге вне социальных обязательств, но… Я даже вскользь не подумал об этом… — А я подумал, что это может стать проблемой, только после того, как Джиневра едва не смела меня своей магией. — Пояснишь? Малфой молчал. И Поттер стал бы раздражаться на это показательное молчание, если бы не румянец, который расползался от щёк к шее, до самых кончиков ушей, и это было такое сюрреалистичное зрелище, что Малфой показался Гарри почти милым. — Причём здесь Джинни? — Она как раз и ни при чём. Твоя магия в кольце: когда она меня защитила, это было так… Чувственно… Приятно… — Малфой стыдливо замолчал, а потом добавил таким тоном, будто гвоздь в крышку гроба забивал. — Возбуждающе! Твоя магия меня… Возбуждает! И только в тот момент я подумал о том, что мы вообще не обговорили эту сферу, что вообще-то между супругами предполагается секс! И мне стоило поднять эту тему вчера вечером, но я был слишком сосредоточен на предстоящем и слишком удивлён этим внезапным походом к гоблинам… Упустил это из виду… — Драко затих, понимая, что он оправдывается, а этого Малфои не делают. — Так. Ладно. Я понял, — глядя на всё ещё яркий румянец на скулах, Гарри взял небольшую паузу для размышлений. Малфою же было некомфортно под таким пристальным вниманием, но Поттер был в себе больше, чем в этой комнате. Его следующая реплика стала неожиданной. — Думаю, твоё видение этой ситуации мне и так ясно. Только… — Я приму любое твоё решение, Поттер, — начал Малфой заготовленную речь, — В конце концов, это ты — глава нашей семьи. Мой род лишь принял брак, но магия в нас — она вся твоя. По крайней мере, через какое-то время так и будет. Я… — он немного сбился, но продолжил, — У меня нет выбора, и я не солгу, если скажу, что я этому рад. Но я всё же объяснюсь… Поттер терпеливо слушал его, стараясь осознать происходящее и сделать хоть какие-то выводы. Потому что новость на самом деле его ошарашила и смутила. И даже шокировала в чём-то. А то, что говорил Малфой, вообще казалось бредом. — Сейчас решается то, что в будущем можно будет изменить. Но очень! Очень тяжело… И если сейчас для тебя это, возможно, дико, через какое-то время… Это может стать востребованным. Эмоционально, конечно, маловероятно. Но физически… Секс это удовольствие и разрядка, и способ сбросить груз реальности с плеч, и… Много всего, на самом деле. В конце концов, мы оба молоды и… — Остановись, Малфой. Продолжение фразы зависло на его губах, так и оставшись невысказанным. Малфой корил себя за весь этот лепет. Но — снова — проще оказалось скрепить узы магического брака, чем с достоинством аргументировать свои доводы о таком интимном вопросе. Поттер стоял там же — у выхода из комнаты. Он перевел свой взгляд на шторм на стене, написанный рукой кого-то древнего. А потом вернулся в кресло. — Надо ещё выпить…