Скандал

Заголовки всех возможных изданий пестрели самыми изощрёнными словесными инсинуациями. «Замглавы Аврората пойман с поличным»… «Месть Героя или герою?..» «Генеральная уборка в Аврорате…» Кто что мог придумать… Скитер на удивление всем первую полосу уступила какому-то прозорливому коллеге, а сама в этот понедельник ограничилась скромной заметкой на третьей странице о предстоящей годовщине войны. Выходные прошли спокойно и уютно. Гарри нарадоваться не мог тому, что его муж, наконец, вернулся «в семью». Словно после этого таинства, что они разделили на двоих, он не мог наслушаться и насмотреться на Поттера. Тянулся к нему, то без умолку рассказывая о новых идеях, то выспрашивая подробности о работе с Гермионой по реформе образования. Тихонько наблюдал, как Гарри отдаёт распоряжения домовикам, чтобы подготовить комнаты для Андромеды и Тэдди, а потом набрасывался с поцелуями и утягивал в постель. Сказка, а не выходные. И так просто оказалось забыть обо всех невзгодах, волнениях, о работе, и просто быть с мужем. Они даже сходили к Фортескью. И там Драко с трудом удавалось удерживать себя в руках и не проявлять всех этих милых и очень вдохновляющих жестов, взглядов, касаний, чтобы соблюдать приличия. Поттер чувствовал себя абсолютно счастливым, да, но ещё и бесконечно удивлённым. Он не понимал, что произошло с его Малфоем. С того самого момента, когда они признались друг другу, Драко был таким же предупредительным, внимательным, заботливым, как и раньше, только теперь намного чаще — нежным и ласковым, без причины тёплым и всегда родным. Но так свои чувства не проявлял. И Поттер заподозрил в этом изменении в поведении тот факт, что они разделили это чудо «рождения». Что магия как-то повернула что-то в голове у супруга, раз он так почти яростно, с каким-то безумным восторгом свою эту любовь выражает. Но все точки над «i» поставила опять же Скитер. Они встретились случайно, когда выходили из кафе. Малфой улучил момент, когда никто на них не смотрел, и нежно поцеловал мужа в щёку, проводя пальцами по плечу, долго лаская взглядом, пока не смутился и не отвёл глаза. Однако один наблюдатель у них всё же был. И когда Драко вернулся внутрь за порцией мороженого для своих «тайных спальных планов», Рита подошла к Гарри и сказал прямо в глаза, даже не поздоровавшись: — Всё-таки какой же ты чёртов баловень судьбы, вечный Золотой мальчик! Даже в этом диком и неадекватном браке ты умудрился нарваться на неслыханное! Малфой влюблён! Я теперь, наконец, поняла, почему всегда боялась тебя, Гарри Поттер! Развернулась и ушла. А Гарри так и стоял, ошеломлённый, изумлённый до глубины души этим простым наблюдением: его муж… Драко в него влюблён. Ему отчего-то стало стыдно и неловко. Он был до одури счастлив, но его это счастье никак не вязалось с влюблённостью. Не было шторма в голове. Не было бухающего сердца от одного только воспоминания о муже. Не было тянущего чувства от разлуки… И он очень боялся, что Драко, не ощутив ответного чувства именно такой — лёгкой и безбашенной влюблённости, почувствует себя отвергнутым и несчастным. Только симулировать такое Гарри не хотел. Эти мысли нависали грозовой тучей над Поттером, однако стоило Драко вернуться с хитринкой в глазах и мороженым в руках, как любые угрызения совести растворились в многообещающей улыбке и жаре серых глаз. Он Малфоя любил. Как мог и как умел. И почему бы этого должно вдруг стать недостаточно, чтобы сделать для любимого всё, что угодно, чтобы он был счастлив? Гарри подхватил его за талию и, прижав к себе, крутанулся, аппарируя их домой. Мороженое само себя не съест… Эти два дня стали для Поттера эталоном. Вместе делать что-то, дарить друг другу внимание и тепло, ласку, заботу, вот так он хотел бы проводить каждую свободную минуту. Думать о предстоящих буднях было просто некогда — каждый момент был заполнен чем-то важнее и правильнее, чем служба. И только утром, не увидев разносной статьи от Скитер, он почувствовал угрызения совести и стыд перед своим постом. «Служба — это не просто работа!» — говорили всем новобранцам. «Служба — это призвание, это служение, это вся ваша жизнь!» В какой-то момент для Поттера это стало не так. Думать о том, в какой именно момент это произошло, было некогда, работа закрутила его в своём вечном колесе, а к обеду Гарри ошарашило известие, изменившее всё его представление о Уизли и его поисках. Поговорить с Роном Гарри не удалось. Когда он получил вестника от Невилла, то был уверен, что тот закончил со всеми формальностями, но Лонгботтом встретил его в своём кабинете хмурым и напряжённым. — Вмешался Визенгамот, Гарри. Рона допрашивать больше нельзя. Его перевели к ним в камеру временного содержания до суда. Суд назначен на пятницу. Из-за общественного резонанса судьи настроены очень категорично. То ли хотят сделать показательный процесс, то ли ведётся какая-то широкомасштабная и очень тонкая политическая игра. Может, тебе удастся использовать свою карту Героя и Кавалера… Мои почти всё прояснили. Допросы велись с семи утра, я хотел закончить с подготовкой к передаче дела в суд до годовщины Победы. И только поэтому мы успели. Уже в одиннадцать пришло распоряжение о переводе. — Я тебя понял… Интересно, во что он вляпался… — Гарри был озадачен. Формально Визенгамот имел право на такие действия, но за всё время службы Поттер лишь один раз слышал о подобном. И тогда речь шла о действительно опасных вещах. Двойные стандарты некоторых руководителей через два года после Победы могли привести к ещё одной войне. Именно тогда наметились кадровые перестановки, последствия которых Гарри видел сейчас — Робардс потихоньку дошёл до Главы Аврората, а старый штат серых политиков и силовиков отошёл от власти. Но как в этом мог быть замешан Уизли? И Скитер? Почему она не стала писать о самом пиковом скандале за последние месяцы? Всё это требовало размышлений и дополнительных фактов. А значит, у Поттера появилось ещё больше работы. Драко, конечно, заметил настроение мужа, даже несмотря на его попытки расслабиться за ужином с Лавандой. Её успокоило то, что Рона, наконец, нашли, но радости по этому поводу она не испытывала. Как и сожалений. Она вообще старалась эту тему не трогать. Зато Малфой, едва только улёгся в постель, тут же заполз на мужа верхом, взял его за руки и строго приказал: — Рассказывай. Всё, всё рассказывай. Я же вижу, что надо… И Поттер рассказал. Драко старался не отвлекать его сильно, держал за ладони, иногда немного ёрзал, но стоически выслушал все, даже самые дикие гипотезы и задал миллион уточняющих вопросов. Как бы ему ни хотелось продлить эту идиллию между ними, пусть косвенно, но Малфои тоже были замешаны в этой истории. — Я не думаю, что меня вызовут в суд свидетелем. Метка с моей руки никуда не исчезла. Да и я никогда не заявлял на него, чтобы эта информация всплыла. Не будет же он сам себя топить. И причин для таких припадков жажды справедливости у Визенгамота я не вижу. Я понял бы, если бы они всполошились после статьи Скитер о Бэкгрэме. Но сейчас… И значить это может только одно — есть третья сила, о которой мы не знаем. Нам нужно больше информации… — Я знаю, родной. Но не могу больше думать, когда ты так трёшься об меня и практически скачешь на моём члене. Или слезай, и мы продолжим разговор, или давай продолжим позже… А сейчас… — А сейчас, Гарри Джеймс Поттер, ты выключишь самца и включишь профессионала. Зачем суд так быстро? Кто имеет доступ к Уизли? Кто подначивал его поиски? Кто рассказал ему об этом «богатстве и величии»? Годовщина уже послезавтра. А значит, день из досудебного разбирательства исключён. А потом, может быть, если ты будешь хорошим аврором и мы найдём ответы хотя бы на часть из этих вопросов, настанет время для сладенького… — Драко чувственно проехался по и так возбуждённому члену Гарри и вскрикнул от неожиданности. Поттер перевернул их, вжал мужа в кровать и очень серьёзно ответил: — А я думаю, сейчас ты раздвинешь ножки и закроешь свой ротик. Твой старший супруг тебя хорошенько приласкает, послушает твои стоны и всхлипы, доведёт до оргазма, возможно не один раз, и только потом мы попробуем подумать над тем, что же на самом деле происходит в Аврорате и его ближних пределах, — Поттер двигался на нём плавно и сильно, дразня и обещая повторить эти движения внутри него, выбивая все мысли о работе и политике. — И если ты будешь послушным младшим супругом и дашь мне насладиться твоим голоском на грани экстаза, дашь увидеть твои глазки, когда ты хочешь меня до исступления, дашь… — Просто дам, Гарри, прямо сейчас… И сейчас, и потом ещё раз, и ещё… Буду послушным… Буду… Хочу… — Малфой мгновенно переключился с рабочего настроя на желания своего мужа. — Хочу всё, что ты сказал только что… Но потом мы поговорим… — Поговорим… Только знаешь, что? — Гарри приблизился к его уху и прошептал это совсем тихонько. — Что? — Восстанавливающее тебе пригодится… — Малфой задохнулся в предвкушении и острой необходимости почувствовать всё и сразу — мужа внутри себя, его губы на своих, его руки на себе. — И мне тоже… Ты снова светишься, Драко… А это значит, что поговорим мы ещё не скоро… Тебя такого хочется любить до самого утра… — Люби… — просто ответил Драко. Другого ответа у него не нашлось.