Не сдавайся, только не сейчас. Как бы тяжело это ни было. Не сдавайся...
— И если бы... если бы только выпал еще... хотя бы крохотный шанс, я... я бы влюбилась в тебя вновь... Острые когти безымянной теневой сущности едва скользили по светлой коже, напитанной горькими слезами вперемешку с насыщенно алой кровью. Мир вдруг остановился, замерла бесконечная битва вокруг; исчез даже незатихаемый веками голод внутри демонессы — ей нужна была агония чужой боли, но только не этой девушки, умирающей на коленях своего возлюбленного чудовища. В последний раз тонкие пальцы дрогнули, словно желая коснуться леденящей душу дымки, и тело обмякло в окровавленных руках. — А-а-а-а-а! — Крик суккуба наполнил всю округу, освобождая накопившуюся боль. Нельзя... просто нельзя, н е л ь з я чудовищу обретать столь быстро истинную любовь и терять её со скоростью перелетной пташки, подстреленной из ружья опытным охотником. Легкая туманная дымка окутала два растворяющихся в ней тела, позволяя времени восстановить свой ход. Одна эпоха безропотно сменила другую — необычайно жестокие рунические войны по вине человечества наполняли Рунтерру кровавыми ранами на полотне истории, вместе с тем напитывая и загадочную сущность запредельным удовольствием от чужой боли. — Как... как тебя зовут, прекрасная дева?! — Казалось, бедный юноша не замечал (или не хотел?) обращать внимания на два пронзающих хлыста за спиной своей возлюбленной русоволосой ионийки, явившейся сперва в его снах, а после — наяву. Как глоток свежего воздуха, она манила к себе, притягивала и не отпускала сладко-болезненными поцелуями. — Зови меня так, как хочется тебе. В последние минуты жизни будет слишком несправедливо не даровать тебе неземное удовольствие... — Когти разрезали хрупкую плоть со всем присущим им изящным мастерством, отработанным годами, и лишь тогда мужчина вышел из наркотического состояния, вызванного очарованием нежданной гостьей. Но она не торопилась заглушать вопли и убивать свою жертву: напротив, хотелось смаковать именно каждую крупицу боли, растягивать долгожданное насыщение, казавшееся маленькой крошкой в бездонной голодной бездне.***
— Шен, нет! Я не вернусь в Кинку! — Временами выглядело так, словно всё терпение сосредоточилось именно в сердце Ока Сумрака, иначе просто было не объяснить, каким образом ионийцу удавалось сохранять такое спокойствие рядом с едва ли не пылающей от раздражения убийцей. — Пустыми разговорами и гармонией Ионию не спасти! Если тебе больше нравится приглядывать за миром духов, забывая о материальном мире, где существуют живые люди, создающие историю, то хотя бы не мешай мне делать свою работу! Он не останавливал раз за разом сбегающую прочь убийцу после коротких случайных встреч, но и не оставлял попыток направить на истинный путь Ордена, некогда взрастившего эту неспокойную девочку, в которой не было даже крупицы магии, зато пылала такая энергия, такое стремление обучаться, что многие действительно искренне завидовали любимице мастера Кеннена. Исчезая в черной дымке и, вместе с тем, ловко выскакивая из окна таверны, расположившейся на окраине горной деревушки, Акали неспешно дожевала булку свежего хлеба. В нос ударил сшибающий с ног чистый кислород, вызывая небольшое головокружение, но такие мелочи едва ли интересовали Тети, беспринципно шагающей по тому пути, что приказывало ей сердце. Неожиданно тихий крик в доме неподалеку привлек внимание, а взор глаз цвета земли в засушливый сезон устремился в единственное приоткрытое окно на первом этаже, в тот же миг сталкиваясь с двумя золотыми глазницами. Потребовалось меньше минуты, чтобы достаточно сильно сократить расстояние между ними... — Что за... демон?! В материальном мире? Видать, совсем Шен без меня не справляется. Я-то думаю, чего его сюда ноги принесли... — Шатенка усмехнулась собственным мыслям, как вдруг по телу пронеслась нескончаемая на протяжении нескольких секунд дрожь. Не отводя взгляда от новой жертвы на горизонте в подоспевших сумерках, которая, судя по всему, почему-то видела именно истинную сущность демонессы, обольстительница склонила голову набок и изящно разорвала нежную кожу на шее паренька, даруя тому не самую приятную, но быструю смерть. — Демон? Как интересно... а мне казалось, что смертные не настолько талантливы, чтобы рассеивать мои чары... Впрочем, это поправимо. — Сущность ловко сменила облик на более привычный, воссела над свежим трупом в воздухе, облизывая окровавленные пальцы, и хищно уставилась на Акали. — Придется доставить тебе агонию удовольствия и боли тоже, раз уж сегодня удача на моей стороне и еда сама прибе... — Не советую, а то комом встану в горле. — Суккуб от такой наглости удивленно уставилась на девушку, опешив и потеряв ноты былого сладкого пафоса в голосе. — Ты... — Акали. Как зовут подобных тебе? Что ты вообще за демон такой? — У меня нет имени, нет дома, где я появилась. Лишь самый темный уголок Рунтерры стал местом, где мой разум обрел себя внутри бесплотной оболочки, нуждающейся в еде, тепле, ласке... Подаришь их мне, А-ка-ли?~ — Еще чего! С такими... монстрами... — Ниндзя тщательно подбирала каждое слово, как можно лучше изучая обстановку вокруг. — Нет смысла вести никакие разговоры. — Тогда... хочешь сделку? — Хах? Конечно нет! — Дуреха, дослушала бы хоть! — Дева с пурпурными волосами дернула глазом, испытывая явное недовольство от такой дерзости. — Предлагаю тебе следующее: поскольку на сегодня я уже насытилась, мне нет смысла убивать тебя. Но и отпускать просто так не хочется. Поэтому... сделай кое-что для меня, а я тебя как следует за это награжу. — И... что тебе нужно? — Кунаи, заключенный в крепкую хватку за спиной, на секунду дрогнул, готовясь в любую секунду разрезать пугающую разговорами и действиями тень перед собой. — Имя. Я хочу, чтобы ты дала мне его и, запомнив, при следующей встрече отчетливо смогла произнести в жалобном стоне наслаждения... — Эвелинн. — Что..? — Э-ве-линн. — Равнодушно произнесла «жертва». — Ты забираешь чужие жизни без ропота и сомнений, но мне ты сейчас её продлеваешь. «Дарующая жизнь», так сказать, пусть оно и звучит как издевательство для всех тех, кого ты уже отправила к новому телу и душе на том свете. Первое, что пришло в голову. — Эвелинн... мне нравится. — Демонесса обворожительно улыбнулась. — Я принимаю его от тебя, Акали... Расстояние сократилось в считанные мириады секунд; в руке дрогнуло застывшее оружие ровно в тот миг, когда на губах расцвел болезненно-приятный поцелуй в знак подарка от суккуба. Вольная убийца широко раскрыла глаза от удивления — первый поцелуй представлялся ей явно немного иным и совершенно точно не с чудовищем, которому не было места ни в одном из миров. Эва отпрянула столь же резко, как приблизилась, и, довольно ухмыляясь, исчезла, оставляя за собой лишь недоумевающую от происходящего девушку.***
— Красота-а-а... умпф... — Поддаваясь мягкому течению небольшой реки, Акали расслабленно растирала каждую уставшую мышцу на теле. В последние дни она сделала много хороших дел на благо Ионии, убив несколько низких в плане морали и отсутствия жалости людей. Её раздражали былые рамки, правила, контроль и всё то прочее, что пытался прививать Орден — хотелось простого человеческого "делать то, что считаю нужным, а не правильным". Лишь изредка уставший взгляд отскакивал в сторону берега, будто пытаясь отыскать надоедливого наблюдателя среди теней древоцветов. Эвелинн и сама не ожидала, что ей понравится следовать за собственноручно спасенной едой: Акали своими методами хоть и недостаточно насыщала изголодавшегося по хорошим мукам демона, но, тем не менее, это было всяко лучше бесцельных скитаний по континенту. Впервые за долгие века казалось, словно у нее появилась цель. Той же ночью убийца проснулась от чувства опасности и, стоило только открыть глаза, как с губ сорвался испуганный вздох: над её телом с пронзенной хлыстами головой нависал истекающий кровью ноксианец, наверняка стремящийся обогатиться и расслабиться за счет скромно спавшей под раскидистым деревом девушки. — Я поймала эту пташку в трех шагах от тебя, между прочим. Как можно так крепко спать и не почувствовать приближения врага? Безответственная глупая Акали! — Охотница фыркнула и отбросила в сторону бездыханный труп: ей хотелось сполна насладиться его страданиями, но мешкать было нельзя, а мгновенная смерть совершенно не насыщала безгранично голодную сущность. — Что?! Я не просила тебя об этом. Демон! — Брюнетка раздраженно подскочила на месте, импульсивно готовясь разрезать вновь уходящую во мрак ночи тень. — Ты мне нравишься. Оставайся такой же характерной — и я оставлю тебя на сладкий десерт.~ — Да пошла ты к черту, Эва!***
Немало скитаний и приключений пришлось пережить этим двоим, прежде чем в глубине души вольной убийцы зародилось проклятое чувство, щемящее грудную клетку. Уже не таким надоедливым и раздражающим казалось присутствие демонессы неподалеку, да и она сама была не против усмирить свой нрав и просто слушать различные истории из уст Акали. Мир людей казался слишком уж чудным со своими законами, порядками, моралями и их полными противоположностями. — ... и тогда, закрывая беловолосого пацана, я посадила в землю маленькое семечко, давшее первый росток по велению самих духов. Великий защитник леса успокоился, возвращаясь к своим истокам, а мальчишка усвоил урок: нельзя нарушать гармонию природы. Впрочем... — Кареглазая усмехнулась собственным мыслям. Она сама ведь говорила Шену фразу: "ты обрезаешь ветви, а я рублю под корень". -- ... в этом мире всякое случается. — Акали, я... — М? Тебя что-то смутило, Эви? — М-м-м, пожалуй, ничего. Я хотела тебе кое-что сказать, но лучше сделаю это в другой раз и другой обстановке. Пойдем, пока не наступил рассвет? — Девушка отвела взгляд в сторону едва разгорающегося зарева и поднялась на ноги, вновь превращаясь в легкую дымку. Ученица великих мастеров удивленно покосилась на задумавшуюся о чем-то своем спутницу, однако лишь кратко пожала плечами и кивнула: — Да, идем.Тот, кто погас, будет ярче светить, чем кометы, пролетающие над планетой... Из пустоты без твоей красоты не родится юности вольная птица...
— Нет! Не смей, слышишь?! — Эвелинн задрожала всем телом, рассекая тела врагов в безудержном яростном танце. Она не стала удерживать Акали, когда та изъявила желание участвовать в столкновении двух воющих на границе отрядов, стремясь удержать хрупкий баланс между материальным и миром духов, но если бы только знала, что ту смертельно зацепят во время битвы — сделала бы всё, чтобы только отговорить. — Эви... — Я не разрешаю своей жертве умирать, ты можешь сделать это только тогда, когда позволю... — Дуреха. Всё будет хорошо... — Ноги подкосились сами собой, обмякнув, словно вата, в то время как из глубокой раны на груди сквозь ткань проступили темные кровавые пятна. Демонесса жалобно простонала, добивая последнего, кто решился к ним приблизиться, и рванула вперед, стремясь подхватить девушку в объятия и уложить на свои колени. — Я... такой монстр, как я, не способен любить...— Впервые за многие эпохи существования из золотых глаз закапали капли, подобные сгусткам тени, ловко превращающиеся в соленые слезы. — Но я смогла... правда смогла... И не хочу тебя терять, только не сейчас! — Выходит... мне удалось научить безжалостного хищника... сочувствию... — Не настолько, эй! — Хах... -- Акали тихо рассмеялась, проглатывая подступившую к горлу кровь, и в последний раз взглянула на прекрасные черты лица той, что давно уже украла раз и навсегда её сердце, привязала насмерть их души друг к другу. — Заключишь со мной сделку, Эви..? — Какую? — Обещай, что мы еще встретимся вновь и... — ... я буду любить каждую твою версию. Душа должна пройти долгий путь по чистилищу, чтобы вновь обрести переродиться и обрести свою телесную оболочку. На это уходят иногда дни, порой годы, а иногда и тысячелетия. Но одинокая тень, нашедшая свою родственную душу среди бесконечной агонии страданий, терпеливо ждала и верила, что судьба однажды вернет возлюбленную в её крепкие объятия. — Ну здравствуй, Акали! — Прости, мы разве знакомы, демон..?