Не стоит недооценивать соблазн тьмы,Алина

Что на самом деле представляет из себя первородная, настоящая и искренняя боль? Глупцы уверуют вас сказав, что настоящая боль-физическое страдание, но они будут вводить в заблуждение, дабы не разочаровать в дальнейшем, ведь страшнее боль душевная, причинённая кем-то особенным. Алина Старкова попала во мглу небытия, тем самым обременив себя вечными мучениями.В моей голове образовался, словно ропот из какофонии выкрикиваний фьерданцев на сегодняшнем аукционе.Дикие звери, которые имели наглость испокон веков называть себя мужчинами. Когда остаюсь наедине с собой, то вылезаю из глупого платья и отчаянно бросаю его в угол. У меня совершенно нет желания ни с кем сейчас разговаривать, потому что меня глубоко ранили внутри, унизив так, чтоб никто не смог понять моих истинных переживаний.Я заворачиваюсь в одеяло и сжимаю острый клинок в своей слабой руке, пытаясь отбиться от тяжелых мыслей путём страданий.На постельное белье одновременно капали мои соленые слёзы и алые капли сиротской крови, которой пытались молиться солдаты, когда другие желали осквернить. Так и засыпаю, проваливаясь в глубокий сон в надежде, что больше не смогу раскрыть своих глаз. *** Я медленно открываю глаза, осознавая, что нахожусь вовсе не в своих покоях.Из-за сильной головной боли мой мозг отказывается воспринимать текущее местоположение. Единственное, что я ощущаю это тепло, исходящее, видимо, от окон. — Как она? — спрашивает знакомый голос, и воспоминания о вчерашней ночи возвращаются в мою голову. Все тело бьет тревогу. — Была угроза заражения крови, к счастью, всё обошлось…— отвечает голос моей подруги. Мне удаётся пересилить боль и открываю глаза, понимая, что лежу в кровати Дарклинга.Почему он расположил меня в своих покоях, вызвал лекарей, которых я отчетливо слышала несколько минут назад и сейчас пытается поставить меня на ноги? Ведь, несколько часов назад выставил меня, как домашний скот на аукцион, абсолютно не беспокоясь за меня. Наверняка этому есть свои причины, и мне это не нравится.Отчаяние и безнадёжность охватывают меня.Интересно, будет ли в моей жизни хоть один мирный и спокойный день? Я аккуратно поворачиваю голову, пока на мои глаза наворачиваются слёзы. — Ты ужасно всех нас напугала! — Женя с трудом выговаривает слова, красивое лицо рыжеволосой девушки опухло, видимо, из-за слез. — Зачем…зачем вы спасли меня? — Мы не хотим потерять ещё и тебя. — в полголоса произнесла Тамара, смотря в пол. — Что-то случилось? — Мы потеряли связь с душами Николая и Зои, вполне вероятно, что нам не удастся помочь им.Вчера разгневанные фьерданцы подорвали площадь с людьми, где были мой брат и Мал. — Ужас…они живы? — Толя пожертвовал собой, чтобы спасти людей, но Мал остался жив. — Святые… Тамара, мне так жаль… — Мы солдаты-должны не бояться смерти, а встречать её достойно. — твёрдо сказала девушка, преграждая путь скорби. Эти слова окончательно разрушили стены моего самоконтроля, а по щекам потекли горячие слёзы. — Оставьте нас.— твёрдо приказывает Дарклинг, но все решили изначально выслушать моё мнение на этот счёт. — Послушайте его, пожалуйста. — я киваю, потому что больше не в состоянии говорить. — Может, ей стоит принять ванну? — спрашивает Женя повелителя теней перед уходом. — Она холодная, как лёд.И ещё горячая ванна поможет справиться с нервами. — Я хочу перевязать её руки, ты можешь идти. — Я лучше предпочту помощь Жени. — сердито отвечаю я, но рыжеволосая уже покинула покои и массивная чёрная дверь закрылась, оставив нас одних. — Ты хотела умереть, Алина? — Да, хотела.Вполне разумное желание после вчерашнего. Дарклинг не впечатлён этим ответом. Он снимают свою обувь, и я начинаю чувствовать его руки на своих ступнях.Я вздрагиваю и хочу убрать ноги, но стук моих зубов эхом отражается от стен комнаты, в которой воцарилась тишина.Они так сильно стучат, что у меня сводит челюсть.Дарклинг измученно вздыхает и кладёт мои ноги себе на колени и я не сопротивляюсь, потому что у меня больше нет сил.Его большой палец касается моей ступни, не знаю, но в его пальцах есть какая-то особая светлая магия, которая подняла волну тепла от моих ног к телу.Хотя между его рукой и моей ногой одеяло и брюки, я отчётливо чувствую его прикосновения. — Не трудно попасть на тот свет, Алина.Трудно вернуться.Твоя рана выглядит очень плохо, но она заживет.Возможно, даже шрамов не останется.Тебе ещё холодно? — он берет в свою ладонь мою правую руку и аккуратно обрабатывает, опасаясь сделать больно. Я качаю головой с закрытыми глазами, и Дарклинг тихо смеётся, потому что знает, почему мне уже не холодно, как прежде. — Как ты мог так со мной поступить?! — я перехожу на крик. — Мне сотню лет, считай, что от скуки. — Я не верю тебе. — Ладно, так может быть, потому что я злодей? И ничего с этим не поделаешь? — Нет, потому что тебе больно. — я ни в коем случае не буду смотреть на него. — Значит, в тебе есть что-то человеческое. — Как ты можешь так думать, Алина? — Потому что я это видела.Поверь, я часто ловлю себя на мысли, что хочу забыть всё зло, что ты нам причинил. — Но ты не можешь, так? — Я знаю, что ты влюблён в меня, а кто способен любить, может быть спасён. — Ты несёшь бред. — Возможно. Я слишком озадачена и обессилена, чтобы защищаться или отталкивать его, поэтому поворачиваюсь к нему и утыкаюсь лицом в его грудь. Он ненадолго поднимает руки, давая мне лечь поудобнее, а затем просто обнимает меня.Его ладони начинают гладить меня по спине так, что я невольно прижимаюсь к нему сильнее. — Я не думал, что вчера всё обернётся иначе.Мне жаль, что тебе пришлось пройти через это.Обещаю, он ответит за свои слова. Мне так хотелось накричать на него или сильно ударить, чтобы это было сравнимо с моей душевой болью, но продолжаю не двигаться.Мысленно желая расспросить про ту девушку и его переживания, чтобы окончательно понять человека, который дарован быть моим противовесом. — Мал сильно пострадал? И не смей мне врать, только потому что терпеть его не можешь. — Несколько переломов, но за это быстро поручились мои гриши, так что он в порядке.Я спас его жизнь. — Спасибо… — Избавь меня от благодарности, Алина. — Когда будет прощание с Толей? — Вечером, но ты слишком слаба, чтобы идти. — Это не обсуждается, я должна присутствовать. — Обсудим это позже. — он начинает вновь обрабатывать мою руку, как можно быстрее, удаляя отмершие кусочки кожи, и я начинаю невольно шипеть от боли. — И тем не менее, ты продолжаешь приносить мне боль даже в благородных целях, Александр. — Радуйся, что у меня нет клыков, как у бастарда. — Я не хочу, чтобы кто-то видел тебя в кровати. — бормочу я. — Ты для меня просто одеяло с электродвигателем или горчичник, который я никак не забуду с времён Керамзина. Его грудь вздрагивает, и его смех эхом распространяется по покоям. — Конечно, как же иначе.Горчичник…Кхм.