Глава 20. Утро добрым не бывает
16 августа 2022 г. в 12:10
Негромкий, но настойчивый стук в дверь будит меня. Открываю глаза и сажусь на кровати, по бокам от меня ворочаются и недовольно фыркают любовницы, а за окном еще темно. «Какого демона к нам опять притащились? Я проспала не более четырёх часов!»
— Кто там? Ебать тебя в задницу, — спрашиваю, недовольная пробуждением. — Какого хуя от нас нужно?
Из-за двери раздаётся робкий голос:
— Госпожа, это я, Тород…
— Медвежонок, тебе-то чего не спится? Хули ты меня будишь ни свет ни заря? Сколько вообще времени?
— Госпожа, прошу прощения, пришёл посыльный от ректора Института, он настаивает, что дело очень срочное, — оправдывается мальчишка.
— Ну так возьми у него письмо, или что он там притащил, и пошли его на хуй. Скажи, что я не одета, — последняя фраза не особо уместна в отношении меня и звучит немного по-идиотски, если учесть, что постоянно хожу полуголой. «Да и похуй, не проснулась я».
Наступает тишина, похоже, парень переваривает мои слова, продолжаю:
— Ты слышишь меня, Медвежонок, забери письмо и скажи, что я никого не принимаю.
— Госпожа, я так и предлагал, но посыльный утверждает, что у него устное послание, которое он должен передать лично, — бубнит из-за двери Тород.
— Бля-я-я-я, ну что ты будешь делать, — недовольно произношу и добавляю: — Ладно, хуй с ним, пусть заходит, всё равно уже разбудили.
Встаю с кровати, поправляю спутанные волосы и направляюсь к столу, чтобы налить выпить. Дверь открывается, и в комнату заходит худощавая фигура в серой мантии и такого же цвета плаще с капюшоном. Судя по очертаниям тела, это мужчина. Сажусь за стол лицом к гостю.
— Госпожа Аурелия Стэллион? — уточняет незнакомец.
— Нет, блядь, сама Сантаар снизошла до того, чтобы показать тебе сиськи, — будучи в очень дурном настроении от того, что не выспалась, не могу удержаться, чтобы не съязвить. — Конечно, это я, давай уже выкладывай, что там у тебя.
Посыльный ректора оборачивается назад и смотрит на Торода, голова которого маячит в дверном проёме. Таким образом маг намекает, что разговор не для ушей парня.
Прикладываюсь к кружке с подкисшим элем, морщусь от гадкого вкуса и говорю:
— Всё в порядке, Медвежонок, я справлюсь, можешь идти. Лучше принеси свежего эля, этот, похоже, умер, — показываю рукой на кружку.
Тород скрывается в дверном проёме и закрывает за собой дверь. «Ведь наверняка мелкий засранец не ушел. Небось, возомнил себя рыцарем. Ладно, хуй с ним, лишь бы не подслушивал».
Посыльный, похоже, думает о том же и подходит ближе ко мне, чтобы говорить тише. Жестом останавливаю его. Кто сказал, что это посыльный, а не тот самый Хранитель Мироздания, который собирался отправить меня на Поля Мучений?
— Стой на месте, — приказываю суровым голосом. — Я-то Аурелия, а вот ты кто, блядь, такой? Неприлично скрывать лицо перед женщиной, особенно когда она обнажена.
Маг сбрасывает на плечи капюшон, и я вижу довольно приятное с идеальными чертами лицо вестландца, обрамлённое шевелюрой чёрных, как смоль, волос. Лицо его даже слишком приятное, а черты слишком правильные. «Ну, хоть не очередной эльф, уже хорошо»
— Прошу простить меня за мою невежливость и столь ранний визит. Моё имя ни о чём тебе не скажет, но если ты так настаиваешь, то представлюсь. Меня зовут Руран Арик «Знающий», смотритель библиотеки, которую ты вчера чуть не разгромила.
«Полное имя, значит, бессмертный. Теперь понятно, почему он такой смазливый».
— Хорошо, будем считать, что это правда, хотя в Институте я тебя не видела.
— Как и я тебя, госпожа. Ректор сказал, что, если ты не поверишь, я должен назвать тебя «Кровавой Жеребицей». И, если мы покончили с формальностями, позволь перейти к делу, оно очень важное.
«Кровавая Жеребица! Вот же крокодил вонючий, ну ладно, сочтёмся, мудак чешуйчатый», — моему негодованию нет предела, и ведь теперь точно приклеится.
— Да выкладывай уже своё «важное», — небрежно машу рукой. — Только не хуй. Надеюсь, у тебя есть что-то поважнее этого, — показываю на топорщащий мантию возбуждённый член посыльного.
«Не вынес парень вида голых сисек».
Маг, несмотря на эрекцию, сохраняет самообладание, если не над телом, то хотя бы над разумом, и начинает рассказывать:
— После твоего ухода ректор исключил Роласа из Института, но перед этим вместе со мной обыскал комнату заговорщика. Джирам-Тулм надеялся найти какие-нибудь свидетельства практики некромантии, чтобы остальные маги не задавали ему неудобные вопросы об исключении Авеля. Ничего подобного мы не обнаружили, но нашли кое-что не менее интересное. В тайнике за гобеленом было спрятано письмо. Текст указывает на связь между Роласом и Агнаром «Мясником», ярлом Вайнтраля. Большего не могу сказать, но ректор просит тебя как можно скорее посетить Институт.
— Передай ящеру, что я ещё не успела соскучиться по его вонючей заднице, пусть сам разбирается со своими заговорщиками, его нет в моём расписании на сегодня.
«Скорей бы уже от него избавиться да лечь поспать ещё пару часиков».
— Подобное ректор тоже предполагал, — снова не теряет самообладания маг. — И он сказал, что эта встреча очень важна для хускарла ярла.
— Бля-я-я-я-я, — берусь за голову, которая разболелась от недосыпания. — Ладно, ладно, я поняла — мне не отмазаться. Передай старику, что я зайду к нему, как только приведу себя в порядок.
— Спасибо, госпожа. Я могу уйти?
«Могу уйти?» — эта «типа» вежливость? Весь прям такой культурный, куда бы деться, но вот имя своё назвал только после того, как я спросила».
— А ты ещё здесь? — наигранно недоумеваю. — Проваливай уже, если, конечно, не хочешь, чтобы я тебя выебала!
Встаю и демонстрирую вестландцу огромный конский член. Даже в расслабленном состоянии жеребец производит такое впечатление, что маг с выпученными глазами вылетает из комнаты, а мои спутницы смеются ему вслед.
— Хватит ржать, сучки, вставайте и приводите себя в порядок, старый извращенец жаждет подрочить на нас, — поторапливаю любовниц, но они меня игнорируют и продолжают лежать и обниматься. «Отпизжу… Обеих… Когда-нибудь».
Только я намереваюсь позвать Торода и узнать, где мой эль, как раздаётся стук в дверь и из-за неё доносится:
— Госпожа, я принёс ваше пиво.
«Ну не мог он так быстро сбегать, если караулил под дверью. Значит, всё же не стал ждать, когда маг уйдёт». Пока не понимаю, радоваться или расстраиваться из-за сделанного вывода, и возмущённо кричу:
— А почему я ещё не пью? Живо неси его сюда!
Тород заходит в комнату, ставит на стол кувшин с элем и спрашивает:
— Что-нибудь ещё, госпожа? Я приготовил горячую воду…
Вид у паренька помятый, мне становится даже жалко его, похоже, что он вообще ещё не спал. Но это не мешает маленькому засранцу пожирать моё тело красными от недосыпания глазами.
— Блять, ну и что ты уставился, пиздюк? Первый раз увидел мои сиськи? — спрашиваю немного раздражённо.
Может, и перегибаю из-за гадкого настроения, но он тоже хорош, ещё бы хуй достал и начал дрочить, разглядывая меня. Я тут же представляю себе действо в деталях, и меня почему-то это заводит, да так, что жеребец начинает поднимать голову.
— Не первый, но они такие шикарные, что я готов смотреть на них вечно. Вы так прекрасны, госпожа! — смело выдаёт Тород.
«А мальчонка не растерялся», — подмечаю я. Очередная грубость вертится на языке, но всё же остаётся несказанной. Вспоминаю, что многим обязана этому пареньку, и меняю гнев на милость:
— Спасибо за комплимент, малыш. Будь добр, принеси нам завтрак и горячую воду, про которую ты говорил, и если поторопишься, то, возможно, я позволю тебе не только посмотреть на мои сиськи.
Ловлю себя на блядской мысли, что не отказалась бы сейчас от твёрдого горячего члена в попке. До сих пор единственным, кто ебал меня, был орк, но почему бы не попробовать разнообразие и не сделать себе и Медвежонку приятно? Нихрена с этим ректором не случится, подождёт четверть часа.
Парень покидает комнату с той же скоростью, что и маг перед ним. «И вот после этого пусть кто-нибудь только попробует поспорить со мной, что не сиськи правят миром».
Не успеваю прикончить даже первую кружку эля, как Тород появляется на пороге с двумя вёдрами парящей воды. Выливает их в бадью, заменившую нам ванну, и снова убегает.
— Давайте, шлюшки, поднимайте уже свои жопки, — говорю спутницам жёстким недовольным голосом и погружаюсь в воду.
Девушки, проигнорировав первое предложение встать с кровати, уже вовсю развлекаются. Они обнимаются, целуются и ласкают друг друга пальчиками между ног. Почуяв моё раздражение, подруги всё же прерывают любовную игру. Кривя недовольные мордочки, они поднимаются и присоединяются ко мне.
— Вода холодная! — наигранно возмущается Токката.
— Не пизди, с твоей сопротивляемостью холоду можно и в ледяном море мыться, — резко пресекаю маленький бунт.
— Вода и на самом деле прохладная, но зато быстрее проснёмся, — принимает мою сторону Хельга.
Снова приходит Тород. Парень приносит ещё два ведра горячей воды, выливает их к нам в бадью и вновь убегает.
— Такими темпами он скоро похудеет и мышцами обрастёт, — смеётся Хельга.
— Главное, чтобы он не перетаскал всю воду с кухни, а то Матс опять начнёт гундеть. Мне его ночной истерики хватило, скорей бы уже Мироздание заменило кем-нибудь эту тощую селёдку Эйдин, — говорю я.
— Ага, принесёт какую-нибудь обворожительную зострийку или, хуже того, хаджа, — шутит Токката.
— Против котов ничего не имею, они вроде не воняют, но если будет рептилия — сразу сливаем по профнепригодности. Придётся Матсу ещё пару дней с тряпкой побегать, — говорю вполне серьёзно.
— Интересно, а в нашем новом доме, который пожаловала ярл, есть ванна? — размышляет вслух Токката. — А кровать там большая? Надеюсь, мы там поместимся втроём…
— Не в «вашем», а в «моём», сучка бешеная, совсем уже оборзела! Это я состою на службе у ярла, и вы тут ни при чём, — подначиваю подруг с улыбкой.
— Ой-ой-ой, состоишь в тайной службе любовниц? — шутит Токката.
— И я бы на твоём месте не была бы так уверена, что дом твой, — говорит Хельга и активирует на руке невидимую магическую печать, являющуюся ключом от дома. Печать светится голубым, и мы отчётливо различаем имена всех троих.
— Это как так получается? — недоумеваю я. — Тебе ведь не наносили печать!
— Не наносили, всё верно, но она есть, — пожимает плечами Хельга.
Токката проверяет свою руку, и у неё такая же печать с нашими именами, гербом Кронберга и названием дома.
— Забавно, мне почему-то сейчас вспомнились слова ящера о том, что наши души нельзя разделить, потому что они помещены в одну, а не связаны между собой. Возможно, этим объясняется появление у вас печатей-ключей. Теперь мы как какой-то монстр с тремя головами и шестью сиськами, — говорю я.
— Почему сразу монстр? Мне кажется, мы очень милые. Ну, по крайней мере, я, — улыбается Токката. — Я же, в отличие от некоторых, не отрубаю никому руки и ноги да и в задницу никого не насилую.
— Да тебя послушать, так ты сама невинность и краснеешь при слове пиписька, — смеётся Хельга.
— Мне всё не даёт покоя, — говорю с некоторой тревогой в голосе и меняю тему разговора, задавая вопрос, который будоражит меня с ночи: — Что от нас нужно Хранителю Мироздания? И ведь он толком ничего не знает о наших проклятиях, иначе не пытался бы захватить наши души. Да и вообще, если он «типа» могущественный Хранитель, то нахрена ему сдались наёмники и все эти интриги? Взял бы да сам надавал нам по жопкам.
— Тоже думала над этим, — подхватывает тему Токката, — но ничего толкового в голову не лезет. Вчера я говорила, что уже много веков про Хранителей ничего не слышно, принято считать, что их больше не существует. Да и вся эта возня с наёмниками… Это скорее методы Сантаар, а Хранители старались поддерживать равновесие между Эйверном и Хаосом, но при этом никогда не опускались до физического устранения, подобное не в их правилах…
— Ладно, похуй. Будем решать проблемы по мере их поступления, в этот раз победили и в следующий всех нагнём. Нужно ждать очередного удара. Вероятно, тогда что-то и прояснится. Давайте мыться да вылезать, грязь вроде отмокла. А про дом ты хорошо напомнила, после Института стоит заглянуть туда, может, и не придётся больше платить Матсу за комнату.
Смываем с себя грязь ночной прогулки, вытираемся свежими полотенцами, принесёнными Тородом, и выходим в комнату. Мальчишка уже накрыл на стол. Лепёшки, сыр, солёный лосось, варёные яйца и эль. Много эля. На столе стоят четыре литровых кувшина и рядом с ними корзина, в которой ещё двадцать глиняных бутылок с запечатанными горлышками. Я присвистываю, глядя на такое великолепие.
— А ты смышленый, Медвежонок! — хвалю парня.
— Я заметил, что госпожа много пьёт, и подумал… — начинает парень, но закончить ему не даёт Хельга:
— Ты хочешь сказать, что она алкоголичка?
— Нет, нет, что вы, госпожа Хельга, я вовсе не это имел в виду… — пугается парень.
Какой же он ещё зелёный и неуверенный в себе, порой мне так и хочется назвать таких, как он, ошибкой Мироздания. Он, конечно, хороший, добрый мальчик, но в Эйверне такие долго не живут, даже если ведут вполне мирный образ жизни.
— Иди помойся у нас в уборной, после ночи от тебя разит, как от козлёнка. И не вздумай потом надевать свою грязную одежду, вытрешься моим полотенцем, им же и прикроешься, если стесняешься нас. Пора вознаградить тебя не только созерцанием сисек, — обнадеживаю парня.
Тород не двигается с места, на лице его смесь эмоций: недоумение, страх, неуверенность в себе, радость и желание. Безудержный пожар страсти, который не может выйти наружу из-за его робости. Этот пожар того гляди сожжет мальчишку.
— Ну что ты застыл? В тебя попала ледяная стрела? Раздевайся и полезай в бадью, мыло там найдёшь, — подбадривает Хельга.
— Но мой дядя, он будет искать меня, я не могу отлучаться надолго. Мне и так досталось за вчерашнее, — цепляется за последнюю соломинку парень.
— Не бойся, с ним я разберусь, но если ты будешь ходить по трактиру и вонять, распугивая посетителей, то он точно этому не обрадуется, — сминаю последнюю линию обороны парня, и он сдаётся.
Оболочка из страха и неуверенности трескается и рассыпается, как яичная скорлупа, выпуская на свободу сокровенные желания. Парень твёрдой походкой направляется в уборную, снимая одежду на ходу.
— Может, из него и выйдет толк, — провожает мальчишку взглядом Хельга.
— Только не в этом трактире. Матсу не нужно, чтобы он становился мужчиной, тогда им будет сложнее управлять, и, в итоге, парень сможет освоить какое-нибудь ремесло и уйти от него, — возражает Токката.
— Мужика из него мы можем сделать и без позволения дядюшки. Если бы не наши проблемы, из-за которых парень может пострадать, стоило бы подумать о том, чтобы нанять его в качестве слуги, — говорю я.
Заканчиваем завтрак, Тород к этому времени выползает из уборной. Прежняя неуверенность возвращается к парню, он мнётся и стыдливо прикрывает полноватое тело полотенцем. Усаживаем его с нами за стол и заставляем выпить сразу две кружки эля. Ему это не повредит, для храбрости. Встаю и бесцеремонно стягиваю с парня полотенце. Он пытается слегка сопротивляться, но, как только моя ладонь нежно сжимает его эрегированный член, сразу сдаётся. Похоть наносит очередной удар по страху. Наслаждаясь ласками, парень, наконец, расслабляется, и начинает постанывать, а я беру его член в рот. Подружки-шлюшки не остаются безучастными, стоя по бокам и касаясь парня объёмными грудями, они поглаживают и ласкают его тело. Тород отвечает на ласки и начинает неумело лизать, покусывать и ласкать руками груди девушек.
Как ожидала, в первый раз парня надолго не хватает. Его тело начинает содрогаться, с губ слетает крик, и сперма буквально выстреливает мне в рот. Борясь с намёками на отвращение и едва слышными криками подсознания: «Я — мужик!», глотаю семя и отмечаю, что вкус вполне приемлемый и мне даже нравится. С наслаждением ласкаю языком и посасываю пульсирующий член. Как и Тород, разрушаю страхи и стереотипы, ещё оставшиеся в голове, и осознаю, что люблю сосать члены.
За этой мыслью приходит и накрывает меня с головой волна похоти. Жеребец напрягается, набирая силу, а соски набухают и твердеют. Поднимаюсь с коленей и читаю в глазах Торода ужас. Видимо, парня напугал огромный конский член, направленный на него. Целую парня взасос, разрываю поцелуй и шепчу на ухо:
— Не бойся, Медвежонок, я не собираюсь вгонять его тебе в попку, — облизываю кончиком языка ухо и добавляю: — Если ты только сам об этом не попросишь. Но это может быть позже, а сегодня ты будешь ебать меня, малыш. Трахни свою госпожу, как последнюю шлюху. Сделай это для меня. Хочу почувствовать, как твой хуй наполняет мою задницу.
Страх, стыд, оргазменная нега и заново накатившее желание, всё это перемешано на лице мальчишки, и вместо ответа он только быстро кивает, показывая своё согласие. Подхожу к кровати и ложусь на спину, призывно расставляя ноги и открывая доступ к дырочке. Медленно провожу пальцем между ягодиц, потираю анус и беру в руку член, другой мну и ласкаю грудь, глажу пальцами затвердевшие соски. Подталкиваемый Токкатой, Тород встаёт и направляется ко мне. Хельга садится рядом на кровати и ласкает моё пышущее страстью тело.
Парень подходит ближе, но, по всей видимости, он не настолько беспринципный, как орк, и огромный хуй продолжает смущать его. Сжимаю и поднимаю ноги, пряча за ними жеребца и огромные яйца. Руками раздвигаю ягодицы и демонстрирую Тороду попку, жаждущую члена. Токката опускается перед парнем на колени и берет у него в рот, возвращая твёрдость члену. Хельга поворачивается к парню, раздвигает ноги и ласкает огромный клитор, демонстрируя набухшую влажную вульву. Медвежонок, наконец, набирается смелости и подносит член к приоткрытому анусу. Горячая головка неуверенно утыкается в кольцо, но дальше дело не идёт. Похоже, мальчишка боится сделать мне больно. Буквально беру дело в свои руки, сжимаю член и направляю в себя. Мгновение, и парень сам не понимает, как член полностью исчезает в анусе. Мягкая тёплая мошонка Торода прижимается к моим ягодицам, глаза его расширяются от удивления, а на лице растягивается счастливая улыбка. Эмоции переполняют меня, развожу ноги, высвобождая жеребца, и выкрикиваю:
— Ах, да! Да! Выеби суку!
Кричу и закусываю губу от удовольствия, когда член во мне начинает двигаться. Подозреваю, что этот крик слышен во всём трактире и даже на улице, но мне похуй. Пусть завидуют молча или дрочат по углам, без разницы, что они все думают и делают, так как во мне сейчас твёрдый член. Пусть он и не такой внушительный, как у орка, но и этот член в состоянии разжечь в заднице пожар, который закончится фееричным оргазмом.
Токката склоняется над жеребцом и облизывает головку. Тород не на шутку распаляется, пыхтя и обливаясь потом, он быстро трахает меня в зад. Каждое движение доставляет неописуемое удовольствие, и я кричу ещё громче. Притягиваю Хельгу, и она, повернувшись лицом к Тороду, усаживается промежностью на моё лицо. Жадно вылизываю щель и сосу клитор, не забывая невзначай касаться кончиком языка ануса нордки.
Токката сосёт горлом. Каждый раз удивляюсь, как она умудряется принять туда огромный член. Думаю, это действие высшей магии Мироздания, компенсировавшего проклятия. Мысли о Мироздании немного отвлекают от того, что попка скоро превратится в плавильню, но быстрые движения члена в ней возвращают к реальности.
— Я почти, — предупреждаю, отрываясь от промежности Хельги. — Кончи в меня, мой Медвежонок! Наполни самку своим семенем!
Тород замирает, закрывает глаза, делает ещё пару толчков и с криком, переходящим в рёв, кончает. Следом практически одновременно разряжаемся и мы с Хельгой. Пульсирующий и наполняющий меня спермой член вызывает взрыв внутри тела. Токи экстаза разливаются по животу, и я кончаю в горло Токкате. Хельга с визгом, переходящим в урчание дикой кошки, сквиртует и, усевшись сочной вагиной мне на губы, заглушает срывающиеся с них сладостные стоны, походящие на скулёж суки. На то, чтобы кричать, уже нет сил.
Тород набирается смелости, берёт в руки выпущенный изо рта Токкаты член и начинает дрочить, выталкивая на себя остатки спермы. Руманка облизывается, как кошка, наевшаяся сметаны. Теперь, после того, как сама ощутила вкус спермы во рту, понимаю, почему она такая довольная. Девушка собирает семя с рук Торода и растирает себе и Хельге на груди, обтирает остатки нектара об губы нордки и целует её взасос.
Чувствую, как член внутри меня расслабляется и выходит. Лицо парня светится счастьем. Как только он покидает мою попку, из раскрытого ануса вытекает сперма. Тороду окончательно срывает тормоза, он опускается на колени и вылизывает дырочку, собирая языком сперму, и целует яйца.
— Это было как всегда охуитительно, — шепчет мне Хельга, когда поднимаемся и надеваем снаряжение.
Токката без слов благодарно прижимается и целует меня.
Тород лежит на краю кровати и тихо посапывает. Усталость берёт своё, после беспокойной ночи и бурного секса парень погружается в безмятежный сон.
Обвешиваемся оружием и садимся за стол, нужно промочить горло и закинуть в себя что-нибудь на дорожку.
— Послушай, — шепчет Хельга, обращаясь ко мне, — в послании ректора ведь говорилось, что это важно для хускарла? А ты сама недавно утверждала, что мы не имеем к дружине ярла никакого отношения, — она взглядом указывает на Токкату. — Так может, ты одна к нему и сходишь, а мы прогуляемся по городу, зайдём в пару магазинов. Хоть их тут и немного, но мне кажется, что мы не все обошли. Да и к Браггартам нужно наведаться, ты ведь обещала отрастить парню член.
Хельга возвращает мою же монету, говоря про то, что хускарлом являюсь только я. В других обстоятельствах я бы, может, и посопротивлялась, но последний её аргумент про изувеченного Бурта перевешивает в её пользу.
— Хорошо, заодно, может, удастся выяснить, на какое безопасное расстояние нам можно расходиться, чтобы не слить три уровня, отправившись в святилище, — соглашаюсь я.
— Вот и чудно, ты просто прелесть, люблю тебя, — светится от радости Хельга. — Скажи, нужно что-то закупить? Чем ты вообще планируешь сегодня заниматься?
— Я уже боюсь что-то планировать, у Мироздания охуительно прокачана способность по спутыванию моих планов. Какие-то Хранители, решившие поохотиться на наши задницы, ярл Кайра Алерссон «Холодная», с её благими намерениями покончить с рабством, а заодно и прибрать к рукам всё побережье. И ещё неизвестно, что от нас нужно ректору. Но если откинуть всё это дерьмо, то не мешало бы денёк просто отдохнуть, а потом немножко побродить по округе, чтобы набраться опыта. Прежде, чем уходить в другой город, нужно зачистить эту местность.
— Разумно, — соглашается со мной Токката. — Кто-то, наконец, задумался о прокачке, и это похвально. Ты уже решила, какие ремёсла будёшь изучать?
— Алхимию, конечно, это не обсуждается. Смертельные яды и могущественные эликсиры, дающие огромное преимущество в бою, это то, что нам нужно в первую очередь. А вы? Что вы будете развивать?
— Я, наверное, начну с собирательства и охоты, нет смысла качать ремесло и зависеть при этом от поставок торговцев, — отвечает Хельга.
— Я так же считаю и присоединюсь к ней, а потом буду развивать зачарование. Редкая профессия, трудно развивается, но зато очень востребована и нужна для того, чтобы стать Мастером артефактов, — высказывается Токката.
— Мастером артефактов? Нихрена ты замахнулась, подруга! А что так скромно, почему не императором? Или сразу богом, чего мелочиться-то? — мягко говоря, охреневаю от планов спутницы.
Я абсолютно, не против, но для того, чтобы стать Мастером артефактов, нужно стать мастером практически всего, в совершенстве освоить буквально все профессии, а такое мало кому удаётся.
— Нет, императором станет Хельга, а богом — ты, мы уже всё решили, — улыбается мне Токката.
«И вот почему мне кажется, что это не совсем уж и шутка?»
— Ладно, пора выдвигаться, ящер там, наверное, уже на говно изошёл от того, что я не иду. Вдруг вопрос на самом деле очень срочный, — говорю, поднимаясь из-за стола.
— А с этим что? — Токката указывает на Торода.
— Ничего, пусть спит. Мальчуган вымотался, помогая спасать наши задницы и таскаясь ночью по пещерам. Дадим Матсу пару сотен, чтобы он не ворчал и нанял кого-нибудь в замену парню на сегодняшний день. Вроде, смертные могут подрабатывать, если это не вредит их основной деятельности и не противоречит предназначению. В трактире есть ещё бард. Думаю, девчонка не откажется от сотни золотых за уборку и подачу еды, — высказываю решение по Медвежонку и покидаю апартаменты.