Проклятые души (The Great Tits World I)

      — Пойдём, дорогой, — без малейшего намёка на сарказм говорю Олафу. Не хочу привлекать лишнего внимания стражи и прохожих.       Обнимаю парня за плечо, и второй рукой прижимаю кинжал к его рёбрам через щель в пластинах брони. В двух метрах перед нами стоит Хельга. Бежать норду некуда, и на поддержку стражников он больше особо не рассчитывает, поэтому покорно идёт рядом.       Обнявшись, проходим по главной площади и сворачиваем в переулок к нашему Сортиру. Хельга всё время держится сзади. Олаф понимает, что она, не колеблясь, снимет ему голову, и не пытается бежать. На пороге дома его охватывает паника, он догадывается, чем ему грозит визит к нам, и пытается вырваться. Бесполезно, Хельга мощным толчком в спину помогает ему войти.              — Хотите изнасиловать, как и Харальда, и бросить умирать? Давайте, я стерплю, но потом мы придём за вами. Лучшее, что вы сейчас можете сделать, так это просто убить меня, — выдаёт норд, стоя посередине комнаты.       — Что же ты так плохо обо мне думаешь, разве я этого заслужила? — спрашиваю, делая невинное лицо.       — Заслужила? Да ты животное! Ты ведь даже не человек, а похотливое порождение Хаоса! Какое ещё может быть мнение о тебе, если ты насилуешь всех подряд? Дженсин рассказала мне, как ты обошлась с Харальдом и с ней!       «Вот же дура болтливая, даже про себя не умолчала. Похуй, это не многое меняет».       — Прекрати истерить и выслушай меня! — кричу, Олаф замолкает, и я продолжаю: — Никто не собирается причинять тебе вред, я просто хочу поговорить с тобой и предостеречь от глупостей. Неверно оценивая ситуацию, ты можешь совершить глупость, и вот тогда уже мне придётся принять меры. Поверь, я не хочу тратить на тебя самый ценный ресурс — время. Оно мне сейчас очень дорого.       — Ты изнасиловала Харальда! Что тут можно «не так» понимать? Растоптала его достоинство и бросила умирать! — не унимается осмелевший Олаф.       — Давай по порядку. Не я устроила на вас засаду, а вы на меня. Не я хотела отправить вас на Поля Мучений, а вы меня. Согласен?       — У нас был контракт, — с упрямством в голосе заявляет парень.       — Да-да, знаю, но ведь я сказала правду? Вы первые проявили агрессию?       — Мы действовали по закону, — стоит на своём норд, — и первый удар нанесли вы. Это вы напали на нас!       «Ебать… Вот надо же так извернуть всё. Он на самом деле в это верит? Или только мне пытается втереть?»       — Парень, ты серьёзно? К моему затылку приставили копьё, это, по-твоему, не нападение? Это вы так шутили?       — Первый удар был твой! А потом ты надругалась над мужчиной!       Кажется, Олаф не собирается прислушиваться к аргументам, и логика ему чужда.       — Этот мужчина, как ты говоришь, за несколько минут до того, как я его сделала «не мужчиной», — на языке так и вертится «пидором», но не теряю надежды вразумить парня и лишний раз не грублю, — сам собирался выебать меня и подруг, а после намеревался отправить нас к Баалу. Мы победили вас в честной схватке и действовали по праву победителей. Я тебе больше скажу, никто не собирался насиловать твоего друга, ему требовалось ответить на пару вопросов, но он не особо горел желанием общаться. Назови он заказчика сразу, и его задница осталась бы цела. Ты реально считаешь, что у меня стоит на мужские вонючие волосатые жопы?       — Не знаю, на что стоит, ты его унизила! Ты извращенка!       Надо отдать должное парню, он не пытается оскорбить меня, обращаясь в мужском роде. Но это единственное, на что хватает его отмороженных нордских мозгов.       — Послушай меня, бестолочь, — начинаю терять терпение, — изнасилование — это весьма распространённая пытка, а я его пытала. И не вынуди он меня, всё бы обошлось. И у меня было полное моральное право на то, чтобы пытать поверженного врага, который собирался захватить мою душу. Я была вправе так поступить. Понимаешь?       — Ты садистка! Ты надругалась над ним и бросила умирать! — Олаф не прекращает кричать на меня. — Я выслушал тебя, как ты хотела, больше нам не о чем говорить, открой дверь. Ты сказала, что хочешь только поговорить, — разговор окончен.       «Эпический долбоёб и упрямый осёл!» Есть такой тип людей, которые свято верят в свою правоту и отметают любые логичные доводы. Они пытаются извратить факты в свою пользу, и им не важно, что говорят другие. Для них есть только одна правда — удобная для них. Понимаю, что начинать этот разговор было плохой идеей, с такими людьми невозможно договориться. С ними нужно действовать по-другому.       Смотрю на Хельгу, стоящую рядом, и произношу одно слово:       — Душегуб.       — Что? Это я-то душе… — парень осекается, глядя на то, как Хельга достаёт меч. — Нет! Остановись! Ты обещала только поговорить! — его глаза бегают между нами, не зная, на ком остановиться. — Дай мне уйти! Ты и так слила мне уровень, тебе этого мало? Ты уже отомстила, и это точно будет нападение и убийство!       Олаф выхватывает меч и встаёт в стойку, укрываясь за щитом. Он собирается принять бой.       — Кто тебе сказал, — вопрошаю я, — что это месть, или что я собираюсь слить тебя? Видят боги, я сделала всё, чтобы избежать этого, но ты не захотел. Мой лимит добрых дел на сегодня исчерпан, отправляйся к Баалу!       Хельга берёт бастард двуручным хватом и наносит Олафу тяжёлый удар «Хуячем».       — Не-е-ет! — кричит парень и принимает удар на щит.       Выдерживает. Стойкий боец.       Норд пытается направить свой клинок себе же в грудь и уйти на перерождение, чтобы мы не захватили его душу. Но не успевает. Очередной удар спутницы отвлекает его от попытки самоубийтсва. Олаф вынужден защищаться, он поднимает щит и… падает на колени.       У меня прям «встаёт» каждый раз, когда провожу свою комбо атаку: «Невидимость» и «Коварный удар» в спину. При атаке из невидимости у меня стопроцентный шанс нанести критический удар. Крит не только наносит повышенный урон, но и снижает защиту парня на пять процентов. И в дополнение ко всему Олаф оглушается на три секунды. Хельга применяет умение «Клинок милосердия» и коротким колющим ударом сверху вонзает меч ему в спину. Ещё раз. И ещё. Но Олаф не собирается умирать и начинает подниматься.       «Вот же живучий, сука. Какое говно он жрёт?». Пока он беспомощен, я могу нанести удар, который обнулит его здоровье, но последний удар должен принадлежать Хельге. «Душегуб» должен сделать своё дело. Опять ухожу в невидимость и наношу «Коварный удар». Рискованно, удар может оказаться последним, здоровье норда, каким бы крепким он ни был, всё же упало ниже тридцати процентов, но его нужно законтролить и сбить с ног.       Комбо снова работает безотказно, Олаф опускается на четвереньки, а жизнь проседает до пятнадцати пунктов. Хельга наносит очередной удар «Клинком милосердия» между лопаток, и парень испускает дух. Буквально. Воздух становится плотным, поток энергии исходит от тела убитого к Хельге. Душа Олафа заполняет чёрный кристалл у неё в сумке.              — Я думала, ты не решишься на это. Твоё отношение к некромантии и нежелание привлекать внимание Накано… — скорее с удивлением, чем с осуждением говорит Хельга, обтирая меч от крови.       — Да он меня выбесил своей тупостью! — срываюсь на крик, но беру себя в руки и продолжаю: — За последние дни многое поменялось, а сегодня я ещё и обещала помощь Кайре. У нас новое задание — убить ярла Вайнтраля. А этот долбоёб так дальше и продолжал бы путаться у нас под ногами, ещё бы и дружка своего вытащил из гроба. Подзаебалась я что-то быть доброй. Не понравилось, что выебала его папика? Пусть теперь демоны самого ебут в жопу, — говорю, наклоняясь над трупом, чтобы помародёрствовать.              Ничего дельного с убитого не выпадет, и денег нахожу только тридцать монет. Похоже, парень в полной заднице, если у него оставалось всего триста золотых. Жаль, конечно, что так вышло. Я имела на него планы. Несмотря на свою недалёкость и трусоватость, он был не плохим бойцом и «жирным» щитоносцем. Такой пригодился бы при штурме Старой сторожевой башни. Я планировала убедить его отказаться от дружбы с Харальдом и поступить на службу ярлу в качестве хускарла. Думаю, Кайра не отказала бы мне. Но парень сам выбрал свою судьбу, не окажись он таким бараном, всё было бы по-другому.       — Считаю, нужно и с Харальдом поступить так же, от него тоже не стоит ждать ничего хорошего, когда он возродится, — предлагает воительница.       — Да, у меня тоже появилась такая мысль. Придётся наведаться в курган, но сначала — в трактир. Необходимо узнать, как дела у Торода и Токкаты.              Хельга помещает камень с душой Олафа в сейф рядом с сигилом, и мы покидаем наш Сортир, который превратили в живодёрню.