Проклятые души (The Great Tits World I)

             День близится к концу, когда мы возвращаемся в трактир. До встречи с имперскими агентами остаётся чуть больше трёх часов, нужно подготовиться и спланировать наши действия.       Войдя в общий зал, сталкиваемся с двумя вышибалами, парни сразу уступают дорогу — не узнать нас очень сложно. Проходим к стойке через практически пустой зал. Матс выполнил моё поручение и максимально ограничил количество гостей. Сам трактирщик встречает нас за стойкой с туповатым лицом и отрешённым взглядом. При нашем приближении он никак не реагирует и продолжает смотреть в пустоту.       — Приветствую, партнёр, вижу, ты справился с задачей, а что с оружием? Гостей обыскивают?       Трактирщик не отвечает и даже не смотрит на нас. Хельга не выдерживает такого хамства и бьёт кулаком по стойке прямо перед парнем.       — Эй, дружок, ты живой? С тобой разговариваем, — обращается к нему нордка и машет рукой перед лицом у трактирщика.       Вместо ответа Матс стонет и закатывает глаза.       — Кончает, что ли? — предполагает Токката, переглядываясь с нами.       Спустя мгновение узнаём, что целительница оказалась права. Из-под стойки встаёт и направляется к нам девушка в красном коротком платье.       Быстрым взглядом осматриваю её. Прямые светлые волосы заплетены в две косы, совсем ещё девчонка, но фигура тем не менее сформировалась. Узкая талия, широкие бёдра — почти идеал, и сиськи… Сиськи у девушки чуть меньше, чем у Токкаты, пятёрочка, мне прямо становится интересно, насколько эта «пятёрочка» твёрдая. Сдерживаю порыв пощупать грудь и смотрю в лицо девушки. Довольно милое личико, и его не портит то, что губы красотки испачканы спермой. Сомнений в том, чем она занималась под стойкой, не остаётся.       — Ты, блядь, кто такая? — спрашиваю с небольшим раздражением.       Меня злит, что Матс, пребывая в предоргазменном состоянии, предпочёл рот этой шлюшки общению со мной. Откуда она взялась? Перед уходом я отлично рассмотрела троих шлюх, отправленных Мирозданием нам на подмогу, и не припомню её мордашку.       — Я Фрида, а ты что такое? Сиськи, писька… При твоём создании Мироздание что-то напутало? И почему кричите на дядю? — с вызовом произносит девица, упирая ручки в бока, и осматривает меня бесстыжим взглядом.       От такой наглости новообретённой племянницы Матса у меня чуть глаз не вываливается.       «Значит, дядя… Всё верно, трое суток прошли, и, похоже, Мироздание отправило эту сучку на замену Эйдин. Ну что же, добро пожаловать в Нордхейм, детка».       Моя рука взлетает и наотмашь бьёт девку по лицу. Её голова отскакивает, а из губы, перемешиваясь со спермой, течет кровь. На глазах девчонки наворачиваются слёзы, но во взгляде различаю ярость. Матс пытается вступиться за племянницу, но Хельга грубо останавливает его, заламывая парню руку. Вижу, что мелкая сучка пока ещё не поняла, в чём дело, и вот-вот набросится на меня в ответ. Для закрепления урока хватаю её за косу, тяну к себе, запрокидывая голову, и тихим, но жёстким голосом произношу ей в лицо:       — Я та, кто аннигилировала твою предшественницу. Я твоя госпожа, и если ты это не усвоишь, то недолго пробудешь в Эйверне, — отталкиваю девицу с такой силой, что она теряет равновесие и падает на пол, ударяясь о стойку. — Ты поняла меня, сучка?       — Да… Да, госпожа, — всхлипывает девчонка, сжавшись на полу.       — Запомни это получше, шалава, тогда проживёшь долго, — моя нога врезается ей в низ живота.        Мочевой пузырь девушки не выдерживает, по полу растекается лужа, а в воздухе появляется характерный запах. Девчонка хватается за ушибленное место, сжимается сильнее и визжит от боли, а я добавляю:       — Это чтобы лучше помнила, а теперь вставай и проваливай отсюда, мне нужно поговорить со своим партнёром и твоим дядей.       Захлёбываясь слезами, Фрида поднимается и убегает в сторону кухни.       — Ну что ты такое творишь? — укоризненно произносит Матс. — Новая официантка ещё не успела появиться, а ты чуть было сразу не убила её. Кто будет помогать мне в трактире? Тород постоянно таскается за тобой, как собачонка, и если ты будешь постоянно убивать остальных помощников, то как я смогу управлять и трактиром, и борделем одновременно?       — Я что творю? Да ты совсем прихуел от важности? Впрочем, ты прав, не стоит менять персонал, лучше сменить хозяина, который распускает его. Что ты на это скажешь? — Матс испуганно хлопает глазами, а я продолжаю: — На молоденьких потянуло? Или просто увидел свежую дырку и мозг потерял? Девки здесь не ради твоего удовольствия.       — Прости меня, Аурелия, наверное, сам Асмодеус её подослал, я даже забыл рассказать ей про тебя. Но она сама полезла ко мне в штаны, — оправдывается трактирщик.       — Кто бы сомневался, малолетка-то бойкая оказалась, — говорю примирительным тоном. — Дальше сам с ней разберёшься, объяснишь всё, расскажешь, только не вздумай опять ебать, а то на шею сядет.       — Все исполню, Аурелия, — кивает Матс.       — Как подготовка к ужину с руманцами? Смотрю, людей немного, — окидываю взглядом зал и насчитываю шесть гостей. — Ты всех их знаешь? Оружие проверяли?       — Да, знаю их, все местные, постоянно тут ужинают. Заходили и другие, но я сказал, что сегодня бордель ещё не работает, а трактир закроется в восемь вечера. Многие ушли, но эти решили хотя бы поесть. Оружие не отбирали, после восьми вечера их здесь не будет.       — А где руманцы?       — Если никуда не телепортировались, то у себя в номере. С утра куда-то ходили, вернулись со здоровым типом, закутанным в плащ. Сказали, их гость, и поднялись в номер. Он показался мне знакомым, но лица его не смог разглядеть. В районе обеда к ним пришёл ещё один, он тоже скрывался под капюшоном, но я опознал его по тёмной коже на руках. Это тот самый маг, что пытал Торода, кажется, Трир Рууз его имя. С тех пор к ним в комнату больше никто не заходил и не выходил оттуда.       — Значит, привели подмогу и готовятся к встрече, — размышляю вслух. — Трактир не закрывай — это может вызвать подозрения у наших гостей. Для вида выпусти в зал одну шлюху. Барда тоже поставь, пусть напевает что-нибудь для общего шума. Всех гостей обыскать, оружие заставить сдать. Хреново, что эти пидоры в номере, им не запретишь вынести оружие.       — Попытаться можно, — возражает Матс. — Поставлю одного парня у выхода на лестницу.       — Хорошо, давай попробуем, только без фанатизма, лишние подозрения не нужны. Обсудим ещё раз наши действия. Их четверо, а нас: орк, Тород, двое вышибал, ты и мы втроём, — указываю на спутниц. — Восемь. Всё правильно посчитала?       — Да, всё верно, я в деле. Можно ещё привлечь Ирвина — это новый разнорабочий.       — Отлично, значит, шансы два к одному в нашу пользу. Где посадишь руманцев?              В течение пяти минут шёпотом ещё раз обсуждаем с Матсом план по захвату мага и убийству его друзей. Несмотря на всю браваду, мы прекрасно понимаем, что шансы наши вовсе не два к одному, а наоборот. Победить получится только благодаря хитрости и внезапности. Наши противники и так представляли угрозу, все опытные бессмертные воины пятидесятого уровня, а тут вдобавок четвертый нарисовался откуда-то.       Уточнив детали, уходим в комнату. Нужно отдохнуть, привести себя в порядок и позаботиться о том, чтобы в самый неподходящий момент не накрыло ослабление от «Жажды Асмодеуса».              К назначенному времени я и Хельга, облачённые в обновки, спускаемся в зал. Кузнец сдержал обещание и доставил нам недостающие наплечники, теперь мы относительно неплохо защищены. Оружие спрятано под крышками столов, придётся потратить время, чтобы извлечь его, но это поможет избежать излишней напряженности в переговорах с руманцами.       Все, кроме нас, уже в сборе. Даже ни о чём не подозревающие агенты императора сидят на заранее подготовленных для них местах. Матс устроил так, чтобы они находились по углам возле двери. Веллис Гратим и Амадий Каус в правом от входа углу, а Трир Рууз и незнакомец расположились в левом. Парни уверены, что подстроили мне ловушку, но сами являются участниками моей многоходовой игры.              Хельга проходит в зал к соседнему с магом столу. Там уже устроился Ирвин, новый подручный Матса, и она подсаживается к нему.       В стороне от Гратима и Кауса сидит Гароруш. Орк изображает обычного гостя, упивающегося элем и заигрывающего с проституткой, но в случае чего он должен прикрыть меня.       Я подхожу к стойке, Матс ставит передо мной кружку, делаю вид, что пью, а сама шепчу ему:       — Всё готово?       — Вроде, только мне всё равно не по себе, зря я ввязался в разборки бессмертных, — тихо ворчит трактирщик.       — Не ссы и вспомни про Торода. Это не разборки бессмертных, а месть за мальчишку.       — Помню, как и то, почему он остался без яиц. Ладно, не бери в голову, я в деле, как и говорил. У нас всё готово, но возникли проблемы с оружием. Имперцы отказались сдавать кинжалы, а эти клоуны в капюшонах вообще отказались открывать дорожные сумки, заявив вышибале, что оружия у них нет. Охранник притащил их ко мне, но я, как ты и советовала, не стал особо настаивать. И ещё, не уверен, но кажется, я узнал этого здоровяка, прячущего лицо. Парень некто иной, как знакомый тебе Харальд Нильсон. Слышал, вы повздорили с ним…       — Пизде-е-е-ц, — опускаю кружку на стойку, теперь и меня охватывает тревога, всё планы летят к Дагону в сраку.       — Да не переживай, завалим и его, даже если он вооружён, — успокаивает Матс. — Харальд же, вроде, не был пятидесятым?       — Дело не в оружии или силе Харальда. Гароруш и Хельга сидят за соседними столами. Орк хоть и ебал меня, но прямой связи между ним и мной руманцы не могли заметить, а если что-то и было в их бестолковках, то это только подозрения. Всё это было бы так, если бы не Харальд — норд знает, что орк со мной. А это значит, что они обо всём догадываются и готовы к нападению.       — М-да, кто кого ещё наебал, получается, — заключает Матс.       — Победит тот, кто нанесёт первый удар, и это должны быть мы. Запомни, маг нужен живым. Всё, время настало, я пошла.       — Да поможет нам Лос, — шепчет Матс.       — В жопу Лоса, сегодня нам поможет Сантаар, — не соглашаюсь так же шёпотом.       С улыбкой на лице подсаживаюсь за стол к Гратиму и Каусу. На обоих воинах надеты табарды арканиев, под ними тяжёлые доспехи, а на поясах висят кинжалы. Интересная ситуация: мы друг друга обманываем, и каждый знает это.       — Привет, парни, угостите девушку? — непринуждённо обращаюсь к ним, садясь на свободный стул так, чтобы видеть Трира и Харальда.       — Прекрати это, — говорит Гратим, — Давай о деле. Мы знаем, для чего рядом с нами сидит этот зеленорожий громила. Но у нас всё ещё есть шанс решить дело мирно. Камень при тебе? Отдай его, получи свои деньги, и разойдёмся, как и договаривались.       Имперец сразу раскрывает карты. Либо он слишком уверен в своих силах, либо наоборот, боится начинать драку и на самом деле хочет всё закончить полюбовно. Такой вариант тоже возможен, ведь в схватке один на один я убила их лидера, но не стоит на это особо рассчитывать. Нет противника хуже, чем тот, которого недооценили.       — А я тоже знаю, что вы знаете, — при этих словах встречаюсь взглядом с Харальдом и машу ему рукой, как старому приятелю. — Поэтому удивлена, что вы готовы заплатить. Неужели решили играть честно?       — Хватит болтовни. Покажи камень и увидишь деньги, — рычит Амадий Каус.       — Смотри, — достаю камень, завёрнутый в кожу, и кладу его на стол.       — Что это? — с недоверием спрашивает Веллис.       — То, что просил — демонический сигил. А у тебя что?       Веллис Гратим веером выкладывает на стол пять листов пергамента и накрывает их ладонью.       — Двадцать пять тысяч септимов, векселями по пять тысяч, — озвучивает Гратим.       — Парень, у тебя проблемы с памятью? Впрочем, чего-то подобного я ожидала, для этого и подстраховалась. Мы говорили про семьдесят пять тысяч. Решили меня кинуть? На таких условиях сделки не будет, — с наигранным возмущением отказываюсь и делаю вид, что собираюсь подняться, накрывая ладонью свёрток с камнем.       — Подожди, подожди, это всё, что нам удалось найти, но больше тебе никто не даст, — пытается остановить меня Гратим.       — Бери, что дают, или отправляйся к Баалу, — шипит Амадий Каус и тянется за кинжалом на поясе.       — Остынь, Амадий, — останавливает его Веллис Гратим.       Руманец определённо хочет избежать столкновения. Парень не догадывается, что я всё уже решила за него. Через пару мгновений польётся кровь. Но его нежеланием затевать драку можно воспользоваться, чтобы поторговаться.       — Признаться честно, я не рассчитывала на всю сумму, но двадцать пять — это даже не половина, — говорю я.       Лицо Амадия перекашивается от злобы, он того гляди опять потянется за кинжалом, но Веллис опережает его:       — Могу добавить ещё пять, но уже из нашего собственного вознаграждения за миссию.       Руманец выкладывает на стол шестой вексель и тоже прижимает его рукой.       — Хорошо, — соглашаюсь я, времени остаётся очень мало, пора заканчивать это представление. — Только покажи мне их получше, вы только что опустили меня больше, чем на половину суммы, откуда мне знать, что и это не фальшивка.       — Фальшивка? Ты не видишь символ Единого бога на документах? — вскипает Амадий. — Может, это твой камень фальшивка?       Мне с трудом удаётся сдержать улыбку и не выдать себя. Недалёкий парень, ослеплённый гордыней, прямиком идёт в подготовленную ловушку.       — Камень настоящий, проверь сам, — не разворачивая, я придвигаю к нему свёрток.       Гратим кивает напарнику, чтобы тот осмотрел его. Время уходит, я начинаю нервничать, но стараюсь не показать этого. Амадий протягивает руку, разворачивает кожу и берёт камень.              Всё происходит почти одновременно и за считаные секунды, но мне кажется, что время замедляется и даже воздух становится вязким.       Как только Амадий разворачивает свёрток, Трир Рууз вскакивает с места и кричит:       — Это не сиги… А-а-а!       Маг прерывается и взвывает от боли, глядя на обрубки своих рук, которые он уже было поднял, чтобы выхватить оружие.       Его предупреждение запаздывает. Пальцы Амадия уже касаются проклятого Сердца Велки.       Одновременно с тем, как отрубленные кисти Рууза падают на стол перед ним, моё предплечье опускается на столешницу. Удар наручем приходится по руке Гратима, накрывающей векселя. Бью и сразу откидываюсь назад, чтобы не закрывать собой Амадия.       Руманский агент кричит от боли и поднимает ладонь к глазам. Пока он соображает, что произошло, глядя на обрубки и лежащие на векселях окровавленные пальцы, в его напарника прилетают два арбалетных болта и орихалковая стрела.       Первый болт ударяется в скрытый под табардом нагрудник и отскакивает, не причинив воину вреда, второй втыкается в левое плечо между пластинами брони, а стрела пробивает нагрудник и входит в тело ниже правой ключицы. Неглубоко. Броня снижает убойную силу снаряда. Для опытного бойца пятидесятого уровня все эти ранения не больше, чем царапины. Амадий Каус с рёвом встаёт со стула, выхватывает кинжал и… падает замертво.       Сердце Велки, «Ядовитый прокол» и смазанные концентрированным ядом стрела с болтом сделали своё дело. Эфирные потоки уносят душу руманца наверх, в сторону балкона, нависающего над общим залом. Туда, где за вывешенной на перилах медвежьей шкурой, укрываются Токката с Тородом.       Трир Рууз и Харальд Нильсон смотрят друг на друга, на обрубки рук мага, на окровавленный меч норда и пытаются понять, что произошло.       Харальд ещё приходит в себя после действия «Клейма предателя», а Хельга уже впечатывает ему в спину щит, сбивая с ног прямо на искалеченного мага.       Не давая норду подняться, она применяет умение «Клинок милосердия» и наносит ему между лопаток один за другим колющие удары «Душегубом».       Гратим вскакивает, выхватывает левой рукой кинжал и длинным выпадом через стол пытается достать меня. Мимо. «Плащ теней» искажает пространство вокруг меня.       — Молох! — ревёт Гароруш, упуская секиру на левое плечо Гратима.       «Хуячь». Орихалковая секира разрывает табард, но соскакивает с эбонитового наплечника. Руманец поворачивается к орку и пинает его ногой в живот. Гароруш крепче Гратима, но сказывается разница в уровнях. От удара окованного эбонитом сапога орк сгибается пополам и отлетает в проход между столами.       «Жить будет», — заключаю, бросая короткий взгляд на Зелёного, и высматриваю на балконе Токкату. Орк уже сыграл свою роль в этом бою, а вот у целительницы есть ещё одна задача. Встречаюсь с подругой взглядами, и она показывает мне один поднятый вверх палец. «Одна секунда до отката «Захвата души», — понимаю я. Киваю руманке, она вскидывает лук и выпускает в Гратима заряженную «Ядовитым проколом» и смазанную ядом стрелу.       Имперский агент укрывается предплечьем правой беспалой руки и издаёт стон отчаяния, сопровождаемый отборной руганью.       Гратим осознаёт, что оказался в ловушке. Каким бы крепким парень ни был, живым ему не уйти. Спереди, на недосягаемом расстоянии, лучница и два арбалетчика. Матс и Тород уже перезарядились и целятся. А за спиной у него стоит смерть. Ни эбонит, ни разница в уровнях не спасут здоровяка от теневого ходока. Будь у парня оружие, он мог бы применить «Щит Лоса», а так ему остаётся только умереть, не уронив при этом достоинства.       Гратим прекрасно понял, что случилось с его товарищем, потоки энергии души, перемещающейся в кристалл, видны всем окружающим. И он осознаёт, что его ждёт та же участь. Но, надо отдать парню должное, у него хватает мужества не пытаться просить пощады. Вместо этого Гратим поворачивается ко мне и кричит:       — Ну! Давай, Варон! Вперёд! Убей меня, глядя в глаза, вспомни, что ты был мужиком!       «Марка смерти», «Невидимость», кувырок вперёд, два шага, и я опять за спиной у Гратима. «Коварный удар», оглушённый руманец падает на колени. Критический удар пробивает кирасу на спине, но эбонит снижает урон. А вот против яда бессилен даже чёрный металл. Жизнь императорского агента неумолимо ползёт вниз.       Обхожу Гратима спереди, поднимаю его голову, приставляю к горлу «Жало гадюки» и жду.       — Титус Варон мёртв, — говорю руманцу, когда к нему возвращается сознание. — Хотел увидеть мои глаза? Так смотри и запоминай глаза той, что отправила тебя на Поля Мучений.       Вонзаю кинжал в горло парня. Секунда, вторая, третья… Душа Веллиса Гратима перемещается в чёрный кристалл, лежащий у меня в сумке.              Осматриваюсь вокруг. Пока разбиралась с руманцем, Хельга заковыряла сбитого с ног Харальда и тоже захватила его душу с помощью «Душегуба». Вышибалы с Ирвином скрутили и сейчас связывают искалеченного мага.       Если не считать залитых кровью полов и двух сломанных стульев, трактир не пострадал. Посетители тоже целы. Когда началась схватка, немногочисленные гости и персонал попрятались под столы и оставались там до тех пор, пока Матс не объявил, что всё закончено.       Стряхиваю с векселей отрубленные пальцы Гратима, убираю документы в сумку и подхожу к магу, которого держат вышибалы.       — Ты пожалеешь об этом, сука, — с ненавистью цедит ариб, выплёвывая кровь. — Ты хоть знаешь, кому перешла дорогу, глупая курица?       Носок моего сапога врезается в яйца мага, он завывает и пытается упасть, но вышибалы удерживают его.       — Да знаю я, кто за вами стоит, предложила бы передать привет императору, но ты нескоро его увидишь, Баал уже заждался, — делаю паузу и официальным тоном продолжаю. — Трир Рууз, именем ярла Кронберга Кайры Алерссон «Холодной», я, Аурелия Стэллион, её хускарл, арестовываю тебя за преступление против горожанина и приговариваю к смерти. За те зверства, которые ты учинил в отношении местного жителя, тебя казнят с особой жестокостью, — склоняюсь к магу и говорю ему в лицо: — В этот раз быстро не будет, обещаю.       Выпрямляюсь и командую вышибалам:       — На площадь его.              Мироздание сообщает, что двуполая богиня обмана Сантаар довольна тем, как я расправилась с руманцами, используя её дар.              Пока Рууза готовят к казни, я вместе со спутницами обыскиваю тела убитых. Ничего дельного, кроме нескольких эликсиров «Воина» и пяти сотен золотом, не находим. Похоже, тридцать тысяч — это на самом деле весь их бюджет.              Заканчиваем мародёрствовать, и в трактир возвращается Ирвин, чтобы сообщить, что к казни всё готово.              Выходим на улицу, городская площадь освещена факелами. Трир Рууз лежит на земле лицом вверх. Обрубки рук и ноги его разведены в разные стороны и привязаны ко вбитым в землю кольям.       «Какая ирония, совсем недавно этот ублюдок так же привязал Торода к кровати».       Несмотря на поздний час, помимо нашей компании на площади собралось довольно много людей. Весть о предстоящей казни облетела горожан, и они пришли поглазеть на кровавое зрелище.       На крыльце дома ярла в сопровождении четырёх хускарлов стоит Кайра Алерссон «Холодная». Женщина одета в шубу из белого медведя, которая выделяется на фоне ночи светлым пятном. Она пришла, чтобы утвердить приговор, вынесенный хускарлом от её имени.       Ирвин кладёт на землю рядом с осуждённым деревянный кол диаметром около пяти сантиметров. Он предлагал взять потолще, но Хельга отговорила, убедив, что на толстом маг умрёт быстрее и не прочувствует всей боли.       Народ на площади прибывает, для поддержания порядка подходит городская стража.       Повторяю приговор, и Кайра утверждает его.       Рууз, конечно, с ним не согласен. Он грозит всем карой от императора и проклятием Единого бога, но его никто не слушает. Норды недолюбливают руманцев и не разделяют их веру в Единого.       Хельга достаёт «Расчленитель» и в четыре удара отрубает парню конечности. Над площадью разносятся вопли боли и отчаяния, но они тут же тонут в одобряющих криках толпы.       Токката останавливает кровь и залечивает раны мага. Для приговорённого нет ничего хуже, чем целитель в команде палачей.       Хельга подбирает с земли кол и привязывает вдоль него «Душегуб». Теперь кол и меч это одно целое.       Вышибалы подходят к магу, поворачивают на бок, и Хельга с Гарорушем медленно вводят кол ему в задний проход. Обрубок того, что было Триром Руузом, визжит от боли. Толпа ликует, видя мучения мага. Токката следит, чтобы Рууз не умер раньше времени и немного подлечивает его. Кол с привязанным к нему мечом раздирает плоть вдоль позвоночника и медленно продвигается вперёд. От воплей ариба закладывает в ушах. Вскоре окровавленный кусок дерева показывается из его плеча возле шеи. Вышибалы поднимают кол, ставят в заранее подготовленную яму в центре площади и закапывают основание.       Гарда меча служит перекладиной и не даёт телу полностью сползти на землю. Зрелище поистине ужасающее, обрубок человека насажен на кол, как какая-нибудь туша на вертел. Рууз больше не сыплет угрозами и проклятиями, он даже не кричит, а только стонет. Из глаз мага текут слёзы.       На мгновение мне становится его жалко, но вспоминаю, как плакал Медвежонок, и достаю орочий кинжал. Не спеша подхожу к магу, с ненавистью смотрю в глаза жертве и… хватаю за яйца. Режу медленно, чтобы причинить как можно больше страданий. От новой порции боли Рууз визжит как поросёнок, широко раскрыв рот. Подношу отрезанный орган к его лицу, сжимаю, так что кровь и содержимое мошонки сочатся между пальцами и затыкаю кровавым месивом магу рот.       Теперь, пока не сожрёт собственный член, он даже язык откусить себе не сможет.              Казнь закончена, месть свершилась. Толпа начинает расходиться. Матс объявляет об открытии борделя, и многие устремляются туда. Тород и остальные работники нашего совместного предприятия уходят за трактирщиком. Пока шла экзекуция, Фрида успела навести в помещении порядок. Похоже, до соплячки дошло, что за сегодня она родилась дважды.              Стою напротив умирающего мага и смотрю ему в лицо. Внутри меня больше нет ни злобы, ни ненависти. Ничего нет. Только пустота. Наверное, так всегда бывает после свершения мести.       Подходят Хельга с Токкатой и кладут руки мне на плечи.       — Ты справилась, — говорит Токката. — Ублюдок получил то, что заслужил.       — Ставлю сотню, что он не протянет до утра, — предлагает пари Хельга.       — Мы справились, мы вместе, а не я, — поправляю Токкату и обращаюсь к Хельге. — Две сотни против твоей одной, свой последний рассвет ублюдок успеет увидеть.       Достаю чёрный кристалл, молча показываю магу, прячу камень и ухожу в сторону трактира, подруги следуют за мной.              Веселье в зале уже начинается. Раззадоренные видом крови горожане собрались, чтобы выпить и потрахаться. Секс и кровь — идеальное сочетание, больше толпе ничего не нужно, если не считать еды и выпивки.       Хельга с Токкатой теряются в толпе, а я подхожу к стойке и заказываю у Матса бутылку самогона и пять маленьких чашек. Разливаю по ним сразу полбутылки, одну за другой, окровавленными руками подношу их ко рту и выпиваю. Матс ставит передо мной тарелку со строганиной из оленины, закусываю и разливаю по чашкам остатки самогонки.       — Ловко ты его уделала, красавица, — сбоку раздаётся знакомый голос, — только вот не пойму, почему Харальд напал на мага, что нашло на парня?       — Все хорошо сработали, ты тоже не подвёл. А Харальд… Его я просто сглазила. Выпьешь со мной, Зелёный? — предлагаю, не поворачивая головы, в сторону орка.       — Ты ведьма? — с удивлением спрашивает орк.       — А если так, то что? С ведьмами не пьёшь?       — С тобой выпью, даже если ты повелительница демонов, — отвечает он и подхватывает одну из кружек.       — За Веллиса Гратима, — поднимаю кружку и выпиваю, не чокаясь с орком.       Зелёный тоже выпивает, но после того, как ставит чашку, спрашивает:       — Э-э-э, а кто такой этот Гратим?       — А тот парень, который чуть не отбил тебе яйца, — сообщаю с улыбкой.       — Да, сильный боец, достойно сражался, — признаёт орк, хоть по нему и видно, что ему неприятно вспоминать, как он летел через половину зала.       — Я знала этого парня ещё «до», не понимаю, как он оказался в такой компании, но мне кажется, он не заслужил «чёрный кристалл».       — Знала? А я думал, мне показалось, что он назвал тебя Вароном. Но ты сама ведь настояла на том, что нужно захватить их души. Мне сразу не нравилась эта затея с некромантией.       — Не всё так просто, мой дорой друг. Не всегда наши желания совпадают с возможностями. Слишком многое стоит на кону, чтобы я могла рисковать и отправлять его на сутки в Святилище. Слишком многое взаимосвязано, — говорю с грустью в голосе.       Зал взрывается громким смехом и аплодисментами. Оборачиваюсь к ликующей толпе. По центру вижу Хельгу и трёх голых проституток, стоящих «раком» в один ряд на медвежьей шкуре в центре зала. Нордка уже полностью обнажена и что-то с упоением объясняет присутствующим, прохаживаясь возле застывших девушек.       — Ладно, хватит о грустном, что сделано, то сделано, — говорю орку. — Пойдём лучше посмотрим, что там происходит. Похоже, Хельга придумала какое-то веселье.       Протискиваемся с орком в первые ряды и убеждаемся, что я была права. Хельга предлагает троим добровольцам трахнуть стоящих на четвереньках шлюх. Тот, кто продержится дольше всех, перейдёт в следующий тур. Всего будет три захода, трахать нужно будет в вагину. Во втором туре условия те же, победит тот, кто дольше не будет кончать, только трахать проституток нужно будет в задницы. Победивший в соревновании в качестве приза получит право провести весь остаток ночи с молоденькой Фридой. Плата за участие триста золотых.       «Интересно, Фрида согласилась на это?»       — Не хочешь поучаствовать? — спрашиваю орка, обнимающего меня сзади за талию.       — Я тебя хочу, красавица, — хрипит мне в ухо Зелёный.       — Ой, так и скажи, что боишься опозориться, — дразню парня. — Или Гратим тебе на самом деле яйца отбил?       — Всё в порядке с моими яйцами, — недовольно рычит орк.       — Ну тогда докажи, — не отстаю от парня.       — Не хочу ничего доказывать, я устал сегодня.       — Так и знала — слабак.       — Зачем ты так, — обижается парень, — говорю же, устал я. Даже если выиграю, то что мне делать с этой мелкой? Я усну на ней, вместо того чтобы трахать до утра.       — Ладно-ладно, уговорил, давай тогда посмотрим на представление.              Первый заход заканчивается быстро, распалённые парни не выдерживают и пяти минут. Второй длится примерно так же, насмотревшиеся на своих предшественников парни долго не выдерживают. Двое возвращаются в зал, а победитель занимает место возле Хельги и победителя первого захода. В третьем заходе участвует Бурт Браггарт. Алхимик выдвигает своё условие. Он платит шесть сотен, но если победит, то молоденькая шлюшка проведёт ночь не только с ним, но и с его женой. И говорит это парень так, как будто уже победил.       — Сейчас будет интересно, — предрекаю и запускаю руку орку в штаны.       Член парня отзывается на ласки, и он тяжело сопит.       — Не хрюкай над ухом, — говорю, отодвигаясь. — И вообще, почему ты до сих пор в одежде?       Орк скидывает с себя штаны и рубаху, броню он снял сразу после схватки, и опять прижимает меня, но старается не дышать больше в ухо.       Игра начинается. Первый парень сдувается через пару минут. Остаются Бурт и ещё один норд. Алхимик, похоже, не собирается кончать, он трахает шлюху крепким членом, и она сама начинает постанывать. За все предыдущие заходы ни одна шлюха не кончила. Незнакомый мне норд не желает сдаваться, по лицу парня видно, что он с трудом сдерживается, чтобы не кончить. Бурт бросает в его сторону ухмылки и продолжает невозмутимо трахать свою шлюху. Девка визжит на его члене и, извиваясь всем телом, кончает.       Многие присутствующие последовали примеру орка и тоже разделись. Кто-то зажимает своих подруг, кто-то домогается танцовщиц и барда, а некоторые из стоящих в первом ряду, не стесняясь, просто дрочат на происходящее. Я ласкаю орка быстрее, но дальше, чем помощь руками, пока не захожу, мне интересно, чем же закончится игра, затеянная Хельгой.       Соперник Бурта не выдерживает зрелища того, как партнерша алхимика бьётся в оргазме, и всё же сдаётся. По его лицу расплывается блаженная улыбка, и парень кончает.       — Неудачник, — хмыкаю я, опускаясь на колени и беря в рот зелёный член.       Пока отсасываю, пропускаю момент, когда кончает Бурт, но, судя по звукам толпы, он не сильно с этим затягивает. Моего ёбыря-гладиатора тоже ненадолго хватает. Хельга объявляет начало второго тура, и Гароруш разряжается мне в рот потоком спермы. Я не глотаю, а специально размазываю её по подбородку и груди, чтобы придать себе развратный вид. Мне нравится ощущать себя шлюхой, это заводит и даёт почувствовать себя свободной.       Начинается второй тур. Бурт, в отличие от своих соперников, выглядит весьма самоуверенно. Сейчас у всех не должно быть скорострелов, первое напряжение снято, но задача усложнена сменой дырок. Неизвестно, как поведут себя члены парней в задницах проституток. В зале наступает тишина, даже зажимающиеся по углам прерывают своё занятие, чтобы посмотреть представление. Парни пристраиваются и начинают трахать девушек. Первый сдаётся через пару минут. Он отчаянно кричит и сливает в зад девице. Кто-то из зала подшучивает над ним. Незадачливый любовник поднимается с колен и растворяется в толпе.       Бурт ухмыляется, в этот раз парням достались новые партнёрши, но и новая шлюха уже стонет на его члене. Зельевар однозначно обожрался какой-нибудь алхимической дряни, а перед этим Дженсин осушила его яйца. Других объяснений тому, что у него стоит, как камень, и при этом он не кончает, я не нахожу. Можно обвинить его в жульничестве и отстранить, но с другой стороны Хельга ведь не говорила, что так делать нельзя.       Второй парень тоже сдаётся и кончает. Кончают и некоторые из тех, кто стоит в первом ряду и надрачивает. В этом им помогает освободившая проститутка, она переворачивается на спину и призывно ласкает себя, играя упругими грудями. Девица предлагает всем желающим залить её тело спермой.       Бурт, кажется, победил, но Хельга не соглашается с этим. Когда парень пытается выйти из задницы партнёрши, она останавливает его и говорит, что не зачтёт победу, пока парень не кончит. Нордка тоже поняла, в чём секрет алхимика. Бурт вынужден продолжать, от его напора проститутка кончает уже второй раз, а парень никак не может разрядиться. Он стал заложником собственной хитрости.       Хельга выводит в центр круга обнажённую Фриду, не могу в очередной раз не отметить про себя красоту тела девчонки. Но Бурту не помогает и это. Похоже, Дженсин слишком сильно облегчила его яйца. Ещё две минуты усилий — и залитый потом парень вытаскивает из задницы шлюхи обмякший член, кончить он так и не смог.       Хельга объявляет, что победителя нет. Первые слишком быстро сошли с дистанции, а последний так и не смог кончить. Кое-кто пытается возмущаться, в их числе я замечаю Дженсин, но основная масса присутствующих довольна великолепным зрелищем. Большинство гостей уже раздеты и готовы к разврату, а некоторые даже успели потрахаться или подрочить. Начинается оргия.       Пытаюсь опять завести орка, но парень на сегодня выдохся. Он ссылается на усталость и поднимается к себе в комнату. «Вот же сволочь, мне нужен хуй!» Осматриваюсь по сторонам в поисках члена, на который можно усадить свою попку, но те, с кем я встречаюсь взглядами, сразу отводят глаза. Вот что значит быть королевой бала и вырывательницей яиц по совместительству. То ли им мешает жеребец и мой статус главной шлюхи на деревне, то ли у них перед глазами стоит картина, как я отрезаю Руузу яйца и заставляю сожрать их. Не знаю, в чём истинная причина, но всё сторонятся меня.       Возвращаюсь к стойке, где меня дожидается недопитый самогон. Опрокидываю в рот чашку и смотрю на Матса, который вынужден наблюдать происходящее блядство со стороны, да ещё и оставаться трезвым. «Может, с ним потрахаться?» Оцениваю трактирщика, как партнёра. Парень меня абсолютно не заводит, да и похуй на парня, главное, что член есть. «Нет, так дело не пойдёт, ебать того, с кем у тебя общее предприятие, нельзя, это может навредить делу». Пытаюсь найти своих подруг, если в ближайшее время не кончу, то меня накроет ослабление, но они обе развлекаются в самом эпицентре оргии, принимая минимум по два члена каждая.       Мне становится немного грустно, почему-то снова вспоминаю Веллиса Гратима. Парень помог мне освоиться в первые дни пребывания в Мироздании. Стоит поскорее освободить душу руманца и вытащить его с Полей Мучений. Борюсь с угрызениями остатков совести и не сразу замечаю, как ко мне подсаживается Лайза Стаут. Как и большинство присутствующих, портниха абсолютно голая, и местами её тело покрыто спермой. Ловлю себя на том, что завидую девушке — вот уж кого нет недостатка в членах.       — Я ещё не успела поблагодарить вас, госпожа, за то, что предупредили меня не ходить в трактир, — говорит Лайза.       — Выпей со мной, и это будет твоя благодарность, — придвигаю к ней чашку с самогоном.       На самом деле я уже прокручиваю в голове варианты, как буду ебать её. Как выразился трактирщик, сам Асмодеус послал её, чтобы я не загнулась от проклятия.       — Самогон? — спрашивает Лайза, беря чашку.       — Он самый, не пьёшь такое? — уточняю я.       — Пью всё, что ударяет в голову, я же нордка, — отвечает девушка, поднимая кружку, чтобы чокнуться.       Выпиваем, и Лайза почему-то не продолжает разговор. Девушка того гляди встанет и уйдёт. Но если ещё этого не сделала, то значит, на что-то рассчитывает. У меня нет желания ходить вокруг да около, да и время проклятия уже на подходе, и я спрашиваю прямо:       — Хочешь поебаться со мной?       От такого откровенного предложения, несмотря на то, что она сидит голая посреди борделя и пришла сюда именно ради секса, девушка немного теряется. Но быстро берёт себя в руки:       — Кто же откажется от предложения самой Кровавой Жеребицы?       — Не называй меня «Кровавой», если не хочешь, чтобы я сделала тебе больно, — борясь с раздражением, говорю я.       — Быть может, я только и мечтаю о боли, которую доставит мне госпожа. А отказ от титула «Кровавая» звучит немного неуместно от той, чьи руки буквально вымазаны в крови, — Лайза указывает на засохшую кровь на моих руках.       «И то правда, руки-то я так и не помыла, вот и ещё одна причина, почему меня все сторонятся. После этой ночи прозвище точно приклеится ко мне, как бы я не сопротивлялась».       — Любишь пожёстче? — уточняю я.       — Да, госпожа, заводит, когда меня ебут, а не трахают, — признаётся девушка.       «Да что же это, блядь, за город такой? Тут есть хоть кто-нибудь с обычными сексуальными желаниями?»       — Вставай на колени и соси, сучка, — приказываю, поднимаясь со стула.       — Рада услужить своей госпоже, — говорит Лайза и широко открывает рот, принимая в него головку жеребца.       Член мгновенно реагирует, и я грубо ввожу его в рот Лайзы. Жеребец с натугой входит в горло, но боли девушка не испытывает. И даже не знаю, хорошо это или плохо, ведь именно боли она ждёт от меня. Ставлю её к стойке и заставляю наклониться.       «В пизду или жопу? Да похуй, куда попаду».       Беру девушку за талию и упираюсь в неё сзади, давлю, и член проваливается во что-то влажное и горячее. «Пизда», — заключаю, судя по ощущением. Лайза вскрикивает. Но меня ей не обмануть, несмотря на пугающий размер, боль я ей причиню, только если на самом деле буду насиловать. Резким движением вгоняю жеребца на всю длину и размашистыми толчками грубо трахаю шлюшку. Она кончает первой. Под натиском жеребца Лайза начинает трястись примерно через минуту и добавляет свой крик к общему эфиру разврата, наполняющему трактир.       — Не помню, что я разрешала тебе это делать, — выхожу из девушки.       — Простите меня, госпожа, — наиграно умоляет Лайза.       «Что она там просила? Боли?»       С силой бью ладонью по её заднице, и ягодица сразу краснеет.       — Ай, простите, простите меня, госпожа! — кричит девушка, и я понимаю, что на самом деле она просит продолжить.       Шлёпаю по жопе, пока она не превращается в сплошное красное пятно, и как только это происходит, беру Лайзу в задницу.       Девушка в восторге от происходящего и кончает вместе со мной, обильно сквиртуя на пол.       — Нашла себе новую игрушку? — говорит подошедшая Токката, когда мы усаживаемся за стойкой.       — Ты же забыла про меня, — говорю без малейшего намёка на обиду.       — Да вот как раз вспомнила. Ты вроде была с орком, но когда я не увидела его, решила спросить, как у тебя дела. Вижу, всё в порядке, так что, если ты не против, я пойду спать, — говорит руманка. — Ты пока не собираешься?       — Иди, дорогая, я ещё посижу немного, и тоже скоро приду, — наклоняюсь к Токкате, чтобы поцеловать её.       Девушка отвечает на поцелуй и уходит наверх.       — Я тоже уже пойду, хочу завтра раскроить шкуры, которые вы принесли. Спасибо за секс, госпожа, — прощается Лайза.       — И тебе спасибо, доброй ночи, заходи почаще, тут тебе всегда рады. Пойдём, выйду с тобой на улицу, провожу и посмотрю, как там наш «цыплёнок на вертеле». Не подох ли ещё? Я поставила деньги на то, что маг дотянет до утра.              Лайза собирает по залу свои вещи, одевается, и мы выходим на улицу. На крыльце прощаюсь с девушкой, она убегает в темноту, а я остаюсь. Слушаю, как стонет Рууз, похоже, всё-таки выиграю пари. Смотрю на небо и размышляю.       Куда катится моя жизнь? Чем всё это закончится? Сегодня я лишила души своего приятеля, вчера поработила двух бессмертных, а ещё одного тоже отправила к Баалу. Сегодня без сожалений замучила парня и сейчас стою и наслаждаюсь его стонами. Хозяйка борделя и хускарл ярла. Превратилась в шлюху, обожающую хуи и в то же время трахающую парней. И мне ни капли не стыдно за свои поступки, а от осознания себя шлюхой вообще получаю удовольствие. Через несколько дней я собираюсь положить один из мощнейших артефактов на алтарь владыки Хаоса. Вспоминаю слова Хельги, сказанные при нашем знакомстве, что в будущем я могу стать чуть ли не божеством, только вопрос в том, какую сторону выберу. А ещё вспоминаю разговор с Накано. В Мироздании нет таких понятий, как добро и зло. Всё это весьма абстрактно и относительно.       Мои размышления прерывает выходящая из трактира Хельга.       — Живой? — спрашивает нордка, прислушиваясь к стонам Рууза.       — Как слышишь. Не будь у нас один кошелёк на троих, я бы порадовалась выигранному пари.       — Ну да, по сути спор был «на интерес». О чём задумалась? Ты уже минут десять, как ушла. Я даже начала переживать и вышла искать тебя.       Только теперь замечаю, что девушка в полном боевом облачении и с «Расчленителем» на плече. Вкратце пересказываю свои мысли подруге, компаньонке и любовнице.       — Правда в том, что от тебя немногое зависит, события закручиваются и развиваются так, что у тебя не остаётся выбора. Любой другой поступил бы так же. Не засирай себе мозги всякой хуйней. Мы уже не раз говорили, что поддержим любое твое решение, к чему бы это ни привело. Если хочешь поговорить о добре и зле, то тебе лучше обратиться к Токкате, а я девка простая, мне бы подраться да поебаться, ну и кормить не забывай. В общем и целом, я согласна с Накано, нет добра или зла, живи и наслаждайся этим. Других-то вариантов нет, у нас даже на Баала теперь иммунитет, а вариант с утоплением мы уже обсуждали.