Глава 36. Дипломатия по-нордхеймски
16 сентября 2022 г. в 04:00
Открываю глаза и не могу понять, спала ли. В памяти всплывает образ Кайры. Обнажённая арибка восседает на троне и держит в руке кочергу с нанизанным на неё куском мяса, она смотрит на меня безумным взглядом и смеётся. В следующее мгновение зубы ярла впиваются в слегка поджаренную плоть, кровь брызжет изо рта и стекает по подбородку на объёмную грудь. Сомнений нет, что на импровизированном вертеле человечина.
«Вот же блядь! Приснится ведь такое. Вроде я вчера не так уж и много выпила. Вчера…»
Вспоминаю события прошлой ночи и к горлу подкатывает комок, с трудом сдерживаюсь, чтобы не блевануть. В носу снова стоит запах горелой плоти и мочи.
Осматриваюсь по сторонам, в комнате одна, спутницы уже поднялись и, очевидно, пошли готовиться к отправлению. Встаю, одеваюсь, привожу себя в порядок, насколько это возможно, и спускаюсь вниз. Всё члены моего отряда, за исключением двух хускарлов, стоящих в карауле, и рабынь, запертых в камерах, собрались в зале для завтрака и приветствуют меня при появлении.
— Почему не разбудили раньше? — недовольно бросаю подругам вместо ответа на приветствия.
Возможно, подними они меня раньше, я бы и не увидела во сне Кайру, пожирающую человечину.
— Хотели дать отдохнуть. Разве это плохо? Чего рычишь? — с удивлением спрашивает Токката.
— Не плохо, но нельзя терять времени, — ворчу, пытаясь оправдать свою грубость.
— Мы его не потеряли, — вступает в разговор Хельга. — Пока ты спала, все собрались, осталось позавтракать и можно выезжать. Садись, тоже поешь.
— Вы правильно поступили. Завтракайте, я не хочу, как закончите — отправляемся.
Вынуждена признать, что видимых причин для недовольства нет и не стоит срываться на компаньонках, но вот аппетита после каннибальских сновидений у меня нет. Беру со стола бутылку эля и спускаюсь в подвал.
Про обеих рабынь тоже не забыли, и сейчас они доедают завтрак. Бреса выглядит вполне жизнерадостной, одетая в тёмно-синее платье из гардероба Даны, она жуёт вяленое мясо и запивает его элем. При виде меня девушка улыбается. Похоже, она с пониманием отнеслась к тому, что на ночь её опять поместили под замок.
— Как дела? — кратко бросаю девушке.
— Всё хорошо, госпожа, — заверяет Бреса и делает глоток из бутылки.
— Сейчас тебя освободят, поедешь верхом вместе с остальными, — сообщаю ей и подхожу в камере, в которой содержится бандитка.
Обнажённая Дана сидит в углу, обняв поджатые ноги. Выглядит она плачевно. Всё тело девушки покрыто синяками и испачкано грязью, кровью и спермой, а на месте левого уха торчит отвратительный обрубок, Токката залечила раны, но восстановить плоть поленилась. При моём приближении Дана поднимает голову и смотрит затравленным взглядом.
— Как тебе роль рабыни, сучка? — спрашиваю её.
— Всё когда-нибудь заканчивается, даже с Полей Мучений рано или поздно выбираются. Два месяца как-нибудь потерплю, и, когда они пройдут, лучше почаще оглядывайся, стерва, — грозит мне девушка.
— Боюсь, тебе придётся встать в очередь, — ухмыляюсь я. — А вот то, как пройдут эти два месяца, зависит от тебя. Будешь вести себя как хорошая девочка, и никто больше не будет поджаривать тебе пизду. Даже насиловать не будут. А начнёшь ебать мозги, я солью тебя до первого уровня и отправлю к Баалу. Кристалл с твоей душой выкину в море, тогда посмотрим, как скоро мы снова встретимся. Подумай об этом прежде, чем ещё раз назвать меня «стервой».
Наступает тишина. Видимо, Дана взвешивает, насколько серьёзны мои угрозы.
— Я все поняла, госпожа. Что я должна делать? — наконец произносит бывшая предводительница бандитов.
— Уже лучше. В отряде есть парень по имени Тород, он выполняет разную хозяйственную работу, твоя задача скрасить его существование.
— То есть мне нужно трахаться с ним?
— Нет, и не вздумай ему предложить или даже заговорить на тему ебли. Сделаешь подобное, и вчерашняя ночь будет для тебя самой счастливой в ближайшие два месяца. Мальчишку изувечил один извращенец, это всё что тебе нужно знать. Ты будешь помогать ему справляться с хозяйственной работой. При малейшем неповиновении или попытке сбежать я заберу твою душу.
— Я поняла, госпожа, — смиренно произносит Дана.
— Вот и отлично. А сейчас выкладывай всё шмотьё.
Только проснувшись, я осознала, что так и не обыскала новую рабыню.
Девушка кивает в знак согласия и на полу оказываются восемь колец: малые, средние и большие кольца запаса сил и здоровья, кольцо «Око дракона» и ещё одно кольцо «Чёрного когтя». Мне становится понятно, почему нашла первое кольцо среди вещей в комнате — Мироздание не позволяет использовать два предмета с одинаковыми свойствами. Вернее, использовать можно, но не имеет смысла — бонусы от второго не будут работать. Это правило не распространяется только на парное оружие и кольца основных ресурсов, именуемые малыми, средними и большими. Если надеть два малых кольца запаса сил, то эффект даст одно из них, но если одновременно носить малое, среднее и большое кольца, то все они дадут прибавку к количеству и скорости восстановления ресурса.
Помимо колец Дана выкладывает пару эбонитовых кинжалов, один зачарован на повышение шанса критического удара, второй на похищение здоровья. Следом на полу оказываются лук из красного ясеня, зачарованный на урон ядом, и комплект брони из прессованной кожи, отделанный вставками из рубедита. Каждый элемент брони — наплечники, перчатки, поножи, сапоги, шлем и куртка — зачарованы на увеличение запаса сил. В дополнение к моей добыче на полу появляются несколько бутыльков с эликсирами и ядами и три сотни золотых. Типичный набор убийцы. Не могу сказать, что он редкий, кроме кольца ни одного предмета из именных комплектов нет, но для меня и это уже находка.
Кольца запаса сил забираю себе. В сумме за три штуки получаю увеличение количества ресурса и скорости его восстановления. На тридцать и семьдесят пять процентов соответственно. Неплохо. Думаю, не примени я вчера «Клеймо предателя», Дана имела бы неплохие шансы убить нас всех четверых, невзирая на наши повышенные проклятиями характеристики. Кольца здоровья решаю отдать Хельге, щитоносцу они нужнее, «Око дракона» тоже отдам нордке, а вот второе кольцо «Чёрного когтя» будет весьма неплохо смотреться на изящных пальчиках Токкаты. Все остальные трофеи укладываю в дорожную сумку. К сожалению, кроме колец, на которые нет ограничений по уровню, ничем из вещей Даны я пока воспользоваться не могу. Эбонит можно использовать только после сорокового уровня, а для того, чтобы надеть броню, усиленную рубедитом, или вооружиться луком из красного ясеня, нужно вообще достичь максимального, пятидесятого уровня. Убеждаюсь, что Дана выложила всё, и говорю узнице:
— Завтракай, силы понадобятся. Скоро придёт Тород и сопроводит тебя в твою бывшую комнату, там сможешь одеться.
— Спасибо, госпожа, — благодарит Дана и принимается за еду.
«А сучка знает, как подобает вести себя рабыне», — отмечаю, поднимаясь по лестнице.
Вопреки заявлениям Хельги, что всё уже готово, в путь отправляемся лишь через полчаса. Подруга не учла, что мне нужно потрахаться, чтобы не пасть жертвой проклятия.
Не меняя походный порядок, возобновляем путешествие. Бресе выделяем запасную лошадь, и девушка едет с хускарлами в середине колонны, а Дана, закованная в кандалы, частично ограничивающие движения, едет вместе с Тородом в повозке.
Половина девятого утра, солнце взошло, и большинство тварей и зверья попряталось в ожидании следующей ночи. Кроме пары медведей, спешащих убраться с нашего пути, никого не встречаем. Уже перед выходом на равнину замечаю двух великанов, что-то выискивающих на склонах. Исполины тоже видят нас, но не обращают внимания и продолжают своё занятие. Решаю не атаковать и попробовать пройти мимо. В памяти ещё свежи воспоминания о скорости этих существ, с парой монстров можем и не справиться без потерь. Когда равняемся с великанами, ближайший оказывается не дальше сотни метров. Гигант закидывает дубину на плечо, но атаковать не решается. Оказывается, эти твари не такие уж и агрессивные, и если их не задирать и не светить магией перед носом, то можно разойтись мирно.
Выйдя из ущелья, мы попадаем на берег реки Индаль, здесь дорога разветвляется в разные стороны. Дорожный указатель сообщает, что налево Доренстад, Хавлак и Вайнтраль, а направо Фёрстгард и Райзен. Поворачиваем в сторону Фёрстгарда, дорога проходит вдоль берега. Наше уединённое путешествие заканчивается — теперь нам встречаются путники и караваны. Дорога между Доренстадом и Фёрстгардом считается относительно безопасной, её даже патрулируют солдаты.
При виде наших откровенных нарядов и оружия встречные путники теряются и предпочитают держаться подальше от столь странной компании. Одни останавливаются, чтобы уступить дорогу, другие ускоряются, желая как можно быстрее разойтись с нами. Такое поведение обывателей, а также мысль о патрулях, заставляют меня вспомнить о приобретённой у портнихи краске. Не хочется объяснять каждому солдату, что из-за превратностей судьбы и проклятий демонов мы не можем носить одежду. Во время очередной остановки закрашиваем с подругами интимные места. Я до последнего не уверена, что Мироздание примет такой обман, но всё срабатывает как надо, нам даже удаётся прикрыть соски круглыми кусочками кожи, чтобы они не привлекали лишнего внимания. Конечно, при детальном рассмотрении видно, что это краска, а не обтягивающие комбинезоны, но такой вариант всё равно лучше, чем пугать народ голыми сиськами.
После того, как выезжаем из ущелья, подзываю к себе Бресу. Девушка едет рядом со мной во главе каравана, а я расспрашиваю её о прошлой жизни и о Фёрстгарде.
Выясняется, что Бреса, как и Токката, целительница. Ещё она в совершенстве владеет всеми навыками добычи, кроме шахтёра и дровосека, мастер кулинарии и знакома с алхимией. В отряде своего парня, Ульфреда Беренгара, она была лекарем и квартирмейстером одновременно. Бреса познакомилась с парнем, когда тот служил ярлу. У девушки была небольшая лечебница в Фёрстгарде, и Ульфред периодически обращался к ней за помощью. В итоге она сблизилась с капитаном и присоединилась к его отряду. Девушка провела с наёмниками около полугода, за это время они побывали в Руманской империи, повоевали на границе с астрийцами, совершили несколько набегов на эльфийские поселения в Великом лесу и вернулись в Нордхейм.
Беренгар подзаработал денег и планировал купить корабль, чтобы заняться пиратством, но задержался в Эльдоберге и вернулся в Фёрстгард уже под конец сезона навигации. Покупка корабля была отложена, не имело смысла платить за его зимнюю стоянку в порту, и наёмники вместе со своим предводителем принялись спускать накопленные деньги. Тут появилось объявление Агнара «Мясника». Даже без награды от ярла погрязший в грехах Вайнтраль, как город для зимовки, прельщал их больше, чем чопорный Фёрстгард. Тут и обычных шлюх сложно найти, не говоря уже про более экзотические развлечения типа арены или борделей с рабынями. Когда появилась возможность подзаработать и перебраться в более дружелюбное место, Беренгар решил поступить на службу к Агнару.
Ульфред не хотел брать с собой Бресу, говорил, что ей лучше остаться в Фёрстгарде. Как мне кажется из рассказа девушки, парень намеревался вдоволь погулять, а она была обузой. Но Бреса настояла на том, чтобы пойти вместе с отрядом. Беренгар выбрал более короткую, но опасную дорогу, через Кронберг и ущелье Мертворождённого, объясняя это тем, что нужно успеть попасть к Агнару раньше других наёмников, ведь ярл может прекратить набор, как только прибудет необходимое количество бойцов. То, что случилось с Бресой в ущелье, она рассказала ещё вчера.
Дурёха так и не поняла, что возлюбленный попросту избавился от неё, когда отдал Дане в качестве платы за проход. Готова поспорить на собственную задницу, что даже если наёмники спешили, то с учётом их уровня подготовки, боевого опыта и оснащения, жалкая банда грабителей не представляла для парней угрозы.
Когда Бреса рассказывает про Фёрстгард, убеждаюсь, что Кайра не зря предупреждала про строгие нравы, царящие там. Более того, от девушки узнаю, что в городе ярко выражена расовая нетерпимость. Местные с пренебрежением, а порой и ненавистью относятся ко всем, в ком течёт не нордская кровь. Внутри городских стен есть район, в котором живут представители иных народов, но всем эльфам, оркам и зверолюдам вход в город запрещён. Представители этих рас живут в пригороде, и там же работают на различных производствах, принадлежащих нордам.
Единственное место, куда пускают всех, это порт. Он представляет собой отдельную, огороженную стеной и прилегающую к городу область, куда можно попасть, не проходя через другие районы. Нордам приходится мириться с этим из-за необходимости вести торговлю. От девушки узнаю, что интересующая меня биржа наёмников находится именно в порту. Только вот, несмотря на терпимость к иноземцам в этом районе, лично мне она не рекомендует появляться даже там.
Портовики сколотили подобие банды, которая контролирует все дела, начиная от очередности захода судов для разгрузки и заканчивая подпольной проституцией. Оказывается, в порту проститутки всё же есть, в основном, это эльфийки и арибки, но все они под контролем начальника порта и его банды. Мой облик может навести местных на мысли, что я собираюсь составить конкуренцию их бизнесу, и тогда лучшее, что меня ждёт, это посещение Святилища, а в худшем случае они попытаются поработить меня. Поговаривают, что начальник порта не брезгует и живым товаром.
Бреса в свою очередь интересуется, почему я и мои спутницы носим «голые» наряды, при этом не страдаем от холода, а у меня в добавок к этому ещё и весьма своеобразная физиология. Не нахожу ничего плохого в том, чтобы рассказать девушке общеизвестную историю, которая уже превратилась в сказание «О том, как неудачник послал на хуй Валаана».
На лице девушки вижу искреннее выражение сочувствия. Она считает, что из-за прихоти богов и Мироздания мы со спутницами практически превратились в изгоев, большинство обитателей Эйверна теперь станут относиться к нам, как к уличным шлюхам с подобающим презрением. Ничего нового из слов Бресы не узнаю, но видеть сострадание со стороны собственной рабыни весьма удивительно.
Вообще ловлю себя на мысли, что мне легко и приятно общаться с девушкой. Не настолько, как с Токкатой или Хельгой, которые стали уже частью меня, но приятнее, чем с той же Кайрой, хоть и симпатизирую арибке. Конечно, она немного наивна, а вчера проявила чрезмерную извращённую жестокость, но что-то в ней есть такое, чего я не вижу в остальных. Какая-то искренность и открытость, помноженные на внутреннюю теплоту и личное обаяние.
Так за беседой с Бресой, прерываемой раз в два часа вынужденными техническими остановками, проходит большая часть дня. Ближе к вечеру, когда мы получаем ответы на интересующие друг друга вопросы, но вовсе не исчерпываем темы для разговора, караван добирается до деревни Эрье. Небольшое поселение в три десятка домов, обнесенное деревянным частоколом. Со слов Бресы, основное население — это лесорубы, охотники и рыболовы. В деревне есть водяная лесопилка, которая является основой существования поселения.
Собираюсь посетить деревню, чтобы понять, как при близком общении местные будут реагировать на мои раскрашенные сиськи и член. Чтобы не говорили Кайра и Бреса, я намерена идти в портовый район Фёрстгарда, хочу лично сама отобрать наёмников для охраны каравана. Планирую заключить долгосрочный контракт, который позволит привлечь солдат удачи к штурму Старой сторожевой башни. Коррумпированным начальником порта меня не напугать, от «Похотливых глазок» и «Клейма предателя» ещё никто не спасся, но вот в общении с портовым быдлом и солдатами стоит потренироваться. Делюсь своими мыслями с Хельгой и Токкатой. Нордка не против того, чтобы повеселиться, а Токката пытается отговорить от визита в деревню и уж тем более в Фёрстгард. Впрочем, ничего нового, примерно такой реакции и ожидала от обеих. Хоть и советуюсь с подругами, поступаю так, как считаю нужным — в деревню идём.
Оставляем повозки и лошадей под охраной возниц и двух хускарлов на обочине дороги и проходим в ворота. Иду впереди. Отставая на полшага, по бокам от меня сопровождают Хельга и Токката, за спиной тенью движется Бреса, следом Гароруш и Тород. Не уверена, но мне кажется, что за время нашего короткого путешествия парень возмужал. Завершают процессию два хускарла и маг. Не каждый осмелится связываться с такой бандой. Из-за разномастности и шлюховатости предводительницы назвать нас отрядом не поворачивается язык.
Центральная улица, ведущая на деревенскую площадь, пустынна, но впереди вижу солдат. Это первые представители власти за весь день. Несмотря на ожидания, по дороге нам не попался ни один патруль. И вот, наконец, мне удается повстречать солдат, чтобы проверить реакцию на мой облик. Правда, для первого знакомства их несколько многовато — насчитываю не менее двадцати воинов. При виде такого количества бойцов у меня возникает предательское желание повернуть назад, но беру себя в руки и продолжаю двигаться вперёд.
Подходим ближе и видим, что большинство вояк обступили центр площади, где офицер и ещё двое солдат стоят на деревянном сооружении, напоминающем эшафот. Рядом с ними женщина, одетая только в длинную нательную рубашку. Руки её связаны, а на лице видны следы избиения. Чёрные волосы, кожа бледная. Судя по чертам лица, это вестландка или руманка. Из-за синяков и распухшего носа не могу определить точно. Один из солдат, стоящих на эшафоте, что-то выкрикивает толпе местных, собравшихся на площади. Ветер доносит до меня обрывки фраз, по которым догадываюсь, что это приговор.
— Госпожа, думаю, нам лучше уйти, — шепчет за спиной Бреса.
— Это почему? Что здесь происходит? — бросаю через плечо.
— Кажется, я догадываюсь. Давайте просто уйдём, пожалуйста, госпожа, — умоляет Бреса.
Мне становится интересно, и теперь точно никуда не пойду, пока не узнаю, в чём тут дело.
Солдат заканчивает оглашать приговор. Из услышанного понимаю, что узница — ведьма, её обвиняют в связи с хельскими друдами и демонопоклонничестве. За совершённые преступления женщину приговорили к порке, обезглавливанию и сожжению. На мой взгляд, несколько крутовато даже для ведьмы.
— Выкладывай уже, что знаешь. Она на самом деле водит знакомство с хельсами? — спрашиваю Бресу, вспоминая, что Архимаг Коллегии Джирам-Тулм рекомендовал обратиться за помощью в снятии проклятия Кернунна к друдам.
— Да какая она ведьма, госпожа? Вы же видите, что это обычная беззащитная женщина. Будь иначе, уже давно превратила бы этих солдат в опарышей, — говорит Берса.
— И то правда, — соглашаюсь я. — Но если так, то какого хуя они творят?
Я не видела ни одной ведьмы вживую, но думаю, если у меня есть силы, способные подчинять разумных, то и у них должна быть припасена парочка заклинаний, чтобы разделаться с двадцатью патрульными. Подойдя ближе и как следует разглядев солдат, понимаю, что перед нами не регулярные войска, состоящие из хускарлов или на худой конец наёмников, а обычная городская стража, только вместо улиц они охраняют дороги.
Бреса смиряется с тем, что я не отстану, и начинает быстро шептать:
— Это простая местная женщина, кажется, её зовут Инга. Мне рассказали её историю, когда отряд Беренгара тут останавливался. Хозяин лесопилки, он же староста посёлка, добивался её любви, но девушка отказала. Сам староста хоть и развратник, но вполне безобидный, да только про его страсть к Инге прознала жена. Несмотря на то, что Инга отшила её муженька, эта старая стерва и обвинила несчастную в колдовстве. Инга убежала из деревни, но жена старосты привлекла патрульных. Их лейтенант регулярно получает от старухи презенты и взятки, по факту деревней заправляет она, а не муж. Ингу поймали и привезли обратно. У неё, может, и был бы шанс оправдаться на честном суде, но лейтенант по совместительству ещё и хускарл Фёрстгарда. У местных принято, что офицерские посты стражи занимают хускарлы ярла. Два дня назад провели дознание. Результат вы слышали — офицер признал женщину виновной и приговорил от имени ярла. На такую мелочь, как необходимость утверждения приговора ярлом, тут уже давно закрыли глаза. Патрульные имеют негласное дозволение упускать эту процедуру.
Пока Бреса рассказывает, женщину кладут на скамью животом вниз и разрывают на спине рубаху. Солдат, выполняющий роль палача, заносит плеть. Удар. Крик боли заглушается смехом солдатни и подбадривающими криками толпы.
Теперь догадываюсь, почему Бреса предлагала уйти. Девушка боялась, что какой бы тварью я ни была, стоять в стороне и смотреть, как истязают невиновную, не смогу. И ведь она была права. Проклиная себя за то, что решила заглянуть в деревню, распихиваю солдат и выхожу к эшафоту.
Моя разношерстная свита идёт следом. Если до сих пор наше появление не вызывало интереса, все были увлечены происходящим, то сейчас даже палач останавливается и буравит нас взглядом.
Пару минут назад ассоциировала свой отряд с бандой, но сейчас мы представители закона, хоть и из соседнего владения. Шестеро из нас носят медальоны хускарлов Кронберга, а ещё с нами представитель единственного в Нордхейме Университета магии, и пусть он всего лишь боевой маг, его слово тоже имеет вес в вопросе, касающемся ведьмовства.
— Стоять, — произношу не слишком громко, чтобы голос не показался высоким и писклявым, но достаточно твёрдо, и солдат опускает руку с кнутом.
— Что? Кто вы такие? Как вы посмели вмешиваться? Схватить их! — разоряется стоящий на эшафоте лейтенант.
Слыша этот голос, понимаю, что зря переживала о том, что выдам слишком высокую тональность, если закричу. С губ офицера слетает такой визг, что меня появляются сомнения насчёт того, есть ли у парня яйца.
Солдаты дёргаются в нашу сторону, но Хельга, хускарлы и Тород, мальчишка уже неплохо управляется с щитом и носит его с собой, образуют квадрат вокруг нас. Токката натягивает лук, орк снимает с плеча секиру, маг поднимает обе руки с заготовленным в них огненным шаром, а безоружная Бреса подготавливает лечебное заклинание. «Целителей много не бывает», — подмечаю, увидев её приготовления к драке. Сама пока не берусь за оружие, демонстрируя противникам мирные намерения.
— Открыть гербы, — командую, и хускарлы срывают со щитов чехлы, скрывающие герб Кронберга — белую трёхзубчатую корону на сером фоне.
Патрульные отступают и опускают оружие, быть обвинённым в нападении на солдат соседнего нейтрального владения никто не хочет. К войне это, конечно, не приведёт, но голову зачинщика драки однозначно выдадут Кайре в качестве виры.
— У вашей черномазой шлюхи тут нет власти! Это земли Фёрстгарда! Не вмешивайтесь в правосудие ярла и проваливайте отсюда! — взвизгивает лейтенант.
Паренёк настолько взбешён нашим появлением, что забывает про дипломатию и этикет и опускается до оскорблений в адрес соседствующего ярла. «Что ж, я тебя за язык не тянула, он ведь и до клитора довести может», — думаю, ухмыляясь.
— Я Аурелия Стэллион, командир отряда хускарлов Кронберга, — делаю особое ударение на слове «хускарлов», указывающем на наш более высокий социальный статус, чем у большинства присутствующих. — У справедливости власть есть везде. В чём обвиняют эту женщину? Ярл утвердил вынесенный приговор?
— Этого не требуется, в Фёрстгарде свои законы! Эта шлюха — ведьма, её вина доказана! — парня трясёт от ярости, он понимает, что стоит на краю пропасти и его вот-вот столкнут туда.
— Я так и думала, — говорю спокойным голосом. — Не буду напоминать тебе, что Закон «О правосудии» был утверждён верховными королями и все ярлы клянутся выполнять древние законы королей, несмотря на отсутствие центральной власти в Нордхейме. Допускаю, что такой невежда, как ты, мог не знать этого. Но ты должен знать, что за публичную клевету на женщину, тем более ярла, тебя ждёт наказание. Ты оскорбил ярла в присутствии разумных, некоторые из которых являются её подданными. Как хускарл Кайры Алерссон «Холодной», я обязана призвать тебя к ответу. Представься, офицер, я вызываю тебя. Никому не позволено порочить честь моей госпожи.
— Я не буду драться с тобой! Ты не хускарл! Ты самозванка! Ты вообще не понятно кто, у тебя женские лицо и грудь, но при этом огромный член, — парень, наконец, обращает внимание на жеребца, окрашенного чёрной краской. — Взять ведьму! В атаку!
Лейтенант, наверное, ощущает себя в этот момент Лосом, ведущим соратников на древние города альвов, но вот только «соратники» его почему-то не испытывают подобного воодушевления и продолжают стоять на месте, окружая нас плотным кольцом.
— Атакуйте, бездари, или я вас всех повешу за неповиновение! — пищит офицер.
Но «бездари» не торопятся выполнять приказ, наверное, ждут, что командир одумается и последует команда отставить. Одно дело ловить разбойников и запугивать деревенских жителей, и другое дело сойтись в схватке с опытными войнами, предводительница которых является бессмертной. Впрочем, находится пара смельчаков, которые особенно боятся своего офицера или просто хотят выслужиться. Эти идиоты бросаются на нас. Первого останавливает секира орка. Топор плашмя опускается на голову парня и оглушает его. Второго Хельга сбивает с ног ударом щита. Огромные шипы пробивают нагрудник патрульного, и он оседает на землю, истекая кровью.
«Вот и всё. Кровь пролита. Без боя не уйти, и обвинят в этом нас. Теперь придётся устроить резню, похоже, и в Фёрстгарде меня будут называть «Кровавой Жеребицей», — думаю, доставая из ножен кинжалы.
Вопреки моим ожиданиям больше никто не атакует. Патрульные оказываются умнее своего командира и несильно стремятся к аннигиляции. Самое время захватить инициативу и закрепить успех. Конечно, лучший вариант — это свалить отсюда, пока на самом деле не назрел политический конфликт, но хускарл Фёрстгарда лишил нас такой возможности. Оскорбление ярла нельзя оставлять безнаказанным.
Не хочется убивать лейтенанта патрульных, но боюсь, у меня нет выбора.
— Эта кровь на твоей совести, — обвиняю офицера, выходя вперёд из-под защиты нашего маленького каре и указывая на раненого патрульного. — Мы можем продолжить, и тогда вся деревня отправится на встречу с богами. Нам придётся вырезать жителей, чтобы не оставлять свидетелей. Политический конфликт никому не нужен. Ты этого хочешь? Лично я не желаю, чтобы пострадали невиновные. К твоим воинам у меня нет претензий, но ты совершил проступок, за который должен ответить. Закончим всё поединком. Обещаю, что больше никого не тронем и вылечим раненого. Решай: умрёшь ты один, или вся деревня. Мне насрать, сколько будет трупов, оскорбление должно быть смыто кровью. И ещё, — добавляю после короткой паузы, — Перед поединком ты снимешь с женщины все свои нелепые обвинения и отпустишь её.
По лицу офицера видно, что парень колеблется. Возможно, планирует начать драку и сбежать в общей свалке. Стоящий рядом солдат, тот самый, который оглашал приговор, склоняется к командиру и что-то шепчет на ухо. Парень слушает и одобрительно кивает. Солдат делает шаг вперёд по эшафоту в мою сторону и говорит:
— Никто не умрёт. У нас есть предложение получше. Мой командир признаёт, что погорячился, и приносит извинения. Мы выплатим виру золотом. Трёх тысяч должно быть вполне достаточно, чтобы уладить конфликт. Обвинения с ведьмы мы не снимем, но представим её дело для рассмотрения ярлом. Что скажешь на это, хускарл Стэллион?
Внимательнее смотрю на солдата. Судя по обветренному лицу, покрытому шрамами, передо мной старый ветеран. На вид ему не меньше сорока лет. Наверное, сержант или кто-то вроде заместителя. Полагаю, что реальная власть в отряде, скорее всего, у него, а не у писклявого командира. Я благодарна солдату за то, что он предложил компромиссное решение. Вира золотом обычная практика, деньгами можно откупиться от большинства преступлений, вот только я не уверена, что три тысячи — это достойный штраф за оскорбление ярла, и мне кажется, что из этих парней можно выжать ещё. Да и девушку жалко, подозреваю, как только мы уедем, её продолжат истязать с ещё большей жестокостью. Вот как этого не допустить? Сейчас мне бы не помешал совет компаньонок, но я не хочу выглядеть так же глупо, как и этот лейтенант, за которого сержант разгребает дерьмо. Придётся импровизировать.
— Мы согласны на виру, но сумма нас не устраивает. И я сомневаюсь, что вы сдержите слово и эта женщина предстанет перед ярлом.
Решаю высказать вслух свои опасения и посмотреть на реакцию сержанта.
— Назови свою сумму, но учти, что это все наши деньги, платить придётся жителям деревни, ты попросту ограбишь их. Что касается ведьмы, то в твоих опасениях может и есть смысл, но какое тебе до неё дело? Даже если мы закроем глаза на её преступления и снимем обвинения, местные всё равно убьют или изгонят демонопоклонницу, — говорит ветеран, старый вояка окончательно заменяет своего командира в переговорах.
«Изгонят… Не слышала о таком, интересно, что в этом случае происходит с предназначением смертных? Они становятся отверженными изгоями?». У меня вдруг появляется идея, но при всех её озвучивать нельзя.
— Как твоё имя, солдат? Ваш офицер, похоже, не хочет представляться.
— Его имя Кнуд, — вступает в разговор лейтенант, — он сержант и мой заместитель. А я Снорр, хускарл Фёрстгарда. Я подтверждаю слова сержанта. Назовите вашу цену, но ведьму мы не освободим.
Я не ошиблась в предположениях про ветерана, отрядом командует именно он, а хускарл, скорее всего, чей-нибудь сынок, поставленный на хорошую должность. Нужно увести их с площади, тогда с сержантом можно будет договориться.
— Предлагаю обсудить наши разногласия в более узком кругу, думаю, мы сможем найти компромисс.
— Хорошо, — соглашается офицер. — Поговорим в доме старосты. Я, Кнуд и ты. Можешь ещё кого-нибудь взять с собой.
— Идёт, — соглашаюсь я.
На переговоры зову Токкату. Мне кажется, она лучше подойдёт для этой роли. Рассаживаемся по разные стороны стола в жилище старосты. Я и Токката на одном конце, Снорр и Кнуд на другом.
— Что вы хотели предложить? — начинает Кнуд.
— Я могу запросить вдвое больше, и даже если денег у вас нет, то не думаю, что деревня, владеющая лесопилкой, сильно обеднеет. Но меня это не интересует. Не люблю, когда страдают невиновные. Я ведь правильно поняла, все обвинения против приговорённой высосаны из пальца?
— Да как ты смеешь такое заявлять? — взвизгивает Снорр и пытается встать, но ветеран удерживает его.
— Улики подтверждают её вину. Да и вообще, она смертная, какое вам до неё дело, даже если мы ошиблись с приговором? — говорит Кнуд.
— Фетиш у меня ко всем убогим и обездоленным. Устраивает такой ответ? Вы допускаете, что могли ошибиться?
— От этого не застрахованы даже боги, судя по тому, как ты выглядишь, — ухмыляется Снорр.
Теперь я подрываюсь с места, но Токката удерживает меня.
— Парень, длинный язычок уже подвёл тебя сегодня, на твоём месте я прикусила бы его, а то переговоры могут закончиться новым кровопролитием, — быстро пресекает Токката, пока я не сорвалась.
Давлю в себе желание метнуть писклявому кастрату в глаз кинжал и добавляю:
— Мальчик, мы так выглядим потому, что прокляты четырьмя владыками Хаоса одновременно. И терять нам уже нечего. Постарайся быть вежливым, если не хочешь отправиться к своим богам. Только благодаря сержанту ты ещё дышишь, слишком много наболтал своим языком.
Кнут бросает укоризненный взгляд на командира и говорит:
— Мы не знали о проклятии, прими наши извинения. Давай о деле. Так каково твоё предложение?
— Вы заплатите три тысячи золотых, как и говорили, а также снимите обвинения с женщины, но сделаете это без огласки. Всем остальным скажем, что передаёте узницу нам для конвоирования в Фёрстгард на суд ярла. Ваша так называемая ведьма уедет и все будут довольны. Согласны?
— Это большой риск. Что, если жалобщики захотят узнать состоялся ли суд? Ты ведь не собираешься везти её туда на самом деле, — не соглашается Кнуд.
— Нет никого риска, всегда можете свалить всё на нас. А если кто-нибудь о ней спросит, то мы скажем, что она сбежала, — предлагает Токката.
— Тогда полторы тысячи вместо трёх, — заявляет Кнуд. — Не знаю, для чего она тебе нужна, но бабёнка ещё «в соку», в Вайнтрале за неё, даже неукрощённую, дадут не меньше тысячи, а пять сотен скинете за риск, — предлагает Кнуд.
«Вот же жадный ублюдок!»
— Две, или мне достанется и ведьма, и всё золото деревни, я не побоюсь замарать руки в крови, сотней трупов больше, сотней меньше, какая нахуй разница, на нас и так уже печать Хаоса. Всем остальным можете сказать, что вира четыре тысячи. Это будет выглядеть правдоподобнее, и по итогу сможете надоить с деревни ещё тысячу монет. Останетесь «в плюсе» на пять сотен.
— По рукам, Стэллион, — соглашается Кнуд. — Не важно, как ты выглядишь, с мозгами у тебя всё в порядке.
— Спасибо, ты тоже похож на смышлёного, — признаю, забирая со стола деньги, выложенные офицером. — Если надумаешь сменить хозяина, найди меня в Кронберге.
Ингу отвязывают и передают нам, женщина не сопротивляется и молчит, похоже, она уже смирилась с тем, что её казнят, и происходящее ей безразлично. Я приказываю Бресе вылечить раненого солдата, хочу проверить, на что она способна как лекарь. Девушка хорошо справляется, стоит задуматься о том, чтобы на срок рабства сделать её членом отряда. Токката едва ли сможет прикрывать всех нас. Солдаты отводят в сторону старосту и «вытряхивают» из него тысячу золотых, якобы на уплату виры. Под недобрыми взглядами деревенских жителей покидаем деревню и уводим с собой Ингу.
— Ну что, покрасовалась сиськами? Всё ещё хочешь зайти в Фёрстгард? — спрашивает меня Токката, когда мы выходим за ворота.
— Конечно хочу, неужели ты думаешь, что меня можно напугать встречей с очередными дебилами?
— Ты ебанутая, если собралась лезть туда в таком виде, — не одобряет Токката. — Я надеялась, эта прогулка убедила тебя в безрассудстве затеи посетить город. Мы и шагу не успеем сделать, как нас схватят и обвинят в проституции или демонопоклонничестве.
— Прогулка убедила меня в том, что нужно поработать над образом, но идти в Фёрстгард придётся в любом случае, нам нужны наёмники. В этом меня тоже убедило посещение деревни.
— Ни дня без приключений на задницу, вот твой девиз, — недовольно говорит целительница.
— Ты, вроде, согласна была идти за мной хоть в Хаос. Уже передумала?
— Да куда я денусь? Но так хочется порой просто отдохнуть, понежиться в кроватке или полежать на пляже где-нибудь под Белым городом, потягивая вино.
— Закончим с дерьмом Кайры, и обещаю тебе отдых. Захочешь, Белый город, а захочешь, отправимся на Летние острова.
— Лучше в империю, чем к ушастым расистам, — вступает в разговор Хельга, когда мы подходим к повозкам. — Только что ты собираешься делать со всем этим зверинцем? Если и дальше будешь подбирать всем сирых и обездоленных, то нам скоро придётся открыть приют.
— Это ты про Ингу? — уточняю я.
— Про неё, Бресу, и у тебя ещё разбойница сидит в повозке, если ты забыла, да и Тород никуда не делся. С бессмертными можно и распрощаться, когда закончится их рабство, если не хочешь потерять навык и освободить их раньше, но ты отдаёшь себе отчёт в том, что эта мартышка, — Хельга указывает на Ингу, — скорее всего, погибнет, если ты её бросишь? С тем же успехом можно было вообще не заморачиваться, оставить девку в деревне и уйти.
— Я об этом не думала, — говорю растерянно. — Ты хочешь сказать, что она теперь привязана ко мне?
— Не совсем так, привязки последователя между вами нет, но без покровителя ей не выжить. Самое лучшее, что её может ожидать — это роль шлюхи в какой-нибудь банде, типа той, что обитала в Кастлроке, — высказывается нордка.
— Тогда она останется пока с нами, а там что-нибудь придумаем, куда её пристроить. Загружайте девку в фургон, — командую хускарлам, и, обращаясь к Бресе, добавляю: — Ты тоже залезай вместе с ней. Подлечишь по пути и введёшь в курс наших дел. Расскажешь про меня со спутницами, ну и узнай подробнее, кто она, чем занималась и на что способна.
Инга слышит разговор и понимает, что на суд к ярлу она не попадёт.
— Что вы собрались делать со мной? Куда меня везёте? — с тревогой и надеждой одновременно спрашивает женщина.
— Не дёргайся и залезай в фургон, никто тебя не тронет. Бреса расскажет всё, что тебе нужно знать. До Фёрстгарда поедешь с нами, а дальше сама решишь, как быть.