***
— Я понимаю, что ты чувствуешь, Гарри, — мягкий голос мистера Моргана убаюкивал Гарри, вкручиваясь прямо в расслабленный мозг. — Тебе страшно и больно. В твоей голове мешаются образы из твоих снов и реальность. Иллюзии кажутся действительностью, незнакомых людей ты знаешь от и до. — Вы правы, — пробормотал Гарри сквозь сонную негу. — Но мне это все не кажется. Это было в реальности. — Я тебе верю, Гарри, — улыбка слышалась в размеренном голосе мужчины. — И я не пытаюсь это оспорить. Мы же хотим понять, как тебе жить дальше с этим грузом, верно? — Да. — Расскажи мне ещё раз о человеке, который сделал все это с тобой во сне. Томас, верно? Какими были его мотивы? Как он добивался своих целей? Почему был так зациклен на тебе? Гарри больно вспоминать об этом. Он расслаблен и почти спит, и оттого воспоминания в разуме лишь четче. Гарри не знает, как мистер Морган делает это, но от того, что Гарри рассказывает ему все в подробностях, становится легче. От пота и слез подушка под его головой вся намокла, но Гарри упорно продолжает говорить. Рамки магловского и магического миров стерлись: мистер Морган знает, что Гарри волшебник, а Гарри знает, что мистер Морган знает о магии. На сердце становится легче, когда Гарри рассказывает о том, как размеренно качалось в петле полуобращенное в оборотня тело Гермионы. Со слезами медленно сползает с ссутуленных плеч камень, именуемый скорбью по маленькому трупу Полумны. Мистер Морган слушает внимательно, и не думая перебивать. Он превосходный слушатель, как и подобает лекарю души. Когда в воздухе звучит последнее слово, тишина на мгновение оглушает Гарри. — Кем является этот человек здесь? Кто он? Тебе это известно, Гарри. Я знаю это. Сравни их. Гарри сравнивает, но легче не становится. Он пытается примерить костюм министра магии Тома Реддла на тело ужасающего серокожего чудовища, но одежда маловата. Тем не менее, их лица то и дело сливаются в одно целое, теряя любые различия. Разум видит, что эти две картинки отличны друг от друга. Сердце желает растерзать своего мучителя. Гарри слышит, как мистер Морган снимает очки и устало потирает переносицу. — Возможно, этот мир не так уж и плох, как мир из твоих снов, Гарри? — Возможно.***
Гарри сразу занял первое попавшееся свободное купе и устало плюхнулся на до боли знакомое сиденье. Взгляд упал на перрон, неотличимый от перрона из его детства, и Гарри поспешно отвернулся. С тихим шелестом он достал из сумки стопку старых газет. Со всех них из-под кричащих заголовков под разными углами ему белозубо улыбался Волдеморт. Может, мистер Морган был прав. Гарри стоит взглянуть на Тома Реддла. Волдеморт должен остаться в прошлом. Однако каждая перевернутая с шелестом страница под конец неизменно с яростью разрывалась пальцами мага. Вбитая в подкорку ненависть, пустившая корни в душу, явно не собиралась уходить, просто взглянув на жалкие фото и почитав оды в честь чудовища. Гарри поджал губы и сжал зубы до скрипа, ощущая бессилие. Дверь в купе в грохотом отворилась, и Гарри поспешно спрятал уцелевшую макулатуру в сумку. — Можно? — послышался голос незнакомого ребенка. Гарри отрывисто кивнул ему, и мальчик присел напротив. Он долго рассматривал оторванный уголок газеты, который Гарри не успел убрать. — Фанат министра? Выпуск довольно старый. Гарри криво ухмыльнулся. — Можно и так сказать. Гарри, — протянул Гарри руку. — Харли, — скупо улыбнулся ребенок в ответ. В купе повисла вполне уютная тишина. Гарри незаметно оглядел мальчика. Это был самый обычный на вид аристократ. Холёные ручки, никогда не знавшие физического труда, нарочито-небрежно взъерошенные темно-каштановые волосы, отливающие рыжиной. Гарри заметил на его щеках россыпь малозаметных веснушек. — На какой факультет планируешь поступать? — для проформы спросил Харли, и Гарри подметил, что глаза у ребенка серо-зелёные. — Только не Гриффиндор. Харли понимающе кивнул, усмехнувшись. — Я пойду либо на Рейвенкло, либо на Слизерин. Другой факультет родители не примут, — с немаленькой долей иронии произнёс Харли. Гарри отметил краем сознания, что дети волшебников в одиннадцать лет редко когда способны на такие интонации. Драко Малфой был лишь исключением, подтверждающим правило. Раздался стук в дверь, и оба мальчика посмотрели на показавшегося в проходе парнишку лет двенадцати. Тощий, нескладный, с собранными в пучок темными волосами, он смотрел на первокурсников с явным сомнением. Гарри отметил и явную потрепанность великоватой мантии, и стертые на руках мозоли. — Проходи, — пригласил незнакомца Гарри, и тот, неловко помявшись, все же вошел, закрывая за собой дверь. — Я Гарри, это Харли. — Меня зовут Ян, — представился мальчик, присев на край сиденья Харли. — Первокурсники, да? — Да. Второй курс? — Третий, — скромно улыбнулся Ян. — Куда собираетесь? — Только не в Гриффиндор, — переглянулись первокурсники. Ян фыркнул. — Идите к нам на Рейвенкло. Только Гарри подумал, что ему крайне повезло не встретить никого из знакомых, как в проходе показалась белобрысая макушка Драко Малфоя. Гарри посмотрел на него с каким-то болезненным интересом, прежде чем с удивлением понять, что воспоминания не спешили захлестывать его с головой. — Можно? — манерно растягивая слова, спросил Драко. Послышалось нестройное "да", и блондин решительным шагом вошел в купе. — Я Малфой. Абрáксис Малфой. Гарри изумленно вскинулся, вглядываясь в черты лица Малфоя. Что? Заметив его замешательство, Малфой как-то совсем не по-малфоевски живо фыркнул: — Странное имечко, да? В честь деда. Одно утешает: моего брата вообще Дракон зовут. Ну, это полное имя. Вообще все его называют Драко. ...Гарри вообще перестал что-либо понимать.