MILFурион

      На городок опускался томительный вечер июньской пятницы. Время ласковое, как разговор с любимой бабулей за стопкой блинов с черничным вареньем. А уж после получения паспорта ещё и такое весёлое, алкогольное — не описать! Но я свой «билет» во взрослую жизнь миллиард лет назад как отметил, да и вообще нынче думам некогда вальяжно плестись — наверное, будет гроза. Хотя ей всё равно не спутать моих величавых планов. Однако здорово подмочить их летней стихии будет по силам: далеко-далеко что-то глухо рокочет, быстро натекая по горизонту свинцово-синюшной, угрожающей поволокой. А предзакатный сумрак настолько душный и влажный, что как будто даже не дышишь, вхолостую гоняя сквозь лёгкие парной воздух. Даже воробьишки, заколебавшиеся за весь день орать и мутузить друг друга за хлебные крошки, свесили от жары клювики, с недоверием поглядывая на помойных котов. Пичуги, как и разомлевшие люди, дожидались первых порывов свежего ветра и прохлады дождя. На календаре было тринадцатое, «днюха» моя. Дата не то чтобы круглая, но опасно близко подобралась к четвёртому десятку. Случилось долбанное волшебство: барышни, которых в детстве считал старыми тётками, теперь кажутся молодыми, шальными девчонками ещё хоть куда. Но сегодня наплевать и на них, и на мой возраст. Как говорится: «Раззудись плечо! Размахнись рука!» Если «баба в сорок пять — ягодка опять», то «мужик в тридцать шесть — стояк просто жесть». Ну, или как-то так. А больше ничего и не надо — мобильник отключен, пивко в руке, а я сам себе друг и товарищ. Сычую в своё удовольствие, как одиноко одинокий одиночка. Завтра — целый день казацкой вольницы и божественного тупняка. Возможно, и даже очень желательно, мордой в подушку и с бодуна. А сегодня — раздолье. «Раззудись рука, размахнись писюн!» я бы даже сказал. Эх, лишь бы только денег хватило. Вечер провинции, вырождавшийся в ночь, был умиротворённо тих. Как говаривал классик: «Лепота-то какая! Эх, красота!» И лишь изредка сокровенный покой пятничных сумерек нарушали хмелеющие голоса да сакральные вскрики: «Ты меня уважаешь?!». Народ не ради пьянки окаянной, а дабы не отвыкнуть спешил накидаться по полной. Ну, и традиция-с, не без этого. Но бывали среди них и наглые грубияны с повышенным содержанием «бэтмена» в крови и тестостерона в яйчишках. Здоровье у них, жидконогих — всё, что было — к этому времени уже подзаканчивалось. Зато плечи расправлялись в гордые орлиные крылья, а гонору — просто из ушей капало. И всё-то эти адепты «пацанских разборок» норовили ближнего своего зацепить да по пьяни злым словом морально задоминировать. Хоть на ком-нибудь спустить злость за рабочую пятидневку, проведённую в коленно-локтевой позе с волосатыми лапами начальства на своей заднице. Образно, разумеется, но от того, может быть, даже больнее. Не минула сия юдоль скорби и меня. В смысле, доебался какой-то полудурок почти в ноль «потушенный», а не то, что можно было подумать. Дерзкий, как пуля резкий, тощий парниша, дышавший мне примерно в соски, с распальцовкой и вызовом заявил… В общем, я его не дослушал. Дерусь неумело — а если точнее, то вообще не умею — поэтому сразу втащил дурачку. Грозный алкогольный боец, смотрящий на районе и, до кучи, правдоруб и «срыватель покровов» всхрапнул от удара. Тощие ноженьки подломились в коленках и персонаж отправился в объятия Морфея, прикорнув аккурат между двух баков с мусором. Я тем временем дисциплинированно сунул смятую сиську из-под пива в контейнер для пластика и пошёл по своим делам, потряхивая ушибленной кистью. Может, зря всё же съездил этому пассажиру? Вдруг он просто хотел сказать: «Не мусорьте, уважаемый»? * * * Видно, всё ж зазря отоварил беднягу ни за что, ни про что — слепая и, похоже, бухая Фемида настигла почти что мгновенно. Я даже не успел добежать до кустиков и расстегнуть «ширинку», чтобы отдать должные почести отечественному пивоварению. Прошло меньше минуты, как меня нагнала команда возмездия, словно сидевшая в засаде и ловившая на «живца», ныне пускавшего слюни между мусорных баков. Блатной походочкой — словно матросня в шторм по палубе — навстречу притопало трое скептично настроенных организмов с шапками-пидорками, насаженными на самые бритые макушки. Такой-то жарой? А молодые люди «на стиле», похоже. Впрочем, про походочку я слегка приукрасил. Троица всеми силами — только за руки не держась — старалась сохранить вертикальное положение. Парни с переменным успехом боролись против беспощадной гравитации-суки, безжалостно тянущей их отяжелевшие головушки вниз. Покачиваясь, как берёзовая рощица на ветру, блатные господа то и дело переступали с ноги на ногу, словно я певец, а они — подтанцовка и ждут крутого вокального соло. В общем, парни были хорошо подгулявшие местные. Грозные упитые соколы. Один дурачок вон даже с кастетом припёрся. Он у них самый борзый и потому самый главный? Или просто вкусная водочка так на мозги надавила, что вьюноша на три-четыре годика «присесть» захотел? Хотя, чего-то тут не то. Стоп-стоп-стоп! Это ж ведь чтобы дурня с кастетом «закрыли», нужно мне голову этим самым кастетом пробить?! Э, не… «Не согласная я!» Так, всё внимание крутим на максимум!.. Сами мужички на вид — не сухие дрыщи или «хлестко-опасные» легковесы из ММА, отлетающие от первого чиха. Но и не совсем уж рыхлые пивные животы. Такие или сами попадают, в ногах запутавшись и сливы свои залитые об землю поразбивав, или под спиртовой анестезией будут наотмашь рубиться до самой утренней зари, как воины света. В общем, если проморгаю, то не спасут и мои почтенные два метра в холке — несвятая троица может и ушатать.  — Всё, Уася… Ик!.. Этот, как его… Пушкарёв, бля, дописался… А ты, сука, допизделся! — с блатным надрывом забурагозил «кастетчик», сыто рыгнув. — Замочим, нахрен, урод!.. Ик!.. «Замочим? Один поссыкиваешь? Это гуд…» — мимолётно подумал я, шагая навстречу покачнувшемуся человеку. — «Да и чего сразу урод-то? На себя посмотри, чучело — ты сам-то на шимпанзе-алкоголика очень похож!»  — Э, ты, петушара обдроченый, ебать тебя в сраку!.. — воскликнул тем временем второй, а затем грязно выругался, ткнув в мою сторону горлышком недопитой «плодово-выгодной». Но всякие доводы были уже излишни. Я точку зрения этих джентльменов уловил и был категорически с ней несогласен. Два литра пива, плескавшиеся в глубинах сознания и поджимавшие клапан, подкинули охапку решимости в «ЧСВ-топку», щедро припорошили сердечко храбростью. А «болтанка» между ушами лениво напомнила — эти братья-акробатья явно не чаем с плюшками меня угощать собираются, а полновесными пиздюлями. Может быть, даже с ноги понесут «мстю» за почившего промеж мусорных баков товарища. Потому и манерничать, «цырлих-манирлих» разводить с ними не стоит — для здоровья чревато. Без предупреждения и объявления, как один вероломный австрийский художник, я качнулся вперёд, срывая дистанцию. Ребятки тоже дружной гурьбой качнулись ко мне, но не по собственной воле, а из-за происков Земли-матушки. Видно, она по случаю пятницы тоже слишком уж быстро вращалась, и горемыки ну никак не могли поймать равновесие. Для меня же звёзды на небе сошлись идеально, в «самую писечку». Кулак на противоходе состыковался со щетинистой целью, и я с правой смачно ввернул «кастетчику» — тот аж хрюкнул! Рубанул ему точнехонько в челюсть, чуя, как что-то болезненно щёлкнуло в пальцах. Ударил — просто жуть! Махнул хер пойми как и куда: с размаху, снизу и сбоку. Хорошо, что не из-за головы. Даже медведи ловчее рыбу ловят из рек косолапыми лапами. Мухаммед Али — вдруг случись ему воскреснуть и оказаться поблизости — незамедлительно впал бы в каталептический ступор и снова скоропостижно скончался от вида такой восхитительной техники! Но наплевать, как это выглядит. Главное — как работает. А сработало славно! «Аргумент» оказался неотразим и башка у чувака дернулась, запрокинувшись. Нужно признать, что его тело всё-таки попыталось ударить в ответ и нелепо взмахнуло руками, кидая парную «зигу». Но пьяный умишко сказал: «Низя!..», и выключил абонента. Дурачок с кастетом как стоял, так стоймя и хлопнулся на заплеванную и заваленную окурками землю закуточка в кустах. Взбрыкнул ножками и притаился в засаде, вытянувшись в линию, словно пиратский указатель на захоронение клада. Другой «братец», похоже, глубоко проникся моим обаянием, потому как решил пригласить на белый танец. Или хер знает, чего он там захотел. Схватил за отворот куртки и дёрнул на себя, дохнув ароматом «самца» и намекая, что будет вести в нашей паре. За что тут же — прямо, без затей и зазрения совести — смачно получил ногою по яйцам. Толком драться за прошедшие доли секунды я так и не научился. Так, слегка бить наловчился, поэтому извини, старичок, соболезную. Засипевшая тушка «танцора», которому уже ничего не мешало, быстро начала оплывать, складываясь во всевозможных суставах и под самыми диковинными углами. Бедолага одной рукой схватился за отбитое место, а другой всё ещё щупал мою добела затёртую «джинсовку». В его пьяных очах на миг блеснула вселенская скорбь: «Брат! Ты ведь был мне братом, братишка!..» Тело брякнулось наземь, а спустя миг прилетело по башке уже и мне. И поделом — нехрен клювом щёлкать, когда «серьёзные» люди пришли выяснять за понятия! Но повезло, что третий оказался самый угашенный и тормозной. Пьяного мастера из лысика в жёлтой майке, на моё счастье, не получилось. Его вполне себе выключающий «punch» лишь дёрнул кожу на затылке, да вскользь хрястнул по уху. «Ля, ты крыса!..» — возмутился я, отшатнувшись. Ненароком — прости, старичок — ещё раз засветил «танцору» по яйцам. А затем с воплем «У-у-у, сюка!..» кинулся на последнего из обидчиков. С «младшеньким» пришлось повозиться. В его алкоголе процент крови оказался настолько мизерный, что чувак мог бы и с МКС на «кортах» сигануть вниз за семками и ничего не заметить. Но я всё же заборол подлеца, бьющего в спину, пару раз всадив коленкой тому в мягкое пузо. А затем, когда лысик начал сипеть и сгибаться в благодарном поклоне к земле — рубанул ещё и в лицо. Кажись, нос придурку сломал или ещё чего — очень уж вкусно у него что-то хрустнуло… А затем наконец-то отвалил в сторону, на всякий случай спиною к кустам, уперевшись ладонями в бедра и отфыркиваясь, переводя дыхалку. С запозданием начало «потрахивать» от хлынувшего в кровоток адреналина, поэтому тело запросило тайм-аут и пива. Да уж, рыхлый я стал, мягкий. Только и остались что вес, рост да хмурая небритая харя. Пробежками что ли снова заняться?.. Тем временем потенциальные нападавшие — удачно для меня и неудачно для них — перекинулись в потерпевших, и со стонами расползались по истоптанной траве. Малая часть из них. «Пляжник» с кастетом мирно загорал в последних лучах закатного солнца. Чувак в звании героя «Дважды Отбитых Яиц» просто облевался и тихо скулил. Но третий, лысый решала, всё ещё гонорился, правда подняться не мог. Просто не мог, а не из-за моих избиений.  — Те пзда, пдор!.. — нечленораздельно прошамкал он разбитыми губами, нетвердой рукой то ли пытаясь ухватиться за дерн, то ли собираясь нарвать травки для кроликов.  — Команда была «лежать», барбосы комнатные… — с адреналиновой дрожью выдохнул я, разгибаясь и разминая поясницу. — Никуда не уходите, бля… Щас только за пивасом сгоняю, и потом ещё вам, мудакам тупорылым, въебу!.. Разумеется, второй раунд и нафиг был «не нужОн» — у меня пока не настолько плохо с башкой, чтобы этого не понять! Денег за победу всё равно не дадут, а вот в «жбан» — завсегда запросто, успевай подставлять. Мало ли, сколько тут ещё таких спиртовых мстителей патрулирует по округе и зорко бдит, до кого б доебаться? И хотя в челюсть я врезал знатно, но оказался сам себе злобным Буратино. Фалангу на правом безымянном пальце выбил или вообще сломал — рука наливалась огнем. Да и драться я всё ещё — как и секунду назад — не умею! И «кастетчик» чего-то озяб и не торопится просыпаться. Неужто затаился и задумал что-то недоброе? Ай, псина коварная!.. Не-не-не… В общем, надо брать ноги в руки и сваливать подобру-поздорову. Не надо мне всякого непонятного. А то начнут уже меня ногами по травке катать, а свидетели — «честнейший Васян» и «трезвейший Колян» — как на духу расскажут ментам, что это я всё затеял и с невероятной жестокостью кулаки потерпевших своим лицом избивал. Хотя взять ещё пивка для рывка — мысль недурная, достойная не мужа, но мальчика. Или наоборот? Ай, да и насрать: главное пивасом с ништяками затариться. В конце концов, тварь я дрожащая или право имею хотя бы раз в неделю заправиться «хмельным» в своё удовольствие?! Но сперва всё же надо было сходить «в кустики» — отпустить погулять старое пиво, что просилось наружу. Однако ж, ну не царское дело отливать там же, где это делает «челядь» или где свершаются ратные подвиги. А значит мне пора в путешествие до во-о-он тех зарослей акации. Там и сделаю из пива тёмного «светлое». Правда, захмелевшие мозги не к месту под руку вякнули, что напоследок не мешало бы побитых придурков ещё и обоссать. Так, в воспитательных целях и дабы унизить, окончательно и бесповоротно. Но совесть и мужская солидарность радужно взявшись за ручки с остервенением запинали тупорылое «Я» в подвалы сознания под трухлявые нары. Это утром я, как и всегда — стареющий «манагер» средних лет и средней руки. А сейчас — победитель и вращатель миров на известном приборе! Так что, типа: «Лок`тар огар, алкогольные братья! Славная была битва…» и всё такое. Кому должен — всем прощаю. Выбрав цель, увидев ориентир, и эпично — как дерзкий! — сунув руки в карманы штанов, я напролом продрался сквозь зассаные кусты и торопливо заковылял прочь. Петляя, как опытный ниндзя, за каким-то лядом путал следы. Сам не знаю начерта, но было даже прикольно. Ломился вперёд, моднявыми туфлями с ближайшего рынка сбивая с травы первые капли начинавшего моросить дождичка. Гроза нагоняла — следовало поспешать. Потом ещё в магазин обратно тащиться за тёмным напитком богов. И друзьям звонить — они ж меня, трезвого и без пива, этим вечером просто не поймут и не простят. Прошкандыбав пустырём метров сто и едва башкой вниз не сверзившись в какой-то овражек на битые кирпичи и стекло, я добрался таки до вожделенной полянки. Буквально на одних морально-волевых добежал до пышных зарослей кустистой акации… М-м-м!.. А пахне як! Дёрнул на гульфике молнию, доставая «младшенького», и… едва не нассал себе на руки от испуга! Сквозь кусты, обсыпанные серёжками ароматных соцветий, прямо в лицо, с басовитым гудением проломился какой-то громадный волчок, усеянный десятками огоньков! Удар! Хруст!!! Темнота… * * *  — Е-еба-ать тебя в головогрудь, Розовый! Ты чего натворил, а? Копрофаг ты панцирный! — пробился сквозь темноту странный, скрипучий и невероятно надрывный, тоскливый голос. — Придурок членистоногий, ты же местного в кашу растёр! Его теперь на этот, как его… на хлеб только мазать!.. «Понаехавший, что ли? Про что он там стрекочет?» — бестолково подумал я, теряясь в догадках, что за говорок-то такой любопытный. Вроде и не по нашему ловко так шпарит, а мне все понятно. Ещё и щёлкает языком классно так… Хотя, ерунда. Главное, что эти козлы меня сбили! «Мама! Вызывай ГИБДД — меня машина убила!» Не, оно-то вроде и не больно, но от этого даже обидней — получил в нос бампером, а по совести и предъявить нечего. Но всё равно — эта лимита понаехавшая человека чуть не задавила и уже свинтить пытается?! Пора бы мне возмутиться матерно и затребовать помощи. А заодно и бабки стрясти с этих «абреков». Вот только намерение обложить незнакомцев «трехэтажными да с прибором» так и осталось мечтой. Я вроде как разлепил губы, но ошарашено понял, что не могу проронить ни слова, ни даже звука, как ни пытаюсь. «Открытый» рот словно отказывался открываться, а язык онемел!  — Да чего ты стридулируешь-то на пустом месте? Я потом всё вымою, отполирую!.. — прощёлкал другой голос тоном побитой собаки.  — Ты мне ганглий не пудри, дебил! — взорвался негодованием первый. Тут я, как ни злился, как ни волновался, но даже проникся и мысленно покивал, искренне соглашаясь: «Верно, всыпь! Так его, молодого! А то водительские права купил, а ездить — не купил…» Первый — который был явно постарше — тем временем разгорался, как чахлый костерок, в который подкинули пару охапок хвороста и плеснули кружку «соляры»:  — Исследовательская, бля, экспедиция!.. На свою голову дал, бля, идиоту экспериментальным пепелацем порулить!.. — гневно стрекотал он. — Да если нас с тобой поймают над раздавленным разумным из развивающегося мира — это ж борозда, обоим! На заслуги не поглядят… Пожизненный эцих! С гвоздями, нахрен!!! Хорошо, если не транклюкируют на месте!  — Да они… Они и так друг друга душат почём зря! — попытался оправдаться второй. «Э, мужики, чё за херня? Так не пойдёт… Дайте-ка я вам, козлам, сейчас всё растолкую " — я снова попробовал вклиниться в беседу, но моего голоса по-прежнему не было слышно.  — Тебя ебать не должно, чего они делают, кретин! — интеллигентно рявкнул тем временем первый, выдав негодующую серию щелчков и потрескиваний. — Они тупые, им можно… А ты, бля, представитель высокоразвитой цивилизации! Который, сука, не знает, когда надо цапу крутить!  — И чего теперь делать-то?.. — испуганно захныкал второй.       — Линять панцирем и бегать! — огрызнулся первый и замолк. Раздражённо вздохнул, пощёлкивая чем-то твёрдым, как кастаньетами.  — Втащить бы тебе для порядка, бестолковое ты имаго, да только какой уже смысл, — проворчал он, после чего заговорил спокойнее. — Для начала надо не дёргаться, вот что!.. Лучше сперва скажи: мы «фантом» этого, блин, везунчика успели поймать? Давай, Розовый, обрадуй… А то туземец аж обоссался от внезапности…  — По-моему, разумный оправлял потребности ещё до того, как я его… Ну-у, в общем…  — Не беси меня, личинка!.. — мгновенно взвизгнул первый, сбрасывая налёт спокойствия.  — Всё, всё!.. — виновато и примирительно пискнул второй. — Чего ты греешься-то?.. Послышалось механическое щёлканье и клацанье — не разговор этой парочки, а словно щелчки клавиатуры — и виноватый голос радостно воскликнул, как хрустнул капустным листом:  — Поймали! Сидит себе в колбе, как миленький, «замаринованный»!..  — Фу-х! — с облегчённой дрожью выдохнул первый. — Слава тебе Кокон! Товарищ Розовый, ты даже не представляешь, как же тебе сейчас повезло… Ладно: ты накосячил, я чего-то перенервничал. Ерунда, переживём… Теперь, короче, не тупи — живо шевели клешнями и ищи для него клона…  — Тору-Тай-К, но ты ж сам знаешь — в этом секторе нелегального нихрена нет!.. — задавлено щёлкнул второй. — И где я возьму?  — Да похер! Где угодно ищи! — первый, злобно защёлкав, судя по голосу, начинал опять понемногу звереть. — Любое! Без разницы что, лишь бы туда фантом воткнуть можно было. Ну?! Вновь повисла пауза, нарушаемая размеренным клацаньем и нетерпеливым пощёлкиванием. А я, раз уж язык отнялся, старался хотя бы понять, о чем же эти придурки там треплются и не пора ли мне начинать не только злиться, но и боятся? Несут чушь сплошную: какие-то фантомы, клоны, эцих. Они что, сектанты укруеные и у них такая прелюдия перед сексом? Или ребятки просто с «дурки» сбежали бороздить мироздание, угнав карету скорой помощи? Попил, блин, пивка называется.  — Есть! Нашёл! — оборвав размышления, радостно протрещал второй. — Но только в восьмистах «прыжках» отсюда!..  — Да хоть на другом краю Обозримой!.. Клон цел?  — Секунду!.. Да, живей всех живых, как с иголочки. Только это… — треснул второй, а затем растеряно добавил. — Там, вроде, человеческая самка… Женщина, типа…  — А тебе что, с этим аборигеном личинок вместе откладывать, типа?  — И прошивка у нее какая-то кривая, неизвлекаемая… — задумчиво, словно не замечая, пробормотал второй.  — Да суй, тебе говорят! — первый от ярости «хрустнул» так, как будто разом сломали громадный пучок до белизны высохших реек. — Суй, пока я тебе твою тупую башку не оторвал и не съел. Будешь потом голодный ходить…  — П-почти готово!.. — задавленные пискнул второй. — Перенос на три! Два! Оди!.. Окончание фразы я не услышал, хотя чуйка всё же сработала. «Да какие ж это нахрен сектанты?!» — заторможено понял я, не успевая с тупняка перестроиться на панику. — «Это «разбойнике»!» Но было поздно. Темноту разорвал испепеляющий свет, резанувший по сетчатке так, словно в глаза плеснули горящего магния. В мозги как будто сунули включенный миксер, протолкнув его до башки через задницу. А тело пронзил оглушающий всплеск дикой боли, подозрительно отозвавшийся приятным «шепотком» в районе промежности… * * * Секунда «нигде» и ничего» — словно целая вечность — а затем в уши резко ворвался оглушающий грохот какой-то свирепой машинерии. Одним своим басовитым рокотом, порождавшим вибрацию в груди, гул этот давал понять, что «я тут РАБОТАЮ, сучки!!!». По обе стороны от меня в полутьме что-то механическое и большое ритмично ёрзало и мельтешило. Сразу же сама по себе возникла иллюзия, что я оказался внутри громадного дизеля с разбитыми поршневыми кольцами. Этому «движку» не помешал бы капитальный ремонт — всё гремело и громыхало, страшно звенело чем-то острым и злым, быстро вертящимся. Я вздрогнул и открыл пошире глаза. Затряс головой, словно лошадь, стремительно привыкая к окружающему сумраку. Обоняние быстро вернулось и вокруг «запахло весно-о-ой!..» Ну почти: воняло машинным маслом, пахло сырым мясом и морем — всё почему-то на «М». Но я «золотые дожди» проливал на эти известия. Главное, что, вроде, живой, и, вроде, по-прежнему ничего не болит. Вот только… «Что за херня?.. Как я тут очутился?.. Где моё пиво?!» — мысли мгновенно заполонили табуны извечных, но безответных вопросов. Дёрнув всем телом и попытавшись подняться, я тут же понял, что из-под сбившей машины не иначе как чудом очутился в полоне! Какая-то скотина возомнила о себе, набралась наглости и посмела связать «вращателю миров» руки над головой. А затем повесила за эту перевязь на крючок, как окорок над прилавком. Я подрыгал ногами — они оказались не связанны, болтались свободно, ничего не касаясь. Что подо мной, нащупать не удалось. А бросив взгляд вниз, и рассмотреть ничего не получилось. Я даже коленей своих не увидел из-за пары солидных грудей, закрывавших обзор. От прохладного воздуха соски стали маленькими и упругими… «Чёрт, чего же они такие громадные и тяжёлые?..» — раздраженно дернулся я, провожая взглядом упруго качнувшиеся сисяндры, а затем растеряно замер, тупо вытаращившись на две сытно откормленные полусферы. — «Чё, бля?.. Какие ещё, нахер, сиськи? Откуда?!» Да что бы такое шикарное вымя наесть, нужно пивас во всём мире — во всей Вселенной! — вылакать, впитав в себя эстроген, какой в нём есть! Не-не-не… Быть такого просто не может! Видно, те два козла на своём тарантасе всё же здорово меня башкой приложили о бампер, раз я даже себя не узнаю и вижу какие-то мультики. Это, наверное, сознание, истосковавшееся по женской ласке, выкидывает такие коленца. Недвусмысленно намекает, что пора бы наконец-то остепениться и найти того, на кого можно положиться в вечерний час. Ага, ну точно! Стоило ещё немного подёргаться, как от рывков я почуял, что и на «корме» затряслись две упругие «булки»! Балансир, блин!.. Ну, теперь-то абсолютно понятно, что это просто сладкие мальчуковые грёзы от увесистого удара по балде. Мясистая, сочная жопень, солидные груди литров чуть ли не на двадцать каждая — всё прямо в моём вкусе, как по заказу больной фантазии. Хотя «эффект присутствия», чего уж таить, просто обалденный! Упругие, просто литые сиськи и задница трясутся и колотятся так, как будто и в самом деле на моём теле… Ух! Только попадитесь же мне под руку, сучата трещащие! Сдеру с каждого по ящику пива и это только за моральный ущерб! И вообще, лучше крутите-ка изо всех сил свою цапу, и валите подальше, пока я не очнулся и не забил её вам пониже спины.  — Босс!.. — неожиданно послышался громкий и тонкий вскрик, прилетевший в спину и на миг перекрывший грохот машин. — Э, босс! Гля, а тут клон реактивировался, сам!.. Чего с ней делать-то? Всё равно совать в измельчитель? Говорок опять был какой-то чужой, но в тоже время снова понятный. Аж любопытно стало: меня так шарахнуло головой о камень, что я стал полиглотом во сне? Вроде бывает такое и наяву. Хотя, какая разница? Наплевать абсолютно, стал я полиглотом, кашалотом или автопилотом — лишь бы не идиотом. Впрочем, надолго задуматься о новой «способности» не получилось. Заторможенные мозги с натугой проскрежетали: «Ты, бля, тупой или да?» и с истеричным визгом разбили поток недовольства о смысл услышанного! Я мгновенно выкинул из головы всякую мелочь, задёргавшись всем телом, заколыхав сиськами и пухлой задницей, задрыгав ногами.  — Э-э-э! К-какой ещё, нахрен, измельчитель?! Бошки свои дурные туда позасовывайте!.. — даже во сне в мясорубку мне не хотелось. — А ну, живо отпустили!.. Сам спущусь — только хуже будет! До чертей не хотелось, чтобы эротический сон резко вылился в эротичный кошмар. В принципе — не против, но не сегодня. Сегодня ведь «днюха». Вот только попытка обернуться и разглядеть говорившего, не увенчалась успехом. Хитрый замок, державший запястья, был очень крепким, а тело оказалось куда упитанней, чем я привык, поэтому координация движений была примерно, как у коровы на льду. Как у сексуальной коровы. Однако уже через миг я с досадой и толикой удивления припомнил: и чего тут разоряюсь, как потерпевший? Это же сон, поэтому чёрт его знает откуда, но есть стойкое ощущение, что пышные телеса никогда не были для меня обузой. Хотя о чём это я вообще: моя фантазия — чего хочу, то и ворочу! Дернув руками и вздрогнув волной всем корпусом — всё ж ладные у меня сиськи, аж подпрыгнули! — я крепко ухватился пальцами за транспортный крюк над головой. Напряг брюшные и попу, и легко потянулся голенями вверх. «Чёрт, вот это «физуха»!» — с завистью ошарашено думал я, глядя, как промеж расходящихся в стороны грудей почти без усилий вздымались широкие, но пропорциональные бёдра. — «С такими-то ляжками и вытворять что-то подобное!» На губах даже появилась злорадная улыбка: «Сейчас, козлятушки милые. Сейчас, ребятушки!» — злобно хихикал я. Вот только ухвачусь за направляющие, да с крюка соскочу — и всех вас там, нахрен, «шломаю» к чёртовой матери. Почуете на своей шкуре силу моей любви и заботы! Стоп… А при чём тут любовь?.. Ай, да и пофиг! Я вас, гадов, и «залюбить» до смерти смогу. Мужик сказал — мужик сделал!  — Лопни мои глазоньки! — послышался другой удивлённый, скрипучий возглас. — А ну, аккуратненько майнуй её вниз и живо ошейник тащи! Пулей давай!.. Не успел я скумекать что к чему, как крючок над головой тихо щёлкнул, предательски поддаваясь. Из горла вырвался позорный визг и я, не менее позорно задрав толстую задницу кверху, почти в свободном падении стремительно полетел вниз на тонкой цепи. Под ногами блеснуло что-то продолговатое и металлически-серое. Сгруппироваться я не успел — не кошак, чтобы с таким «багажником» и «бидонами» кувыркаться в полёте. Тело пронзило время и, в основном, пространство, с грохотом бухнувшись спиной на какой-то стол, как будто на камни. Но холодная и упругая железка кое-как всё же спружинила и из меня только лишь вышибло воздух. Мозги и дерьмо остались на месте. Чёго-то, какой-то не слишком приятный сон становился. Больно — что звездец, как по настоящему! Аж в суставах хрустнуло. Всё меньше и меньше нравится эта фантазия. Это меня, блин, должны были ублажать большегрудые девы, а не я сам — превращаться в сочную тётку!  — Аккуратней же говорю!.. — недовольно прикрикнул скрипучий голос. — Вычту из твоего жалования, шерстяной, если ты ей чего сломал!.. Тоненький голосок чего-то пробурчал в ответ, но нечленораздельное. Похоже, выругался.  — Х-и-и-и… — тем временем засипел я отбитыми лёгкими. Медленно скрутился комочком, пытаясь вдохнуть. Зашарил руками, ища, за что бы ухватиться.  — Босс, давайте её лучше обратно в измельчитель, а? — испуганно пискнул тоненький голосок. — Уплачено же! С вас потом спросят, если узнают!..  — Цыц, мелюзга! — гаркнул скрипучий голос. — Учить ещё меня будешь…  — Су-у-у-х-и-и-и… — опять подал я голос, на этот раз куда яснее выражая эмоции. Отчего-то пищу так, как будто не спиной, а мошонкой об этот стол приложился. Может, надо было действительно в «мясорубку» прыгнуть? Хоть скорее проснулся бы. В это мгновение надо мной склонилась странная образина и я вытаращился на неё, хватая ртом воздух и замерев на распутье. С одной стороны — вот она, самая пора, чтобы обмочиться от страха. Но с другой — я понимаю, что это просто оути. Безобидный «сопливый» чувачок, по своему даже симпатичный и похожий на громадного серого слизня в стильной клетчатой рубашке. Незнакомец приблизился вплотную. Немигающие глаза на стебельках хмуро вперились взглядом.  — Что «Хи-и-и…»? — спросил он. Голова его наклонилась почти к самому моему рту.  — И-и-и нахуй, клякса!.. — с хрипом вздохнув, наконец взвизгнул я не своим голосом. Правый кулак пальнул вверх, как из пушки — только грохота и пламени не хватало — натурально вминаясь в полупрозрачную рожу! Голову оути ударом смешно вбило внутрь его же тела и оглушенное тулово отлетело назад, завалившись на металлический пол и брызнув слизью. А я рывком сел, как будто в спине были шарниры с пружиной. Но на секунду даже успел испугаться, что мог ненароком прибить наглухо этого «сопливого» парня! Вот же дурак, совсем забыл, что у меня не только сиськи тяжёлые, но и кулаки, как кирпичи — даром, что тонкие пальцы.       Э-м-м… Забыл? А я помнил?..  — Офейник!.. Шифо! — выпростав из смятой головы стебельки с глазами, прошамкал слизень. — Шкорей, шука! И снова меня, как последнего лоха, прокатили на «ручнике». Не успел я понять, что он там бормочет и шамкает — явно ничего доброго за такую-то плюху — как на моей шее сомкнулись сперва тонкие пушистые пальцы, а затем звонко щёлкнул захлопнувшийся замок! Горло обнял кусок какого-то пластика, свободно упавший почти на ключицы.  — У-у, ты, гаденыш!.. — я слепо махнул рукой за спину, пытаясь сграбастать обидчика. Но тот оказался куда ловчей и легко отскочил. А в моей голове — видать, от удара о тарантас двух слепошарых придурков — всё настолько перемешалось, что я не просто увидел себя в образе пышнотелой бабищи. В гневе даже не знал, что сделаю, если поймаю шустрого негодника? Слизистый уже получил по морде, а этого я тоже угощу кулаком или прижму к сиськам? Отчего-то захотелось и первого, и второго. И пива бокальчик. Ладонь буквально сгенерировала фантом прохладной, запотевшей посудины… Жуткая боль чудовищным сокрушительным взмахом резанула по шее — словно голову медленно отпиливали щербатым, ржавым ножом для масла! Я рухнул обратно на стол, вцепляясь пальцами в грызущий тело ошейник, и забился, завизжал во всё горло от адской агонии, забарабанил о стол босыми пятками! Воздух мгновенно вышибло из лёгких вон, глаза едва не выскочили из орбит, а челюсть свело так, что думал, будто вот-вот лопнут зубы! Меня словно окунули в кипящее масло. Хуй его знает, как оно, но наверняка очень похоже! «Не сон!.. Это не сон! Не может во сне быть так больно!!!» — заколотились рикошетом о череп обрывки обезумевших мыслей. Я едва не обмочился от боли — опять — но к счастью, через пару секунд пытка окончилась и отступила. Мозги расплылись безвольной кучей, телеса обмякли на прохладном столе, а боль ушла совершенно бесследно и также внезапно, как появилась. В груди осталось лишь жуткое эхо или послевкусие этой страшной агонии. Но сам спазм был таким оглушающим, настолько крепко сковал тело, сворачивая узлом потроха, что я даже не мог сделать вдоха и теперь жадно хватать ртом воздух! Дышал, словно впервые в жизни, прямо балдея от спёртого воздуха. Ещё через полминутки удалось откашляться. Пальцы принялись немедленно пробовать шею на ощупь, но ничего, кроме гладкой, неповреждённой кожи под ними не было. «П-показалось?..» — едва ли не вслух бестолково вздохнул я. На подрагивающих руках приподнялся и обернулся, оперевшись на локоть и свесив груди над краем столешницы.  — Да ты ёбнулся, слизистый?! — палец с гневом указал промеж глаз-стебельков. — Я ж чуть не кончился!.. Слизняк тем временем наконец-то принял вертикальное положение, вернув голове прежнюю форму и разминая шею.  — А ты не дёргайся, сучка — и ничего не будет, — зло фыркнул он и показал небольшой пульт с парой поворотных регуляторов. — Начнёшь брыкаться — получишь ещё, усекла?  — Да ясно, ясно! — примирительно вскинул я ладонь, решив не злить этого психа. — Мог бы сразу сказать, а не током хреначить… Слизень с болезненным видом потёр свою наливавшуюся фиолетовым щёку.  — Вот же здоровая лошадь, — снова зло проворчал он. — Только дёрнись, корова — так уебу этой штукой, что молоко в сиськах прокиснет!.. «Ну что за мужлан! Так обращаться с женщиной!..» — я недовольно фыркнул от возмущения, но тотчас осёкся. — «Постой-ка, а с каких это пор?..» Рывком расщеперившись и помогая руками, я с испугом глянул себе между ног, ожидая… неведомо что ожидая увидеть. Но всё оказалось, вроде бы как и прежде: промежду сочных ляжек алели пухлые губы влагалища. Они были слегка приоткрыты — моя визитная карточка — а клитор набух упругой кнопочкой от волнения. На металл стола из этой «розы» сочились капельки смазки…  — Чего потеряла? — ехидно усмехнулся слизняк.  — Да вроде бы ничего… — растерянно пожал я плечами, глядя на подрагивавшие складочки плоти. «Да что ж, бля, не так-то?!» — усиленно скрипели мозги от непонимания. Через миг я ахнул и почуял, как сердце в груди покрывалось хрусткой корочкой ужаса!  — Что это за херня?! — взгляд вцепился в промежность, а затем в панике взлетел на оути. Я хлопнул себя по влагалищу и тут же вздрогнул от боли и ощущения, когда пальцы задели чуткую плоть.  — Слышь, слизистый!.. Я не понял, где?.. Тут должен быть член!.. «Слизняк» растянул губёшки в хмылке.  — И не поспоришь — карман для хуя у тебя зна-а-атный, — захихикал он. — Члена ему точняк не хватает. Но на меня не смотри и не надейся… Склизкие трёхпалые ладони взлетели вверх в беспомощном жесте.  — В этом сезоне я женщина, так что ничем не могу помочь… подруга… — слизень прыснул и захохотал, шлёпая себя по животу. — Приходи через годик, когда у меня опять вырастет член… В груди всё бабахало, словно рвались глубинные бомбы. Сердце рокотало, как могучий вулкан, извергавшийся страхом, растерянностью и полнейшим непониманием. Да как такое возможно, чтобы от удара в «чердак» перепрыгнуть в новое тело? Слушая странные речи, и переводя бестолковый взгляд со своей пизды на «пизду», хохочущую напротив, я мимоходом припомнил, что оути и в самом деле меняют биологическую роль в зависимости от гормонального цикла. Без понятия, откуда это в моей голове, да и насрать, если по правде. Все мысли были о том, что вокруг — нихренашеньки не эротический сон! Эта «штука» у меня между ног — очень даже ничего. Пухлая, мягенькая и чувствительная — я аж запищал, неловко шлёпнув себя по «кисоньке». Очень приятная во всех отношениях щёлочка, чего уж греха таить. За исключением малюсенькой такой оговорки: у меня должны быть яйца и член, а не влагалище!!! «Выдохни!.. Успокойся!..» — принялся я засыпать мысли приказами. — «Не катастрофа!.. Могло быть и хуже…» Пальцы сами потянулись к пухленькой щёлочке, касаясь горячих складок: «Да куда, блядь, хуже-то?!..» — заполыхал промеж ушей панический вопль. — «Чего делать теперь? И где я?.. И?..»  — Хватит теребить, а то отвалится, — сказала оути. — И вообще, расслабься, толстожопая. Так-то тебе крайне повезло, что вообще очухалась — такой шанс один на миллион случаев выпадает. А то, что в башке кавардак, так вроде у реактивантов такое бывает — первое время всегда мозги набекрень… Она подняла пульт от ошейника и повертела его передо мной, словно дразнила конфеткой.  — Ладно, человек — ты пошутила, я посмеялась. На этом и закончим. А теперь давай-ка колись: какого хрена тебе тут надо? М-м-м?.. Вообще не понимаю, что это тело несёт, но молчать в любом случае нельзя.  — Мне? — удивился я, для пущей верности ткнув ладошкой между сисек.  — А кому ж ещё? Ну, не мне же!.. — встречно удивилась женщина-слизень — слизнячка, слизнюха? — кивнув на грохотавшую машинерию за моей спиной. — За твою переработку заряжены просто какие-то совершенно дурные деньжищи — не стоит столько утилизация простого куска мяса. И тут ты, такая вся красивая, совершенно внезапно берёшь да и реактивируешся… Подозрительно. Глаза на стебельках недоверчиво сощурились, немного подавшись вперёд. Я «переступил» с руки на руку, колыхнув грудью — отчего-то привычно, но никак не привыкну — и непонимающе пожал плечами.  — Не знаю о чём ты, — ответил совершенно искренне, ибо чистейшая правда, после чего неожиданно даже для себя добавил доверительным, жалобным тоном. — Честно-честно! Я правду говорю!.. Во рту аж приторно стало — ишь ты, как умею, оказывается!  — Да? Ну и ладно, — мгновенно согласилась оути.  — Чего? — вытаращился я на «сопливую» тётку, уже морально готовясь то ли к длительному разговору, то ли вообще к пыткам. — И? Ты так просто возьмёшь и поверишь?  — Да мне всё равно, — женщина безразлично отмахнулся. — Я в чужие дела не лезу, раз не пускают. Вот, свои делишки доделаю и сваливаю подальше из этой системы — скоро откладывать яйца и нужно найти местечко подружелюбней. А с тебя по этому поводу, кстати, должок… В прямом смысле этого слова скользкая женщина похлопала себя по серой щеке, наливавшейся сочным фиолетовым, напоминая про недавний удар. После чего кивнула кому-то у меня за спиной.  — Малой! А ну, метнись-ка, притащи сканер. Поглядим, что с этой штучки можно взять. Вроде, ничего так — смазливая. А реактиванты, кажется, неплохо уходят на невольничьем рынке… Мимо стола словно метнулась синяя молния — кто-то невысокий, пушистый и быстрый стремглав побежал прочь на мягких лапах. Оути глянула на меня, важно уперев руки в мягкие бока.  — Есть тут один бизнесок, и ты в нём поучаствуешь, — скрипуче хихикнула женщина. — В роли товара…  — Снова в рыло захотела? — насупился я, показывая слизню небольшой, но крепкий кулак.  — А ты думаешь, у тебя есть выбор, дурёха? — совершено без опаски усмехнулась в ответ женщина. — Нет, я конечно со всем пониманием: если человеческая самочка любит пожёще, то ты только скажи. Я тебя ещё раз, другой, десятый долбану — мне это совершенно не в тягость… На склизкой рожице появилась ехидная улыбка.  — Но если не хочешь, чтобы мозги через уши вытекли — замолчи свой милый ротик и делай, что скажут… Через несколько секунд пушистый гонец примчался обратно, с ходу сунув в скользкую конечность оути какой-то кусок прозрачного пластика, окаймлённый металлической рамкой. Ни разу не видел такого устройства. «Айфон» новый что ли? Тётка шлёпнула по нему другой «рукой» и на пластике засветились значки и перевёрнутые цифры. Они были странные и совершенно не те, к которым я привык, но всё же оказались понятными.       Ясно — «кашалот-полиглот». То есть нихрена не ясно.  — Ну-с, посмотрим, на что же мы смотрим… — пробормотала слизнячка, наводя на меня эту рамку, как объектив видеокамеры и выбирая из списка нужное. — Человеческий клон… Человеческий клон… А, вот! Ну-ка, ну-ка… Через пару секунд она удивлённо присвистнула, вытянув губы дудочкой и ошарашено уставив на меня глаза-стебельки.  — Разъебись оно всё в три прогиба! — радостно воскликнула оути. — Как себя чувствуешь? Пожелания? Только честно?  — Честно? Хочу разбить тебе рожу… и по головке погладить, — мрачно пробормотал я, не тая ни злобы, ни странного стремления быть подчёркнуто нежным.  — Ото ж! — оути в сердцах хлопнула по прозрачной штуковине, словно подтверждая услышанное. — Да кто ж ты такая, золотце?! Тут я, честно сказать, опешил от неожиданности. Это она меня похвалила?  — Чего?.. — тихо спросил у слизистой женщины, невольно надув губки от смущения и понимая, что готов принять её возглас за комплимент…