Недоразумение

Наконец, все валар собрались в кольце судеб. Моргот довольно оглядел зал, поудобнее устраиваясь на троне брата. Вокруг было необычайно тихо, похоже, все ожидали начала. Однако он позволил себе нарушить тишину несколько грубоватым окликом. – Приведи пленника. – Мелькор бросил взгляд на Эонвэ, показывая, что обращается именно к нему. – Все уже собрались, думаю, медлить больше не стоит. – Я?.. – майа едва заметно побледнел. – Не ожидал от вас... Такая честь... – Иди уже, – фыркнул он, откидываясь на спинку трона. – И не задерживай нас. Эонвэ смущённо кивнул и поспешил покинуть зал. Моргот скривил губы в довольной улыбке. Должно быть, брату будет приятно быть пленённым собственным слугой... Минуты текли мучительно медленно, никто из валар всё так же не решался нарушить молчание раньше своего короля. Мелькор тоже не собирался что-либо говорить, терпеливо ожидая возвращения Эонвэ. Наконец двери зала снова распахнулись, и он не смог сдержать смешок. Сородичи недоумённо воззрились на него, и Мелькор поспешил вновь сделаться серьёзным. Прищурившись, он разглядывал закованного в Ангайнор Манвэ, время от времени подталкиваемого майа в спину. Брат даже не поднял на Мелькора взгляда, отрешённо глядя куда-то перед собой. Наконец, они остановились прямо перед его троном. – На колени перед королём Арды, – тихо, но отчётливо произнёс Эонвэ. – Я перед этой сволочью преклоняться не буду, – вала покачал головой. – Мне повторить? – майа презрительно поджал губы. Манвэ приподнял голову, криво усмехнулся. – Тебе ли мне приказывать, майа? Мелькор снова едва сдержал ухмылку, когда увидел на лице Эонвэ плохо сдерживаемую ярость. Он резко толкнул своего короля, отчего тот упал на колени. – Благодарю тебя, Эонвэ, – наконец проговорил Мелькор. – Что же, собратья мои, я думаю, нам стоит начать… Брат мой, – он снова чуть приподнял уголки губ, – ты совершил ужасное злодеяние, обманув нас всех, похитив сильмариллы и сбежав из Валинора. В Средиземье ты творил зло и сеял хаос, принося горе в жизнь эльдар, людей и прочих. Мне страшно даже подумать, как ты сумел так низко пасть… Но, хотя доселе ты от нас скрывался, ныне сам пришел в наши края, притом не просто пришел – ты самым нахальным образом ворвался в мой дом, и, хоть мне и неизвестно, ради чего, но, думаю я, не ради сердечных раскаяний. Манвэ проговорил что-то одними губами. – Ты хочешь что-то сказать? – спросил Бауглир. Вала снова поднял голову и глянул ему прямо в глаза. – Ты сволочь. – Да как ты смеешь оскорблять его, когда сам зовешься Морготом? – воскликнул Ауле. – Манвэ, зачем ты терпишь это? – Не горячись, Ауле, – мягко улыбнулся Мелькор. – Мой брат ответит и за это, будь уверен. Он снова взглянул на брата. Он был так ничтожен в оковах, так беспомощен… Бауглир прямо-таки чувствовал, как брат преисполнен отчаяния. «Поверь, лучше тебе сейчас не сопротивляться. Это может хуже сказаться на твоем будущем». Манвэ вздрогнул, но не ответил и лишь выдохнул сквозь зубы: – Тварь... Я ведь так и знал, что ты предашь меня... Твоё имя тебя полностью оправдывает. Мелькор изобразил на лице крайнее удивление. – Вот как? Не понимаю, о чём ты говоришь, брат. Впрочем... Не от тебя я ожидал услышать о предательстве. – Подонок. Ты даже не расскажешь им правду. Последнюю фразу Манвэ Моргот проигнорировал. Он заметил, как снова дёрнулся Ауле, порываясь что-то сказать. Наверное, сейчас всё-таки стоит остановиться. – Довольно оскорблений, – он покачал головой. – Мы собрались здесь не для этого, да и толку от пустых слов никакого не будет. Поверь мне, Мелькор, я не хочу судить тебя. В конце концов, ты приходишься мне родным братом... – айну выдержал небольшую паузу. – И мне искренне жаль видеть то, что произошло с тобой. Но я никак не могу простить тебе совершённое преступление и причинённые другим страдания. Прости, если считаешь, что когда-то я предал тебя. Он опустил голову и украдкой глянул на остальных валар. Похоже, они ему верили. – Тебе не должно извиняться перед ним, – возмущённо сказала Йаванна. – Манвэ, разуй глаза наконец, Чёрный Враг мира недостоин твоей жалости! – Возможно, в чём-то ты права, – тихо проговорил он, а затем чуть громче продолжил: – Что же, тогда начнём суд. Как думаешь, Намо, нуждаются ли все его грехи в перечислении, или мы потратим слишком много времени? На миг ему показалось, что это он сделал зря; Мандос поднял на него всезнающий взгляд, и Мелькор чуть напрягся, боясь, что тот сейчас же откроет всем правду. Однако Намо лишь посмотрел на него с секунду и тихо проговорил: – Я думаю, это ты знаешь лучше меня. Невольно губы Бауглира снова растянулись в улыбку. Если Мандос не ответил на его дерзость, значит, он ему мешать не станет. – Что ж… Я думаю, Мелькор, ты и сам прекрасно знаешь свои грехи. Я уже перечислил некоторые из них, и боюсь ошибиться, если продолжу. Суть ясна: ты жил злом, ложью и завистью, отравляя жизнь всем жителям Арды и самому себе. Твоя совесть черна от крови убитых тобою, от тяжести бесчисленных обманов и жестокости. Он умолк, переводя дух и снова глядя на лица сородичей. Они внимательно слушали его, не пропуская ни слова. Это придало ему силы, и он продолжил: – Ты не представляешь, брат, как тяжело мне говорить это, но от правды не уйдешь. Я думаю, всем здесь ясно, и тебе тем более, что за дела надо отвечать, и за худые – особенно. Ты должен быть наказан, брат. Где-то в душе Мелькор злорадствовал. Манвэ, стоя на коленях, не отрываясь смотрел на него со странной смесью ненависти, отчаяния и страха. Ради такого стоило перечислить собственные грехи. Он снова окинул взглядом валар. – Кто еще имеет сказать что-то против него? Некоторое время в зале стояла неловкая тишина. Затем со своего места несколько неуверенно поднялась Йаванна. – Могу я сказать первой? Айну кивнул, выражая согласие. – Мелькор... – она вздохнула. – Нет, я могу называть тебя лишь Морготом. Творя зло в Эа, ты погубил множество моих созданий... Однако это я была когда-то готова тебе простить. Но, думаю, никто из валар не сможет забыть день, когда ты погубил древа и погрузил Валинор во тьму. В зале озабоченно зашептались, а валиэ продолжила: – Этим своим деянием ты причинил боль многим, а также и мне, ведь древа были созданы моими руками. Пожалуй, это именно то, в чём обвиню тебя я сегодня. Однако я уверена, что это лишь капля в море твоих бесчисленных злодеяний, и каждому из нас есть что сказать о них. Я не хочу разбрасываться оскорблениями и уподобляться тебе, хоть ты и безусловно этого заслуживаешь. Лишь надеюсь, что Манвэ не будет мелочен с наказанием. Валиэ села на место. Следующим почти сразу же встал Оромэ. – Моргот должен ответить за созданных им тварей, – жёстко произнёс он. – Хотя, созданных, должно быть, громко сказано. Он лишь смог исказить изначальную суть, извратив всё прекрасное до неузнаваемости... Дальше Мелькор уже не слушал, лишь понимал, что охотник говорит что-то нелестное в его адрес. Сейчас всё внимание Моргота занимал Манвэ. Ему хотелось уловить каждую эмоцию брата, каждую частицу отчаянья в его бездонных чёрных глазах. Следующим был Ульмо, а затем настала очередь Нэссы... «Ты ведь знаешь, что они говорят о тебе. Как ты можешь так спокойно слушать это?» - голос Манвэ по осанвэ звучал слабо и неуверенно. «Не волнуйся, скоро и ты так научишься», – ухмыльнулся Моргот. Ужас, мелькнувший в глазах брата, был неописуем. «Ты не посмеешь…» Мелькор снова усмехнулся и вслушался в речь Эсте. – Я целительница, и эльдар приходят ко мне за помощью, израненные, больные… Но в изначальной Песни не было болезней и страданий. Все это породил Моргот в своей безумной жажде причинить зло всему живому. Он должен страдать не меньше, чем страдали его жертвы. – Мелькор сумел причинить зло не только живым существам, но и даже камням, – говорил Ауле. – Его сила, великая, не спорю, но безумная, исказила лицо земли, разверзла огненные пропасти, перевернула горы. Что бы мы ни делали, он всегда шел наперерез. – Даже сны сумел он извратить, – молвил Ирмо. – Не раз и сам я видел кошмары. – Он виновен! – Виновен. От этого голоса сразу вздрогнул и Мелькор, и Манвэ; это сказала Варда. До сих пор она молчала, но теперь одно единственное слово, эхом слетевшее с ее губ, привлекло всеобщее внимание. Мелькор снова улыбнулся, а на лице Манвэ отразилось самое ужасное отчаяние. – Позвольте мне сказать… – начал было он как-то непривычно глухо, но Бауглир тотчас оборвал его: – Прости, брат, но свое слово ты скажешь в конце, хоть мы и не послушаем твоих оправданий. Варда, милая, ты ведь хотела что-то сказать? – Я… – ее голос внезапно оборвался, но она продолжила: – Нет… Нет, Манвэ. Я лишь сказала, что он… Он виновен. – Но, быть может, и тебе есть что сказать? Поверь, он ответит за каждую причинённую тебе обиду. – Он бросил на Элентари выжидающий взгляд. – Нет, – Варда покачала головой. – Боюсь, мне нечего сказать о нём. Мелькор разочарованно выдохнул. – Почему же? – Просто... – валиэ вновь замялась. – Несомненно, у меня с ним есть счёты. Просто я считаю, что это бессмысленно. Мне достаточно сказать, что он виновен, а его грехи столь многочисленны, что мы никогда не сможем назвать их все. Я ненавижу Моргота всей душой, – на этих словах она почему-то переглянулась с Мелькором, видимо, ища у него одобрения, – и потому я не хочу тратить ни капли своего времени на него. Надеюсь, вскорости этот суд закончится, и мне больше никогда не доведётся увидеть его лицо. Мелькор как можно равнодушнее пожал плечами, однако так и не смог отделаться от лёгкого чувства сожаления. Своим отказом Варда испортила такое представление... А ведь он надеялся на её речь! Впрочем, даже одного её слова было достаточно, чтобы добить Манвэ. Моргот видел это по опущенной голове брата и будто бы опустевшим глазам, смотревшим куда-то в пол. Похоже, Манвэ потерял всякую надежду. «Да, братец, всё же я тебе не завидую... Приятно, должно быть, услышать такое от собственной супруги!» – Мелькор с трудом сдержал смешок. Ответа не последовало. Брат даже не шелохнулся, когда тишину нарушил ещё один голос. – Мелькор… – голос вставшей Ниэнны дрогнул, будто она с трудом сдерживала рыдания. – Да, Мелькор; хоть ты и пал безвозвратно, и грехи твои невозможно сосчитать, я все же не зову тебя Морготом, потому что верю, что где-то в тебе еще живет добро. Послушай меня, Мелькор. Наверное, ты, как и все здесь сейчас, считаешь, что тебе нет спасенья, но это не так. Да, ты стоишь пред судом, и тебе готовится кара, но, поверь, это не значит, что все кончено. Пусть валар и обозлены на тебя, но, я думаю, даже их сердца смягчатся, если они услышат чистосердечное раскаяние. Мелькор, ты ведь не хочешь гнить в темнице: так покайся, прошу тебя, это вовсе не сложно! Манвэ поднял голову. Он смотрел на говорящую с каким-то странным выражением, которое не мог разгадать даже Мелькор. В начале ее речи на лице его отразилась надежда, он даже было чуть улыбнулся, но в конце дерзко перебил ее: – Нет, Ниэнна! Я не стану просить прощения за то, чего не совершал! Валиэ вздрогнула от его резкого голоса и взволнованно ответила: – Но, Мелькор, ведь это глупо, так ты потеряешь последнюю надежду… – Замолчи! – воскликнул Манвэ, заставив ее снова испуганно вздрогнуть. – послушайте же вы все наконец меня! Глупо поступаете вы, не давая мне сказать ни слова! – Прекрати дерзить, брат, иначе это отягчит твою участь, – нахмурился Бауглир. – Нет, отчего же, Манвэ, – возразил Ульмо, – пускай говорит. Послушаем, что теперь он придумает в свое оправдание. Манвэ коротко взглянул на него с благодарностью и, вздохнув поглубже, начал: – Возможно, слова мои покажутся вам безумными, но все же, прошу вас, дослушайте меня до конца и поверьте… – С чего бы это нам тебе верить, Лжец? – криво усмехнулся Ауле. – Возможно, с того, что я собираюсь сказать правду, – фыркнул Манвэ. – После того, как столько раз врал нам? – Моргот слабо улыбнулся. – Хорошо, мы выслушаем тебя, однако, если твои слова окажутся ложью, ты ответишь и за это. Мелькор чуть напрягся. Не то чтобы он предполагал, что валар поверят его брату, но лёгкое опасение в его душе всё же поселилось. Впрочем, брат всё равно не имел при себе никаких доказательств... Манвэ быстро окинул взглядом собравшихся и осторожно начал: – Благодарю, что вы позволили мне высказаться. Конечно, мой брат будет отрицать всё сказанное мной, но то, что я расскажу, будет связано с ним. – Если ты хочешь очернить своими словами Короля Арды... – в голосе Тулкаса послышалась угроза. – Вовсе нет. К тому же, с моей стороны было бы глупо говорить дурно о самом себе... – он усмехнулся. – Да-да, вы не ослышались. Всё это время вы судили не того. – Прошу, поясни свои слова. – Бауглир бросил на собратьев нарочито-удивлённый взгляд. – Пока что мне непонятны твои оправдания. – А что я должен пояснять тебе, Мелькор? Ты ведь и так всё прекрасно знаешь, – холодно произнёс он. – А теперь послушайте меня все. На самом деле я являюсь Манвэ Сулимо и крайне прискорбно, что сообщить об этом мне дали лишь сейчас. Не так давно, скажем, неделю с лишним назад я проснулся в Ангбанде в облике своего брата, и сменить его никак не мог. Я попытался связаться с Мелькором, который, как вы догадались, находился в Валиноре. Но взамен я получил отказ. Думаю, сейчас вдаваться в подробности смысла нет, но суть в том, что мой брат спустя некоторое время сам попросил меня явиться в Валинор. Признаться, я не ожидал от него такой подлости... И вот я здесь, перед вами, а Моргот находится в моём облике и на моём месте. Вероятно, он изначально это планировал... И вы слушаете его ложь и верите ему несмотря на то, кем он на самом деле является. Манвэ замолк. Моргот почувствовал, как все взгляды вдруг обратились с пленника на него. – Не ожидал, что ты позволишь себе сказать такое, – наконец произнёс он. – Я понимаю тебя, Мелькор, ты готов на всё, лишь бы избежать своей печальной участи, но всё же я не ожидал, что ты будешь столь нагло врать. – Да кто бы говорил, – усмехнулся Манвэ, явно приободрившись. – Правда, – продолжил Мелькор, стараясь придать своему голосу как можно больше удивления и горечи, – если раньше я еще и мог поверить в твою ложь, то теперь она звучит как какое-то безумство. Неужто ты думаешь, то кто-то из валар поверит в эту несусветную чушь? – Верно, Манвэ, – кивнул Ауле, – видно, Моргот теперь даже врать разучился. – Да нет же, не разучился! – с отчаянием воскликнул Манвэ. – Ведь теперь вы ему верите, так искусно он лжет! Мелькор нахмурился и чуть наклонил голову; он помнил этот жест, Манвэ вечно на него только так и смотрел. – Брат, я совершенно не понимаю, о чем ты говоришь, – сказал он. – Выходит, по-твоему, я – Моргот? – А кто же еще? – огрызнулся Манвэ. – Прекрати дурачиться, Мелькор! – Послушай, Мелькор, – вздохнула Йаванна с какой-то усталостью, – ты и впрямь никого не убедишь своими россказнями. Видно, не только творить ты перестал, но и лгать… – Я вам не лгу! – снова воскликнул Манвэ, и в глазах у него блеснули слезы. – Варда, неужели и ты мне не веришь, мне, своему мужу? Варда, я не лгу… Мелькор быстро взглянул на Элентари. Она была белее снега, ее определенно задел рассказ супруга. Бауглир оценил положение и, нагнав на себя выражение праведного гнева, обернулся к брату. – Как смеешь ты, – процедил он с презрением, – впутывать в свое вранье мою жену? Разве не видишь ты, что она и без того взволнована? – он бережно взял ее за руку. – Или и впрямь ты вознамерился занять мой трон? – Это ты вознамерился! Убери от нее руки, немедля! – Замолчи, брат, – небрежно бросил Моргот, крепче сжимая руку валиэ. – Ты и без того довольно сказал сегодня. – Да с чего бы... – Замолчи, или я заставлю! – наверное, это был единственный раз за последнее время, когда Мелькор позволил своему раздражению вырваться наружу. Манвэ тут же умолк, со страхом поглядывая на брата, остальные валар тоже затихли. Мелькор чувствовал на себе их пристальные взгляды и поспешил оправдаться: – Простите. Что-то я погорячился. – Он устало потёр виски. – Просто он посмел сказать о Варде, и... – Мы понимаем, Манвэ. Просто он, – Ирмо кивнул на Манвэ, – он пытается вывести тебя на эмоции. Думаю, не стоит больше давать ему слово. – Ты прав. Мы зря теряем время... Я предлагаю отбросить лишнее и подумать о мере наказания для моего брата. – Предлагай первым. Решение всё равно будет за тобой, – пожал плечами Ульмо. – Хорошо... В таком случае, я предлагаю заключить его в Мандос, как мы делали ранее. Срок определим позже. Краем глаза айну заметил, как брат удивлённо приподнял бровь, и в тот же момент услышал рядом с собой неуверенный голос Ауле. – Послушай, Манвэ... Я безусловно тебя понимаю, и ты всегда был предельно милосерден с Мелькором, но... Это слишком. Ты ведь и сам помнишь, что было в прошлый раз. – Помню, – коротко отозвался айну. О да, Мелькор помнил, пожалуй, даже слишком хорошо... В его памяти навсегда отпечатался тот день, когда Манвэ приговорил его к тремстам годам заключения. Конечно, брат пытался изобразить жалость, но айну прекрасно знал, что она была лишь напускной. Тогда он даже не мог видеть Манвэ, скованный цепью и с завязанными глазами. Как же это было унизительно! Ну ничего. Брат ещё испытает это на себе, Мелькор сможет ему это обеспечить... – Так если ты помнишь прошлый раз, то должен понимать, что Мандос – чересчур опрометчивое решение! Мелькор хотел было возразить, что ничуть не опрометчивое, но вовремя остановился. Разумеется, валар имеют в виду то, что из Мандоса Манвэ сможет вырваться… – Возможно, – задумчиво проговорил он. – Возможно, я и впрямь слишком добр к брату… Но что же тогда предлагаете вы? Некоторое время в зале царило напряженное молчание. Бауглир заметил, как насторожился и без того уже до предела взволнованный Манвэ. Наконец Йаванна осторожно начала: – Манвэ, я понимаю, что, возможно, для тебя это тяжело, ведь Моргот – твой родной брат… Но мне кажется, что мы сумеем обезвредить его единственным способом… – она смущенно умолкла, видимо, боясь не угодить ему своими словами. – Говори, Йаванна, я тебя слушаю, – приободрил ее Мелькор. Она тяжело вздохнула. – Мне кажется, единственный выход – заключить Моргота за Грань. По залу вновь медленно расползлась тишина, позволяя осмыслить только что услышанное. Бауглир молчал, но с трудом сдерживал злорадную усмешку. Да, он ожидал, что валар будут беспощадны к «Морготу», но… Заключить за Грань? Манвэ за Гранью, в оковах, холоде и полном одиночестве? Право же, о таком он и не мечтал. Хотя, с другой стороны, такое наказание всегда казалось Мелькору жестоким, он даже боялся представить, что сталось бы с ним самим после нескольких лет такого заключения. Нет, вряд ли он желал брату таких мучений. Скорее уж он хотел заставить его испытать то же, что испытал когда-то сам. – Но не слишком ли это будет жестоко? – наконец проговорил он, разбавляя своими словами густую тишину, заполнившую помещение. – Но разве Моргот этого не заслужил? – тихо ответил ему вопросом на вопрос Ирмо. Мелькор бросил на брата нерешительный взгляд. Сейчас тот выглядел таким... Жалким. Конечно, Манвэ постарался сделать вид, что ему всё равно, но на его лице и так были написаны все его эмоции. Почему-то айну почувствовал себя неловко, заглядывая в полные отчаяния глаза Манвэ, и поспешил отвернуться. Он и сам не мог внятно сказать, почему смотреть на брата так не хотелось. Нет, всё же Мелькор точно не собирается заключать Манвэ за Грань, тем более сейчас. Пусть уж лучше брат посидит в Мандосе... Лет этак четыреста. Этого достаточно. – Возможно, заслужил, – наконец произнёс он, осознав, что остальные терпеливо ожидают его слов. – Но я не считаю такое наказание уместным. Ведь тогда мы обрекаем его на долгие мучения. – Верно, – Ауле сощурился. – Но ты только представь, Манвэ... Моргот столько лет отравлял всем жизнь, а нам не перечесть его злодеяний. Он заслужил кары даже более мучительной, чем изгнание за Грань мира, и я очень жалею, что мы не можем сделать большего! – Я согласна, – Вана кивнула. – К тому же, чертоги Мандоса, хоть и надёжное место, но явно не предназначены для такого. Намо, скажи ему! Мандос лишь неопределённо пожал плечами. – Послушайте... – Мелькор нахмурился. – Я понимаю, сейчас каждый из нас принимает решения на эмоциях, но ведь в них всё равно должно быть место здравому смыслу. – Он замешкался, почувствовав, что его слова звучат не очень-то убедительно. – Манвэ, при всём уважении, но ведь разве не чувства к брату сейчас заставляют тебя думать о смягчении наказания? – задумчиво проговорила Эсте. – Не спорю, каждый должен иметь право на второй шанс. Но у Моргота он уже был, и теперь мы должны сделать всё для того, чтобы он не навредил Арде вновь. – Я не собираюсь отправлять брата за Грань, – с нажимом повторил Мелькор. «Почему же?» Айну вздрогнул, услышав в своём разуме тихий, вкрадчивый голос. Ему уже давно не доводилось общаться со своим невидимым собеседником, и Мелькор даже успел немного отвыкнуть от него. «Подумай сам, Мелькор, – продолжил он, – ты ведь хочешь лишь отомстить ему, верно? Хочешь показать, как несправедлив он и все остальные валар к тебе? Милый Мелькор, заключив его в Мандос, ты только проявишь милосердие». «Но почему же? – возразил Мелькор. – Ведь он тогда со мной поступил так же, и поступил бы так же и сейчас». «Но ты ведь слышал валар. Они настаивают на заключении за Грань. И заключить туда они хотят тебя. Поверь, наш любезный братец не раздумывал бы и секунды, будь ты сейчас на его месте». Бауглир едва заметно приподнял бровь. «Думаешь?» «Уверен». Этому голосу Мелькор привык доверять. – …Даже если тебе искренне жаль брата, нельзя забывать о справедливости… Мелькор поднял голову. Говорил Ульмо. – Пожалуй, ты прав, – перебил он его. – Да, Мелькор… Пожалуй, и впрямь я слишком милосерден к тебе. Уверен, будь ты на моем месте, – он чуть улыбнулся, – ты бы даже не раздумывал. – Ты… – хрипло пробормотал вала. – Нет, ты не посмеешь… – Прости, брат, – пожал плечами Мелькор, а после сказал чуть громче: – Да, я согласен. Моргот должен быть заключен за Грань. С наслаждением он смотрел, как глаза брата наполняются неподдельным ужасом. Уж наверняка такого он не ожидал. Манвэ сдавленно вздохнул, снова окинул затравленным взглядом сородичей, срывающимся голосом проговорил: – Нет, не надо, прошу вас… Вы не поверили мне, но хоть сейчас поверьте моей мольбе… Пожалуйста, что угодно, но только не это… Только не за Грань… – Так вот как ты заговорил, когда узнал, какое наказание тебя ждёт! – прорычал Тулкас. – А еще минуту назад ты спокойно позволял себе дерзить самому королю Арды! Забавно, право же! – Я... – начал было он, но его тут же прервал Ульмо: – Мы зря теряем время. Манвэ, так ты согласен? Мелькор хмыкнул, ловя полный отчаянья взгляд брата. Манвэ весь сжался, а затем вдруг быстро проговорил, глядя ему в лицо: – Брат, пожалуйста... Я готов на что угодно, готов принять любое наказание и выполнить любые условия, я сделаю все, что ты хочешь... Я понимаю, что ты в обиде на меня, но разве стоит месть такого?.. Мы ведь с тобой родственники, ты не обречешь на заключение за Гранью родного брата, ты не так жесток... – вала едва заметно скривился, – как я. Умоляю тебя... Манвэ. Заметно было, что эти слова стоили ему больших усилий. – Не слушай его, – настороженно произнесла Йаванна, обращаясь к Мелькору. – Он хочет вызвать у тебя жалость. Он отстраненно кивнул на ее слова, но почему-то так и не смог отвести взгляд от лица Манвэ. Брат также молча смотрел на него, в глазах его застыла отчаянная мольба. Он одними губами прошептал что-то едва слышное, но не менее умоляющее. Мелькор чуть сильнее сжал сапфировый скипетр, стараясь скрыть предательскую дрожь в руках. Почему он медлит? Это ведь должно быть совсем не сложно... Просто вынести окончательный приговор. Брата выведут из зала, двери за ним захлопнутся, и тогда этот невыносимый взгляд наконец исчезнет... Манвэ, похоже, заметил его замешательство и даже несколько оживился. Он сложил руки в умоляющем жесте, невзирая на оковы, и дрогнувшим голосом проговорил: – Пожалуйста, я ведь не останусь в долгу... Прошу тебя, только не за Грань... – видимо, у него не осталось других слов, и вала умолк, отчаянно закусив губу. Затем он не выдержал и сдавленно всхлипнул. Сердце Мелькора сжалось, и, видно, это отразилось на его лице. – Не верь ему, Манвэ! – воскликнула Нэсса. – И тогда, в прошлый раз, он тоже пытался разжалобить тебя слезами, но ты помнишь, как он обманул всех нас! Так не дай же ему провернуть это во второй раз! С трудом айну отвел взгляд от глаз брата. Почему он медлит? Неужели совесть, молчавшая в нем столько лет, наконец проснулась? Нет, нет, это ведь вовсе не похоже на Моргота. Моргот жесток, он жаждет мести, ему неведомо сострадание… Зачем он теперь жалеет Манвэ? Разве тот жалел бы его? Он устало прикрыл глаза, чтобы не встречаться больше с этим умоляющим взглядом. Он тоже так смотрел когда-то на брата в надежде, что тот его послушает… Но разве Манвэ хотел бросить его за Грань? Нет, Манвэ поверил ему… «Какое тебе до него дело? Он горд и жесток, так воздай ему должное». Он проговорил тихо, почти шепотом, но его слова прозвучали оглушительно в пронзительной тишине зала: – Пусть… Пусть будет так, как вы говорите. Тотчас валар заговорили, чуть ли не все разом, но Мелькор их не слушал. Он откинулся на спинку трона; все силы будто куда-то ушли вместе с его жестокими словами. Все голоса смешивались в какой-то сплошной гул, мерно заполняющий собою пустоту, и лишь один из них выбивался, пронзительно звуча в ушах айну: – За что, брат? За что?.. Зачем он сказал это? Зачем?.. Но голос брата постепенно тонул в этом оглушительном гуле, и совесть Бауглира стихала вместе с ним. На губах его медленно растягивалась злорадная усмешка. «Что ж, Мелькор… Теперь ты – полноправный король Арды».