Недоразумение

Моргот вытащил запутавшийся в волосах осенний лист, некоторое время смотрел на него, отстраненно гадая, откуда он взялся во дворце, а после лист, не выдержав такого взгляда, рассыпался пеплом прямо у него в руках. С досадой Мелькор отряхнулся, но тем только еще больше запачкал белые одежды, со вздохом откинулся на спинку трона и прикрыл глаза. Что-то странное творилось с ним в последнее время. Голова раскалывалась, будто кто-то колотил по ней изнутри, в сознании не умолкали странные, будто чужие голоса. Они говорили что-то странное… Они пугали Мелькора. Они будто повелевали им, указывая, что верно, а что нет, они… Они будто лучше него знали, как ему жить. Это было жутко. Мелькор не всегда был согласен с ними. Иногда их слова и вовсе претили ему. Но… но все же он считал их частью самого себя, а не соглашаться с собственными мыслями – по меньшей мере странно, не так ли? «Верно, это странно. Я – это ты сам, разве ты можешь быть не согласен с самим собой?..» Мелькору не нравился этот голос. Правда, он никогда бы в этом не признался. Была в нем какая-то фальшь, будто то был его собственный голос, только ужасно искаженный. В последнее время таких мыслей, будто чужих, было непривычно много. Иногда Мелькор и вовсе забывал, что было минуту назад, ненадолго приходил в себя, как в кратковременное пробуждение, и тотчас снова нырял в это забытье. Лишь на следующий день вспоминал он, что делал в это время, и далеко не нравилось ему это. До сих пор не мог понять он, зачем бросил Манвэ за Грань. Ему такое наказание казалось жестоким, даже для такой сволочи, как его брат. Но почему-то он сделал так… Голос нашептал, что это будет верно. Но еще противнее было, когда он был в сознании и понимал, что делает, но не мог остановиться. После такого на душе было особенно тошно, и, что еще гаже, стыдно. Да, Морготу было стыдно. Он сам этому удивлялся, но со стыдом стыдился своего стыда и опять-таки ничего не мог поделать. Это было ужасно. Он не хотел издеваться над Манвэ, он лишь хотел справедливости. Зачем он унижал его, зачем зря причинял боль? Разве сам Манвэ стал бы так делать? «О, поверь, Мелькор, он бы не погнушался лишний раз тебя унизить…» «Нет. Я не верю. Все-таки он – не я». «Ну, Мелькор, ты слишком хорошо о нем думаешь. Я уверен…» «Замолчи. Даже слушать тебя не желаю. Да, Манвэ неисправимо горд, но до такого даже он бы не опустился». «Да ладно тебе…» «Повторяю, замолчи! По твоей милости он оказался за Гранью, по твоей милости считает меня зверем! Я не хочу того, понимаешь? Все-таки он мой родной брат, и я бы даже попросил у него прощения, не мешай мне ты!» В голосе его собеседника мелькнула тень обиды. «Я? Я не мешаю тебе, нет… Можешь идти и пресмыкаться перед ним хоть сейчас, я тебя не держу. Только вот готов поспорить, он только того и ждет». Мелькор хотел было снова что-то возразить, но не стал. Это ведь глупо – спорить с самим собой. Собеседник замолк, и будто чужие мысли растаяли в его сознании. Мелькор улыбнулся; наконец-то ему никто не мешал. Да, теперь он и впрямь пойдет к брату и попросит у него прощения, пусть и придется при этом краснеть и унижаться. – Владыка? Мелькор вздрогнул от неожиданности и распахнул глаза. Потом моргнул пару раз, чтобы прогнать наваждение, и только потом проговорил: – Майрон?.. Что ты здесь делаешь? – Я… я искал вас, – несколько смущенно пробормотал майа. – И Манвэ тоже. Он шел сюда, я не смог его удержать, простите… – Ничего страшного, – вздохнул Мелькор. – Теперь он за Гранью. Можешь не волноваться. Майрон чуть наклонил голову, недоверчиво глядя на него. – За Гранью? Правда? – Можешь мне верить, – кивнул Мелькор. – За Гранью… – снова повторил майа, будто пробуя эти слова на вкус. – Но, владыка… Я не понимаю, почему вы не радуетесь? Это же прекрасно, ваша власть над Ардой безгранична, и Манвэ вам не помеха… – он осекся, заметив плохо скрываемый стыд в глазах айну. – Почему вы не радуетесь? Мелькор задумчиво посмотрел на него, а после проговорил: – Я и сам толком не знаю, Майрон. Майа чуть поморщился, услышав свое старое имя. – Но почему? Это ведь такое знаменательное событие, мы могли бы отпраздновать… – Прекрати! – воскликнул Мелькор, но после тотчас поправился: – прости. Не понимаю, что со мной сегодня. Давай просто не будем говорить о Манвэ и о всем прочем… – Как скажете, – осторожно проговорил Саурон. – Правда, не понимаю, почему… – Просто не начинай. – Хорошо. – Вот и отлично. – Мелькор сдавленно улыбнулся. – Ты пришел сюда только ради Манвэ? Если так, то лучше бы тебе поскорее уйти, а то здесь для тебя довольно опасно. – Ну, если честно… – смутился Майрон. – Не только ради Манвэ. Если честно, я не совсем уверен в том, чем буду заниматься дальше. – Как так, не уверен? – поразился Мелькор. – Разве ты не собираешься дальше творить зло и сеять хаос? – Собираюсь. Но я не уверен, что справлюсь без вас. – И то верно, – согласился айну. – Управлять Ангбандом – это тебе не колечки ковать… – Ну что вы сразу про колечки… – нахмурился майа. – Но, с другой стороны, без управления Ангбанд тоже оставлять нельзя. – Тоже верно, – пробормотал Мелькор. – Я не против, ты знаешь, и даже постараюсь, чтобы никто тебе не мешал. Но все же я за тебя немного волнуюсь. А вдруг ты не справишься? Вдруг Ангбанд падет? – Ну, если Ангбанд падет, я отстрою новую крепость, поменьше, как раз по силам для меня. – Это хорошо… Но все же лучше ты будь там поосторожнее, ладно? А то мало ли, вдруг валар решат и тебя покарать… – Ладно, – усмехнулся Майрон. – Не волнуйтесь, убегать я хорошо умею, убегу и от валар. Мелькор слабо улыбнулся. – Тогда советую тебе начать убегать уже сейчас. Где-то здесь бродят Эонвэ и прочие, и вряд ли они поймут правильно твое здесь присутствие. – Хорошо. Тогда до свидания, – майа пожал плечами и неторопливо направился к выходу из зала. Однако на полпути он развернулся, прищурился и презрительно произнес: – а Манвэ меня, между прочим, на два месяца развоплотил! – и быстрым шагом удалился. – Погоди, что? – изумленно переспросил Мелькор ему вслед, но Майрон его уже не слышал. «Ну и черт с ним, – буркнул недовольно голос в голове Мелькора. – А у нас с тобой есть дела и поважнее… Эй, погоди, ты куда?» «Ты прав, – усмехнулся Мелькор, – у меня есть дела и поважнее. Я к Манвэ. Просить прощения». «Да ты с ума сошел!..» Голос продолжал твердить что-то еще, но айну его уже не слушал. Он поправил на плечах теплый королевский плащ и поспешил покинуть дворец. В этот раз дорога до темницы брата показалась Мелькору непривычно долгой. Наверное, потому что Бауглир каждую секунду думал о том, что скажет брату, как попросит прощения… А что, если тот его не простит? Это было даже вероятнее всего. И от одной этой мысли Мелькору становилось еще хуже и хотелось повернуть назад, чтобы не возвращаться непрощенным, чтобы не краснеть, не стыдиться… Но сделать это значило бы уступить своему страху, и Мелькор все равно продолжал свой путь. Наконец Бауглир уже был перед тяжелой железной дверью. Стража почтительно склонилась перед ним, и он, провернув ключ в замочной скважине, с силой толкнул ее и осторожно вошел в темницу. Глазам его предстала весьма печальная картина. Манвэ лежал на полу, совершенно без движения, глаза его были закрыты. По спине Мелькора пробежал холодок. А вдруг он уже не дышит? Вдруг он переусердствовал в прошлый раз?.. Он тихо подошел к брату, опустился рядом с ним. – Манвэ? Едва услышав этот неуверенный оклик, узник встрепенулся и поднял взгляд на брата. В глазах его мелькнул почти нескрываемый ужас, и он даже дернулся, будто порываясь отстраниться от него. – Манвэ, – Мелькор протянул руку, отчего вала и вовсе отполз, не спуская с него глаз. – Пожалуйста, не надо так бояться меня. Тот не отвечал, лишь из темноты блестели его испуганные глаза. Мелькор вздохнул, и через секунду в руках его появился небольшой фонарь, и он взглянул на брата при серебристом свете, сочившимся из-за ажурного металла. Манвэ сжался в самом дальнем углу и смотрел на него, как маленький затравленный зверек на тигра. При том было видно, что натянутая до предела цепь причиняет ему боль, но он все равно предпочитает ее терпеть. – Манвэ, – Мелькор снова приблизился к брату и коснулся его плеча, – тебе же больно… От одного его прикосновения вала шарахнулся в сторону, но натянувшаяся цепь не дала ему сделать этого в полной мере. В глазах Манвэ снова блеснул ужас, он весь сжался, зажмурился и быстро проговорил: – Прошу, не трогай меня… Владыка! Мелькор поморщился от этих слов. – Не надо, пожалуйста… – Прошу прощения, только не надо… снова бить меня… – снова пробормотал бывший король Арды, закрывая лицо руками, словно уже пытаясь защититься от удара. Глядеть на это было непривычно больно и совестно для айну, а от осознания того, что именно он довел до этого брата, Мелькору становилось только еще хуже. – Манвэ, послушай… Прости меня, пожалуйста. – Тихо произнес он, пристально вглядываясь в черные глаза брата, пытаясь поймать в них хоть тень былой надменности. На этот раз вместо ужаса в них было подозрение. Нет, Манвэ определенно не верил ему. – Ну правда… – пробормотал Бауглир, чувствуя, как алеют кончики его ушей. – Прости меня, Манвэ… Я не знаю, что нашло на меня тогда. Понимаю, это звучит глупо и странно, но все же, прошу, забудь о том, что я делал и что говорил тогда. Это… это будто был и не я. Конечно, ты можешь не прощать меня, и я прекрасно пойму тебя, но все же… Клянусь, я не причиню тебе больше боли… Прости меня, пожалуйста. Манвэ смерил его долгим, оценивающим взглядом, будто прикидывая, способен ли его брат говорить правду. Мелькору сделалось еще больше не по себе. – Ты клянешься? – осторожно переспросил вала. – Да, клянусь. – Что ж, тогда я… прощаю тебя. Мелькор вскинул бровь. Он не думал, что брат так скоро простит его. Он вообще не думал, что брат простит его… – Правда? – Да. – узник посмотрел ему в глаза, и на секунду из его взгляда исчезли ужас и боль, и снова появилась былая надменность, так что он стал вновь похож на прежнего короля. – Представь себе, я могу вот так просто, из великодушия, простить даже… Он осекся, будто снова осознав, что перед ним Моргот. Мелькор пристыженно опустил глаза и тихо спросил: – Даже меня, да? – Даже… тебя, – словно машинально повторил за ним Манвэ. Он не знал, что сказать брату, где-то в глубине души его все еще был страх того, что за любое неверное слово он получит пинок или еще что похуже. Даже сейчас, глядя в печальные глаза Бауглира, он не мог поверить в искренность его извинений, отчего говорить с ним было немного страшно. – Ничего, – вздохнул сидящий рядом с ним Мелькор. – Я понимаю, что ты сейчас чувствуешь. Ты считаешь, что я тебе лгу, и на самом деле никогда не простишь, – грустно закончил он. – Я тебя уже простил. – Твердо произнес Манвэ. – Нет, на самом деле ты меня просто боишься и стараешься во всем со мной соглашаться… – Мелькор, простить – это не так уж и сложно. Я уже, считай, забыл, что ты… делал до этого. Тот поднял на него взгляд, и Манвэ по привычке сжался. – Забыл? Нет, не ври мне. Ты не сможешь забыть такое, особенно… Ну, я же не могу тебя освободить… Манвэ открыл было рот, желая что-то возразить, но, видимо, передумал и проговорил: – Я… постараюсь забыть. – Я бы не смог… Некоторое время в темнице царило молчание. Манвэ думал о чем-то своем, но по-прежнему не спускал взгляда с Мелькора, будто боясь, что вот-вот он рассмеется по-Морготски и вонзит ему в грудь нож. Мелькор с болью глядел на брата. Зачем он сделал это с ним? Для чего? Манвэ выглядел таким маленьким, таким запуганным, таким несчастным… Мелькор осторожно взял его за руку, заглянул ему в глаза. Даже сейчас в них таился страх. – Погоди, – внезапно спохватился айну, – ты ведь, наверное, голоден? Надо было с этого начать… Он вынул из-под плаща сумку и протянул брату. Манвэ нерешительно раскрыл ее и изумленно произнес: – Спасибо… – Не за что, – пожал плечами Мелькор. – Ешь, прошу тебя. Узник снова нерешительно покосился на брата. – Они не отравлены, – вздохнул Бауглир, предупреждая его вопрос. Сулимо решил не рассуждать на эту тему слишком много, дабы не пропал аппетит, и жадно накинулся на аккуратно завернутый в салфетку кусок мяса. Мелькор почувствовал себя еще более пристыженным. За два месяца брат должен был порядком оголодать, а он даже не подумал о том, чтобы помочь ему. Только умножал для чего-то его страдания. – Там еще хлеб и фрукты, – смущенно пробормотал айну, глядя на бывшего короля Арды, который даже теперь умудрялся есть аккуратно, тщательно выковыривая любые косточки, хотя скорость, с которой Манвэ поедал мясо, была даже немного пугающей. – Ты бы так на еду не накидывался… Тебе может плохо стать. Сулимо ненадолго оторвался от мяса, и на лице его отразилась усиленная работа мысли. – Нет, не станет. – Наконец проговорил он и снова принялся за еду. Когда брат уже наелся, Мелькор снова неуверенно взглянул на него. Выглядел он совсем неважно. – Я оставлю тебе фонарь, – твердо сказал он. – Знаю ведь, ты любишь, когда посветлее… – Спасибо, – снова слегка удивленно отозвался Манвэ. – А сам я пойду, а то еще дела есть, – продолжил он. На мгновение айну показалось, что в черных, как предвечная тьма, глазах брата мелькнул испуг. – Не бойся, – поспешил успокоить он его. – Я еще вернусь. Обязательно. Я обещаю.