Недоразумение

Манвэ снова чувствовал, что не в силах противостоять сну и следующему за ним забытью. Он прекрасно понимал, что обернуться такой сон может необратимым, и изо всех сил пытался дождаться Мелькора. С ним, по крайней мере, будет не так страшно. С большим усилием он приподнялся, заслышав скрежет в замочной скважине. Теперь он был уверен, что брат не подведет его ожиданий. Однако в этот раз он увидел в дверном проеме не одну фигуру. И даже не две. Поначалу Манвэ решил, что зрение и рассудок его подводят. Он прищурился, чтобы разглядеть вошедших, но яркий свет, пылавший за дверью, не дал ему этого сделать. – Закройте дверь, – услышал вала чей-то знакомый голос. Затем послышался скрип старых петель, кто-то хлопнул дверью, и сумрак вновь раздвинул стены темницы, придавая происходящему какую-то особую торжественность. При тусклом свете фонаря Манвэ наконец смог разглядеть лица вошедших. Намо, Йаванна… – Варда? – хрипло пробормотал вала, стараясь не обращать внимания на боль в горле. – Почему… Ты здесь? – Он глупо улыбнулся. – Ну конечно, ты лишь плод моего воображения… Валиэ поспешно опустилась рядом с ним на холодный жесткий пол, осторожно взяла его за руку… – Нет, я не бред. Манвэ поднял на нее печальный взор. О Эру, как же ему хотелось, чтобы это действительно был не сон! Только вот взаправду этого быть не может. Перед глазами все мельтешило и расплывалось. Манвэ было знакомо это ощущение, и ничего хорошего оно не предвещало. Он обессиленно прикрыл глаза. Еще немного, и он точно отключится. – Потерпи, пожалуйста, – мягко произнесла валиэ. Она склонилась над ним, и оттого Манвэ еще отчетливее заметил дрожь в ее голосе. – Скоро должна прийти Эсте. Ну пожалуйста, дорогой, тебе нельзя засыпать… Он зарылся лицом в ее мягкие темные кудри. Ему нельзя спать. Но он был ужасно утомлен, а видение было таким правдоподобным, что хотелось только обнять Варду да так и уснуть… – Милый мой… – она аккуратно отстранила его и заглянула ему в лицо. Голос ее был взволованный и тихий. – О, Эру, что с тобой стало… Ауле, – окликнула она уже громче, опасливо касаясь его ошейника, – сними с моего мужа эту пакость, немедленно! Вала послушно приблизился и склонился над своим королем, как можно мягче убирая белоснежные волосы с его шеи. – Прости, Манвэ, – так же тихо, почти шепотом сказал он. – Честно, я не хотел… Не знал… Манвэ лишь вымученно улыбнулся ему: – Я ни на кого не держу зла. Ауле пристыженно отвел взгляд и принялся изучать облегающий шею короля плотным кольцом металл. Откуда-то к ним неслышно подошла Эсте. Она ничего не сказала, только молча опустилась рядом с ним и принялась осматривать короля. Манвэ не возражал. Если уж ему и суждено умереть, то пусть лучше будет так, без боли, без одиночества… Через некоторое время Ауле удалось снять ошейник. Манвэ не помнил, когда последний раз испытывал такой прилив облегчения. Дышалось теперь чуть легче, и тяжелая цепь не связывала его больше с ненавистной темницей. Быть может, это и есть его освобождение? От всего; от оков, от жизни… – Ауле, – негромко позвала Эсте, осторожно осматривая рану на ноге. – Тебе бы следовало избавиться от оков сначала здесь, я не могу понять, насколько все серьезно. – Он ранен? – встрепенулась Варда, вновь обняв мужа, на этот раз даже крепче, и испуганно взглянула на целительницу. – Да, ранен, – ровным тоном ответила та, доставая из сумки бинты. Элентари отвела взгляд. Манвэ вид супруги никогда не казался таким безутешным. Ему хотелось как-то подбодрить ее, сказать, что это мелочи и что все будет хорошо… Но почему-то Манвэ казалось, что его слов здесь и сейчас никто не послушает, даже Варда. Ауле тем временем понемногу освобождал короля от цепей. – Прошу прощения за ожидание, – виновато пробормотал он, наконец закончив. – Я немного перестарался с оковами во время заключения. Я же не знал, что это ты, Манвэ, а не… – он хотел добавить что-то еще в свое оправдание, но король его перебил: – А где Мелькор? – сонно поинтересовался он, вновь отстраняясь от супруги. Манвэ уже успел несколько раз осмотреть лица сородичей, но брата среди них не было. – Мелькор? – растерянно переспросила Варда. – Не думаю, что это сейчас так важно… – Готово, – выдохнул Ауле, отирая рукавом пот со лба, а Эсте участливо поинтересовалась: – Подняться сможешь? – Не знаю… – растерянно произнес Манвэ, уже мысленно прикидывая, сколько на это уйдет сил. Варда взяла его за руку, теперь свободную от оков. – Постарайся, милый. Все уже закончилось, так давай наконец уйдем из этого треклятого места! Он слабо улыбнулся. Наверное, все и правда уже закончилось, и либо он сейчас выйдет на свободу, либо, если это сон, он умрет… В любом случае, за дверью ему будет лучше, чем здесь. Он сжал ее руку, и, собрав все свои силы, пошатываясь, встал. Элентари тотчас поднырнула под его руку, чтобы он мог опираться о ее плечо. Когда последний раз Манвэ приходилось стоять на собственных ногах, идти? Наверное, больше трехсот лет назад. Он сделал неуверенный шаг. Нога болела невыносимо, но обращать на это внимание уже не было сил. Кажется, все это происходит по-настоящему… Валар тихо расступились, пропуская их к двери. Кто-то раскрыл ее – Манвэ не успел заметить, кто. В глаза ему хлынул яркий, пронзительный, невыносимый свет. Больше Манвэ ничего не помнил. *** Мелькору невыносимо хотелось спать. Он, казалось, отдал бы все за несколько минут сна… Но голос в его голове не разделял его мнения. «А знаешь, это даже не так плохо, что ты так по-идиотски поступил… – вкрадчиво прошептал он. – Все кончится быстрее, чем я предполагал, ведь ты сам сделал свое дело». Айну неловко поежился. «О чем ты говоришь?» «А ты как думаешь? – в голосе была слышна нескрываемая насмешка. – Ты сам проложил себе дорогу к мучительному концу. Хочешь знать, как это произойдет? Наверняка хочешь. Через несколько дней над тобой состоится суд. И, будь уверен, Манвэ не простит тебе того, что ты с ним сделал, и приговорит к заключению. Тебя не бросят в темницу, нет. Просто вышвырнут за Грань, как паршивого щенка. И даже не закуют, ведь Ауле не захочет к тебе прикасаться. Но поверь, для того чтобы умереть, достаточно и этого». «Не хочу умирать». «Никто не хочет, – зловеще хмыкнул его собеседник. – Надеюсь, ты не забыл, как холодно за Гранью? Постепенно, от недостатка тепла и всего прочего, ткани твоего тела начнут отмирать, и это принесет тебе немало мучений. А потом останемся только мы с тобой, и никто тебе не поможет…» – Пожалуйста, уйди. – Уже вслух взмолился Бауглир, надеясь, что хоть так собеседник его послушается. В ответ он услышал лишь сдавленный смешок. «Послушай, Мелькор, ты зря так нервничаешь… Рано». – Уходи прочь! – не выдержал айну. А затем он услышал чей-то сдавленный вздох и понял, что в дверях кто-то стоит. Он резко обернулся. На него смотрели большие, испуганные, такие знакомые светло-серые глаза. – Ниэнна… – растерянно пробормотал он, невольно вставая перед валиэ. Она пребывала в не меньшем смущении и явно не знала, с чего начать. Все же она осторожно прикрыла за собой дверь и сделала пару шагов навстречу ему. – Я пришла… – начала было она, но тотчас неловко умолкла. Мелькор шагнул ей навстречу. – Здравствуй, Ниэнна. – Здравствуй. Они стояли некоторое время, молча разглядывая друг друга. Наконец Мелькор все же спросил: – Зачем ты здесь? – Я хотела попросить у тебя прощения. – Но за что? – Я не узнала тебя. – Но ты и не должна была. – Я тебя отвергла. – Я того заслужил. Он опустил голову. Она была так рядом, такая хрупкая и такая напуганная… – Ты пришла только за этим? – он поднял на нее усталые голубые глаза. Валиэ отвела взгляд. Серебристые кудри ее были аккуратно убраны за плечи, и голову украшал тонкий обруч. Платье, как всегда, было изящным, но не особо нарядным. – Просто… Я просто хотела взглянуть на тебя. – Взглянуть? – Мелькор горько усмехнулся. – К чему тебе это? Зачем тебе это? Я не стою ни единого твоего взгляда. – Не говори так, – она опустила глаза. – Но ты ведь все равно боишься меня. И не притворяйся, я это прекрасно вижу. Одно дело – рассказывать, что любишь, а уже совсем другое – оказаться лицом к лицу, – он скривился, – с Морготом. – Да, я боюсь, – робко кивнула Ниэнна. – Но я все равно пришла, потому что люблю тебя. А ты триста лет назад сказал мне, что любишь меня… И ведь я даже не знаю, правда ли это. – Она смущенно умолкла. – Самая настоящая правда, – тихо произнес айну. Некоторое время Ниэнна просто молча смотрела на него, будто удивленная этим ответом. А затем Мелькор с изумлением заметил, что ее прекрасные светло-серые глаза полны слез. – Ты что? – тихо проговорил он, чувствуя, что от одного вида этого зрелища у него самого защипало в носу. – Ничего. Просто все так глупо получилось… – она слабо улыбнулась. – Я ведь любила тебя с самого сотворения мира, понимаешь? Всю жизнь тебя ждала… А ты столько времени был рядом. – Но ведь я не мог открыться тебе! – в отчаянии развел руками он. – Тогда это было бы еще более невозможно, ты ведь понимаешь! – он снова встретил ее взгляд и невольно приблизился, чуть не плача. – Послушай, прости меня. Пожалуйста. – Я… я прощаю, – прошептала Ниэнна, уже не сдерживая слез. Мелькор взял ее за руку. – Не плачь, пожалуйста… Я люблю тебя, правда! Только не плачь… Она, трясясь от беззвучных рыданий, уткнулась лицом ему в плечо. Айну бережно обнял ее и погладил по волосам. – Ниэнна, Ниночка, прошу тебя, не надо, все ведь хорошо… – Нет, не хорошо! Разве ты не понимаешь? Ты появился только для того, чтобы вновь исчезнуть, ведь тебя… – …Вышвырнут за Грань, как паршивого щенка, – мрачно закончил за нее Мелькор. – Зачем ты так? – всхлипнула Ниэнна. – В любом случае, мы вряд ли еще с тобой встретимся… – В этом ты права, – вздохнул он. Валиэ снова подняла к нему лицо. В нем Мелькор с удивлением заметил то, чего не видел раньше ни у кого – то была огромная любовь и жалость к нему. – Ниэнна, – выдохнул он и наклонился, припав к ее устам своими. Она прикрыла глаза и еще сильнее прижалась к нему, словно надеясь, что так они дольше смогут быть вместе. «Ну-ну», - иронично проронил голос в его голове. Мелькор от неожиданности вздрогнул и даже чуть отстранился от валиэ, вслушиваясь в звенящую тишину в своем разуме. Раньше за этим возгласом последовал бы еще один, вряд ли голос оставит его в покое, тем более если уже высказал свое недовольство. Но сейчас невидимый собеседник Бауглира молчал, и о его присутствии напоминала лишь ноющая головная боль, ставшая уже обыденной. – Ты чего? – тихо спросила Ниэнна, заглядывая ему в глаза. – Ничего важного, – вымученно улыбнулся айну и ободряющим жестом провел рукой по ее волосам, мельком коснулся щеки… – Мне скоро будет нужно уходить, – с сожалением прошептала валиэ, и Мелькор не удержался от того, чтобы снова не обнять ее, бережно прижимая к себе. – Мы ведь больше не увидимся?.. – Может, на суде? – нерешительно пробормотала Ниэнна, а затем судорожно всхлипнула. – Все равно тогда мы не сможем поговорить. – Мы хотя бы увидимся. Снова повисло неловкое молчание. Бауглир чувствовал, что не хочет отпускать валиэ, и прекрасно понимал, что страшный голос вновь вернется, едва возлюбленная покинет темницу. Но это ничего не меняло. – Послушай, но разве ты не сможешь приходить ко мне потом… после суда? – неуверенно спросил он. – Нет, конечно, – с горечью вздохнула Ниэнна. – Если тебе и можно было прийти к Манвэ, то лишь потому, что тебя считали королем Арды и боялись ослушаться… Мелькор мысленно содрогнулся, представив свое недалекое будущее. Один, совсем один... «Не один, – с каким-то нехорошим смешком заметил голос, – ведь с тобой буду я». Бауглир не стал отвечать. – Милая, – он вновь дотронулся до ее щеки, смахнув очередную слезинку, – конечно, я недостоин тебя, и мы не встретимся вновь… Но все равно ты будешь знать, что я тебя люблю. И буду любить тебя, что бы ни случилось. – Я тебя тоже… Она снова разрыдалась. Теперь Мелькор уже не пытался ее утешить. Наконец Ниэнна отстранилась от его объятий и направилась к выходу из темницы. Уже открыв дверь, она обернулась, и во взгляде ее мелькнул странный огонек. – А что будет, если я забуду сейчас закрыть дверь? – задумчиво спросила она. Мелькор округлил глаза. – Ниэнна... Да ты что! Я устал лгать и прятаться, а заставлять лгать тебя для меня – мучение. – Тогда – прощай, – валиэ опустила голову и скрылась за дверью. Мелькор услышал, как повернулся ключ в замке. «А теперь мы продолжим разговор». Он снова обессиленно опустился на пол. У него кружилась голова, а мысли путались. – Чего ты хочешь? – одними губами произнес айну, сдерживая предательскую дрожь в голосе. «Чего я хочу? – невидимый собеседник насмешливо фыркнул. – Милый Мелькор, мне ничего от тебя не нужно. Я и так получу то, что мне необходимо». – Тогда оставь меня, – еле слышно проговорил Мелькор. Голос не слушался, но думать было особенно тяжело. Собственные мысли терялись, не находя себе завершения, а будто бы чужие жестокие слова звучали в сознании особенно четко. «Боюсь, тебе придется терпеть меня еще некоторое время». Мелькор обессиленно уронил голову на колени. Нет, его собеседник не замолкнет, как бы Бауглиру ни хотелось этого. Будет изводить, напоминать о неизбежном. Наверное, пока Мелькор не сойдет с ума. Или пока не умрет… И все-таки, он отдал брату слишком много сил. Бауглира невыносимо клонило в сон, однако, едва стоило ему прикрыть глаза, ехидный голос вновь будил его. Мелькор еще слабо надеялся, что от переутомления он потеряет сознание, но этого не происходило. «Ты, главное, не волнуйся, твоя смерть будет достаточно долгой и мучительной, чтобы ты успел этим заняться… Ужасно жаль, что я этого не увижу. Твоя реакция должна быть просто бесценной». – О чем... ты? – пробормотал он, еле вылавливая из сплошного потока какие-то отдельные фразы. – Я? Да так, ни о чем, – ответил он вдруг сам себе чужим голосом, – я думаю, ты и сам скоро все поймешь. Теперь к чувствам Мелькора добавился еще и страх. Черный, скользкий, тяжелый, он опутывал своими щупальцами сознание Мелькора, заставляя его трястись крупной дрожью. Никогда еще раньше не слышал он этого голоса вслух. «Не надо так», – взмолился он мысленно. – Милый Мелькор, – с издевкой произнес тот, кого он раньше считал частью себя, – я хочу, чтобы ты знал: теперь я сам лучше знаю, что мне надо, а что – нет! И он рассмеялся злым, жестоким смехом. Мелькор холодел от ужаса, осознавая, что смех этот исходит от него. «Замолчи... Ради Эру, мне страшно». – Ах, тебе страшно? – он вновь усмехнулся. – А представь, как страшно было мне! Но теперь роли наши поменялись, и ты теперь будешь на моем месте. – Прекрати... – беззвучно прошептал Мелькор, едва овладевая собственным языком. Его собеседник набрал полную грудь воздуха, видно, собираясь что-то ответить, но его прервал скрежет в замочной скважине. «Ниэнна вернулась», – мельком подумалось Мелькору. – Мелькор, мне нужно поговорить с тобой по поводу истории болезни твоего брата… Это была не Ниэнна. Ее голос Мелькор узнал бы из тысячи, а этот принадлежал кому-то другому, чье имя он никак не мог вспомнить. Память отказывала ему. Все сознание будто заволокло плотным серым туманом, разум подсовывал измученному айну оборванные клочки воспоминаний, то ли правдивые, то ли наполовину сотканные из его собственного бреда. Огромным усилием он все же заставил себя сосредоточиться, игнорируя тупую боль в висках, причиняемую собственными мыслями. Наконец, он вспомнил. – Эй, ты меня вообще слышишь? – растерянно произнесла Эсте. Она осторожно прикрыла за собой дверь и не без опаски подошла к заключенному. Мелькор с трудом поднял на нее слезящиеся глаза, встречаясь с удивленным взглядом валиэ. И он схватился за этот взгляд, как утопающий за протянутую руку, чувствуя, что сейчас лишь он не дает ему сорваться в черную пропасть забытья. – Эсте… – судорожно выдохнул Мелькор, – пожалуйста… Он хотел сказать что-то еще, но голос сорвался, и Бауглир понял, что не может вымолвить ни слова. Он тщетно закашлялся, а затем с ужасом осознал, что все еще слышит себя. – Пошла вон, – прошипел кто-то его голосом. – Что с тобой, Мелькор? – уже с испугом спросила валиэ. – Я не причиню тебе зла! Зачем Эсте пришла? Что ей надо? Она говорила... что-то, связанное с Манвэ. Она хотела узнать что-то, чтобы помочь Манвэ... О, Мелькор бы все рассказал ей с радостью, лишь бы все это прекратилось! Он вновь собрал оставшиеся силы и, чувствуя неясное, но упорное сопротивление, прошептал на грани слышимости: – Помоги мне… Но Эсте его услышала. Испуганная, она опустилась на пол рядом с ним, внимательно глядя в голубые глаза. – Что случилось? Почему ты просишь о помощи? Мелькор не мог ничего ей ответить; не давал собеседник. – Я не нуждаюсь в помощи, – фыркнул он сквозь зубы. Его слова звучали куда четче, чем слова самого Мелькора. – Мелькор, – валиэ широко распахнула глаза, — Мелькор, это ведь не ты, верно? К собственному удивлению, Мелькор все же нашел в себе силы едва заметно кивнуть. – Тогда я смогу помочь тебе, только если ты сам откроешь для меня свой разум, – прошептала Эсте, по-прежнему глядя ему в глаза. Она сказала, что сможет ему помочь, сможет прекратить это безумие?.. Да, так она и сказала. На этот раз айну хватило сил пробормотать заплетающимся языком что-то вроде «я попробую». «Мелькор, не смей! – угрожающе прорычал голос в его голове, и в подтверждение его словам все сознание айну пронзила острая боль. – Ты ведь даже не знаешь, что я могу сделать с тобой, если ты меня ослушаешься…» – Да пошел ты… – прошептал Бауглир. Как ни странно, боль только помогла ему, отрезвив мысли и разум. Он поднял взгляд на валиэ, из последних сил беря контроль над собой в собственные руки. Сосредоточиться было необыкновенно трудно, несколько раз Мелькор вновь терялся, а голос в голове не замолкал ни на секунду. Но айну больше не слушал его, не пытался выделять отдельные слова из речей о невыносимых муках и болезненной смерти. Бауглиру уже не было дела до его слов. Все равно хуже уже не будет. Спустя некоторое время Мелькор все же смог расслабиться и полностью открыть свой разум. И тут же голос, вечно преследовавший его, разом затих, словно никогда и не существовал. Айну же прикрыл глаза, просто наслаждаясь временной тишиной в разуме и отсутствием боли. Когда вообще в последний раз он чувствовал что-то подобное? Мелькор почувствовал, как в его разум проникла Эсте. Это было не больно, просто немного непривычно. «Мелькор... – ее мысль была одновременно удивленной и смертельно напуганной, – прости, если будет больно... но иначе я не смогу». Он слабо улыбнулся. Он был готов потерпеть немного боли; ему уже было не страшно. Но в следующий миг он с ужасом распахнул глаза и закричал – то ли беззвучно, то ли, наоборот, так громко, что крик этот оглушал и не давал услышать ничего другого. Мелькор стиснул виски так крепко, что даже почувствовал это сквозь охватившую его боль. Это не была ни боль физическая, ни боль душевная. Эта боль врезалась в самую его суть, как ледяной клинок, пронзала его насквозь, заставляя биться в агонии и кричать. Ее никак было не остановить. Из глаз его непроизвольно текли слезы. Сквозь них он выхватил взглядом лицо Эсте, – холодное, безучастное, будто она не слышала, не видела его мучений, – и с губ его сорвались слова: — Прекрати! Ты мучишь меня сильнее, чем он! Умоляю, ради Эру, – прекрати! Мелькор взвыл, переламываясь от очередного приступа боли. Краем глаза он успел заметить, как целительница бросила на него быстрый взгляд и вновь отвернулась. Почему она не прекращает? Разве Мелькор заслужил эти муки, разве сама Эсте не давала клятвы, что не навредит к ней обратившемуся? – Я не пытаюсь навредить тебе, – произнесла та, даже не оборачиваясь в сторону айну. Бауглир хотел возразить ей, но боль была сильнее, и он смог лишь что-то бессвязно проскулить, с трудом справляясь с судорогами и отчаянно цепляясь за подол платья Эсте. Она не слушала его мольбы. Может, именно об этом говорил голос? Ведь Мелькор вполне может умереть, не выдержав этой адской боли... – Глупости какие, – вздохнула валиэ. – Мелькор, ты не умрёшь, по крайней мере здесь и сейчас. Потерпи ещё немного, ладно? Интересно, что она имела в виду, говоря «немного»? Несколько мгновений, минута? А может, целый час? Он не смог сдержать рвущийся из горла крик. Когда-то Мелькор считал себя способным терпеть любую боль, но сейчас эти предположения казались просто смешными. – Не надо... Пожалуйста... – простонал он. – Поверь, я сейчас делаю все для того, чтобы помочь тебе. Мелькор не верил ей. Он сейчас никому не верил. Всюду – ложь, всюду – боль... В какой-то момент боль стала еще более нестерпимой, так что Мелькор даже решил, что это конец. В глазах потемнело, а из горла вырвался дикий, леденящий душу вопль. А после она отступила так же внезапно, как и появилась. Мелькор ничком рухнул на пол. Все вокруг него заволокло черным туманом, и из него к Мелькору тянулись чьи-то щупальца... Наконец туман развеялся, и айну увидел склонившуюся над ним фигуру Эсте. В руке она что-то сжимала. – Ты в порядке? В порядке? Глупый вопрос... Тело его все еще пронзала боль, а думать было невыносимо тяжело. И она еще спрашивает, в порядке ли он... – У меня есть обезболивающее, – поспешно сказала Эсте, протягивая ему таблетку. Мелькор с благодарностью принял лекарство. Боль и правда утихла. Наконец он спросил: – Эсте... Что это было? Валиэ протянула руку. На ладони ее лежала небольшая пробирка, наполненная чем-то черно-красным и определенно живым. – Я не знаю, что это, но, когда ты впустил меня в свой разум, оно опутало тебя щупальцами и могло убить. Мелькор не знал, как реагировать на эти слова, и смог лишь выдавить из себя слабую, нервную улыбку. — Это... Было у меня в разуме? – его голос дрогнул от отвращения, когда он снова невольно посмотрел на Нечто за тонким стеклом пробирки. – Да. – Эсте смерила Бауглира оценивающим взглядом. – А теперь тебе нужно отдохнуть, желательно хорошо выспаться. Пока ты в таком состоянии, я вряд ли смогу понять, насколько повредила твой разум. – Ты же ещё хотела узнать что-то про Манвэ, разве нет? – Всё нужное я уже узнала из твоего разума, – раздраженно сказала целительница. – Спи. – Она легонько коснулась рукой его век. Мелькор хотел было возразить, что ему совершенно не хочется спать и гораздо важнее выяснить, что же такое с ним было, но уже в следующую секунду глаза его непроизвольно закрылись, и айну успел услышать лишь, как негромко хлопнула дверь, перед тем как погрузиться в глубокий сон. Ему снилась темнота. А в этой темноте он слышал голос Ниэнны. Она снова плакала. …Проснулся Бауглир от того, что его кто-то с чувством пнул. Разлепить веки ему удалось далеко не с первой попытки, но следующий, достаточно болезненный пинок в бок всё решил. Не без усилий Мелькор приподнялся с пола и уставился на посетителя. И мысленно застонал, увидев знакомую красную кожу и золотистые локоны, совершенно не идущие к грубому лицу Тулкаса. – Вставай. Тебя ждёт владыка Манвэ. *** Манвэ открыл глаза. Ему было тепло, это он почувствовал в первую очередь. И мягко. Вероятно, все это и впрямь было не сном. Он пошевелил рукой. Оков не было. Было одеяло. – Манвэ! О Эру, наконец-то ты проснулся... – Варда? – он повернул лицо в сторону голоса. – Милый... – со всей возможной нежностью вздохнула она, крепко сжимая его руку в своей. В его памяти всплыла сцена в темнице. Чего-то он тогда так и не понял… – Варда, а где Мелькор? – спросил он. – Мелькор? – несколько разочарованно повторила она. – В Мандосе, где же еще... – В Мандосе? – ледяным тоном переспросил Манвэ. – Кто позволил? Я не допущу, чтобы моего брата незаслуженно обижали. – Если хочешь, могу попросить его привести, – хмыкнула Варда. Манвэ кивнул в знак согласия. Что-то определенно было не так, но он никак не мог понять, что... Вдруг он вспомнил. ...Яркий, пронзительный, невыносимый свет... В Валиноре не может быть так темно. – Варда, – тихо сказал он, – кажется, я ослеп.