Недоразумение

Варда проснулась от того, что кто-то очень энергично ее растормошил. Несколько секунд ей понадобилось на то, чтобы открыть глаза и сфокусировать взгляд на том, кто посмел ее разбудить. Это был Мелькор, причем вид его оставлял желать лучшего. Под глазами красовались темные круги, волосы были растрепаны, а сам айну в упор, не мигая, смотрел на нее. Выглядел он достаточно нервным. – Манвэ, – сквозь зубы выдохнула она, – объясни мне по-хорошему, что тебе нужно от меня в двенадцать часов ночи? – В двенадцать часов и одну минуту, – поправил Бауглир. – Это не имеет значения. Так что тебе нужно? – Просто… – неловко пробормотал Мелькор. – Просто сегодня как раз прошло триста лет… Несколько мгновений Элентари соображала, что же может обозначать эта фраза, пока наконец не вспомнила. – Хм… Да. Но нечего было будить меня в полночь, чтобы сказать это. Утром, часов эдак в семь, мы бы мирно поговорили, я бы отдала тебе ключ… – А можно сейчас? – Зачем тебе? – удивилась она. – Ты выглядишь так, будто с вечера сидел и ждал двенадцати часов… – Варда подозрительно прищурилась, заметив, как он виновато опустил голову. – На твоем месте я бы хорошенько выспалась. Айну покачал головой: – Нет, мне нужно прямо сейчас. Мне непременно нужно увидеться с М… моим братом. В последнее время Мелькор старался не называть Манвэ своим именем. От этого у него возникало ощущение, что он обманывает не только собеседника, но и самого себя. – С ним? – Варда почувствовала, как на миг сердце ее болезненно сжалось и не хотело разжиматься, а в горле застыл комок. – Ну… Хорошо. Она встала с кровати и по прохладному полу прошла к небольшому шкафчику у стены. Вещи в нем всегда были аккуратно сложены, и она без труда за пару минут отыскала во втором слева ящике нужный ключ. Он был совсем небольшим, и его даже украшал небольшой серебряный узор. Никогда не подумаешь, что этот ключ открывает двери в чью-то темницу. – Держи. Мелькор бережно взял ключ из рук валиэ и тут же спрятал в карман. Пробормотал что-то, смутно напоминающее благодарность, и вышел из комнаты. Варда проводила его долгим, тяжелым взглядом. *** Мелькор спешил. Все последние полтора года ему казалось, что время идет слишком медленно, что он теряет его так много… Как будто он мог не успеть. Эта навязчивая мысль заставляла Мелькора и сейчас ускорять шаг, почти переходя на бег. Хотя, собственно говоря, куда он может не успеть? Он прибавил шагу. Нет, сон – это не так важно, поспать Мелькор может и потом… Вот он и на месте. Ночь была темна, но дверь за Грань мира все равно выделялась резким черным пятном. Мелькор достал ключ, вставил его в замочную скважину и с удивлением обнаружил, что руки его слегка дрожат. Он выдохнул, стараясь успокоиться, провернул ключ и осторожно толкнул дверь. Тьма здесь казалась живой. Ее можно было увидеть, пощупать. Она будто залепляла глаза, уши, проникала в сознание… Мелькор потряс головой, будто отряхиваясь от этих мыслей, и вгляделся во тьму. Все-таки ночное зрение ему никогда не отказывало. Он сделал несколько шагов и наклонился. Манвэ лежал на полу без движения и совершенно бледный. – Манвэ, – тихо позвал Мелькор. – Манвэ, очнись! Но тот не пошевелился. Накрываясь волной тихого ужаса, айну опустился рядом с братом и взял его за руку, после чего едва слышно, сдавленно вскрикнул; она была ледяной, а от оков шли серебристые полосы инея. Но… Но этого не могло произойти! Манвэ – айну, вала, он не мог… не могло с ним такого случиться! В конце концов, Эру бы вмешался… «Слишком поздно, Мелькор. Просто ты опоздал». Судорожно сглотнув, Мелькор вгляделся в лицо брата. Оно не выражало никаких эмоций, глаза были закрыты, от ошейника, как и от оков, тянулись хищные, рваные полосы инея. Мелькор взял Манвэ за запястье, пытаясь нащупать пульс, хотя надежда уже почти угасла – дыхания слышно не было. Ничего. Но вдруг… Мелькор вздрогнул – столь неожиданным был удар. Пульс у вала был, но очень, очень слабый. Люди с таким пульсом не живут. Мелькор почувствовал, как ужас постепенно сменяется надеждой. Брат еще жив, еще ему можно помочь… Он снова взял ледяную ладонь Манвэ в свою. Вздохнул, прикрыл глаза, сосредоточился… Силы незаметно перетекали из него в брата; сначала тихо, капелька за капелькой, а потом все более мощной струей. Сейчас он, наверное, отдал бы ему все свои силы, лишь бы сердце его билось чуть чаще… Рука Манвэ слегка потеплела. Айну открыл глаза и снова посмотрел на брата. – Манвэ, – вновь позвал он. Тот издал слабый, почти неслышный стон. – Манвэ! – уже радостно воскликнул Мелькор. – Манвэ, проснись, пожалуйста, это я! Некоторое время вала лежал по-прежнему без движения, потом медленно открыл глаза, моргнул пару раз и наконец сфокусировал взгляд. – Мелькор? – тихо, слегка удивленно откликнулся он. – Да, Манвэ, это я, – со вздохом облегчения сказал айну, чуть улыбнувшись. Манвэ моргнул еще несколько раз и так же удивленно спросил, чуть сжав руку брата: – Что ты делаешь? – Спасаю тебя. – Мелькор позволил себе улыбнуться немного шире. – Не надо, ты потеряешь много сил… – Молчи. У меня-то эти силы восстановятся, а вот у тебя – вряд ли. Манвэ попытался было что-то возразить, но вместо слов у него вырвался только сухой надрывистый кашель, раздирающий связки. В какой-то момент Мелькору даже показалось, что брат сейчас задохнется, и он сильнее сжал его руку. Но через несколько секунд мучительный кашель отступил. Вала не стал повторять своих ошибок и пытаться что-либо сказать, просто молча поднял глаза на брата. – Манвэ… – голос Мелькора едва заметно дрогнул, а сам айну чуть сильнее сжал чужую холодную ладонь. – Потерпи немного… Тебе должно стать лучше. Темный айну чувствовал неуверенность в своих словах и мысленно сжался. Жалость, смешанная с острым чувством вины, все так же давила на виски, не давала нормально соображать. Может, это именно она сейчас придавала его словам такой убогий, растерянный оттенок? Мелькор отвел взгляд, стараясь не смотреть в угольно-черные глаза брата. На миг взору его предстал давно потухший фонарь, побелевший от инея. Айну бережно взял его одной рукой. После некоторого времени раздумий все же мысленно напрягся и облегченно выдохнул, глядя на поблескивающий внутри стального каркаса огонек. В темнице стало чуть светлее. – Послушай, а ты хочешь есть? – машинально спросил он, но тотчас поправился: – Извини, глупый вопрос. Конечно же хочешь. Он все же выпустил руку Манвэ, поставил на пол фонарь и потянулся к взятой с собой корзине. Где-то в подсознании он ожесточенно искал основы медицинских знаний, которыми никогда особо не интересовался. Наконец он извлек на свет небольшую флягу. Точно, как он мог забыть… – Возьми, – сказал он, протягивая ее брату. – Тебе полезно. Манвэ приподнялся было на локте со слабым стоном, однако Мелькор тотчас подхватил его, протягивая одновременно флягу. Тот взглянул на него с благодарностью и жадно припал губами к горлышку. Спустя секунду глаза его удивленно расширились. Когда Манвэ утолил жажду, первым делом он спросил – беззвучно, разумеется: – Здравур? – Он самый, – кивнул Мелькор. – Я решил, тебе не помешает. – Спасибо. Мелькор снова полез в корзину, на этот раз за хлебом, а Манвэ, собравшись с силами, спросил: – Сколько лет я здесь? Айну застыл, глядя в темную стену, и тяжело вздохнул. – Триста лет с небольшим. Он уже протянул брату крупный ломоть, но тот продолжил: – Почему тебя не было эти триста лет? – Это сложно. Давай ты сначала поешь, а потом я тебе все расскажу. Манвэ едва заметно кивнул и с голодной жадностью принялся за еду. Мелькор же внимательно смотрел на него, пытаясь вычислить возможные симптомы. Когда он уже насчитал штук пять, взгляд его невольно скользнул по ногам брата, так же частично покрытым инеем. В памяти всплыло давнее воспоминание, которое кольнуло его прямо по совести. Это он виноват, это он пронзил брата своим мечом… – Нога сильно болит? – поинтересовался он. Манвэ ненадолго задумался, а затем, прожевав особенно крупный кусок, безразлично ответил: – Не особо. Почему-то эта фраза не вызвала у Мелькора особой радости. – Не против, если я посмотрю? Брат кивнул. Бауглир осторожно наклонился, положил руку на металл, плотным кольцом сжимавший ногу вала. Айну прищурился, изо всех сил напрягая глаза, но так и не смог ничего разглядеть. Мелькору очень хотелось избежать болезненного прощупывания тканей, но другого выбора не представлялось. Манвэ дернулся, поморщившись. Заметив на себе болезненный взгляд брата, он тихо произнес: – Ничего, продолжай. Мелькор снова осторожно коснулся раны. Та не кровоточила, но определенно воспалилась. Бауглир был почти уверен, что клинок, которым была нанесена рана, был первым подвернувшимся под руку. То есть, плохо заточенным и ржавым. – Послушай, – задумчиво произнес Мелькор, – ты уверен, что тебе не особо больно? – Да, уверен. – Будем надеяться, это из-за холода... И все-таки, сейчас ранение выглядело значительно хуже, чем раньше. Рана загноилась, а к этому, вероятно, добавилось еще и обморожение. – Манвэ… Мне нужно будет обработать рану, иначе помочь тебе я не смогу. – И что это значит? – То, что мне нужно будет ненадолго уйти, – осторожно произнес Бауглир. Брат смерил его долгим, задумчивым взглядом. Наконец он тихо проговорил: – Зачем ты мне помогаешь, Мелькор? – Как – зачем? – поразился он. – Я не хочу, чтобы ты погиб! – Но ведь это бессмысленно. – Почему? – с тенью испуга спросил айну. – Как бы ты ни старался, помочь сейчас ты мне почти ничем не можешь. Рано или поздно, – он с трудом подавил очередной приступ кашля, – рано или поздно я все равно умру, что бы ты ни делал… – Манвэ… Нет, не говори так! Не будет такого! – Я не хочу с тобой спорить. Делай что знаешь. Мелькор потупился. Его крайне смутило подобное заявление брата, в какой-то мере даже испугало. Однако смотреть, как Манвэ умирает, он не хотел, и потому встал и как можно тверже сказал: – Ты зря так думаешь. Подожди немного, я скоро вернусь. *** Думалось тяжело. Мелькор и правда отдал брату достаточно много сил и знал, что восстановятся они не очень быстро. Он никак не мог толком прикинуть, какие медикаменты нужны сейчас Манвэ. Что-нибудь для обработки раны, бинты, на всякий случай… А что против кашля? Вроде какое-то подобное снадобье он встречал. Мелькор снова уставился на целую полку лекарств, пытаясь выискать нужное. – Что ты делаешь? – раздался вдруг за спиной сонный, недоуменный голос. Мелькор чуть не выронил один из пузырьков. – Варда! Разве ты не спишь? – Спала, пока меня самым нахальным образом не разбудили, – рассудительно заметила валиэ. В руке она держала зажженную свечу в медном подсвечнике. Мысленно Бауглир прикинул, что удар таким тяжелым предметом по голове мог бы быть смертельным. – Так может, тебе стоит пойти обратно и хорошенько выспаться? У тебя же был тяжелый день… Варда нахмурила тонкие брови. Мелькор явно пытался ее спровадить, о чем свидетельствовал чересчур любезный его тон. Валиэ жила с Бауглиром уже слишком долго и успела выучить все его уловки, в особенности попытки отвести внимание. Однако раньше это получалось у Мелькора значительно лучше, она даже пару раз ему поверила. А сейчас айну заметно нервничал и отводил взгляд. Решить, что ему стыдно столь нагло врать, было бы глупо, и Элентари лихорадочно искала другие возможные причины. – С какой это стати ты указываешь, что мне делать? – наконец проговорила она. – Я не указываю… – пристыженно пробормотал Мелькор, потупившись. Сейчас он даже не пытался спорить или огрызаться, как будто торопился. Странно. – На твоем месте я бы подумала о возможности выспаться и о завтрашнем дне. Выглядишь ужасно. Как ни странно, сейчас Варда говорила это не для того, чтобы одарить его колким словцом. Выглядел Бауглир действительно плохо. С прошлой их, казалось бы, недавней встречи он значительно побледнел, и его слабо пошатывало, как будто он был ранен и потерял много крови. – Я еще успею выспаться. – Ну, как знаешь. – Она чуть нахмурилась и пожала плечами. Странный он какой-то. Она собралась уже было уходить, как вдруг вспомнила: – Погоди, где ты сейчас был? Неужели все это время… – За Гранью. – Закончил за нее Мелькор. – А сейчас куда ты так торопишься? – Туда же, – коротко ответил айну, снова берясь за нужный пузырек. – Но зачем? – удивилась Варда, внутренне холодея. Может, с Манвэ что-то случилось? Не даром же Моргот такой напуганный… – Надо, – огрызнулся Мелькор, резко оборачиваясь и глядя прямо ей в лицо лихорадочно блестящими глазами. – Мне казалось, я не должен отчитываться перед тобою абсолютно во всем! Пропусти. Он широкими шагами приблизился к дверному проему, где стояла валиэ. Та ошарашенно посторонилась, как-то испуганно поглядывая на его бледное, нервное лицо. Мелькор прошел мимо, не обращая на нее внимания. Он снова торопился. *** Брата он снова застал без сознания, правда, на этот раз дело обстояло лучше; Манвэ лишь спал глубоким сном, и дышал он ровно и ощутимо. Разбудить его Мелькору не составило особого труда: вала резко вздрогнул и распахнул глаза при первом же прикосновении. – Вернулся… – выдохнул он, изображая на бледном лице болезненное подобие улыбки. Мелькор удивленно отметил, что взгляд его сегодня как-то особенно чист и светел, даром что глаза его были чернее ночи. – Хоть твои хождения и бессмысленны, я все равно благодарен тебе за то, что тебе не все равно… – Замолчи. Не в моих интересах, чтобы ты сейчас загнулся. Мелькор опустился на холодный пол рядом с братом, раскладывая перед собой нужные медикаменты. – Я хотел заглянуть к Эсте, но… – Бауглир виновато вздохнул. – Это было бы странно, согласись. – Ничего. Как я уже говорил, все это бессмысленно. Мог бы и вовсе не предпринимать попыток… – Кончай, а то вовсе помогать не буду, – буркнул айну. – Дай свою руку, пожалуйста. – Зачем? Если собираешься опять тратить силы, то это будет очень расточительно… – Не за этим. – Мелькор ловко подцепил крышку нужной склянки и смочил бинт в остро пахнущей жидкости. Бледная рука Манвэ была вся в ссадинах и царапинах. Мелькор не мог смотреть на них без боли, вспоминая произошедшее больше трехсот лет назад. Почему тогда он не додумался предложить брату помощь? Ограничился лишь принесенной пищей да смутными обещаниями о том, что скоро вернется. А ведь даже эти совсем уж небольшие увечья причиняли брату боль, не говоря уже о пронзенной ноге и ледяных оковах. Осторожно обработав царапины, Мелькор задумчиво взглянул на запястье брата. – У тебя там наверняка обморожение, но забраться под оковы я не смогу. – Думаешь? Ты-то без оков. Мелькор скрипнул зубами и снова взял руку брата. Осознавать собственную глупость было очень стыдно. Разумеется, как-то эти чертовы оковы должны сниматься – не намертво же их Ауле надевал! Он ощупал гладкий металлический браслет. Спустя несколько минут поисков он все же обнаружил щель, тонкую, почти неразличимую. Однако на то, как разомкнуть ее, не было ни намека. Айну прикусил губу, силясь вспомнить хоть какое-то заклятие, которое могло бы сейчас помочь. Опробовав пять вариантов, он беззвучно выругался; ни на одно из них оковы никак не реагировали. – Знаешь, кажется, тут я и правда бессилен, – виновато вздохнул он. – Они ведь были сделаны для меня… – Я будто не знаю, – печально усмехнулся вала. – Тебе они должны были просто не давать сбежать… Мелькор вновь опустил глаза. – Кажется, я буду просить у тебя прощения всю оставшуюся жизнь. – Всю мою оставшуюся жизнь. – Манвэ, – он поднял на него укоризненный взгляд, – я же сказал, что не дам тебе умереть! Манвэ не ответил. Впрочем, айну и сам был не уверен в своих словах. Снова вздохнув, он вернулся к раненной ноге брата. *** Мелькор устало брел к Таникветиль. На улице светало, и уже начали появляться первые прохожие. Яркое солнце и прозрачно-голубое небо предвещали по-настоящему зимний день, холодный и сияющий. Он провел за Гранью больше суток, а то и больше двух – он потерял счет времени. Как он и ожидал, Манвэ очень скоро потребовались еще силы, и теперь Мелькор чувствовал себя еще более изможденным. Да что там говорить, он и брел-то из последних сил. Но физическая немощь была несравнима с болью, терзающей его душу. Каким-то образом он, наконец, очутился в своих… нет, в покоях брата. Обессиленно он рухнул в кресло и сжал руками виски. Сидел он так долго, очень долго. Но айну ничего не замечал, лишь изредка из недр дворца до него долетали приглушенные голоса. Наконец он встал и, слегка пошатываясь, вышел из покоев. Как в тумане, Мелькор брел по серым в сумеречном уже свете коридорам дворца. Ветра, которым дозволялось тут разгуливать, кидали ему в лицо маленькие, колючие ледяные снежинки и проникали под плащ, а вдобавок ко всему жутко болела голова и путались мысли. Поздно, поздно… Время на исходе. Благодаря его стараниям Манвэ продержится чуть дольше, но не более того. Мелькор лишь отсрочит неизбежное, да и то ненадолго… Самое большее теперь из того, на что мог рассчитывать его брат – два или три месяца. А потом треклятые оковы покончат с его телом и доберутся до души… Нет, Мелькор не властен ни над временем, ни над смертью. Он уже ничего не изменит. Да и никто не изменит – все было предопределено с самого начала. «Надо было думать раньше». Что, что ему надо?.. Пускай замолчит, оставит его в покое. Умирает не брат, умирает часть его самого. Больше не будет единого целого, которое совмещает несовместимое. Не будет яркого Света – а без него не разглядишь и Тьмы… О, почему, почему все это пало на Манвэ? Ведь он чист, а виновен он, он, Мелькор! Это он должен мучиться, он должен умирать! За что? Ветер становился все резче, а редкие снежинки впивались в тело, как раскаленная сталь. Мелькор остановился. Сил и желания идти дальше не было. Он просто устало прислонился к стене, мутным взором глядя куда-то вдаль. Все вокруг будто заволокло серой пеленой, но айну и без того понимал, что рядом никого нет. Это ощущалось даже не в том, что Мелькор не видел никого вокруг, скорее уж в болезненном чувстве одиночества, застывшем в сознании. Никто не придет, чтобы что-то изменить. Конечно, Бауглир всегда был одинок. Иногда компанию ему составлял Майрон, любивший пообщаться, а то и поспорить с владыкой. Но в основном Мелькор был один, с самого своего появления на свет. Да он и не жаловался, нет. Но все же всегда находились обстоятельства, способные что-то изменить, влиявшие на его жизнь. Мелькор мог с уверенностью и завидной регулярностью поносить собратьев и всех, кто отравлял его существование. Наверное, даже иногда был прав. Только вот сейчас от бесполезной ругани не было бы толку. Айну прекрасно понимал, что виноват во всем лишь он. Он заточил брата за Грань, наносил ему увечья. Он же бросил его умирать одного, не найдя способа ослушаться Варду. Глупо винить за это кого-либо еще. В таком печальном финале виноват только Мелькор, и никто другой. У Манвэ есть еще пара месяцев в запасе. Они пролетят быстро, а что потом? Что будет, когда брат умрет, и сможет ли темный айну жить с осознанием своей вины за это? Раньше смог бы. Сейчас… Нет, наверное. А если подумать о возможном будущем, то… «После Манвэ придет твой черед, вот и все будущее». Рано или поздно все тайное становится явным. Раскроется и его ужасный обман, и, когда валар увидят, что сталось с Манвэ, они не будут слушать его жалкие мольбы о пощаде. И умрет он точно так же, как брат, медленно, мучительно. И никто не придет к нему, чтобы облегчить страдания. А Арда без своего короля погибнет, тихо рассыплется в прах, иссушенная солнцем, которое ветер не укроет облаками. Не останется ничего, только он, беспомощный наблюдатель, обреченный на мучения. «Да, да. Ты останешься один, совсем один, а вокруг – лишь черная пустота…» Мелькор невольно содрогнулся от этой равнодушной, холодной, как будто бы чужой мысли. А может, так все и есть? Может, именно это Эру и задумал – долгий путь, ведущий ко всеобщей неминуемой гибели? Айну прикрыл глаза. Он виноват. Он хотел справедливости, а получил лишь страх и раскаяние. Он искал власти, а нашел только обман и усталость. В его жизни никогда не было смысла. Он всегда был не больше, чем докучливой обузой для собратьев. Само уже появление его на свет было ошибкой. Он – лишь недоразумение. Он не должен жить. А Манвэ – должен. Этот довод пугал Мелькора куда больше, чем холодные чужие мысли в его разуме. Особенно страшно было от того, что это был именно он, и никто другой. Странно желать себе смерти. К тому же, айну совсем не хотел умирать. От одной только мысли о возможной мучительной смерти его передергивало. Ведь он даже не эльф, не человек, и белый свет в конце ему вряд ли будет дозволено увидеть. Только вот Мелькор действительно это заслужил. И, наверное, еще давно. Даже до этого случая. Еще в начале своего пути, когда убийство невинного перестало для него что-то значить. Скольких он пытал? Скольких предал мучительной смерти? Скольких до того, как сбился со счета? Бауглир не помнил. Только очень четко осознавал, что еще одной смерти просто не перенесет. Рано или поздно расплата за деяния настигнет его, разница лишь во времени. Но до того, как это случится, он еще сможет спасти брата. Нет, нет. Этими размышлениями он ничего не добьется, увы. Еще ничего не произошло, а айну уже страшится возможного. «Именно. К тому же, что толку мучить себя сейчас? Все равно это ничто по сравнению с теми мучениями, что тебе предстоят, – ехидно заметил невидимый собеседник. – Ладно, возвращайся в покои… А то еще простынешь раньше времени». «Подожди. Мне нужно кое-что сделать». «Что? Зачем?.. Постой, куда это ты собрался?» Мелькор не ответил. Во время важных решений лучше не отвлекаться на разговоры. С усилием он оторвался от ледяной стены и сделал несколько шагов по серому туманному коридору. Где-то впереди блистал свет… Надо идти туда. Казалось, каждый шаг отзывался в нем тупой, ноющей болью где-то рядом с сердцем. Но он должен был идти. Для того, чтобы Манвэ жил. Для того, чтобы жила Арда. Свет впереди становился все ярче и ближе, а боль все острее, так, что на глазах невольно выступили слезы. И вот, наконец, он достиг широкой двери, из-за которой и бил этот невыносимый свет. Она была украшена звездным орнаментом. Мелькор помедлил полминуты, но в конце концов толкнул дверь и вошел в сияющие апартаменты королевы. Варда, кажется, собиралась куда-то выйти, но, завидев Мелькора, резко выпрямилась и остановилась. – Манвэ, – начала она гневно, – ты снова вошел без стука… – она осеклась, увидев выражение его лица. – Эру Илуватар, что случилось? Мелькор поднял на нее затуманенный взор. Кудри Элентари были непривычно растрепаны, а на лице было что-то вроде… обеспокоенности? – Ты так и не спал? Выглядишь очень утомленным… – она приблизилась и заглянула ему в глаза. – Что с тобой, Манвэ? Айну едва приподнял уголки губ. – Я не Манвэ. Я – Мелькор. Усилием воли Бауглир отвел взгляд от лица валиэ. И дело было даже не в том, что свет ее очей слепил его, и Мелькор никогда не мог долго смотреть Варде в глаза. Просто ему не хотелось видеть, как лицо Элентари изменится сначала к удивленному, а после и к гневному выражению. Так что он молча ждал ее слов, как приговора. Даже голос в его голове затих, словно заинтересованный происходящим. Только бы поверила. Варда несколько секунд стояла, озадаченная, а затем вымученно улыбнулась. – Тебе не стоило так сильно себя утомлять. После этих слов где-то внутри Мелькора еще теплилась надежда, что валиэ восприняла его слова всерьез, но следующая ее фраза окончательно расставила все по местам. – Манвэ, я понимаю, что тебе сейчас нелегко. Не знаю, что случилось за Гранью, но ты принимаешь все слишком близко к сердцу. Ты не спал уже несколько дней, тебе стоит отдохнуть. Мелькор покачал головой. – Ты все неверно поняла. Ты очень добра ко мне, но… – он запнулся, пытаясь найти подходящие слова. Однако давалось это с трудом, а Бауглир чувствовал себя отвратительно. Наверное, именно так ощущает себя тот, кто забивает последний гвоздь в крышку собственного гроба. – Вот видишь, у тебя даже язык заплетается. – Дай мне договорить. Твоя доброта ко мне не заслуженна, потому что я – не тот, кто ее достоин. Я действительно Мелькор, понимаешь? Варда поймала его взгляд, и айну был не в силах спрятаться от этих пронзительных глаз, темно-синих, как послезакатное небо, сияющих, как звезды и видящих всю твою душу насквозь. – Ты уверен? – тихо спросила она. Мелькор молча кивнул. Наверное, она просто решила, что он сошел с ума… Впрочем, она была бы недалека от истины. Валиэ вздохнула, кажется, с облегчением, и, – Мелькор чуть не поперхнулся, – обняла его. – Мелькор, ты не представляешь, как я рада, что ты это сделал! Однако она тотчас отпрянула и посмотрела на него совсем с другим выражением. – Но почему именно сейчас? Неужели… Неужели с ним что-то случилось? Он пару раз сморгнул. – Погоди, так ты все это время… – Да, я знала, – довольно грубо оборвала она его. – Отвечай, что с Манвэ? – Он жив… – Он умирает? – она с ужасом распахнула глаза. – Может умереть, если ему не помочь сейчас же, – не стал хитрить Бауглир. Элентари со слабым стоном опустилась в кресло. Ее лицо как-то разом истончилось и побледнело. Впервые Мелькор по-настоящему ей сочувствовал. – Послушай, пойдем, ему ведь надо помочь… – он тронул ее за руку. Она подняла голову. Внезапно в ее глазах блеснула решимость. – Верно, – кивнула Варда, вставая. – Идем. Ты обязан сказать Кольцу Судеб то же, что сказал мне. *** Странное это было собрание. Срочное, незамедлительное, а следовательно, очень важное. Валар спешно собрались на Таникветиль. Владыка Манвэ, вопреки своему обыкновению, не сидел на троне, а стоял посреди зала, сапфировый же скипетр его сиротливо лежал в углу на полу. – Ульмо не придет, – ровным голосом сказал Намо, – Тулкас же опоздает. Думаю, большой беды не случится, если мы начнем без него. Ведь так, Манвэ? – Наверное, ты прав, – растерянно кивнул тот, но к трону своему так и не подошел. – Итак, я собрал всех вас здесь так поспешно, чтобы прояснить одну вещь. – Король Арды коснулся своей сверкающей короны, а затем снял ее с головы. Послышалось, как загремело золото об каменный пол. Валар насторожились. С ума он сошел, что ли? – Возможно, после того, что вы сейчас услышите, вы сочтете меня сумасшедшим, но мои слова могут подтвердить по меньшей мере двое в этом зале. Повисла напряженная пауза. На говорящего выжидающе устремились двенадцать пар глаз. Сам он нервно закусил губу, бегло оглядывая всех собравшихся. На миг взор его задержался, – на Ниэнне? – но тотчас он опустил глаза. – Продолжай, Манвэ, – приободрила его Йаванна. Он тяжело вздохнул. – Все дело как раз в том, что я не Манвэ. По залу прокатилась волна недоумения. Один лишь Намо сохранял невозмутимость. – Я в здравом уме! – слегка повысил голос не-Манвэ. – На самом деле Манвэ сейчас находится за Гранью и нуждается в помощи, а я… А я – Мелькор. Вот теперь наступила абсолютная тишина. Казалось, валар даже забыли о необходимости дышать, глядя на стоящего перед ними, на его чернеющие на глазах волосы, бледное лицо, испуганные небесно-голубые глаза. – Намо, это правда? – с нотками легкой истерики в голосе осведомился Оромэ. – Истинная правда. – И… и что же нам теперь с… с этим делать? – Ну, пожалуй, для начала стоит освободить Манвэ, – произнесла молчавшая до этого Варда. – М-м-м… Мелькор? В дверях стоял только что вошедший Тулкас Мелькор обернулся, вздохнул и поднял руки, как бы сдаваясь. – Да, Тулкас. Держи меня, пока я не сбежал. Жестокость Тулкаса никого и никогда не удивляла, тем более по отношению к Мелькору, их общему врагу. Вот и сейчас никто даже глазом не моргнул, когда тот сильным ударом сбил Бауглира с ног. – Не надо, – тихо произнесла Варда, стараясь справиться с собственным волнением. – Безусловно, он это заслужил, но сейчас насилие бессмысленно. Тулкас бросил на нее полный негодования взгляд. – Что взять с женщины… Ну и что же тогда прикажешь с ним делать? – Если так горишь желанием, можешь его связать. У нас же есть дела поважнее. – Именно, – кивнул Мандос. Его спокойствие на фоне взволнованных лиц сородичей даже несколько пугало, будто происходящее здесь и сейчас вовсе его не касается. Тем временем Тулкас туго затянул веревку, связывающую руки Мелькора за спиной. Тот, в свою очередь, даже не пытался сопротивляться, опустил голову и безучастно разглядывал мраморный пол. – Вставай, – вала грубо встряхнул его, поднимая на ноги. Бауглир покачнулся, но все же встал. Подумать только, триста с лишним лет они жили бок о бок с тем, кого так ненавидели, кого осудили на вечное заключение. Спрашивали совета, говорили с ним, не замечая подвоха. Это даже страшно, если подумать. Особенно страшно, если вспомнить, где сейчас находится настоящий Манвэ. Встал Ауле. – Чего мы ждем? Он сказал, что Манвэ нуждается в помощи. Значит, мы должны поторопиться! – Согласна, – поднялась Варда. – Идем, освободим его! – Так что делать с этим? – снова спросил Тулкас, кивая на Мелькора. – Его судьба была решена много лет назад, – мрачно проговорил Оромэ. – Он должен быть заключен за Грань. Большинство согласно кивнули. Однако вновь подала голос Варда: – Погодите, но разве это справедливо? Он не стал дожидаться, пока мы его разоблачим, сам пришел к нам, каясь и готовясь к наказанию, и негоже заключать его за Грань без суда. Я предлагаю пока поместить его в Мандос. Намо молча протянул Тулкасу ключи. Перед тем, как Мелькора вывели из зала, он все же поднял голову – всего на миг. И успел встретиться взглядом с такими же испуганными и печальными глазами.