Дорогой отчаяния

— Ну ты же понимаешь, что мы не можем просто посреди тура заебашить на афишу: «Внимание всем, Джонни Сильверхенд спустя полвека выполз из Ада и выступит завтра, покажет вам настоящий панк-рок». — Потому что он так задолбал чертей, что они его выгнали, — фыркнула Ви. — Почему это не можем? Ты вон какую рекламу уже заебатую придумал! — возмутился Джонни. Лицо Керри, рассеянно-пьяное, приобрело по-настоящему скорбное выражение. Такое с ним случалось, когда Джонни упорно начинал нести какую-то ересь, отказываясь слушать чужие доводы. Ви отвернулась, чтобы Кер не увидел ее ухмылку и не оскорбился еще больше. — Ну как ты не понимаешь! — восклицал Керри, размахивая полупустой бутылкой пива. — У меня есть контракт, есть заведенный порядок. Не я один эти решения принимаю! Если я внезапно вытащу на сцену не пойми какого ебанутого панка, который бредит, что тот — воскресший Сильверхенд, от меня сразу же откажутся все агентства. Подумают — все, Евродин кукухой слетел. — А минусы будут? — подумав, уточнил Джонни. И оскалился, как довольная псина. Керри сдавленно застонал и попытался пнуть его по ногам — для этого Керу пришлось неуклюже сползти по шикарному кожаному дивану. Они все изрядно набрались. Сначала болтали, вспоминали старые времена (для Ви их байки вовсе не были чем-то новым, она уже слышала их в пересказе Джонни, содержавшем еще больше трэша, угара и содомии, поскольку Кер явно сглаживал для нее углы… а некоторое Ви видела сама в обрывочной памяти Сильверхенда), а потом Джонни завел разговор о том, о чем хотел. Хотела бы Ви сказать, что он начал издалека и осторожно добрался до темы, но Джонни был в своем репертуаре. Просто сказал — хочу на сцену. Очевидно, раньше Джонни получал все, что хотел. — Нельзя так просто заявиться… спустя полвека, бляха, — сердито бормотал Керри, прихлебывая пиво. Он не хотел пить крепкое, чтобы завтра на интервью с какой-то гламурной телкой с телика не выглядеть запойным пьяницей, но Керри в жаркой комнате все равно размазало. Ви с Джонни на двоих прикончили бутылку подарочного хорошего вискаря. Тело киборга неплохо сопротивлялось опьянению, а вот Джонни уже лениво привалился к ней, облокотился, окончательно обнаглев. Ей было в падлу встревать в их спор, хотя Ви, вдыхая резкий запах алкоголя, чувствовала, что надо будет вмешаться. Джонни развалился на ней, как кот, и Ви рассеянно запутывалась в его отросших волосах пальцами. Патлы он опять отрастил то ли из желания вернуться к прежнему стилю, то ли просто забыл про стрижку. Последние пару месяцев мысли Джонни полностью занимало то, что он с боем пытался писать альбом. И он явно проигрывал. Ви мурлыкала слова «самурайской» песни, игравшей на заднем фоне, и заплетала Джонни косичку за ухом. Нитку, чтобы завязать, она содрала с клетчатого пледа, который валялся на диване. Кер наблюдал за ними настороженно слегка, как будто не верил, что Джонни позволяет так над собой издеваться, но тот только улыбался и уточнял у Ви, идет ли ему «эта хуета». — А еще можно Ви тоже к нам, — рассуждал Джонни. — Не, не пизди, ты хорошо поешь. А у нас нормального женского вокала никогда не было… — Эй, Джонни, я вообще-то один выступаю! — Ну да, конечно, как с какими-то тупыми попсовыми пездами записать песню, так всегда пожалуйста, а как с любимым другом!.. — скандально растягивая гласные, начал Джонни. — Вот стоило ли возвращаться с того света, если тебя никто тут не ждет, а? Кер неожиданно скрипнул зубами, рывком поднялся. Бутылка повалилась, пиво плеснуло на ковер, Керри кинулся было поднимать, но пересекся взглядом с Джонни и только выругался. — Пойду покурю, башка трещит, — выдавил Керри и метнулся в сторону балкона. Джонни продолжал втыкать в телевизор, на котором крутилась запись какого-то старого концерта, пока Ви не царапнула его по ребрам. — Ну что? — вздохнул он. — Кер психует, ничего нового. Он у нас всегда таким был, птичка-истеричка. Сейчас проветрится и придет, еще наорет на нас, что мы весь вискарь вылакали и ему ничего не оставили! — Может, он был таким всегда, потому что ты с ним так обращался? — свирепо предположила Ви. Их семейные драмы заебали ее еще на том этапе, когда они с Кером собирали группу, чтобы дать последний концерт, и с тех пор не стало проще. Она знала, что Джонни с Керри созваниваются иногда и болтают ни о чем, и Ви заранее подозревала, что подловить Евродина на одном из гастрольных концертов — хуйня идея, сомнительная. Так что она решила побыть рядом и проследить, чтобы это все не закончилось чем-нибудь разрушительным (для Остина, столицы Техаса, или для и без того расшатанных нервов Керри), хотя Ви параллельно накручивала себя, что она тут лишняя и мешает веселью. — Да че ты начинаешь, — пьяно отмахнулся от нее Джонни. — Керри знает, что я его творчество ценю… И его самого. Да, он не настоящий рокер нихуя и проебался со всеми этими контрактами, но это ж не мешает ему быть моим другом. — У тебя тут как-то слишком много «но», — возмутилась Ви. — По-моему, надо друзей просто поддерживать, а не читать им лекцию о том, что они продались и лижут жопу менеджеру. — А что, не правда, что ли? — оскорбился Джонни. — Может, и правда. Только это ты к Керри за помощью пришел. Джонни глубокомысленно промолчал и показал ей средний палец. Ви зашипела и дернула его за косичку. Джонни всегда тревожило то, что он не может справиться с чем-то сам, поэтому он предпочитал лезть под пули один и выебываться на громил с автоматами, оттягивая внимание от Ви. Но вот альбом — это дело другое, личное, творческое, и Джонни все никак принять не мог, что ему понадобилась помощь с этим. — Скажи спасибо, что я тебе ухо не отгрызла, — прорычала Ви. — Я пойду с ним поговорю, а ты пока приберись тут и лед из холодоса притащи. Кажется, Джонни до глубины души поразило предложение прибраться, но Ви уже вылетела на балкон шикарного гостиничного номера. Дверь за ее спиной автоматически задвинулась с шелестом, холодный ветер неприятно облизал лицо. Керри сгорбился, повиснув на перилах, и мрачно курил, рассматривая город. Он обернулся на Ви, вздрогнув, а потом устало покачал головой: — Пиздец, вы даже ходите одинаково! — Это потому что мы одинаково бухие, — успокоила Ви. — Угостишь сигареткой? — С вишней, — предупредил Керри, словно ожидая, что она, как Джонни, начнет разгонять про «бабские сигареты», но Ви только улыбнулась и протянула руку. Джуди курила что-то похожее, поэтому ей привкус казался очень даже приятным. Недолго они молчали — только Ви параллельно вслушивалась в происходящее в номере, чтобы Джонни там что-нибудь не натворил в расстроенных чувствах. Керри рассеянно барабанил пальцами по перилам, выстукивая какой-то ритм. Музыканты эти… Ви улыбнулась. — Прости, Джонни не умеет признавать, что ему нужна помощь, — сказала она. — Он не хотел… ну, навязываться, так что, если тебе правда неудобно, он отвалит. — Да не то чтобы неудобно, — признался Керри, явно стыдясь своего недавнего занудства. — Просто о таком внезапно не заявляют. Концерт-то через пару дней. Нет, я, конечно, понимаю, что он песни наши наизусть знает и репетировать особо не надо, но все равно, блядь… — Ему это важно, — пожала плечами Ви. — Мы ему всей семьей говорим, что после такого покоя ему не будет, сразу — во все заголовки, сука. Сильверхенд жив! Как Цой, только круче. Но ему похуй, уперся, альбом, говорит, делать хочу. Песню мне написал и носится с ней, потому что лучше ничего якобы не получается. — Правда написал? — изумился Керри. — Ну-ка, напой. Ви пожала плечами и напела. Она никогда не училась, всю жизнь людей убивала, как-то не до курсов вокала было, но и Джонни, как он выражался, музыкалок не кончал. А текст Ви наизусть знала. — Красиво, — признал Керри. Он никогда не строил из себя не пойми что из-за гордости, так что в его восхищение явно верилось. — Охуеть, не знал, что он так может. Ну, ты знаешь, что он там для Альт накатал… Это долгая история. Щас говорят, нездоровые отношения. Мне даже такого не досталось, чего уж там. Его губы некрасиво перекривились. Керри всегда был… ну, симпатичным, приятным, особенно со всей этой косметикой и пластикой, однако сейчас Ви увидела расстроенного мальчишку, который маячил где-то на границах ее памяти. Что она могла ему сказать? «Мне жаль, я понимаю»? Керри рассмеялся бы ей в лицо — не жестоко, но горько. У Ви с Джонни была своя связь, созданная биочипом и долгими днями соседства в одной голове, и Сильверхенд мог бесконечно лажать в отношениях с другими, но они с Ви понимали друг друга с полуслова. Они были вихрем, да, разрушительным и увлеченным, но им было хорошо с этим безумием. — Думаю, что-нибудь можно устроить, — сказал Керри. — Просто это будет сложно… Но это уже мои проблемы. — Спасибо, — кивнула Ви. — Ему это важно. Думаю… Джонни не совсем понимает, что делать. — Когда-то он не давал нашей группе развалиться, — вспомнил Керри, ностальгически улыбаясь. — Думаю, многие были готовы уйти и сдаться, даже несмотря на то, что у нас были и деньги, и фанаты. Просто это выматывает: выступления в ужасных клубах, какие-то бандиты, вечное пьянство. Пиздец, короче. Но я почему-то был уверен, что, если мы остановимся, у Джонни вообще ничего не останется, что удерживает его в реальности. Поэтому, когда он сказал мне, чтобы я шел и пилил сольник, я уже заранее знал, что он не вернется. Не знал, как именно, но… — Керри выдохнул дым и посмотрел на простирающийся перед ним город. — Вряд ли ты представлял, что все будет настолько масштабно, да? Керри безнадежно засмеялся — с обреченностью человека, который слишком долго жил с этим. — Он старается, — сказала Ви, как будто оправдываясь. Джонни и правда загорелся идеей написать альбом. То ли его так вдохновила песня, придуманная для Ви, что он решил, будто сходу сумеет написать еще десяток и не перегореть, то ли ему просто нечем было заняться, если не считать халтурки в разных городах, на которые подвязывались «Альдекальдо» или лично они с Ви — ничего масштабного в их жизнях не происходило, короче, башни не взрывались, киберпространство не горело за их спинами. А для Джонни бездействие было хуже смерти. Но Ви чувствовала, что начнется какая-то хуйня. Сколько она помнила, Джонни всегда относился к творчеству слишком серьезно. Возможно, потому что когда-то песни были его спасением, криком о помощи и проклятием всему миру одновременно, теперь он не мог просто набросать куплет и пойти веселиться с друзьями — нет, Джонни перемыкало, он сидел над каким-то огрызком текста и бесконечно его переписывал. Ви казалось, что такое задрачивание ни к чему хорошему не приведет и пыталась помягче как-нибудь ему намекнуть, но добилась только того, что ее послали нахуй. Несколько раз. В общем, Джонни сходил с ума. В какой-то момент альбом стал его одержимой идеей, потому что, блядь, видимо, так строилась его жизнь: от одной цели к другой, пока кто-нибудь не разберет его на части. Джонни был уверен, что может написать альбом — слава всем богам, обошлось без сомнений в том, способен ли цифровой конструкт на творчество — хотя Джонни собирался создавать не ебучую симфонию, а панк-рок. Вот только Джонни нужен был идеальный альбом. — Да это хуйня ебаная, — как всегда, шумно возмущался Джонни, расхаживая вокруг нее, как голодная зверюга. — Я иногда таким дебилом себя чувствую, ты не представляешь! Ты всю жизнь орешь людям со сцены, что война — это плохо, а корпы — зажравшиеся уебки, которые управляют нашими жизнями, а зритель на тебя смотрит и думает: «Нихуя себе, Джонни, вот это ты хорошо нам рассказал, а то мы не знали! Глубоко-то как, ебать!» Но только почему-то не меняется в мире нихуя, сколько бы ты песен не сочинил. Спустя полвека люди, наверное, должны были что-то понять, но все вокруг то же. — Так попробуй про что-нибудь другое спеть, — осторожно подсказывала Ви. Обычно после этого Джонни начинал кидаться в нее блокнотом. Может, дело было в том, что с идеей для альбома у него все было херово. Песню для Ви Джонни упорно хотел в него включить, как будто, если он не провоет на толпу фанатов о том, что он ее любит, Ви ему не поверит. А может, хотел что-то кому-то доказать, но сам не понимал — что. Тем не менее, нежная лирика плохо вписывалась в идею ненавистного панк-рока, которой Джонни придерживался все это время. А может, у него просто лучше всего получалось писать, когда в жизни все было хуево. Когда накрывало депрессивной фазой и он мрачно рассматривал вентилятор на потолке — вот тогда у Джонни получалось настоящее, из сердца, приправленное ненавистью к себе и к окружающим. А сейчас у него все было хорошо, Ви сидела рядом и ковырялась в телефоне в поисках новых заказов или чистила оружие, чувствуя, что должна быть рядом во время этих его творческих порывов, с другого бока подбирался кот, чтобы напасть на ноги Джонни или замурлыкать, привалившись к нему, а еще к ним могли заглянуть Джудс или Панам, чтобы заинтересованно покоситься на Сильверхенда и пожелать удачи с песнями. Ви сама видела, как Джонни от этого мира и спокойствия ебашит и передергивает. Поэтому вдруг стало так просто застать Джонни вдрызг пьяным и оттого более несчастным, потому что его помутненный рассудок терялся во времени-пространстве. Ви была уверена, что он бы и обдолбаться попробовал, если бы не тот факт, что чаще всего такие настроения застигали его посреди ебаной Пустоши, а Панам следила, чтобы в «Альдекальдо» не тащили всякую дрянь из маленьких городков, где все точно знали, кто барыжит наркотой. — Джонни, ты еблан, — шипела Ви, отбирая у него пустую бутылку. Он то пытался отлаиваться и крыть ее матом (не то чтобы это сильно отличалось от того, как Джонни обычно изъяснялся), то виновато ластился и заверял, что все дело в музыке, только в альбоме — и больше не в чем. Может, Джонни просто нравилось причинять себе страдания. Он выбесил Панам пару раз, они снова поругались, и он сидел рядом с Ви, зализывая моральные раны, и что-то довольно записывал в свой блокнот. Ви молчала, мрачно рассматривая его увлеченную полуулыбку и думая о том, станет ли Джонни ругаться с ней, когда эмоций от стычек с Панам, которые грозили окончиться не то постелью, не то парой сломанных конечностей, станет недостаточно. Ви поняла, что стоит рядом с Керри, так же мрачно оглядывая город внизу. Она злилась на себя в последнее время: мир горит, мир на грани катастрофы, а все, что ее заботит, это вновь поехавшая кукуха Джонни, который решил взяться за саморазрушение с новой силой. Город приветливо помигивал ей разноцветными огнями. Хотя Ви решила уехать, она часто осознавала, что скучает по Найт-Сити, привычно-безжалостному, отвратительному и красивому одновременно. Остин по сравнению с ним казался каким-то блеклым и невзрачным. Когда они вернулись в номер, Ви с удивлением заметила, что Джонни и правда прибрался: бутылки отнес на кухню, к мусорному ведру, аккуратно выставив в ряд. Правда, это не избавило дорогущий ковер от пятна пива, но комната уже смотрелась приличнее. На столе стояло ведерко со льдом, который наверняка успел подтаять, пока они с Керри курили на балконе. — Ты ж мне не сказала, что со льдом делать-то нахуй, — проворчал Джонни. — Инструкции у вас пиздец. Керри достал из минибара еще одну бутылку вискаря, попроще и подешевле, и Ви наконец-то могла спокойно пить и не чувствовать себя виноватой за то, что вылакала чью-то месячную зарплату. Разлил Керри в этот раз на три стакана. Ви устроилась рядом с Джонни, он приобнял ее, уткнулся в волосы и недовольно хмыкнул: почувствовал холод, оставшийся на коже. Похоже, за то время, пока они с Керри курили на балконе, Джонни успел вытащить из внутреннего кармана любимой куртки свой блокнот с текстами, чтобы показать что-нибудь. Но передумал и откинул блокнот на стол, и теперь тот валялся там, как что-то мертвое. Вздохнув, Ви потянулась за потрепанным блокнотом. Такое бывает, если очень часто швыряешь его в разные стороны, а потом его подбирает какая-нибудь наивная наемница, которая очень хочет тебе помочь… Джонни заметил, как она тянется за блокнотом, но не сказал ничего, сделал вид, что никакого блокнота не существует. А вот Керри подсел ближе, заглянул Ви через плечо и некоторое время вчитывался. Он был не очень-то пьян, просто Джонни писал как курица лапой — учитывая обстоятельства, не следовало быть с ним настолько строгим, но за столько-то лет можно было научиться… Ви лениво полистала страницы. Она всегда считала, что в панк-роке тексты — не главное, надо просто громко орать в микрофон и охуенно играть на гитаре… и прочих инструментах, в которых Ви не разбиралась. Но Джонни относился к своей писанине слишком серьезно. Возможно, Керри, как музыкант, мог его понять. — Я понимаю, — сказал тот. — Когда я начинал работать один, то тоже не понимал, как к этому подходить. Что ты должен сам думать о том, что хочешь спеть, даже посоветоваться особо не с кем. — Да я ж не один… — встрял Джонни. — Нет, чумба. Ты теперь сам давай. Не думай, что если я тебе помог один раз, то… Ви незаметно передвинулась, загораживая их друг от друга, чтобы они не кинулись драться, но Джонни только покачал головой: — Ладно, ладно, блядь, я понял. Да. Время «Самураев» прошло. Наверное, ему проще было смириться с этим после того прощального концерта: увидеть, что все его старые приятели живы — многие из них даже неплохо устроились! Возможно, в прошлом было немало херового, судя по той мешанине пьяных воспоминаний, что досталась Ви, но все-таки они тогда были вместе и их песни все еще жили. У многих и этого не осталось. — А как радио включишь, там вечно вас крутят! — улыбнулась Ви, пытаясь их подбодрить. — Потому что ты только «Морро-Рок» и слушаешь. А лучше нас никто ничего не пел… За это и выпили. Ви развалилась на диване, лениво переключая телевизор — может, что-нибудь интересное мелькнет по новостям. Пропить войну с киберпространством совсем не хотелось. Керри закопался в блокнот, с интересом читая все кривые строчки, которые Джонни успел написать в приливе вдохновения или из чистой ненависти к идее написать альбом. — Чувствую себя старым, — проворчал Джонни, наблюдая за ними. — Обычно в туре мы уже были в слюни к вечеру. Почему мы здесь, а не в борделе? — Потому что я ответственный человек и завтра должен нормально отвечать на вопросы, — отмахнулся от него Керри. — Бордель запланирован на конец тура. — Ты серьезно? — встрепенулся Джонни; Ви посмотрела на него и фыркнула: надо же, прямо глаза загорелись. — А че ты нас не предупредил, мы бы к нему и приехали… — Последний концерт — в Найт-Сити. Насколько я помню, там за ваши головы назначена охуительно большая награда! — И что, ты, блядь, думаешь, что какие-то корпы нас остановят?! — Джонни, — вздохнула Ви, цапнув его за руку, — мы уже это обсуждали. Мы не будем подставлять Керри, да? Он только закатил глаза, но не вырывался. Потрепал Ви по голове, словно она была кошкой; Ви зашипела от прикосновения холодных искусственных пальцев. Керри все не отрывался от блокнота, но не решался делать там свои пометки — возможно, это было опасно для жизни. — Вот эта неплоха, — сказал Керри, важно ткнув в страницу. — Всего одна? — возмутилась Ви. — Вот ты сволочь! — Я честный, — отрезал тот. — А я согласен с Ви, — откликнулся Джонни. — Ты просто завидуешь… Ви откинулась на подушку и обреченно застонала. Опытным путем она выяснила, что эти двое могут не спорить каких-то минут десять, а потом все опять начинается заново. И дело было не только в музыке. Но в этот раз Джонни решил не наглеть окончательно — видимо, рассчитывал, что Керри ему все-таки поможет и не хотел его злить… Расчетливая коварная скотина. Ви вздохнула, обнимая его со спины. — Ты же знаешь, что ты у меня очень талантливый и крутой, да? — уточнила она. Джонни настороженно покосился на нее, недоверчиво наклонил голову. Возможно, ему показалось, что он ослышался, но Ви продолжала расслабленно улыбаться и принималась уже за вторую косичку в его растрепанных волосах. — Ну… ты можешь говорить это почаще, — нервно усмехнулся Джонни. — Тогда я точно запомню. — Идет, — кивнула Ви. И подмигнула Керри, который заинтересованно рассматривал притихшего окрыленного Сильверхенда, как какое-то чудо света.