//Только закусывать нечем, но у меня есть одно средство… Можно «закусывать» поцелуями.//
//... или можешь занюхать алкашку моим пушком, некоторые клиенты так делали//
В ту же секунду Аластор делает новое неприятное открытие: лежит он абсолютно голым. В постели с Энджелом. — Ангидрит твою перекись марганца! — вскрикивает Аластор, словно сам не свой, и падает с постели, дергая вслед за собой и одеяло. — Что ты забыл в моей постели?! Паучок сонно промычал что-то неразборчивое и поудобнее прижал к себе трусы с оленятами, которые были зажаты в одной из его рук. — Не орите, сейчас я, блядь, встану и продолжим съёмки! — с раздражением пробурчал Энджел, нашаривая край одеяла и накрываясь им с головой. Было так тепло и уютно, что не хотелось вставать с этой чудесной, воздушной постельки, так приятно пахнущей розами и Аластором. Даст расплылся в мечтательной пошлой улыбке, лёжа с закрытыми глазами и принюхиваясь к чудесному аромату. Сознание начинало медленно возвращаться, выводя его из полусна, и он резко осознал, что находится не на студии, и даже не в своём номере… Аластор покраснел до кончиков ушей, когда понял, что голый не только он, но и Энджел. Да еще прижимает его трусы… Гребаный извращенец! Аластор стыдливо как можно плотнее завернулся в одеяло, которое отобрал. — Что ты делаешь в моей комнате? — строго спросил он, злобно смотря прямо на обнаженного паука. Нет, конечно, разум примерно сопоставлял почему двое голых демона, пусть и одного пола, находились в одной постели. Но Аластор наотрез отказывался воспринимать эту реальность. Ну, ничего, сейчас он услышит, что ничего развратного вчера ночью не происходило, а потом просто сожрет этого паука, свидетеля его позора. Энджел поёжился от прохлады, когда с него вновь рывком сорвали одеяло, а затем он подскочил от истеричного вопля знакомого голоса. Окончательно проснувшись, паук мутным взглядом уставился на завернутого в одеяло Аластора, а затем перевёл взгляд на зажатые семейники оленя в собственной руке. — Есть что-нибудь похмелиться? — поморщившись, спросил он у Радио Демона. — Так башка раскалывается, что пиздец. А почему я в твоём номере? Вот срань… — Даст зажмурился, потирая виски свободными руками, слезая с кровати, — так ты сам меня к себе пригласил. Не помнишь что ли? Энджел нашёл на полу свою одежду и стал быстро натягивать, чтобы скорее покинуть Радио Демона, смотрящего на него озверевшим взглядом. Полностью напялив шмотьё на себя, паучок бочком стал продвигаться к выходу, запихивая трусы Ала себе в карман. Он сделал это скорее машинально, от того, что растерялся, чем от того, что они ему сильно понравились. — Ты это… Э-э-э, знаешь, мы чудесно повеселились, так что… — Энджи коротко глянул на усыпанную лиловыми засосами тощую шею оленя, — Я бы не сказал, что ты был особо против. Ну, знаешь, все эти стоны… — паук нахально и самодовольно усмехнулся, — хотя, тебе повезло, что первый раз прошёл со мной, я же профи. Левый глаз Аластора чуть ли не дергался. Если поначалу он покраснел, то теперь почти позеленел от злости. — Стоять! — прорычал он и загородил путь к выходу. — Оу, улыбашка, я понимаю, что ты наверное хочешь продолжения, но сейчас мне нужно отдохнуть немного. Мы можем увидеться вечером. — Энджел подмигнул демону, послав воздушный поцелуй, от чего левый глаз Аластора уже отчаянно задёргался, а руки, удерживающие ткань, дрогнули, и одеяло соскользнуло на пол, обнажая тонкую фигуру. — Ладно, я остаюсь, — жадно уставившись на оленя, тут же передумал Даст. Аластор просто с катушек слетел от злости. В два шага преодолел он дистанцию между ними и ухватился за шею паука. Поднял его над полом и впечатал в стену. — Энджел, — прошипел Аластор, — как ты, гребаное животное, посмел воспользоваться МНОЙ? Паук пытался отцепить от себя взбесившегося Радио Демона, но тот держал крепко. — Да, бля, отцепись ты. Сам виноват, раз пить не умеешь, нехуй начинать! — прохрипел Энджел. Аластор лишь немного придавил, а потом все же разжал руку и паук, до этого висевший, грохнулся на колени. Демон с презрением глянул на негодяя сверху вниз. — И насколько далеко мы вчера зашли? — отстранившись, произнес он. Глядя снизу вверх на устрашающе оскалившегося демона, Даст судорожно пытался сообразить, что лучше сказать оленю, чтобы он оставил его в живых и не сожрал. Повисла недолгая, но тяжёлая пауза, прерываемая только гулом просыпающихся постояльцев, которые шныряли по коридорам Отеля. — Я… М-мы, в общем, извини, клубничка, но походу, я тебя трахнул, — вздохнул Энджел. — Но ты сам хотел, клянусь, тебе всё нравилось. — Паук выставил вперёд руки в защитном жесте. — Я с тебя даже денег за отсос не взял, первый раз со мной такое. А ты меня ещё в чём-то обвиняешь? Энджел осторожно поднялся, отряхивая колени. Теперь уже он смотрел на Аластора сверху-вниз: — Клубничка, тебе должно быть стыдно, что сам затащил меня в постель, испытывал удовольствие впервые в жизни и после смерти. А затем пытаешься меня в чём-то, чёрт побери, обвинить, а себя выставить святой невинной целкой? Аластор вытаращился на паука. — Т-ты… ты… Еще раз что сделал? — спросил он с медленно опускающейся (но не до конца) улыбкой. — Трах… Нул? Аластор резко застыдился, вдруг осознав, что стоит перед пауком совершенно голый, как чертов Адам в Райском Саду, и поспешил щелчком дрожащих пальцев вернуть одежду. Он начал понемногу припоминать вчерашнее. Вот они напились в каком-то дешевом баре, потом поднялись в номер и там на сеновале… Боже, неужели он лишился девственности настолько безвкусно?.. — Да, кстати, вчера ночью ещё звонила твоя мамка, — сообщил Даст заствшему оленю, и немного виновато закусил губу. — И, в общем, мне кажется, что она могла там услышать немного лишнего. Но, я ей сказал, что с тобой всё хорошо и ты утром вернёшься домой. Аластор мог бы сейчас кинуться на Энджела, чтобы прикончить его, но при упоминании родительской фигуры бывший человек резко врос ногами в пол и натурально побледнел. — Я думаю, что тебе уже надо собираться, а то нехорошо получается, я же обещал, что ты вернёшься в целости и сохранности. — Энджел почесал затылок, уставившись на перекошенное лицо Радио Демона. — Ну… Почти в целости… Аластор охуел от жизни второй раз. Хуже того, что он лишился целомудрия не пойми с кем, могло быть только разве что ЭТО. — Твою. Мать. — улыбаясь, словно умалишенный, медленно произнес Ал. И еще парочку неразборчивых слов на французском. — И что же ты ей успел наплести? — Ал, ты просто был немного занят и не мог нормально отвечать, поэтому я решил тебе помочь и всё нормально объяснить мамаше, — паук скрестил руки на груди, не понимая, почему Радио-мудак так сильно переполошился. — Я ей сказал, что мы делаем совместный проект для Отеля. Или ты думал, что я ей сказал: ой, извините, мы тут ебёмся с вашим оленёночком? Аластор немного выдохнул. Слава Сатане, хоть на это у этого падальщика-развратника хватило мозгов. Мама скорее всего, и так будет очень злиться, за то что Ал обманул ее с работой… Что было бы, если бы она узнала, как именно он провел эту ночь… Аластору и подумать страшно. От такого у мужчины даже мурашки по спине пробежали, хотя было бы еще чему тут пугаться… Но Аластор тут же выпрямился и прокашлялся. — Что ж, тогда я считаю, что в данной ситуации будет наилучшим решением для нас обоих забыть про этот маленький инцидент… Ха-ха. — Знаешь, я бы не сказал что инцидент такой уж и маленький. Нормальный в меня инцидент, — криво усмехнулся Даст. То, что Аластор пытается отшить его после всего, что случилось, неприятно огорчило. Энджел думал, что если ему хоть раз удастся в этой загробной жизни затащить Радио Демона в постель, то он из неё больше никогда вылезать не захочет. А тут такой облом… Паук подошёл к двери, дёрнув за ручку: — Ну, раз ты так хочешь всё забыть, то ладно. Только деньги тогда за минет гони. Аластор упер руку в бок и прожег паука испытующим взглядом. — То есть, после всего у тебя еще хватает наглости требовать платы? — прошипел демон. — Пострадала моя гордость и честь, и ты еще остался в живых… — Ладно, оставь себе, мудачина, — поджав губы буркнул Энджи, а затем вышел из номера, громко хлопнув дверью. Паук давно ушел, а Аластор ходил по комнате из стороны в сторону, схватившись руками за волосы. На губах была растянута очень широкая улыбка, но в голове творился полный кавардак. И как так вообще получилось, что он провел ночь… с этим? И ничего не запомнил… Может он в отключке был? Поверить в то, что он добровольно отдался в лапы Даста было сложно… Но в новых открывшихся воспоминаниях он отчетливо вспомнил, как сначала отверг Энджела, а потом сам же приполз к нему… До чего же мерзко… В коридоре Аластор прошел мимо Чарли как ни в чем ни бывало — гордо задрав подбородок и выставив грудь вперед. Если Чарли и видела Энджела, уходящего из комнаты Аластора — то тактично умолчала. Вернулся Ал домой к матери где-то к обеду. Замерев посреди коридора, мать презрительно глянула на непутёвого сына, возникнувшего на пороге дома. Завтрак, который она любовно приготовила, надеясь, что Аластор явится хотя бы под утро, безнадёжно остыл, так и продолжая находится на обеденном столе. Радио Демон, кривовато улыбаясь, носком ботинка выводил по паркету хаотичные линии и круги, не поднимая глаз от пола. Мамуля просканировала его пылающим взглядом с ног до головы, задерживаясь на особенно небрежных деталях. Заметив мятую одежду и выглядывающие из-за ворота синяки на шее, она хмыкнула, поджав губы: — Чем же ты объяснишь столь недостойное поведение? По-твоему, заявляться домой в такое время для тебя нормально? Даже, если опустить эту вопиющую безответственность, то как ты будешь объяснять свой потасканный вид и вчерашний телефонный разговор, одному Дьяволу известно! Демоница была в ярости, но выговорила претензии нарочито холодно, не позволяя себе выглядеть перед блудным сыном в неподобающем склочном виде. Аластор, словно обретя смелость, на секунду поднял взгляд и встретился с матушкиным, холодным. И тут же смиренно опустил голову. — Эм… Ну… Аластор потер шею рукой, почувствовав, как матушка прожигает его взглядом. Было неловко. — Ну… да. Ну выпил… немного. А что не так, женщина? — Ж-жен-щи-на? — по слогам проговорила демоница трясущимися губами. Мамуля медленно приблизилась, заглядывая в лицо Аластору. Тот продолжал стоять на месте, сверля паркет тёмным взглядом. — Оленёнок, посмотри на меня. — Вновь заговорила она. — Какая муха, точнее — шлюха, тебя укусила? Ты весь в засосах! Мало того, эта дрянь тебя развращает, учит тебя этим мерзким вещам, спаивает, так ещё разрушает уважение ко мне, твоей маме. Это низко, так разговаривать со своими родителями, ты должен извиниться, сей час же, и рассказать мне всё, что случилось, иначе домашний арест тебе обеспечен, и никакой свежей оленины из твоей любимой мясной лавки. —После яростной тирады, демоница приподняла лицо сына за подбородок. — Надо всё рассказать маме, я твой самый лучший друг. Ты же понимаешь, что такое поведение неприемлемо? Мать властным движением заставила смотреть себе в глаза. Аластор даже не улыбался. Стыдно было олененку. — Засосы? С чего ты взяла что это засосы, хах? Аластор вырвался из хватки матери, отошел от нее и поправил одежду (особенно воротник). Наверное, это из-за проявления любви матери пошло, что он не любил прикосновения. — Если это не засосы, тогда что же это? — матушка подозрительно прищурилась и повела носом. — И что это за странный запах от тебя исходит? Ты что, ещё и курил? Я же тебе говорила, что нужно избавляться от отбросов общества, а не самому становиться подобным! Сейчас же иди и отмойся от этой грязи, а затем иди в свою комнату, я сама решу, когда принести тебе обед. Она подошла к большому книжному шкафу, ненадолго зависнув над полками, а затем выудила длинными тощими пальцами одну из толстых книг. — Вот, возьми, — сунув в руки Аластору книгу, демоница сурово добавила, — прочти и подумай над своим поведением. Ступай, и не смей выходить из дома. — Хорошо-о-о, мадам, — протянул Аластор и потянулся в свою комнату, в обнимку с книгой. Он только рад поскорее свалить в свою комнату и избавится от стыдного разговора. Не прошло и четверти часа, как за дверью послышались шаги, скрип колёсиков, а затем раздался тихий стук в дверь. — Оленёночек, я зайду? — мамуля была явно в подавленном настроении, потому как её голос звучал слишком приторно-ласково. Не дождавшись ответа, демоница отворила обе массивные створки и вошла в комнату, выкатывая впереди себя столик на котором красовался накрытый блестящей крышкой поднос. Остановившись возле сидевшего в кресле Аластора, она вздохнула, натянув улыбку: — Я подумала, что ты и так ничего не ел у своих… Кхм, друзей. А, я не могу вечно на тебя обижаться, — она скосила глаза на лежащую на столе книгу. — Почему ты не читаешь? — Потому что я не люблю читать всякую хуйню про контрацепцию, я люблю шататься по городу, жрать мудаков и бухать, — съехидничал олень. — Спасибо за еду, но я не голоден, — отрезал он. Обычно Аластор съедал всю стряпню мамули, но в этот раз не хотел. Гордость превыше всего. — Так что можешь быть свободна, — и словно какой-то прислуге указал он матери на дверь Сначала мамуля застыла всё с той же глупой улыбкой, а затем медленно развернулась и побрела к дверям, там и оставив тележку с подносом. — Не знаю, кто на тебя так ужасно влияет, но я это выясню. — Не оборачиваясь процедила она, а затем хлопнула створками так, что у Аластора съехал монокль. Аластор фыркнул. — Ну и ладно. Выйдя из комнаты Аластора, матушка взялась за рогатую головушку и прислонилась к стене. Кажется, за столько лет в жизни и смерти, ее застало то, что она много раз встречала в книгах по психологии и чего никогда ожидала от своего примерного и послушного сына. Подростковый бунт! И это во зрелом возрасте! Какой кошмар… Что же ей теперь делать? Она никогда не сталкивалась с подобным, но, видимо, даже у ее идеального воспитания вылезли какие-то пробелы. Как мог ее сын так поступить? Ведь матушка почти никогда не ограничивала его: позволила выбрать профессию по душе, которая в то время не особо ценилась в их высоких кругах, не запрещала Аластору гулять допоздна. Но тогда Аластор не проявлял такого ужасного и низкого поведения! Никогда он не стремился связаться с грязью в каких-то сомнительных половых актах! Но что изменилось здесь, в Аду? Аластор ведь был довольно взрослым и ответственным мальчиком, как он допустил такое! Что служило причиной такой перемены? Что теперь делать с решившим показать острые зубки сынком матушка совершенно не знала. Матушка поспешила библиотеку — нужно было найти ответ, что делать если поздний подросток связался с плохой компанией. Запертый в темнице красавец немного побродил по комнате, повертел от скуки в руках отданную матерью книгу со скучной обложкой и потом откинул ее в сторону. Потом Аластор попытался сесть за работу над сценариями к новым радио-передачам, но при этом он не испытывал никакого вдохновения и работа не шла. Скучно уж стало ему в четырех стенах. Аластор ведь он какой — в компаниях находиться любил. Доставать всех кого не попадя, рассказывать истории и подпитываться чужим страхом. А вот оставаться одному наедине со своими мыслями — ему не особо нравилось. (А они почему-то крутились вокруг гребанного Энджела и потерянной невинности). Это надоедало. Поэтому Аластор решил уйти. «Домашний арест» он не воспринял всерьез. Как только он подошёл к парадной, весь свет в доме потух, воцарилась гробовая тишина, а двери намертво захлопнулись. — Ты не понял, что я тебе сказала? Из дома сегодня никто не выходит. — Послышался отовсюду голос матери, расходящийся эхом по стенам и высокому потолку. — Завтра нас навещает Рози, ты же не забыл? Поэтому, до тех пор, пока ты её не встретишь подобающим образом, то не выйдешь за порог. Аластор поначалу испугался, что его застукали. Ну знаете, устрашающе. Но быстро оправился, выпрямился и отряхнул одежду. И решил включить свои навыки актера. Он склонил голову чуть набок, вздернул ушками, и, сделав взгляд более удивлённым, громко спросил куда-то в пустоту. — Разве мы приглашали Рози на ужин? — Аластор задумчиво почесал подбородок, надеясь, что выглядит достаточно правдоподобно, и не переигрывает. — Не припомню такого, матушка. — Твои ужимки меня не проймут. Хотя, должна признаться, что это очень мило. — Уже мягче прозвучал голос мамули, которая не спеша вышла в просторный холл. — Всего-то прошу не влипать во всякие сомнительные истории с твоими новыми… друзьями, до тех пор, пока не увидишься с Рози, а затем иди куда вздумается. Как тебе мои условия? Энджел весь вечер сидел, как на иголках, пялясь со своего балкона на крыльцо отеля, ожидая увидеть алую ушастую макушку. Пойло для коктейля уже заканчивалось, а спускаться вниз к Хаску, чтобы забрать из бара новую бутылку, не было никакого желания. — Походу я зря напиздел, что трахнул эту оленью задницу, — выдохнул паучок, потушив окурок сигареты о парапет, — теперь он так зассал, что и носа своего ёбаного не показывает… Внизу мелкими точками огней мелькали автомобили, раздавался пьяный гогот и громкая музыка. Становилось тоскливо от того, что все эти ублюдки веселяться, а он стоит, как дебил, ожидая непонятно чего. Выпить захотелось ещё сильнее, и желательно чего-нибудь крепкого. Даст швырнул с балкона допитую бутылку Мартини, нехотя натягивая пушистый халат, чтобы все же пойти в бар.***
Аластор остался дома. Но только потому, что он сам так захотел, а не потому что так мама сказала! Он же взрослый и самостоятельный мальчик. Правда, вопрос с Рози оставался нерешёнными. Но вот зачем ему это нужно? Рози он видел… Всего неделю назад, и не соскучился даже. Он всегда сам по себе, ни к кому не привязывался и не хотел. Единственная женщина, с которой у него была сильная связь — была только его мама. А видеть с собой какую-то другую не хотел. — Мне и одному хорошо, — сам себе сказал Ал, плюхась на кровать и складывая руки за голову.***
Накидавшись в баре паленого бухла, Даст мутноватыми глазками пялился на Хаска, похабно оскалившись. — Котик, мне нужен твой совет… — по-блядки растягивая слова, проворковал Энджел, поминутно поправляя свой пушок, выглядывающий из-за бортов пиджака. — Отъебись, пидарюга лохматая, — буркнул Хаск, намереваясь запереть бар и свалить в свой номер, где в холодильнике стоял пузырь недопитой текилы. Паучок слегка покачиваясь встал с высокого стула и навис над барменом всем своим немаленьким ростом. — Ну, Хаски, не будь задницей, сладкий, — в голосе паука промелькнули стервозные нотки нетерпения, — просто скажи папочке Энджелу, блядь, что делать с этим грёбанным оленем? — Я уже говорил, блядь, что тебе делать, мудила! — Мигом взорвался демон кот, схватив Даста за грудки и выпихивая из-за барной стойки. — Если хочешь выжить хотя бы в аду, не лезь к Радио-засранцу! — и уже тише добавил, — Это я серьезно. А теперь съебись отсюда. Энджел злорадно ухмыльнулся, сложив все руки на груди и показал средний палец, не двигаясь с места, вновь преградив ему пути отступления. — Сука, — фыркнул кот, чуть не зашипев от злобы. — Ладно, голубок, я тебе даю один совет и ты отстаёшь от меня, окей? Даст снисходительно кивнул, закатив глаза и облизнулся, наклонившись к бармену поближе, чтобы услышать этот супер-секретный пикап. — Много-много лет назад, когда я был на войне, — начал Хаск, и его лицо приобрело ещё более хмурое выражение, чем обычно, — мои сослуживцы посылали своим кралям личные вещи, чтобы возобновить память о себе. — Глаза кота налились кровью, а из ноздрей пошёл пар. — А, когда одного из моих корешей убили, его жена прислала письмо, что нашла другого ёбаря! Мы с ребятами отправили ей посылку… палец кореша с обручальным кольцом. Чтобы помнила, тварь! — Тише, тише… — приохуевший паучок неловко погладил бармена по плечу. — Не хотел бередить твоё прошлое, котик. Спасибо за совет, я понял, что нужно делать, уже отваливаю. Придя в свой номер, Энджи быстро набрал номер сайта доставки. Долго выбирал, чем же напомнить Аластору о себе. Спустя час, паук решил заказать дакимакуру со своим самым сексуальным изображением, где почти были открыты ноги — на них были сеточные чулочки, а затем еще полчаса у Чарли адрес Радио Демона.***
Почти за полночь тощий, трясущийся от страха курьер, подъехал к жутковатому дому на пустыре, который со всех сторон обступал густой лес. Поудобнее перехватив коробку, бес сунул её подмышку, подкрался к массивной двери и зажал кнопку звонка. — Кого бы это такого отбитого могло занести в столь поздний час, — с коварством подумал Аластор. Ночному гостю, решившему посетить его скромную обитель, Аластор решил устроить по-настоящему теплый прием. Курьер жал на звонок, но ничего не случилось. Тогда он попробовал постучать, и с протяжным скрипом дверь раскрылась, словно приглашая войти — он чуть не наделал в штаны уже только от этого. — Эй есть тут кто? К вам это… п-посылка… Поняв, что кричать бесполезно, он обреченно вздохнул, зажмурился, и все-таки решился преступить порог. Страшного ничего не произошло. Его не разорвало на куски. Он огляделся — обычный дом. — И что это тут у нас? — поинтересовался за его спиной Радио Демон. — Оленёночек, это ты? С кем ты там говоришь? — послышалось из-за двери матушкиной опочивальни. Далее последовала возня, сонные шаркающие шаги, и в следующий момент дверцы распахнулись, впуская в холл крайне недовольную демоницу. Из-под ночного чепца мамули выглядывали бигуди, а на руках сидел облезлый рогатый кот с красными глазищами, жутковато мерцающими в темноте. — Что тут происходит, Аластор? — сухо проговорила она, поджав губы. — Вы знаете, сколько времени, молодой человек? — прошипела матушка, обратившись к курьеру. — Н-но, мэм… Это срочный заказ и… — бесёнок неуверенно выставил вперёд руки с зажатой в них коробкой. Аластор замер на месте, словно пойманный на месте преступления, и недовольно скосил морду. Ну вот, снова maman испортила его маленькое представление. Дабы не терять свой устрашающий вид перед и так дрожащим почтальенишкой он, быстро выхватил из чужих мокрых рук посылку и буквально вытолкнул беднягу за дверь со словами: «До свидания, всего хорошего.» — О, мне что-то прислали? Наверное, это Люсинда из квартала каннибалов, — демоница с любопытством приблизилась к сыну, глядя на коробку, — а может быть это Рози? Она же обещалась приехать завтра… Мамуля подцепила тонкими пальцами кончик бирки, прилепленной к посылке, и материализовала из воздуха очки, водрузила их на вздернутый нос, усиленно всматриваясь в мелкий текст. — Странно, но это прислали тебе, — хмыкнула она, глянув на Аластора, — а адрес отправителя не указан. У тебя есть какие-то размышления на этот счёт? — Хм… — протянул Аластор, приложив к подбородка согнутый палец. — Понятия не имею. Может это подарок от Санты? Ха-ха. Дай посмотреть, — Аластор перенял из рук маменьки коробку и повертел её в руках. Она была не такой большой, но на вес оказалась лёгкой. Аластор чуть всковырнул упаковку когтями, но остановился. Какое-то неприятное предчувствие застало его. — Ладно, потом посмотрю, — уже скучающим тоном сказал он. — Согласна, уже поздно и нам стоит пойти спать, но утром, оленёнок, мы вместе откроем и посмотрим что там внутри. Обожаю сюрпризы. — Проворковала мамуля, и подхватив поудобнее фырчащего кота, поспешила обратно в свою комнату, оставив наконец Аластора одного. Аластор прилег на кровать, но сон никак не приходил. Лежал, запрокинув руки за голову и просто смотрел в потолок, потому что спать совсем не хотелось. А все потому что… Голова его была занята воспроизведением событий прошлой ночи. Вот наглый паук раздевает его, лапая расслабленное тело, как обычно неся какую-то тошнотворную похабщину, а в следующую минуту стягивает с себя последнюю деталь гардероба, нависая сверху. Облизывается и опускает голову вниз… Этих неполных воспоминаний было достаточно, чтобы лицо Радио Демона заполыхало. Аластор приложил ко лбу ладонь, чувствуя, что у него, кажется, начинался жар. Чтоб ты провалился, Энджел Даст! Так взять и воспользоваться его положением! За такое следовало бы как следует проучить настырного паука, посмевшего обесчестить его, пока он пребывал в алкогольном опьянении! Да, нельзя такое оставлять просто так, демон мести он в конце концов или кто? Глупый паук взял его… Кхм… Девственность, но взамен ему придется отдать что-то более серьезное. Думая об этом, Аластор и не заметил, как стал ходить по комнате из стороны в сторону. А сейчас оказался перед коробкой от таинственного адресата, стоявшей возле порога на полу. Ал просто пнул сначала ее ногой, но потом вдруг заинтересовался. Какой-то уж слишком неожиданно легкой она оказалась для такого внушительного размера коробки. Распечатывая ее, он никак не ожидал достать из нее подушку с пошлым изображением ненавистного знакомого. Аластор от злости стиснул зубы. Этот жалкий порноактеришка издеваться еще над ним вздумал! Дарит ему подушку, мол не сидится на заднице после произошедшего?! На следующее утро мама Аластора обнаружила на пороге коробку полную перьев. Матушке оставалось лишь голову ломать да гадать: кто и для чего их прислал. Аластор ничего не говорил.