***
Энджел думал было, что после секса оленя он теперь не увидит, как минимум, месяц, зная его трусливость. Но Аластор все-таки показал свой нос в отеле… — Ой, доброе утречко, улыбашка. Аластор не ответил. Энджелу показалось, что его не замечают. Может он не услышал? Присел с Радио Демоном на один диван. В голове столько вопросов, которые хочется задать. Лишь бы демон сейчас не игнорил и не делал вид, что не знает его. — Эй, ты че оглох, Радио Демон? Эй? Хаск старательно же делал вид, что не косился на них с другой стороны комнаты. — Оу, здравствуй, дружочек-пирожочек! Не заметил тебя. Как чувствуешь себя после своего ночного дебоширства? Аластор все же напомнил ему о прошлой ночи… Ожидал ли, что Ал заведет эту тему? Честно, нет. — Чувствую я себя просто прекрасней некуда! Так выспался. А как тебе спалось, улыбашка? Снилось что-нибудь? Аластор пожал плечами. — Не заметил ничего особого, что бы помешало мне спать также, как и обычно. …Или нет… — Ааа. Ахах… Ха… Здорово, — Энджел произнес, чтобы заполнить пробел в разговоре. — А что насчет снов? — Сны мне не сняться. — Оу, да… Ладно. Тогда… А что насчет… — Хэй, ты знаешь, что Чарли приготовила просто великолепные блинчики? Думаю тебе стоит попробовать их, — резко вдруг перебил его Аластор. — Что насчет следующего раза? — продолжил Энджел, несмотря на то, что его перебили. — Ну знаешь, мы могли бы еще раз встретиться. Мне понравилось с тобой. А тебе понрав… — блинчик, который Аластор перенес к себе магией оказался во рту Энджела. Паучок смотрел на Радио Демона с широко раскрытыми глазами. — Говорю же, у мисс Морнингстар просто отменные блинчики! Правда, я сам сладкое не ем, но тебе должно понравиться, — Аластор приземлил одну из свою ладоней Энджелу на голову и легонько похлопал. — И не задавай несвоевременных вопросов, они ни к чему. Ушел. Энджел сидел как балбес с блином этим во рту. Наконец он решил его попробовать. В том, что он безумно вкусный Аластор переборщил, Чарли готовила ужасно. Конкретно этот блин был каким-то резиновым и ужасно сладким. Но глаза Энджела загорелись в счастье. Какой он милый и заботливый, что даже озаботился его завтраком! То есть, уже обедом. Правда от разговора об вчерашнем увиливал, олень. Но, возможно, причина в том, что они находятся при других людях, а олень стесняется. Надо приманить его как-то в укромный уголок и вот тогда у них все получится. А пока на другой стороне комнаты разворачивалась драма. Ниффти радостно встретила появление Аластора. Она радостно взвизгнула и с разбегу запрыгнула к демону на руки. Ал ее поймал и прокружил. Вот бы он и Энджела так встречал. — Ниффти! Как у тебя дела, дорогая моя? — Прекрасно, сэр! Я недавно сделала новые аппликации из остатков цветного картона после творческого часа! — О, да? Покажешь мне? — Конечно! — Ниффти понадобилось пол секунды, чтобы принести свои листки. — Смотрите, тут я сделала подсолнухи, а на место серединки приклеила настоящие семечки! — Ой, крошка, да у тебя настоящий талант! — похвалил Аластор. — Энджел, кстати, тоже делал аппликации. Такие милые! — втиснулась в разговор Чарли. Она похоже закончила уже мучить плиту и решила перекинуться на своего подопечного. Может быть, делала она это из хороших побуждений, чтобы и ее клиента Отеля похвалили? Но Энджел стыдливо спрятал лицо в ладонях и промычал, скатываясь по дивану. Позор-то какой. Вечно его надо кому-то запалить. Теперь Аластор подумает, что он какой-то додик, который во взрослом возрасте страдает фигней и засмеет. Хотя, так оно и было. Но то, что он участвовал в мероприятиях Чарли он даже Черри не особо говорил. Как же хорошо, что он сразу же их выкинул и Чарли ничего не сможет показать. — Я сохранила их, кстати! Но почему-то нашла их в мусорке… Стоп, стоп, стоп! Стоп, она что… — Могу показать. О, нет, нет, нет! Чарли вытягивает руку, в которой зажаты листки с его творчеством. Энджел не может стоять в стороне и следить за нарушением его авторских прав — он прыгает на нее, стараясь отобрать листки и спрятать их собой. Но, Чарли, испугавшись, разжала руку и листки разлетелись по комнате. Один из таких попал Алу прямо в руки, по какой-то насмешке судьбы. Энджел просто замирает и, кажется, он умирает в эту минуту. Аластор ужасно медленно расплавляет этот лист и смотрит на него. На нем немного неровная, как у ребенка в садике, картинка какого-то дома с треугольной крышей, косоватой квадратной основой и черной трубой. Дом в огне — Энджел вырезал скругленные треугольнички и наклеил по краям дома. На единственном окошке черным маркером нарисована решетка. А за ней квадратная голова. Энджел закрывает полностью алое лицо руками, чувствуя, что сейчас из него пойдет пар от ужасного стыда и позора. Позор, позор, позор! По синим глазам, на которых Даст пририсовал слезки ручкой, по антеннам и шляпе — Аластор хорошо понимает кто это сидит за решетчатым окном. Аластор переводит взгляд на Энджела, который желал провалиться под землю от, казалось бы, такой ерунды. Его пробирает смех. То, что Аластор начинает тихо смеяться заставляет Энджела испытать чуть ли не инфаркт. Серьезно. От унижения, которое он сейчас испытал, благодаря любимой Чарли… Мало того, что его творчество показали без его согласия, так его еще засмеяли! Ниффти тоже заглядывает в лист. — Эй, ты! А ну отдай! Это вообще в мусорке было, какого хуя вы достали это оттуда? Энджел вырывает листок из рук Аластора листок, так что тот еще сильнее мнется. — Что ты? А мне нравится, — говорит Ал. — Вдохновляющее творчество. — Ой, хотя бы не издевайся надо мной! — Даст психанул, порвал бумагу и кинул ее к ногам Чарли, грозно потопав прочь из комнаты. — Что это с ним? Чарли раскрыла рот в совершенном ужасе. — О нет! Что я натворила?! — приложив руки к бледному лицо воскликнула она. — Он же обиделся на то, что я показала его работы без разрешения и сейчас он наверняка очень расстроен! — Пх. Почему же? Я же его… Похвалил? — И ты тоже обидел его! Он подумал, что ты осмеял его. О нет! Я просто ужасная подруга! Я должна догнать его и извиниться! Ал, если ты тоже сделаешь это будет хорошо! Чарли убежала, а Аластор стоял с непониманием на лице. Ему извиняться? Демон не знал, что это такое. К тому же, для Ала удивительно, что кого-то может ранить такая, казалось бы, глупость.***
— Нет, ну ты конечно и поступила как крыса, но уверяю тебя, Чарли, мне совершенно пофиг. Не надо ползать передо мной на коленях. Чарли и правда едва ли не на коленях стояла — ведь Даст лежал на диванчике и играл в телефон, а девушка присела рядом на полу, чтобы их лица были на одном уровне. — Но, Энджел, мне очень стыдно перед тобой! Пожалуйста, прости меня! — Ты уже раз в десятый это говоришь. Забей ты уже, а. Иди лучше продолжай расслабляться. Погладь или понюхай траву, я не знаю… — Как я могу расслабиться, когда ты так говоришь? Я не могу этим заниматься, зная, что ты страдаешь! — говоря это, принцесса в ручку дивана вцепилась просто мертвой хваткой. — Что я могу сделать, чтобы загладить вину? Я готова сделать что угодно, только скажи! На Энджела его собственные слова «лучше продолжай расслабляться» внезапно навели флешбек на вчерашний день. Он вспомнил, как вчера радио-мамка говорила ему, что он может спокойно отдыхать. Только вот она манипулировала на его чувстве вины, а вот у Энджела, когда он говорил это Чарли, не было даже и мысли об этом. Он правда хотел, чтобы она вернулась к своему отдыху, расслабилась со своей подружкой в конце-то концов, а не парила ему мозги. «Я готова сделать что угодно» — эти слова Чарли прошлый Энджел бы, не задумываясь, использовал бы в свое благо. Вероятно, он бы выбрал что-то смешное, чтобы опозорить принцессу. Или бы попросил себе каких-то поблажек. Может даже разрешить ему увеличить дозу алкоголя, или же наркоты. Но нынешний Энджел, который сам на своей шкуре испытал каково это, когда твоей добротой и готовностью помогать пользуются… Нет, ему было слишком жаль этого невинного ребенка. Подумать только, Чарли была, наверное, единственным в его жизни человеком (она не человек, но не суть), который перед ним извинился. Это было просто… вау. Но очень неловко. — Эй, ты чего дитя? — Энджел приподнялся с дивана. — Мне ничего не нужно. Я не держу на тебя обиду. Я знаю, что ты не хотела сделать ничего плохого. — Ну как же… я… Энджел, как я могу тебя учить быть быть хорошим, когда я сама поступаю ужаснее некуда! — Это ты сейчас говоришь мне, что ты не хороший демон? Да ты самая хорошая из всех кого я знаю! — искренне возмущаясь, проговорил Даст. — Не смей даже заикаться о том, что ты недостаточно хорошая. Все оступаются, нельзя всегда правильно поступать. По крайней мере, ты умеешь признавать ошибки и извиняться. В отличие от некоторых… — О, Энджел ты стал таким мудрым! Я так горжусь тобой! Чарли всхлипнула и кинулась на него с объятиями, поваливая на диван. — Ай, перестань, Чарли! Ниффти незаметной тенью вынырнула из этой комнаты. — Мистер Аластор! У меня новости. Они помирились, — доложила верная слуга. — Да? — спросил демон. — Ты молодец, Ниффти. И что же ему для этого нужно? — Извинения! — воскликнула радостно девица. — Боюсь, это не подходит. Как думаешь, есть вариант, как обойти это? На самом деле Аластор и так знал подробности разговора между Чарли и Энджелом, но оценка девушки со стороны была ему необходима. Как бы смешно это не звучало — Энджел обиделся. На него. Из-за этой глупости. Парень все время отворачивался, фыркал при виде Радио Демона, а еще весь день старался избегать. Аластору это было почему-то неприятно. А кроме того на паучьей мордашке весь день держалось грустное выражение. Не улыбка. — Ну, он вообще сказал мисс Чарли, что ему они не нужны, но по нему видно, что он их получить хочет, — вот ведь прескверный манипулятор этот Энджел. — Но знаете, у меня есть мысль как вам произвести на него впечатление! — Я не… А хотя, ладно. Давай, выкладывай. Ниффти запрыгнула Алу на плечо и что-то нашептала ему на ушко. — Я всегда поражаюсь, Ниффти, откуда у тебя такая фантазия?***
— Энджел! Энджел, Энджел, Энджел! — маленькая горничная, казалось бы, возникла из неоткуда перед ним и начала прыгать в ногах, не давая никуда пройти. — Что ты хочешь? — Ты должен мне помочь! Я не могу помыть трубу! — Что? Ты думаешь я полезу мыть трубы? — недоуменно спросил порноактер. — Нет, я говорю про большую трубу в музыкальном зале! — Тем более я не стану. Ты же мельче меня, чего сама не справишься? — Ну пожалуйста, Энджел! Я боюсь туда идти. Мне кажется, что там завелись призраки! — Агрх, какие призраки в Аду, ты… Ладно, разберусь я с твоей трубой. Я ее принесу, а ты мой ее сама, понятно? — Хорошо! Принесите ее сюда! — произнесла радостно Ниффти, а сама ныркнула в камин. Энджел сделал шаг вперед за ней, а потом осознал что именно сделала мелкая. Мда, а он думал она пойдет с ним. А теперь ему самому нужно идти в музыкальный зал с призраками. Энджел весь день сегодня хворал. То ли это было дело в обиде, что паучок себя чувствовал не особо хорошо и у него начала побаливать голова, то ли погода. В общем, предпочел он весь день проваляться, сидя в телефоне. Даже сил, чтобы донимать мужиков, Аластора в частности, не было. Он и поручение Ниффти не охотно плелся исполнять. «Интересно, с чего она решила, что там призраки?» — подумал Энджел, топая к нужной комнате. Но по мере приближения к комнате он резко осознал. Из зала доносилась клавишная музыка. Это он понял, когда подошел к дверям. Паучок затаил дыхание. Кто засел в том зале? Правда что ли призраки? Чарли и Вэгги вроде ушли, Ниффти убирается, Хаск бухает… Энджел вздохнул и толкнул двери. — Охренеть, — вырвалось из его рта когда он увидел, что в середине комнаты за большим древним роялем сидит Аластор и играет, кажется, что-то из классики. (Аластор играл лунную сонату №14, часть 1 под авторством Бетховена) Паук прошел почти на цыпочках, чтобы усесться рядом с Аластором на кушетку. Сначала спиной, а потом уже полноценно повернувшись к нему. Наверное, мать дома его и на пианино заставляла учиться играть. И Аластор делал это виртуозно, словно его пальцы были созданы для этого инструмента. Энджелу хотелось бы описать эту мелодию красивыми словами, но банально бы не хватило слов. Просто очень грустная, и паучку почему-то показалось что она была о чувствах. Слушая это хотелось забиться демону под руку и с ним сидеть, обнимаясь. Но Энджел не рискнул отвлекать пианиста до самого завершения композиции. Почему-то в голове появилось предположение, что, возможно, их встреча тут была не случайна. И это прямо грело сердце. Он чувствовал себя особенным. Когда мужчина сыграл последние ноты, он повернулся лицом к Энджелу. Паучку хотелось прижаться к Аластору, но демон выставил вперед палец и шире улыбнулся. Затем начал быстро наигрывать свободной рукой что-то уже более веселое. И двумя руками, когда композиция немного усложнилась. (он играл «Артиста» Скотта Джоплина) При этом, Аластор не отворачивался от Энджела, чтобы посмотреть на клавиши — демон продолжал пристально смотреть в чужие глаза и немного по сумасшедшему улыбался. Энджи сидел удивленный. Ему уже показалось, что над ним издеваются — только казалось что песня кончается, она начиналась будто заново по кругу. Но и в этот раз он не мешал демону наигрывать. Он просто молча поражался чужим талантом. Красные перчатки отлично смотрелись на белом. В этот раз все окончилось на радостной ноте. — Эм… Улыбашка, ты очень красиво играешь, — нашелся, что наконец сказать Энджел. — Благодарю. А что еще сказать — Энджел начал судорожно соображать. — Ты… это специально? Ну… позвал меня сюда? — Кто знает. Может быть. — Оу, Аластор, ты знаешь как растрогать мужчину. — Угу, — демон просто потрепал его рукой по голове. Той же рукой, которой он играл… — В твоем сердце все еще осталась обида? — Обида? Да нет… вроде. — Музыка лечит, — изрек Аластор. И правда, кажется, она разогнала в нем кровь, что и голова прошла. Остался чистое волнение. — Какую ты любишь? Только, не говори, пожалуйста, что современный поп-жанр. — Эм, нет я… Я не особо. Польку. Я люблю польку, — когда паук это говорил, он чувствовал, что краснеют не только его щеки, но и его пушок на груди. Подумать только, Ал... Правда спрашивает о его вкусах? Аластор немного удивился. Но продолжал широко улыбаться. — Как наш король, да? Хороший выбор, — по доброму усмехнулся демон. Аластор вернул руки на клавиатуру и наиграл ту песню, у которой Энджел даже название знал — итальянская полька. — Та-тара-та-та-та. Та! Энджел быстро пришел в восторг. Неужели Аластор подобрал что-то, что подходит даже по его национальности. Надо же! По мере усложнения композиции глаза Энджи расширились — и как только Аластор успевал так быстро переставлять пальцы? Это было великолепно. Неудивительно теперь, что Аластор так хорошо его вчера трахнул. Когда Энджел только зашел в комнату, он слышал, что Аластор играл грустно, как будто раскаивался. Когда они встретились глазами Ал начал наигрывать нечто веселое под стать его характеру. А прямо сейчас он играл то, что нравится Энджелу. Он играл специально для него. Когда Аластор отбил пальцами последние клавиши, Энджи, полный чувств, уже не выдержал и притянул оленя к себе за воротник. И просто… уткнулся ему куда-то в плечо. — Спасибо… — пробормотал он. Энджел медленно потянулся к демону уже с поцелуем, но тот избежал его. — Эм… Да не за что. Ты можешь включить мой вечерний эфир сегодня? — Я? Да, я конечно… С радостью. И вообще буду рад если ты передашь мне там весточку, — Энджел хитро улыбнулся. Когда Черри вечером, как обещала, заглянула к Энджелу в гости, она застала странную картину: ее друг любующийся на старый кусок дерева, из которого слышится стремный голос местного радиоведущего. — Ты как раз вовремя, Черри. Он пообещал мне сюрприз. Черри удивленно приподняла бровь, когда этот самый Радио Демон объявил музыку, которую он поставит. — А сейчас, в знак особенной признательности моему товарищу, будет звучать полька. — Слышишь, Черри, это он для меня поставил! — радостно произнес Энджел. Совершенно влюбленный. — Да… Дела… — только и сказала Черри. Кажется, кто-то снова серьезно заболел.