***
Аластор подошел к двери Энджела ровно в то время, как они договаривались встретиться. В итоге ему все равно пришлось ждать, пока Энджел выберет во что приодеться. В итоге, когда Аластору надоело ждать и он сам просто наколдовал пауку белый костюм. Но они так долго спорили из-за того, что Даст желал надеть на себя меха, которые не нравились Алу, поэтому Радио Демон телепортировал их сразу в зал, ставя подобным образом точку в их вопросе. — Ал, это ведь вип-места? — заинтересовался паучок, осматриваясь с балкончика. — Да. — Ох ты, так значит ты заказал особенные места, где будем лишь мы вдвоем? — с придыханием произнес паучок, томно смотря на Радио Демона из под ресниц. — Нет, помимо нас здесь должен быть еще кто-то. И хватит делать это, я вижу все твои гадкие мысли. — Душнила, — фыркнул Энджел, вытаскивая язычок. Он кинул взгляд на сцену, большая часть которой была скрыта за кулисами. — Аластор, а ты куда привел меня, кстати? — поинтересовался паучок. Но потом занавес поднялся и тогда он уже увидел полностью всю сцену. Она была красного цвета и выполнена в виде красного сердца. Посередине этой сцены висела светящаяся надпись «Moulin Rouge». — Подожди, ты привел меня на Мулен Руж? — взволновано спросил Энджел. — Ты уже видел эту постановку? — Я видел фильм, по которой ее поставили. Но я удивлен, что тебя это заинтересовало. Ведь ты же ничего современного не любишь совсем, — Энджи искренне удивился. — Если дело не касается мюзиклов! Понимаешь, старые постановки хороши, но приедаются. В последнее время мне интересно иногда прийти и понаблюдать за тем, что придумывают новые умы. Может быть хоть так я найду хоть какое-то вдохновение! Но, не подумай неправильно, старое-доброе все равно лучше. — Да, конечно. Ладно мне и самому интересно, как они адаптируют фильм. Все, Ал, начинается. Свет на сцене стал меркнуть, а та самая светящаяся надпись посередине сцены медленно начала подниматься вверх. Затем на сцене возникли тени девушек в закрытых купальниках и с перьями на голове, которые начали ходить по кругу и петь. А потом появился глава шоу в высоком цилиндре и в красно-золотом фраке. Он плавно появился из-за шторок. — Здравствуйте, чики! Да, это я, ваш обожаемый Гарольд Зидлер! И я приветствую вас в «Moulin Rouge»! Потом этот дядька начал хлопать и петь, разогревая публику. Под его слова на сцену стали выбегать другие женщины, уже в разноцветных платьях. Владелец кабаре притоптывал на месте и крутил своим посохом, игриво то снимая с головы цилиндр, то надевая назад. — ВСЕ ТАНЦУЮТ КАНКАН! — крикнул Зидлер. Девушки позади него выстроились в стройную линию, взяв друг друга за плечи. И начали синхронно поднимать и опускать ножки вверх. А иногда и приседать. Затем они, кружась, разбежались по сцене, придерживая руками свои высокие юбки. Девушки в разноцветных платьях танцевали, и иногда настолько бесстыдно задирали ткань юбок, что видно было их жопы в стрингах. Энджел считал танец прикольным, но ему не очень нравилось, что Аластор внимательно смотрел на этих телок. Хотя ладно уж, он и так на прекрасно знал, что жопы и сиськи Аластора не так завлекают, как искусство. Первый танец завершился тем что владелец клуба встал в середине сцены с высоко поднятыми руками. — Извините, я вам не помешал? — произнес зашедший в их ложу демон-птиц. — Я немного опоздал на постановку, понимаете. Ха ха. Энджел немного недовольно посмотрел на демона, что ворвался к ним. Ну вот, приперся еще один зритель. А Энджел так надеялся на то, что если они будут с Аластором в приватной обстановке, то он сможет его уломать на что-нибудь, ну или хотя бы отсосать. Впрочем, невежливо выгонять того, кто скорее всего отстегнул дохера денег за это место. — Конечно не мешаете, Столас, проходите, ни то всю постановку пропустите, — вежливо поздоровался Аластор, приглашая демона присесть. Энджел нахмурился. Они знакомы? — О, вы знаете мое имя? Спасибо, вы так добры. И он уселся своей птичьей жопой между Аластором и Дастом, к большому недовольству последнего. — Эй, эй, куда ты сел, — с ходу наехал на принца-гоэтию Даст, — это мой папик! — Энджел! — тихо шикнул на него Аластор. Но Даст уже запрыгнул Алу на колени и властно вцепился в пиджак, как будто его «папика» мог кто-то действительно отнять. Столас мгновенно подвинул жопу и Аластор тут же скинул паука со своих колен на освободившееся место. Но это не заставило Даста от него отцепиться. — Ой, простите, я не знал что у вас тут свидание. Я тоже должен был прийти сюда вместе с моим любимым, но он отказался идти сюда вместе со мной, потому что он не любит «сопливые мюзиклы»… а еще потому что оказалось, что он… не мой парень… — Оу, — Энджел посмотрел сочувствующе на высокого серого демона, что напоминал сову. — Сорян, я не знал. Даст прекрасно понимал, что это значит —когда парень, которого ты любишь тебе не принадлежит. Этот демон-сова вытер слезы, которые неожиданно появились в уголках его глаз, и произнес: — Ничего. Ой, я, наверное, заваливаю вас. Давайте просто смотреть мюзикл. В это время на сцене владелец кабаре представил свой главный бриллиант — красавицу по имени Сатин. Лучшую танцовщицу и шлюху в его заведении. Освещение в зале сменилось на голубое и появилась висячая качеля для акробатов, на которой сидела эта проститутка и пела «Diamonds are a girls best friends». Энджел, как бы между делом, сказал, смотря на свои ногти. — Я тоже пел эту песню и куда круче этой девки. Только на него не особо обратили внимания. Энджел плотнее придвинулся к Аластору, упершись своим пушком считай в лицо. — Энджел, перестань себя так вести, не то я отправлю тебя назад в Отель. Энджелу пришлось уставиться на сцену и следить за сюжетом, который он и так знал. Там была уже следующая локация — шикарная комната, оформленная в стиле Индии. Надо сказать, что хотя бы над декорациями в этом мюзикле постарались. В этой комнате главная героиня должна была соблазнить богатого Герцога по указанию босса. Это было нужно для того, чтобы богатый индюк дал им финансирование на мюзикл. Вот только, в комнату вместо богатея она случайно затащила обычного поэта, который попал в их бордель по случайности. Этот поэт начал петь ей песню о любви и Сатин напиздела ему, что она любит его. Но тут в эту секунду в комнату зашел ее сутенер, который привел настоящего клиента. И Сатин пришлось выкручиваться и пытаться прятать "неправильного клиента". Энджел снова посмеялся над этой сценой, потому что в его рабочем опыте тоже было что-то подобное. Дальше была новая песня, в которой героиня с сутенером убеждала герцога дать им финансирование на то, чтобы преобразовать их бордель в театр. Собственно, добиться того, чего они и хотели изначально. И им помог поэт, который мгновенно начал выдумывать сюжет постановки, что хотят ставить, и рассказал его герцогу. Герцог согласился, потому что у него уже встал на Сатин, главную шлюшку в борделе. — И сейчас я скажу что там будет дальше: этот нищеëб не отстанет от бедной проститутки и влюбит ее в себя, напев несколько глупых песен. В это время сутенер будет настаивать на том, что Сатин должна поебаться с герцогом, потому что иначе этот таракан их кинет, если не всадит ей. — Ого, как интересно, — произнес Столас, смотря на постановку через театральный бинокль. — Какой примитивный сюжет, — отозвался Аластор. — Ты мог бы раньше об этом рассказать мне. — Она, кстати, сдохнет в конце. Столас ошарашенно посмотрел на Даста, который совершенно безбожно сливал весь сюжет. Гоэтия впервые кинул сердитый взгляд на паука, заставив того наконец замолкнуть. Дальше паучок сидел и смотрел тихонечко, пока, конечно не дошло до одной кульминационной сцены. Сатин было приказано переспать с герцогом и она покинула своего бедного любовника. А ее нищеëб страдал от ревности. А один из мужиков — имп с песочной кожей в красной рубашке, которая была расстегнута и не скрывала волосатую грудь — дал ему совет, заметив то, что поэт страдает: — Никогда не влюбляйся в проститутку. Это кончается ПЛОХО. Энджел скрестил руки на груди, боковым взглядом замечая, что насмешливый взор Аластора обратился к нему. Ха-ха, как весело, конечно, он проститутка, почему бы на него не посмотреть? Речь ведь идет про него! Энджел уперся об руку подбородком и посмотрел в глаза Аластору, немного улыбаясь. Ну давай олень, послушай советы , что тебе сейчас скажут. — В борделях танцуют один танец, — с таким суровым акцентом, в котором преобладала раскатистая «Р», громко произнес имп. — Он рассказывает о проститутке… И мужчине, который влюбился в нее! — Погодите, а это не Страйкер ли, случайно? — произнес шокированно Столас, подскочив с кушетки и перекинув тело через ограждение, чтобы рассмотреть импа в красной рубашке получше. Энджелу и Аластору этот Страйкер знаком не был, а вот Столас прямо побледнел, обратно падая на кушетку. — Сначала вас одолевает ЖЕЛАНИЕ. К импу, представленному как Страйкер, элегантно подходит рогатая проститутка с мушкой над губой и оба встают в позицию для танго. — Потом… СТРАСТЬ. Их руки соединяются с хлопком и проститутка на сцене красиво прокручивается в руках Страйкера. Женщина в его объятиях положила голову ему на плечо и смотрит куда-то на зрителей. — Затем… ПОДОЗРЕНИЕ. Страйкер крепко хватает девушку за локоть, почти выкручивая его, а черноволосая проститутка пытается выкрутиться из захвата. — РЕВНОСТЬ. ГНЕВ. ПРЕДАТЕЛЬСТВО. Женщина и бес-цыган прокручиваются. — Когда любовь продается — не может быть доверия. Без доверия — не может быть любви! Все слова беса Энджел слушал с улыбкой, но на последних ему было уже не так и весело. Был в этих словах резон. Это был его потаенный страх. — А вот р-р-ревность — да! РЕВНОСТЬ! — кричит Страйкер, хватая женщину за две руки. На лице проститутки отпечатались печаль и страх — И ЭТА РЕВНОСТЬ СВЕДЕТ ТЕБЯ С УМА! И в эту секунду включилась песня классического танго.Roxanne! You don't have to put on that red light, РОКСЕЕЕЕН, ТЕБЕ НЕ НУЖНО ВСТАВАТЬ ПОД КРАСНЫЙ ФОНАРЬ Walk the streets for money, БРОДИТЬ ПО УЛИЦАМ РАДИ ДЕНЕГ You don't care if it's wrong or if it is right. НО ТЕБЕ ПЛЕВАТЬ НАСКОЛЬКО ЭТО ХОРОШО ИЛИ ПЛОХО Roxanne! РОКСЕЕЕЕН, You don't have to wear that dress tonight. ТЕБЕ НЕ НУЖНО ЭТО ПЛАТЬЕ НАДЕВАТЬ Roxanne РОКСЕЕЕЕН, You don't have to sell your body to the night. ТЕБЕ НЕ НУЖНО СЕГОДНЯ СВОЕ ТЕЛО ПРОДАВАТЬ
Страйкер просто ходит рядом и поет, пока женщину протаскивают мужики по сцене в страстном танце. Шлюшка повисает на шее то одного, то другого. И один из них, обнимая ее, целует в шею. Девушка становится в ходе танца зажата между двумя мускулистыми телами. Чужие руки стягивают с нее немного чулки. Женщина освобождается и кружится по сцене, словно бабочка, а потом спинкой припадает к чьей-то груди. Ее поднимают за талию вверх и крутят. На сцене появились еще четыре парочки, которые стали танцевать, но расступились в сторону, когда главный герой вышел в серединку. Стоя с опущенной головой поэт стал петь о ревности и о чувствах, которые испытывает. О том, что ему невозможно, представить, что его женщина будет принадлежать кому-то другому ночью.His eyes upon your face,
Его взгляд на твоём лице,
His hand upon your hand,
Его рука в твоей руке,
His lips caress your skin —
Его губы ласкают твою кожу —
It's more than I can stand!
(Roxanne!)
Это выше всех моих сил!
(Роксен!)
Why does my heart cry?
Почему мое сердце плачет?
Аластор, поняв, что танцам будет уделяться теперь меньшее внимание, чем песне ревнивца, заскучал. Он подпер руку ладонью и перевел взгляд на Энджела, который немного подрасслабился, когда начал петь юноша. На сцене зажегся красный свет и под него герой метался из стороны в сторону, одолеваемый ревностью. — В фильме это выглядело намного красивей и трагичней, чем на сцене, — мягко произнес Энджел, заметив, что Аластор несколько заскучал. Заметив свободно лежащую руку рядом, Энджел ощутил желание взять ее. Он протянул было пальцы, но замер. — Можно? — тихо спросил он впервые за все время разрешение. На такое невинное действие. Аластор удивился, но разрешил себе переплести свои пальцы с пальцами Энджела. Во время этого действия он постарался сосредоточить внимание на выступлении, а не на том, чью руку он сжимал.Feelings I can't fight.
Я не могу справиться с чувствами.
You're free to leave me, but just don't decieve me
And please believe me when I say «I love you».
Ты свободна, ты можешь меня покинуть, но только не изменяй мне
И, пожалуйста, верь мне, когда я говорю: «Я люблю тебя».
Герой ушел гулять под луной. В это время на сцене появилась плачущая Сатин, которая кинулась в объятия героя и начала рыдать, потому что не смогла изменить ему. Она не любила того богатого индюка, а любила только поэта, потому и не смогла переспать. Аластор поразился глупости, которую он только что увидел на сцене. Он хотел обернуться к товарищам и спросить, не правда ли на сцене показывают несуразицу? Но когда он обернулся к спутникам… Столас громко всхлипнул. Энджел всхлипнул ему в унисон. — Это так похоже на мою жизнь! — произнес грустно паучок. — И на мою тоже! — вторил ему гоэтия. — Подожди, сейчас будет самый грустный момент. Эти горе-любовники захотят сбежать вместе, но так как богатый ебнутый герцог заревнует, он прикажет убить поэта. И тогда сутенер расскажет об этом Сатин и попросит ее соврать, что она не любит его, применить весь свой талант как актрисы, потому что только так она сможет спасти своего нищееба от влиятельного герцога. — Ах, ты перестанешь спойлерить? Ну ладно, это все равно грустно и трагично. Аластор не знал что такое «спойлерить», но то что Энджел безбожно выдавал всю задумку шоу он уже понял. И вот когда героиня встречается со своим любовником, она говорит что никуда не убежит, ведь герцог ей готов дать все о чем она мечтала. Поэт кричит, что любит ее, но Сатин все равно бросает его ради того у кого больше денег. Она врет, что никогда не любила поэта, а лишь пользовалась им. А когда обозленный поэт не видит ее, куртизанка разрывается в жутком кашле — оказывается все это время она болела чем-то. Она была близка к смерти, но ей было приказано продолжать шоу до самого конца. А поэт спятил и начал искать деньги, чтобы заплатить Сатин за все то время, которое она с ним проводила. Ведь деньги это то зачем гонятся все проститутки. На финальном выступлении больной поэт пробирается на сцену и пытается всучить деньги Сатин. Он красиво кинул их ей в ноги. — Теперь она твоя, — говорит герой своему сопернику. — Я заплатил проститутке. Теперь я ей ничего не должен. И она ничто для меня. Я благодарю тебя за то, что ты излечила меня от любовной страсти. Главный герой начал уходить со сцены под тишину. Аластор сидел и просто думал, что в его случае, скорее уж его проститутка сама начнет однажды трясти деньги. — Так будет лучше для всех, ты же знаешь шоу продолжается, — говорит Зидлер, наклоняясь к рыдающей героине. — А сейчас моя невеста пора тебе обратиться к небесам. И даст брачный обет, — уже от лица героя, которого он играет заявил Зигмунд на весь зал. Столас и Энджел уже вовсю обнимаются и ноют. Аластор только удивился тому, как Энджел успел так быстро сблизиться с гоэтией.***
Извини, Столас. Какие бы грустные глазки ты не строил, когда Блиц отказывал тебе в твоих чувствах, в отличии от тебя, он думал не только о себе. Блиц думал о своей приемной дочери. Блиц думал о своих работниках. Блиц думал даже о дочке Столаса. И Блиц думал о тупой бывшей Столаса. Он знал, что Стелла была бешеной сукой. И знал, что перед разводом она станет пытаться убить своего мужа в тысячу раз активнее. А это значило, что его тупая заноза в заднице по имени Страйкер возвращается. Конечно, Блиц, еще не совсем осознал того, что он чувствует к этой птице и не знал, стоит ли вообще пытаться довериться ему. Но он точно знал, что как минимум смерти гоэтии он допустить не мог. И дело, кажется, было не только в тупой книжке. Он знал, что мюзикл, на котором собирается местная знать — хорошее место для того, чтобы поймать под прицел любого. Страйкер был профессионалом. За несколько месяцев до премьеры он смог вписаться в актерскую труппу, как когда-то вписался в семью Милли. Страйкер не вызывал ни у кого лишних вопросов, поскольку его знали давно. Никто не мог знать, что планировал совершить Страйкер. Но если этот пидорас думает, что и Блиц простак, то он крупно ошибается. Всего-то и нужно было, что связаться вновь с Физзароли и с помощью его связей пробиться в актеры. Нет, не помириться со старым другом — а всего-то заменить его на площадке, предварительно связав оригинального Физза и спиздив его шапку, чтобы спрятать свои рога. Закрытая обтягивающая одежда клоуна, а также грим — и Блиц идеально заменил Физза на площадке, что никто, даже Страйкер, не заметил подмены. Или же, его самомнение лишь пиздело ему о том, что Страйкер не узнал его. Имп с поразительной ловкостью избегал всех расставленных ловушек. По крайней мере, то что Блиц держал Страйкера в своем поле зрения помогало ему удерживать беса от ненужных действий. И шоу уже подходило к концу, когда Страйкер начал действовать. Он взял в руки обычный, непримечательный с виду пистолет и навел его в затылок Блицу. — Мальчик, ты ведь понимаешь, что я давно заметил тебя? Блиц замер, словно парализованный. — Ты не выстрелишь в меня прямо сейчас, — произнес как можно спокойнее Блиц. — Стрельба по сценарию будет позже. А сейчас лишние звуки привлекут к тебе внимание. — Мы в Аду, Блиц. Здесь всем похуй на убийства. Твое тело просто выкинут и даже плакать никто не станет. А ты разве хочешь, чтобы из-за твоей тупой привязанности пострадали те, кто те дорог? Ты знаешь, мне ничто не помешает выстрелить в твою любимую собачку. — Ты не посмеешь, — прошипел алый бес. — Еще как посмею, если ты мне помешаешь. Так что, лучше вали отсюда и не смей выкидывать никаких фокусов, если не хочешь получить волчью голову в коробке. — Ублюдок, — Блиц только прошипел. — Я лишь делаю свою работу, как и ты. Тебя ведь не волнуют твои жертвы, почему они должны волновать меня? Эй, джентльмены, тут посторонний на площадке. Уведите. По приказу Страйкера пришла охрана и вывела сопротивляющегося беса на улицу. Угрозы не проняли Блицо. Станет он бояться Страйкера — ага, пусть ждет. Алый бес пробрался через вентиляцию обратно в здание и вылез прямо над сценой. Бес сидел на балках и внимательно следил за Страйкером. В случае чего он просто скинет на него что-то тяжелое… Или нет. Блиц случайно запутался в веревке ногой, пока лазил и навернулся с балок, падая. Дело было уже почти в финале мюзикла. Хорошо, что он просто повис над сценой на этой веревке, а не ебнулся об пол. Блиц был в клоунском гриме, поэтому его и зрители приняли за одного из актеров. И вот он так висит и ему невольно приходится произнести строчку, которая была в фильме. — ЭЙ, ВЫ, ДОЛБОЯЩЕРЫ, САМОЕ ГЛАВНОЕ ЭТО ЛЮБИТЬ И БЫТЬ ЛЮБИМЫМ В ОТВЕТ! — крикнул он строчку из сценария, качаясь на этой веревке, как маятник. Столас узнал любовь всей своей жизни и вскочил с сидения. — БЛИЦ, ТАМ МОЙ БЛИЦИИИИИ! Блиц в эту минуту перестроил свое тело и начал раскачиваться на веревке, потихоньку вспоминая свою цирковую молодость. Если правильно раскачаться и спрыгнуть — он собьет врага с ног. Поскольку по сценарию за кулисами должен был стоять наемный киллер, которого нанял богатый герцог для убийства горе-поэта — Страйкер спокойно мог стрелять по Блицу. — Это самая интересная часть в фильме была, — сказал Энджел. — Но мне кажется они загубили ее. ЧУВААААК, НАХУЙ ТЫ ПУЛИ ТРАТИШЬ НА ЛЕВОГО КЛОУНА, КОГДА ДОЛЖЕН СТРЕЛЯТЬ В КРИСТИАНА?! — крикнул паучок, высовываясь почти вниз с балкона. В эту секунду Аластор резко дернул его назад, затаскивая на балкон. — Эй! — возмущенно вскрикнул Даст. Но тут в том месте, где недавно он стоял пролетела пуля. — Понял, молчу. Плохо отзываться о сюжете — себе же дороже. — Стрелять по зрителям это тоже часть шоу? — спросил взволнованно-весело Аластор. — Или мне стоит его убить? — Не знаю, но если этот пидор думает, что ему это сойдет с рук, то хуй-то там! Даст, бешено хихикая, достал дополнительную пару рук со своими винтовками. Курок наведен наконец точно на Блицо и Страйкер прощается с врагом. Но тут произошло нечто неожиданное — в него полетел чертов цветочный горшок. Страйкеру пришлось отпрыгнуть, чтобы эта хуета не сбила его. Это забытый Столас запустил в него эту хрень. Черт, жертва начала сопротивляться, чего не было в прошлые разы. А, и да, Аластор не разрешил недовольному пауку устраивать тут стрельбу из пушек. Странно довольно будет, если то что происходило на сцене было запланировано сценарием, а им начали бы отстреливаться в ответ со зрительного зала. Тем временем Блиц, о котором Страйкер на секунду забыл, резко спрыгнул и уже упал на Страйкера. Между Блицем и Страйкером завязалась драка. И тут в пистолете случайно зажали курок, но Страйкер резко подвинул руку Блицо на балкон Столаса. Аккурат между головами спорящих Аластора и Энджела пролетела очередная пуля. Столас единственный из их компашки, кто по настоящему пугается, потому что знает Страйкера. — О нет, он сейчас убьет моего Блици! Перья Столаса начинают пушиться и помаленьку опадать. Они закружились вокруг демона вязкой чернильной материей. Аластор присвистнул, находя шоу наконец забавным. Он решил что реальная драма, что здесь разворачивалась была лучше всякой постановки. Тем временем Блиц оседлал Страйкера, начиная того душить. — Эм, а ты уверен что происходит убийство? — уточнил Энджел. Со стороны все выглядело как прелюдия. То Блици седлал Страйкера, то тот седлал Блицо. В итоге Страйкер и Блиц просто… укатились со сцены. — Ладно, мальчики, мне пора! Хорошо посидели, надо будет еще как-нибудь сходить куда-нибудь вместе! А мне нужно разнять их. Столас убежал. — Хм… Мне кажется, они будут в порядке, — произнес шокированный Даст. На время этой сцены с перестрелкой зал и актеры на сцене затихли. Но когда Блиц и Страйкер укатились прочь, зрители громко захохотали. Многие даже засвистели. Таков уж контингент Ада, даже среди элит. Но тут главной героине Сатин пришлось взять дело в свои руки и по-настоящему срывающимся от нервов голосом запеть.Never knew I could feel like… this Никогда не знала, что я могу чувствовать вот так
— О, это же финальная песня, Ал!It's like I've never seen the sky before Это будто я никогда не видела неба Want to vanish inside your kiss
Хочу раствориться в твоих поцелуях Every day I'm loving you more and more
Каждый день я люблю тебя все
/Аластор услышал, что Энджел стал тихонько подпевать./ Listen to my heart can you hear it sing? Послушай мое сердце, ты слышишь, как оно поет?
Энджел и Аластор встретились глазами.Come back to me and FORGIVE everything! Вернись ко мне и ПРОСТИ все! Seasons may change winter to spring Времена года могут сменить зиму на весну I Love You, till the end of time. Я люблю Тебя до скончания времен.
Закончила петь девушка, ожидая ответа от поэта. Энджел тоже перестал петь и просто с мокрыми слезами следил за происходящим на сцене.Come what may...
(Пусть будет, что будет)
/Пропел тихо бедный поэт./
Come what may.
(Пусть будет, что будет) /Повторил он./ Come what may! Come what may! I will Love You
/Уже громко и уверенно пропел он./ I will Love You
/Начала петь женщина, улыбаясь./
Until my dying day!
(Будь что будет! Будь, что будет! Я буду любить тебя до конца дней.)
Come what may! Come what may! Come what may I will Love You until my dying day!
После финальной песни произошло еще пара событий, но главное — смерть главной героини от болезни. Когда мюзикл закончился, Энджел рыдал, вцепившись Аластору в рубашку. Ал просто терпеливо ждал, когда это закончится. — Хэй, Ал, и как тебе в итоге мюзикл? — Хмм, думаю, где-то три из десяти. — Что?.. Почему так мало? — Персонажи плоские, развитие сюжета быстрое и нелогичное, музыкальное сопровождение примитивное, пение слабое. Но мне понравились моменты с перестрелкой и я искренне повеселился от смерти в финале. — Ты что, ублюдок, обрадовался, когда она умерла? — Да, а что такого? Все равно ей бы не светила счастливая жизнь. — Ты такой странный, пиздец, — вздохнул Энджел. Паучок приклеился к демону, как клещ, после завершения представления и просто прижимался к его плечу. Но Аластор, кажется, не возражал. — Все равно у нас в отеле происходят более масштабные по величине мюзиклы каждый день. — Да, господи, хоть в чем-то ты прав. Но я был рад выйти с тобой куда-нибудь. — Да, я тоже рад с тобой встретиться, — мягко произнес Аластор. Энджел затих на какое-то время, просто лежа на плече демона. А потом потянулся, украв с чужих губ короткий целомудренный поцелуй. — Я люблю тебя, — произнес Энджел, заглядывая в чужие глаза. — Спасибо. — Что? — Я знаю это. — И что, тебе есть что сказать мне в ответ? — напрягшись, спросил Даст. Зря он поставил себя в такое уязвимое положение. — Я тоже себя люблю. Энджел мог бы принять это за очередную шутку или за издевательство, но Аластор выглядел очень самоуверенным и серьезным, что паук понял, что тот ляпнул это не шутя. — Ты издеваешься? Когда говорят «я тебя люблю» в ответ ожидают услышать «я тебя тоже люблю», а не ту хуйню, что ты сейчас ляпнул. — Но разве ты бы хотел услышать ложь? Паучок напрягся. Пиздец… Зачем он вообще начал этот разговор, надо было молчать о чувствах! — Ты… Ты… Не чувствуешь того же самого в ответ? — Нет, — разбил ему сердце Аластор лишь одним словом. — Даже симпатии не чувствуешь ко мне? Черт… Энджел подскочил с места, отцепившись от Аластора. Олень красноречиво молчал, не отвечая на вопрос. Какого черта он расслабился рядом с этим улыбающимся придурком и все рассказал ему? Энджел немного засмеялся. — Ха-ха, хах, что ж, ладно. Это было ожидаемо, — Энджел широко улыбнулся, скрывая за улыбкой боль. — Все нормально, улыбашка, прости, что поднял эту тему. Мои слова... Это я тебя пранканул! Я пошутил, если ты не понял. А теперь пока, мне лучше уйти. — Эм... Женоподобный друг, ты порядке? — Аластор ухватил паука за локоть, не давая сбежать. — Черт, зачем ты лезешь ко мне… Очевидно, со мной не все в порядке. — Знаешь, если бы этот разговор между нами произошел еще месяц назад… Я думаю, я бы высмеял тебя. — И что мне теперь быть благодарным тому, что ты не поднял меня на смех? — резко спросил Энджел, вырывая свой локоть. — Ты догадывался о том, что я чувствую и все равно играл со мной. Скажешь, что это не так? — Мне нечего возразить. — Хорошо, я понял. Не подходи ко мне больше. Энджел поспешил сбежать, а Аластор не стал останавливать его. Паучок чувствовал, что он близок тому, чтобы расплакаться, как всего несколько минут назад, но только плакать из-за разбитого сердца казалось позорнее, чем от глупой мелодрамы. Он и так чуть не растерял всю свою гордость при нем. Каким же Энджел был глупым, раз позволил надежде на что-то одолеть его. Энджел зашел в туалет, чтобы привести себя в порядок. Не то тушь растечется. Хорошо еще олень действительно не устроил из этого шоу или не стал говорить чего-то в стиле «не для тебя моя мама ягодку растила». Энджел еще стоял в том же туалете над раковиной, когда раздался телефонный звонок от Валентино. Энджел уже знал по какому вопросу звонит ему демон. Он обещал перезвонить паучку, когда вопрос с Воксом урегулируется. Валентино сказал, что приложит усилия для того, чтобы телевизор не впутывал Энджела в свои дела. Энджел был благодарен Валентино за то, что тот старался его защитить, хотя понимал, что его все равно могут попытаться использовать как пешку. И поэтому паучок всю неделю напряженно ждал того что ему скажут. Прежде чем взять трубку Энджелу пришлось настроить себя. Сделав глубокий нервный вдох, Даст поднял высоко грудь и широко улыбнулся, настраивая себя таким образом. — Хэээй, Дэдди, рад слышать тебя~ Есть какие-нибудь новости для меня? — произнес наигранно веселым голосом. — Тц, как ты вдруг заговорил, кексик. Только тебе понадобиться что-то от папочки — так сразу становишься шелковым и ласковым. Значит слушай, разговоры с Воксом дались мне оче-е-ень тяжело, я еле уговорил его не вставлять в твой маленький мозг чип, представляешь? ~ Энджел едва не умер от ужаса, когда услышал это. — Так… О чем же вы договорились? Чего он хочет? — Знаешь, папочке удалось заставить его сбавить обороты, чтобы мой кексик остался невредим. Но… — Что «но»? — Знаешь, солнышко, я ведь тобой так дорожу… Я не могу позволить этому телику на ножках втянуть тебя в опасную авантюру ни под каким предлогом. Но в последнее время у меня такое чувство, что ты… Больше не принадлежишь мне. — Что ты такое говоришь, Вэл? Я по-прежнему твой. — Ммм? Хочешь сказать, что Радио Демон в своем Отеле не имеет на тебя влияния? — произнес Валентино таким голосом, словно надул губки. — Ой, да пошел нахуй этот олень. Я тебя умоляю, — произнес несколько стервозно паучок, чтобы угодить Валентино. Старые правила жизни — умей говорить то что хотят слышать, если хочешь выжить. — Ты же знаешь, что ты меня единственный любимый. И я никому не нужен кроме тебя здесь. — Оооох, Энджи, меня так заводит слышать это. Ладно, к сути дела. Вокс хочет, чтобы ты сказал ему адрес дома Аластора. Это все, что от тебя требуется. — Что? Всего лишь номер дома? Но зачем? Разве это будет полезная информация? — Еще какая. Так что, ты будешь говорить? Вообще, Энджел не думал, что нахождение дома Аластора это какая-то огромная загадка. До тех пор пока не попытался отправить ему посылку сам. Ему пришлось упрашивать Чарли дать адрес оленя, поскольку видимо только принцесса Ада знала, где он живет. С одной стороны, слив чужого адреса это такая мелочь по сравнению с вживлением в голову Энджела чипа. Но с другой… Это как-то слишком подло с его стороны. Он ведь не мог знать, что захочет сделать Вокс с этой информацией. — Да не ссы. Ничего с твоим оленем не будет, у любого оверлорда на доме стоит защита, если он не совсем лох ебаный. Вокси просто хочет отправить ему небольшое письмо. Звучит сомнительно. Но черт, ладно. — Да, да, я сейчас… пришлю смс-кой. — О, и кстати, пока ты не отключился — обязательно посмотри что там происходит в желтой прессе. А то я недавно слышал, что моей главной звездочке снова выпала честь попасть на обложки. Вместе с этим позорным оленем в семейниках. Погодите минутку...