В тихом омуте

      В ушах возник звон. Потом он перешел в оглушающий крик, тот был настолько громким и резким, что заставил поморщиться. Пятый даже и не понял, что этот яростный вой издавал он, судорожно нащупывая его сонную артерию. Ничего. Он тряс его лицо, которое застыло в истоме ужаса и страха. Он кричал, звал его, но Клаус молчал, не двигался.       Он мертв. Твой брат мертв. Ты не спас его в этот раз       Меделин глушила себя слезами, она дотронулась до плеча Пятого, но тот не реагировал на ее прикосновение. Он смотрел в пустые глаза брата.       Ты совершил ошибку. Это твоя вина. Ты должен был знать все наперед и предотвратить это       По щеке скатилась небрежная слеза. Он поднял лицо брата и уткнулся в его макушку. Он не помнил, когда последний раз чувствовал такую боль в груди, когда его сердце сжималось с такой силой, когда любой вздох приносил лишь одну боль.       Ты не справился. Посмотри, к чему это привело       В его голове мигом возник образ семьи, когда он нашел их в апокалипсисе, когда он увидел их смерть, когда они погибали, истекая кровью, в том сраном сарае из шестидесятых.       Ты должен сделать это. У тебя не осталось выбора       Пятый знал, что ему нужно делать, но риск был слишком велик.       Какой, к черту, риск? Как ты смеешь жалеть себя?       Действительно, у него на руках лежало тело его брата, одного из тех, кого он поклялся спасти, но тогда он вдруг стушевался и решил не идти на риск? Пятый истерично усмехнулся, готовя себя к худшему. Он перевел стеклянный взгляд на девушку, которая рыдала, бездумно оглядывая свои руки и его брата.       Для тебя это уже тело       Пятый снова посмотрел на брата, стараясь приглушить все эмоции. Он осмотрел Клауса, на вид обычный сердечный приступ, но чем он был вызван? Какой был катализатор, чтобы его брат, который каждый день играл со смертью, вдруг откинулся?       Парень оглядел все вокруг и заметил на полу тягучую черную жидкость, которая прожгла собой ковер, а после превратила участок пола в уголь.       Что за черт?       Он понятия не имел, что это, откуда оно взялось и что может сделать, но был уверен в том, что это точно не стоило трогать. Предположил, что эта масса могла быть косвенно связана с состоянием Клауса. Пятый бросил последний взгляд на бледное лицо брата, которое он запомнит навсегда, будет помнить в любой момент, когда захочет сдаться, остановиться.       Пятый отложил мужчину на пол. Времени просчитывать уравнение не было, даже минуты на обдумывание плана. Каждая секунда, пока он находился в этом времени, принесет ему колоссальный урон. Вдох. Он готов.       Синяя волна энергии заволокла все пространство. Пятый видел, как мимо него проносились все события словно в обратной перемотке. Он видел свои слезы, дрожащие руки Меделин на лице Клауса в момент последнего вздоха, как они сходили с лестницы, открытая дверь, крик, огонь, его комната, ее комната, зал, Диего. Синий свет перестал литься. Пятого отбросило назад, у него получилось. Время восстановилось.       —Допустим, когда мы… Пятый? — голос второго прервался истошным криком.       Пятый еле удержал равновесие, зацепившись руками за барную стойку, от его толчка упали стулья, на которых он сидел какое-то время назад. Если бы в его желудке сейчас было бы хоть что-то, то определено все содержимое оказалось бы на барной стойке. Он хватается руками за голову. В ушах гул, звон, в глазах двоилось. Пятый опирался руками о поверхность, стараясь восстановить дыхание. Каждый вздох отдавал глухой болью, голова трещала, создалось ощущение, что в его тело в момент воткнули тысячи игл, так еще и все попали в нервный окончания. Он схватился за грудь, пытаясь унять нарастающее сердцебиение.       Пятый не слышал, что говорила его семья, он искал взглядом его, живого его. Повернул голову в поисках Клауса, но та тут же ответила ему болью, он зарычал, пробубнив себе что-то под нос. Он поднял глаза на потолок, тот двоился.       Возьми себя в руки, потом успеешь пострадать       Пятый отошел от барной стойки, чуть ли не упав. К счастью, четвертый стоял около нее. Он мигом схватился за ворот его гавайской рубашки. Перед глазами возникли темные пятна, Пятый сжал до скрипа челюсти, стараясь не отключиться прямо сейчас. Смотрел в глаза брату, который был очень напуган, как и все. Только полминуты назад Пятый стоял, самодовольно улыбаясь и попивая алкоголь, а сейчас был еле живым.       —Слушай меня, блять, внимательно и ничего не говори. Ты минуту назад умер на моих руках, — он кашлянул, во рту появился отчетливый вкус железа.       Чудесно       —Пятый, о чем ты говоришь? Он минуту назад был здесь, — Диего встал с дивана, видимо, пытался подойти и успокоить брата, который сейчас был неественно бледен, а из его рта струйкой бежала кровь.       —Завались, Диего, — он прошипел, в голову отдало очередной волной боли, возникшей из-за излишних действий, — Ничего не пей, не делай ничего из вон выходящего и, блять, не сдохни здесь, — Пятый кашлял, руки ослабили хватку. Сил не хватало. Перед глазами опять возникли черный пятна, которые заполняли все еще усерднее, чем раньше. Он терял контроль над телом, которое словно налилось свинцом, — Следите за каждым его действием, — он обращался ко всем, кто был тогда в зале, но не посмотрел на них, не успел.       Кисти разжали ворот рубашки, который был единственной его опрой. Тело с грохотом упало на пол. Волосы разлетелись по паркету. Глаза смыкались. Из носа брызнула кровь.       Черт        В помещение возник крик сестер, которые в панике подбежали к нему и стали нащупывать его пульс, проверяли реакцию на свет. Настроение мигом передалось всем Харгривзам. Они мельтешили перед братом, стараясь привести того в чувства. Никакой реакции на их действия не было. Он слабел на руках Вани, терявшей контроль над своими эмоциями. Сзади нее подошел Лютер и поднял брата, который не сопротивлялся, лег в его руки, как тряпичная кукла. Руки и ноги свисали, а голова завалилась назад. Эллисон подошла к нему, приложив платок к его носу, из которого сочилась кровь.       Все Харгривзы переглянулись, глаза каждого выражали неподдельный, слепящий страх и ужас, больше всех был растерян Клаус. Все прекрасно знали, что их брат был, мягко говоря, необычным, мог упасть с потолка, принося с собой какие-то ошеломительные новости, но подобного раньше не было. Сейчас он лежал в руках первого, абсолютно вылетев из реальности, вызывая у каждого члена семьи беспокойство только от одного взгляда на него.       —Нужно отнести его в лазарет и наколоть какими-нибудь лекарствами, а то он выглядит так, словно сейчас откинется, — сказал Диего, проходя взглядом по каждому члену семьи.

***

      Пятый лежал на той же койке, где недавно проводила свои ночи Меделин. Сестры заботливо вытирали пот, который в некоторых местах смешался с кровью. Все Харгривзы наблюдали за этим. Диего, через протест сестер и косой взгляд Клауса, настоял на капельнице с морфием, предполагая, что когда брат очнется, боль будет невероятная.       Что они сегодня имели? Девушку, которая не знала о своей силе, так и они о ней особо ничего не знали; брата, который еле дышал и явно был не в лучшем состоянии, другой брат, который предположительно умрет через час. Чудесно. Вечер пятницы испорчен окончательно.       —Что это сейчас было? — спросил обеспокоенно Клаус, сразу ловя на себе взгляды семьи.       —Понятия не имею, — Диего посмотрел на четвертого, который нервно потирал костяшки, — Что с тобой могло случится? Ты, что спрятал знатную дозу героина и решил обдолбаться? — Клаус закатил глаза и недовольно хмыкнул.       —Нет же! — ему не нравилось, что брат одной своей фразой хотел перечеркнуть все стремление четвертого бросить это дело.       —Если бы это был обычный передоз, Пятый бы не стал перематывать время на такой большой промежуток, он бы нашел момент, когда тебя можно было бы откачать, тут что-то другое, — Эллисон говорила это, поглаживая по плечу Ваню, которая все еще вытирала слезы.       —Что же случилось в будущем? Может, возьмем портфель и прыгнем на час вперед?       —А потом, когда Пятый очнется, он сожрет нас всех с потрохами, — подметил Лютер.       Все усмехнулись. Он был прав. Сейчас им оставалось только ждать момента, когда он очнется и расскажет им все. Просто ждать, как и всегда. Они вновь заложники ситуации, они вновь ждали объяснений от того же человека, они вновь ничего не знали и не могли. Их жизнь опять стала превращаться в сумбурную и нереалистичную цепочку событий. Они же все так ждали отдыха, но в итоге столкнулись с очередной проблемой.

***

      Утро следующего дня было, честно говоря, неприветливым. Харгривзы легли на рассвете. Все это время они не оставляли Клауса одного. Они устроили посменный караул для каждого из своих братьев. У четвертого они отбирали весь алкоголь, сигареты, не давали в руки ничего хрупкого и острого. Они поставили для него ограничения, словно тот был ребенком. Вечерняя выходка Пятого сильно напрягла каждого, и они решили просто перестраховаться, ведь понимали, что у них не будет сейчас шанса на повторное спасение его жизни. Единственный, кто был на это способен, сейчас лежал без сознания и явно был слишком слаб для таких манипуляций со временем.       Все Харгривзы в Академии были сонными и вялыми, но не их гостья, если ее можно было так назвать. На удивление она проснулась бодрой и полностью отдохнувшей. Сил было полно, тело не было тяжелым. Меделин подошла к зеркалу и заглянула в него. Больше не было этой неестественной бледности, кожа приобрела теплый оттенок, синяки под глазами стали значительно бледнее, следы от ожогов посветлели на несколько тонов, волосы пушились, поглощая лучи солнца, которые проходили через окно в комнату. Девушка улыбнулась своему отражению и потянулась.       Сегодня будет отличный день       Почему-то в этом она была уверена. Меделин сменила пижаму и выбежала из комнаты. По коридору эхом раздавились ритмичные шаги, которые позже переместились на лестницу. Пока девушка спускалась, она не встретила никого из Харгривзов. Кухня встретила ее звенящей тишиной и горой немытой посуды. Возможно, девушка бы и не догадалась, что здесь кто-то есть, если бы чьи-то мужские руки не схватили бы ее за плечи. Она вскрикнула, дернулась и повернула голову на сокрушителя тишины. Там был Клаус. Слегка сонный и рассеянный, но Клаус. Живой Клаус. Девушка недовольно вздохнула и развернулась корпусом в его сторону, прожигая его гневным взглядом.       —Клаус, больше никогда не подходи ко мне со спины, — мужчина хмыкнул и убрал от нее руки, показывая внутренние стороны ладони.       —Ладно, ладно, — театральный жест, — Как спалось, малышка Мед? — он обошел ее, не уводя взгляд, и приблизился к уже пустому кофейнику и разочаровано вздохнул, недовольно разводя руками.       —Все прекрасно, а вот ты, я смотрю, не особо бодр и полон сил, — девушка проигнорировала свое новое прозвище.       —Он просто трезвый, — Диего вышел из коридора, зевая. Меделин улыбнулась ему.       —Доброе утро, — мужчина хмыкнул и потрепал макушку девушки, смотря на Клауса.       —Доброе. Какие планы на день? — второй подошел к холодильнику и достал из него пакет с соком.       —Никаких. Есть предложения? — Диего все еще не сводил взгляд с брата, наблюдая, как тот ставил чайник на плиту.       —Сегодня Ване и Эллисон нужна будет помощь с ужином, так что, думаю, тебе стоит приготовить пару вторых блюд, конечно, если тебе не трудно и ты умеешь, ведь никто, кроме сестер, у нас не умеет готовить, — второй закрыл дверку холодильника и подошел к четвертому, отгоняя того от горящей плиты.       —Хорошо, конечно, — девушка подошла к братьям, наблюдая за этой картиной, и усмехнулась. Она оперлась об столешницу и натягивала на руки перчатки, — Есть предпочтения, может у кого на что аллергия?       —Мы всеядные, — хмыкнул Клаус, — Пятый тем более, — Диего пнул брата в бок, прожигая того взглядом.       Меделин не поняла шутки и просто закатила глаза, приступая к мытью посуды. Второй поставил в раковину еще пару чашек и сполоснул кофейник. Обычная рутина. Сейчас она даже умиляла. Спокойная семейная жизнь, бытовуха.       Меделин старательно перемывала всю посуду, протирала гарнитур, стол. В это время братья сидели пили кофе и играли в карты, во что именно, девушка не поняла. Изредка от них исходили тихие ругательства и недовольный возгласы, преимущественно от четвертого: Диего выигрывал.       Все же прежняя неприветливость утра постепенно рассеивалась, как на небе облака. Солнца становилось больше, как и звонких голосов в доме Харгривзов. На кухню подтянулась Ваня, она пришла из лазарета, так как все это время сидела с Пятым. Седьмая была слегка поникшая, но быстро взбодрилась, увидев семью на кухне и девушку, которая протягивала ей чашку только заваренного чая. В кружке плавали листочки мяты с долькой лимона. Еще позже пришел Лютер, тогда он был еще более грозным. Поэтому, когда он только зашел, Меделин стала вести себя в несколько раз тише, а позже вообще стала находиться впритык к Диего, видя в нем какую-то защиту. Не хватало только Эллисон и Пятого. Третья сейчас отсыпалась, так как только передала Клауса второму. Ее законные часы отдыха. Меделин не спрашивала, где был сейчас Пятый. Она привыкла, что он нечастый гость на завтраках, да и в особняке его редко можно было встретить. Возможно, он все время сидел у себя в комнате, но девушка никогда не позволяла себе заходить в хозяйские спальни. Своеобразное табу, которое она бы не посмела нарушить.

***

      Горячие лучи солнца заполнили весь лазарет. Там сейчас не было никого, кроме Пятого. Он неспешно приходил в себя и рассматривал пространство вокруг, упорядочивая мысли в своей голове. Их опять было слишком много. У него то и время возникал бездыханный труп Клауса, та черная субстанция. Потом он вспоминал о странном временном скачке. Пятый тяжело вздохнул, поднося руки к лицу. Тело было неподатливым, тяжелым вместе с ломотой в мышцах. Он потирал уставшие глаза. Провел ладонью по волосам. Ему нужно было вставать, разобраться во всем, проследить чтобы брат опять не умер. Так еще нужно разжевать все Меделин. Смысла тянуть дальше не было, больше он не станет слушать Диего по этому поводу, что еще рано, что она не готова. Все.       Пятый сменил позу на полуприсед, недовольно прошипел. От резкого движения в висках кольнуло, а от смены давления начали набегать черные точки перед глазами, которые он усердно потирал. Сейчас он сидел и смотрел перед собой. Опять слишком много вопросов, снова никто, кроме него, не мог с этим справиться. Жизнь вновь не оставляла ему выбора, не давала ему и шанса отойти от вечной бойни, хотя происходящее сейчас мало на нее походило, так еще и вроде нет никакой угрозы апокалипсиса, пока что точно. Пятый оглядывал свои руки и сжал кисти в кулаки, пытаясь вывести энергию, которая, к счастью, появилась голубым свечением. Он облегченно выдохнул. Все не так плохо, хотя бы сейчас Пятый уже может перемещаться. Именно это он и сделает.       Пятый стоял на втором этаже, в том месте, где открывался вид на главный обеденный зал. Тогда там были все, все, кроме него. Семейный ужин, в котором в этот раз он не будет принимать участие. Пятый пробежался взглядом по всем членам семьи. Цепляясь за Клауса, за которым велась слежка. Он видел, как за каждым его движение следили Диего и Лютер. Пятый слегка улыбнулся и облегченно выдохнул. Парень перевел взгляд в ту часть стола, где обычно сидел он. Оно было пустым, на столе не стояла посуда. Они его не ждали. Пятый горько усмехнулся. Потом посмотрел на Меделин, которая сидела около Вани. Даже она сейчас была там, но не он. В груди зарождалась неприятно чувство обиды. Почему его там нет? Почему они даже не зашли проверить его перед ужином? Ведь он, как никто, заслужил хотя бы этот ужин, ведь он каждый раз опекал свою семью, ведь он делал все ради нее. А что в итоге? Ничего. Его как будто вновь не было, словно он опять пропал в какой-нибудь временной петле. Это была та обида, которую он зарывал в себе регулярно.       —А где Пятый? — голос девушки вывел его из размышлений.       Меделин оглядывала стол, заметив пустующее место. Все Харгривзы напряглись, разговоры стали тише. Теперь не только она ждала ответа, но и Пятый. Он прищурился, ожидая, что скажут его родственники.       —А, он, — Диего посмотрел на девушку, — Скорее всего опять слоняется где-нибудь, — он криво улыбнулся, отмахиваясь от вопроса Меделин.       Она недовольно свела брови. Ответ показался ей неправдивым, но она не скажет об этом, а лишь пожмет плечами, окончательно заминая тему о нем.       Пятый нахмурил брови. Это что шутка? Слоняется? Ничего оригинальнее придумать не мог? Он нервно усмехнулся. Действительно, так опустить его в глазах другого человека могла только его семья. Одна короткая фраза, но она вызвала столько негативных эмоций. Лучше будет злость, раздражение, но не обида. Он не хотел признавать, что, на самом деле, эти слова его задели не потому, что те обесценили его последний поступок, да вообще все, а потому, что это сказал его брат.       Ему плевать, что о нем думали другие, но не его семья. Пусть весь мир считает его хитрым, бессовестным, жестоким, плевать, пусть так и будет. Но его семья не должна так думать о нем, относиться к нему так, относиться с неким пренебрежением, с нотками презрения. Только не они. Пятый прекрасно знал, что у него отвратительный характер, что он всегда закрыт ото всех, но он все делал ради них, он жил все это время только одной мыслью — спасти семью и вернуться к ним. Но в итоге крохотная детская мечта, которая грела его душу, которой он посвятил себя, которая была его светом, разрушена. Они все уже стали взрослыми людьми, со своими личными проблема. Прошло слишком много времени, они смирились и не ждали его, а сейчас его нахождение с ними те воспринимают, как должное. Так еще почему-то в их головы въелась мысль, что это он несет за собой судные дни и хаос. Хотя, возможно, так и было. Ведь именно из-за него они все связались с Комиссией, именно из-за него на его семью напали корректоры, именно из-за него их привычная жизнь разрушилась. Он опять винил себя во всем.       Пятый переместился в свою комнату. Помещение было поглощено рыжим светом. Там все также аккуратно лежали бумаги, кое-где висели заметки, а зеленные стены были исписаны формулами. Нужно переодеться. Парень оглядел себя в зеркале. В принципе, он выглядел нормально, но ему так хотелось снять с себя эту одежду. Просто выкинуть ее или сжечь. Она впитала в себя смерть, она впитала в себя несколько его слез. Теперь это будет регулярно напоминать ему о прошедшем, так что проще было просто уничтожить любое напоминание об этом дне.       Одежда одним резким движением полетела на пол. На ее месте появились белоснежная рубашка и черные брюки. Пятый вздохнул. Нужно собраться с мыслями и построить план хотя бы на этот вечер. Все последние сутки его действия были импульсивными и не особо продуманными, но почему-то в некоторых местах достаточно эффективными. Он зачесал волосы и осмотрел свое лицо. Общая бледность и помятость, а так все в норме. Он в норме. Снова готов действовать и спасать все и всех.       Пятый усмехнулся. Очередная его попытка узнать, решить все. У него на самом деле осталось много вопросов. Банально стоило начать с того, почему та, кто родилась в один день с ними, являлась семнадцатилетним подростком? Да и вообще хорошо бы понять, как работала ее сила, может та просто замедляет старение? Каким образом Эллисон «выпала» из этой временной цепи на двадцать минут, сама того не заметив? Что стало причиной смерти Клауса? Сюрреалистично. Пятый не мог в этот момент ничего сделать с двумя последними вопросами, однако первый он мог сдвинуть с мертвой точки. Резко и грубо. Так он и поступит. Времени и желания растягивать и дальше ситуацию с Меделин не было.       В этот момент зал, оглушенный смехом, неутихающим говором, наполнился жизнью. Омут людских голосов смешивался со звуком столовых приборов, бьющихся стенок стеклянных бокалов, которые были в руках у всех, кроме Клауса, в связи с его возможной смертью, и Меделин, которая самолично отказалась выпивать.       Атмосфера за столом была расслабленной, домашней, даже типичное напряжение между Лютером и Меделин отсутствовало. Всю гармонию лишь изредка нарушала Ваня, которая часто поворачивала голову в сторону прохода в лазарет, надеясь увидеть там Пятого. Разговоры все были незамысловатыми и чаще затрагивали какие-то общие воспоминания, так что Меделин не особо понимала, о чем речь. Поэтому большую часть времени она занималась тем, что рассматривала окружающих, следила за их мимикой.       Пялиться на людей — ее очень плохая и старая привычка. Следить за всеми со стороны, наблюдать за чужой жизнью — это всегда вызывало в ней какой-то интерес. Вот и сейчас она занималась этим же. Бесстыдно пялилась на тех, кто сейчас находился с ней за столом. Девушка заметила, как часто переглядывались между собой Лютер и Эллисон, посылая друг другу незамысловатые намеки. Она видела, как третья смущалась от любого случайного прикосновения, которые определенно такими не были, ведь на самом деле передать салатницу или подать салфетку можно и без лишних соприкосновений. Но не в их случае, их пальцы каждый раз соприкасались. Очевидно, что между ними что-то или было, или есть, или будет. Как Меделин раньше этого только не заметила. В этот момент первый был достаточно открыт, любезен, от него не исходила прежняя пассивная агрессия в ее сторону.       Меделин перевела взгляд на Клауса, который был чуть менее веселым, чем обычно. Видимо, трезвость он не любил. Сейчас он обсуждал что-то с Диего, изредка нацепляя еду на вилку. Мужчина иногда переводил взгляд с семьи на тот же проход, на который часто косилась Ваня, но потом вздыхал и вновь продолжал беседу с Харгривзами. Сегодня он был чуть более нервным, чем обычно. Диего же наоборот был абсолютно спокойным. Его приподнятое настроение отметил каждый из присутствующих. Именно он в этот вечер был источником большинства шуток, историй и рассказов. Мужчина сегодня дал себе отдохнуть после тяжелой рабочей недели. В полиции все неспокойно, так еще новые кровавые дела появлялись почти каждый день, а вот расследования по ним заходили в тупик. Так что сейчас Диего просто отвлекался от трудных рабочих будней.       Самой тихой, кроме Меделин, была Ваня, которая сидела около девушки. Они разговаривали между собой на отдаленные, неличные темы, стараясь просто говорить хотя бы о чем-нибудь. Седьмая была поникшей, расстроенной. Меделин пыталась понять, что случилось, но она регулярно переводила тему. У Вани не было аппетита, за весь вечер она почти ничего не съела. Иногда седьмая вообще вылетала из общей беседы и просто сидела, смотря в свою тарелку, гоняя по ее поверхности овощи.       Меделин осмотрела всех присутствующих, мимолетно огибая взглядом пустующее место. Все же Пятый был еще той темной лошадкой, от него она так и не смогла узнать и крупицы информации о тех двоих, каждый раз он просто уводил диалог в другое русло или вовсе заканчивал его. Девушка вздохнула и перевела взгляд на горящий камин, над которым висел его портрет. Каждый раз от этого вида ей становилось не по себе. Вроде его тут почитали, возвышали, но одновременно регулярно позволяли нелестные высказывания в его сторону. Странная семейка.       Меделин посмотрела на другой конец стола. Всего было два пустующих места. Одно — Пятого, другое скорее всего их псевдо отца, ведь девушка сидела на месте Бена, его имя она узнала из рассказов Клауса. Девушка взяла в руки стакан с соком, отпив совсем немного, вернула на место. Она прожигала глазами стул во главе стола, представляя себе Реджинальда. Его образ состоял только из портретов, так как девушка не видела ни одной фотографии с ним, в ее голове он всегда был зол и нахмурен. Меделин был он интересен, его мотивы, действия, но Харгривзы не говорил о нем, табу. Их приемный отец нанес им слишкой большой урон. Девушка представляла, как они все так же сидели и ужинали, какая была тяжелая атмосфера и как их отец высокомерно оглядывал всех со своего места.       Меделин приковала взгляд к резным узорам на дереве, но она не смогла до конца изучить их. Короткая голубая вспышка, и на месте Реджинальда сидел Пятый. Он закинул ногу на ногу, руки положил на подлокотники. Прикрыл глаза и пару раз согнул шею до хруста, а потом вернул ее в вертикальное положение. Его мутно-зеленые глаза прожигали девушку перед ним. В нем разгорелся некий азарт, а на лице расплылась улыбка. Он ждал реакции, вообще любой реакции. Почти никто сразу не заметил появление брата. Первый проследил за взглядом девушки Диего.       —Блять, Пятый, — все Харгривзы повернули голову в сторону второго, а потом перевели взгляд на того, кто привлек сейчас всеобщее внимание.       Все замерли. Лютер перевел гневный взгляд на Меделин, но получил не менее угрожающий взгляд от второго, который в добавок отрицательно качнул головой. Эллисон бегала глазами то по брату, то по девушке. Клаус восторженно улыбнулся, готовясь к чему-то. Ваня расслабленно откинулась на спинку стула, сейчас для нее было главное, что ее брат в порядке.       Меделин распахнула глаза от терпкого удивления. Она смотрела на него, часто моргая, будто он был наваждением. Девушка аккуратно отложила вилку. Она нагнула голову, смотря в его мутные-зеленые глаза. Сейчас никто не посмел бы прервать их зрительный контакт. В голове резко образовались десятки мыслей и вопросов, которые она даже не могла корректно сформулировать. Девушка чувствовала, как ее затылок прожигали все остальные Харгривзы.       —Вау, — тихо, шепотом сказала Меделин.       Это единственное, что она могла сейчас из себя выдавить. Пятый лишь хмыкнул на ее не многозначную реакцию. Он пододвинул корпус ко столу, а локти разместил на его поверхности, все еще смотря на девушку. Меделин повернулась в сторону других Харгривзов, которые смотрели на нее.       —Вы тоже так умеете? — она повернулась, вновь смотря на Пятого. За ее спиной слышалась нервная возня.       —Нет, они так не умеют, — Пятый переместился за спину девушки, которая дернулась, но все же вновь поймала его взгляд. Он оперся о стол около нее бедром, складывая руки на груди. Девушка сощурила глаза, ожидая хотя бы какого-нибудь продолжения, — Как-то ты меня спросила, зачем отец всех нас усыновил, — он посмотрел на нее, ожидая, что она сама поймет, к чему он ведет.       —Вы все не просто люди, так? — Меделин сказала это очень тихо и неуверенно, скорее всего это услышал только ее собеседник. Пятый усмехнулся.       —Именно. Каждый из нас обладает нетипичной для людей способностью, — Меделин с нескрытым интересом слушала Пятого. Ей надоело быть в неведении, а сейчас она как раз сможет получить ответы на волнующие ее вопросы, — Лютер — обладает невероятной силой и выносливостью. Диего — способен менять траекторию предметов, бросая их или перенаправляя уже летящие объекты. Эллисон — может подчинить себе волю любого человека, пустив слух. Клаус — способен общаться с мертвыми и вызывать их. Ваня — преобразовывает звук в разрушительную энергию.       —А ты? — он нахмурил брови, но тут же вернул расслабленное выражение лица.       —Я могу перемещаться в пространстве и времени, — Пятый замолчал, смотря в ее глаза. Взгляд девушки бегал, она пыталась усвоить все, что сейчас услышала. Ее это не пугало, наоборот вызывало в ней необъятный интерес.       —Невероятно, — Меделин улыбнулась, пробегаясь взглядом по каждому Харгривзу.       Теперь они и их образы для нее изменились, дополнились. Все облегченно выдохнули. Все же ее реакция была лучше, чем они могли ожидать. Диего улыбнулся девушке, откидываясь на спинку стула, так же сделал и Клаус, подтягивая колени к груди.       —Готовься к тому, что он будет возникать перед тобой в любой неудобный момент, — четвертый указал пальцем на Пятого, а смотрел на Меделин. Она улыбнулась, но потом ее лицо резко приобрело серьезное выражение. Девушка повернулась, смотря на Пятого.       —Ты не мог мне это рассказать просто так, зачем? — она говорила это тихо, специально, чтобы это слышал только он. Пятый самодовольно улыбнулся и прикрыл глаза. Он обошел девушку со спины и нагнулся к ее уху.       —Хороший вопрос, но сейчас я на него отвечать не стану, — девушка бросила на него недовольный взгляд, на который Пятый никак не отреагировал. Он осматривал семью, застывшую в ожидании. Он вновь обратился к Меделин, — Найди меня после ужина, я попытаюсь удовлетворить твой интерес, — после исчез.