Полукровка

Джин глубоко вздохнул и нерешительно коснулся каменной стены. Никаких следов влаги или плесени, воздух совсем не затхлый, но только уж очень, очень темно. Он начал медленно спускаться, нащупывая ступени. Светильники, словно гигантские светлячки, горели сами по себе, не освещая лестницы. Наконец он очутился в небольшом холле. Из приоткрытой двери лился теплый свет. Комната, куда они вошли, соответствовала общему стилю: черные стены, полумрак и чистота. Свечи на стенах завораживали своим мерцанием. Джин положил рюкзак на кофейный столик и осмотрелся, гадая, здесь ли ночует Намджун. Видит бог, размер кровати вполне подходящий. Подумать только: черные шелковые простыни! Интересно, скольких он перетаскал в эту берлогу? Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что происходит, когда он закрывает за собой дверь. Щелкнул замок, и сердце от неожиданности ушло в пятки. — Так что ты говорил про моего отца... — бодро начал Джин. Намджун прошел в глубь комнаты и снял куртку. Джин с уважением глянул на его мускулатуру. Обтягивающая майка подчеркивала все эти бицепсы и трицепсы, которые напряглись вслед за движением его руки, небрежно отбросившей куртку в сторону. Когда он начал стягивать с себя пустые ножны, мелькнули татуировки на внутренней стороне предплечий. Не говоря ни слова, Намджун прошел в ванную. Раздался шум воды. Через некоторое время он появился на пороге, не торопясь вытирая лицо полотенцем. — Твой отец, Хан, был настоящим мужчиной. Намджун небрежно швырнул полотенце в сторону ванной. Потом подошел к дивану и присел на самый край, упершись локтями о колени. — Когда-то давно, до того как стать стражем, он был аристократом. Он... был моим другом... Еще один друг. Определенно, один из убийц. Намджун слегка улыбнулся, как будто вспоминая о чем-то приятном. — Хан был на все руки мастер. Легок на подъем, чертовски умен и виртуоз в работе с ножами. Такой образованный. Прирожденный джентльмен. Говорил на семи языках. Интересовался всем, от мировых религий до истории живописи и философии. Мог часами заговаривать зубы про искусство. Намджун уселся поудобнее, положил тяжелую руку на спинку дивана, вытянул ноги и откинул назад свои волосы. Эта расслабленная поза делала его чертовски сексуальным. — Хан никогда не терял самообладания, даже в самые тяжелые минуты. Он всегда доводил начатое до конца. И умер, не запятнав своей чести в глазах друзей. Похоже, Намджун действительно был очень привязан к его отцу. Или не отцу? В любом случае, он явно преследовал какую-то цель... Во что же он хочет его втянуть? К чему ведет? Он ведь уже и так в его спальне. — А еще дворецкий рассказывал, что Хан очень тебя любил. Джин поджал губы. — Я куплюсь на этот трогательный рассказ, если ты объяснишь, почему такой замечательный отец не потрудился со мной познакомиться? — Все не так просто. — Да, это так трудно: подойти к сыну, протянуть руку и представиться. Труднее не бывает. Джин нервно прошелся по комнате и обнаружил, что ноги принесли его прямиком к кровати. Шарахнувшись в сторону, он продолжил: — И что это за разговоры про ножи и стражей? Он тоже был убийцей? — Почему убийцей? Мы не преступники, Джинни. — Ладно, вы не преступники, вы вольнонаемные убийцы и по совместительству торгуете антиквариатом. ХХХмм … А что? Правильно! Такой домик обходится недешево, да еще и набитый антиквариатом, которому самое место в музее. — Хан получил наследство и умно распорядился своими деньгами. Намджун закинул голову, как будто рассматривая дом снизу. — Теперь это все перешло к его сыну, то есть к тебе. Джин прищурился. — В самом деле? Намджун кивнул. «Полнейший бред»,— мелькнуло в его голове. — Такова была его воля? А где завещание? Постой-ка, я сам угадаю: вопрос о недвижимом имуществе решается в суде. Последние тридцать лет. Он потер уставшие глаза. — Знаешь, Намджун, не стоило бы тебе лгать, чтобы затащить меня в постель. И как ни стыдно мне это говорить, когда тебе достаточно только свистнуть. Джин печально вздохнул. До самого последнего момента он надеялся получить ответ на мучившие его вопросы. Но — увы... Отчаяние заставит кого угодно вытворять глупости. — Знаешь, я, пожалуй, пойду. Ты просто... Не успел он моргнуть, как Намджун оказался рядом. — Я не могу тебя отпустить. Сердце сжалось от страха, но Джин и виду не подал. — Ты не можешь заставить меня остаться. Он протянул руку и коснулся его щеки. Джин вздрогнул. Всякий раз, оказываясь в опасной близости, он попадал под действие этих проклятых чар. Вот и сейчас его тело притянуло к нему, как магнитом. — Я не лгу,— сказал он. — Твой отец послал меня тебе на помощь. Поверь. Джин отшатнулся. — Как у тебя только язык поворачивается? Этот убийца, чуть не задушивший копа у него на глазах, ждет, что он поверит в его глупые сказки? А сам стоит и ласкает его, как любовник. Должно быть, принимает за полного идиота. — Послушай, я видел документы. — Его голос не дрогнул. — В свидетельстве о рождении отец значится неизвестным, но в личном деле есть приписка. Мать сказала санитарке в родильном доме, что он погиб. Она не успела назвать имя, потому что впала в шок от потери крови и вскоре умерла. — Сожалею, но на самом деле все было не так. — Сожалеешь? Могу вообразить. — Я тебя не обманываю... — Черта с два не обманываешь! Если б ты знал, как я хочу узнать о них что-нибудь, пусть даже второстепенное... — Джин посмотрел на него с отвращением. — Это жестоко. Намджун злобно выругался; в голосе прозвучало, однако, разочарование. — Просто не знаю, как заставить тебя поверить. — И не пытайся. Я не верю ни единому слову. — Джин подхватил рюкзак. — Черт, так даже лучше. Мне легче верить, что он умер, чем знать, что он был убийцей. Или что мы жили в одном городе, а он ни разу не навестил меня, не поинтересовался, как я выгляжу. — Он знал. Голос раздался совсем близко. — Знал тебя. Джин резко обернулся и в ужасе отскочил, потрясенный его увеличившимися враз габаритами. — Прекрати сейчас же. — Он знал тебя. — Хватит повторять! — Твой отец знал тебя,— почти кричал Намджун. — Тогда почему я был ему не нужен? — завопил он в ответ. Намджун вздрогнул. — Нужен. Он присматривал за тобой. Всю жизнь был рядом. Джин обхватил себя за плечи и зажмурился. Трудно поверить, что он вновь готов наступить на старые грабли. — Эй, посмотри на меня. Пожалуйста. Джин открыл глаза. — Дай руку,— сказал он.— Дай ее мне. Не дождавшись ответа, он приложил его ладонь к груди, туда, где билось сердце. — Клянусь честью. Я не солгал тебе. И замер, дав Джину время изучить выражение его лица. Так это правда? — Он любил тебя, Джинни. Не верю. Не верю. Не... — Тогда почему он не пришел за мной? — прошептал он. — Он надеялся, что тебе не придется узнать о нем. Что ты не столкнешься с миром, в котором он жил. — Взгляд Намджуна ни на секунду не отрывался от его лица. — И вот его время кончилось. Повисла долгая пауза. — Кем был мой отец? — выдохнул Джин. — Он был таким же, как я. Его рот приоткрылся. Клыки. Оттуда торчали клыки. Затылок свело от ужаса, но Джин быстро опомнился. — Ты, ублюдок! — Джин, выслушай меня... — Хочешь сказать, что ты вампир? Джин подскочил к нему и заколотил кулаками в грудь. — Ты грязный ублюдок! Ты полоумный...! Если хочешь потешить свои больные фантазии, ищи себе другого партнера... — Но твой отец... Джин ударил его наотмашь по лицу. — Не начинай! Даже и не пытайся. Ладонь горела, и он прижал ее к животу. Хотелось зарыдать в голос. Потому что ему было больно. Потому что он пытался сделать больно Намджуну, но, похоже, безуспешно. — Боже, я ведь почти поверил, поверил,— стонал он. — Но тебе захотелось шагнуть дальше и оскалить эти чертовы накладные зубы. — Они настоящие. Вглядись. В комнате стало светлее, как будто невидимая рука зажгла новые свечи. Воздух судорожно вырвался из легких. Привычная опора ускользала из-под ног. Основные законы менялись. Джина медленно засасывало в новое измерение. Он бросился к выходу. Намджун уже стоял у дверей — Не подходи! Джин навалился на дверную ручку всем телом, но та даже не шевельнулась. Паника вспыхнула, как бензин, и разнеслась по жилам. — Джин... — Выпусти меня! Ручка больно врезалась в ладонь. Каменная тяжесть легла плечо. — Не трогай меня! Он отпрыгнул в дальний угол комнаты. Намджун не спускал с него глаз, медленно, неумолимо приближаясь. — Я помогу тебе. — Оставь меня в покое! Проскочив у него под рукой, Джин снова бросился к выходу, но не успел подбежать к двери, как та распахнулась настежь. Как если бы он открыл ее усилием воли. В ужасе Джин оглянулся. — Этого не бывает! Рванув вверх по лестнице, он задержался лишь на минуту, чтобы открыть потайной замок на картине. Это стоило ему сломанного ногтя, но в конце концов он выбрался наружу. Пулей пролетел кабинет и выскочил из дома... Намджун встретил его на лужайке. Джин резко затормозил. Ужас наполнил его до краев, страх и недоверие сжали сердце в тиски. Накатило безумие. — Нет! — Он сорвался с места и помчался от него, не разбирая дороги. Чувствуя, что Намджун преследует его, прибавил скорости. Он бежал, пока не начал задыхаться. От перенапряжения потемнело в глазах, мышцы ног свело судорогой. Силы подходили к концу, а Намджун не отставал ни на шаг. Судорожно всхлипывая, Джин повалился на траву. Свернувшись в клубок, как будто защищаясь от ударов, он зарыдал. Когда сильные руки подняли его с земли, он уже не сопротивлялся. Что толку? Если это сон, он в конце концов проснется. А если правда... Ему придется рассказать не только о жизни отца, но и еще о многом, многом другом. Пока Намджун нес его вниз, в комнату, Джина захлестывали волны страха и смятения. Уложив его в свою кровать, Намджун набросил сверху одеяло. Потом отошел в сторонку и уселся на диван. Джин немного повозился и затих. — Я жду, когда этот сон кончится. Зазвонит будильник, и я проснусь. — Его голос неожиданно осип. — Но этого ведь не случится? Намджун покачал головой. — Неужели они существуют? На самом деле... — Джин откашлялся. — Вампиры? — Мы просто немного другие. — Ага убийцы. — Скорее — истребляемое меньшинство. Поэтому твой отец и надеялся, что превращение обойдет тебя стороной. — Превращение? Намджун мрачно кивнул. — О боже! — Джин зажал ладонью рот, опасаясь, что его вырвет. — Только не говори мне, что я стану... Взрыв паники заполнил всю комнату, обдав его ледяной волной. Эта боль начинала всерьез беспокоить Намджуна. Пора что-то делать. Увы, но сострадание — не его профиль. Растерзать кого-нибудь ради Джина? Но кого? правду, которая причиняет боль? Правда не враг, она просто есть, и с этим нужно смириться. Намджун встал и подошел к кровати. Увидев, что Джин не отпрянул, он присел. Слезы на его щеках пахли весенним дождем. — Что со мной будет? — полным отчаяния голосом прошептал Джин. Похоже, он обращался к Богу, но Намджун ответил ему на вопрос: — Момент твоего превращения вот-вот наступит. Обычно он настигает нас в двадцать четыре года. Я научу тебя, как о себе позаботиться. Покажу, что делать. — Боже милосердный... — Когда все закончится, ты захочешь пить. Джин задохнулся и подскочил. — Я не буду никого убивать! — Ну да. Тебе понадобится кровь вампира. И все. — И все? — В его голосе не было жизни. — Мы не охотимся на людей. Это все бабушкины сказки. — Ты никогда не нападал на... человека? — Для того, чтобы питаться,— нет,— уклончиво ответил он. — Некоторые вампиры иногда пробуют, но это не придает сил. — В твоих устах это звучит так естественно... — Так оно и есть. Джин замолчал — и вдруг его осенило: — Ты позволишь мне... — Да, ты будешь пить мою кровь. Когда придет время. Джин прикусил руку, борясь с приступом тошноты. — Джинни, я знаю, как это тяжело... — Ты не знаешь. — Знаю, потому что мне тоже пришлось пройти через это. Джин посмотрел на него. — Тебе тоже как снег на голову обрушилось известие о том, что ты вампир? Это было не обвинение. Скорее, он надеялся найти товарища по несчастью. Какого угодно. — Я знал, кем были мои родители,— сказал он. — Но они были мертвы к тому времени, когда пришло время моего превращения. Я остался в одиночестве. Не знал, чего ожидать. Поэтому твое смятение мне знакомо. Джин откинулся на подушки. — Моя мать тоже была из ваших? — Нет, Хан сказал, что она была человеком. Вампиры иногда могут зачать с людьми, но их потомство нечасто выживает. — А можно остановить это превращение? Сделать что-нибудь? Он покачал головой. — Это больно? — Ты почувствуешь... — Речь не обо мне. Я причиню тебе боль? Намджун страшно удивился, но не подал виду. Раньше о нем никто не беспокоился. Вампиры и люди его одинаково боялись. Никому не было до него дела. И сейчас, столкнувшись с этим чувством впервые, он не знал, как к нему отнестись. — Нет. Это не причинит мне боли. — А я не могу убить тебя так? — Я тебе не дам. — Обещаешь? — торопливо спросил Джин, поднимаясь и сжимая его руку. Намджун не мог поверить, что дает клятву защищать самого себя. От него и по его просьбе. — Я тебе обещаю. Намджун потянулся, чтобы накрыть его руку своей, но был остановлен очередным вопросом: — Когда это произойдет? — Наверняка не скажу. Но скоро. Джин снова улегся на подушки, повернулся к нему спиной и свернулся калачиком. — Может быть, я проснусь,— пробормотал он. — Может быть, все-таки я проснусь?