Полукровка

Хантер залпом выпил первую порцию виски. Это было ошибкой. Горло жгло так, будто поцеловался с включенным утюгом. И не как-нибудь, а на французский манер. С трудом откашлявшись, он попросил бармена повторить. — Мы найдем его. Детектив отхлебнул пива. Решил, значит, не злоупотреблять: ему-то возвращаться домой, в семью. А Хантер волен напиваться хоть до беспамятства. Детектив выводил дном своего стакана круги на столике. — Послушай, не стоит себя винить. Хантер рассмеялся и прикончил виски номер два. — А что, у меня большой выбор? В машине с подозреваемым было полно народу? Он поднял палец, привлекая внимание бармена: — Пора повторить. — Минуточку. Он скользнул к нему с бутылкой в руках и, улыбаясь, плеснул в стакан. Детектив заерзал на табуретке, явно не одобряя темп, задаваемый Хантером, но не проронил ни слова. Как только бармен отошел к другому клиенту, коп взглянул на своего напарника. — Я собираюсь напиться в хлам, и нечего торчать рядом весь вечер. Детектив закинул в рот горсть арахиса. — Я не брошу тебя одного. — Вернусь на такси. — Нет уж. Я дождусь, пока ты вырубишься, и отволоку домой. Часок полюбуюсь, как ты блюешь. Уложу в кровать. Заправлю перед уходом кофеварку. Аспирин будет рядом с сахарницей. — У меня нет сахарницы,— продолжал вяло препираться Хантер. — Значит, рядом с пачкой сахара. Коп улыбнулся: — Заботливый какой. — Моя благоверная тоже меня так называет. Они помолчали, пока бармен наливал четвертую порцию. — Что есть по ножам, что были изъяты у подозреваемого? — произнес Хантер. — Аналогичны тем, что нашли на месте взрыва и рядом с телом гражданского. Серебро, очень точно сбалансированный центр тяжести. Сделаны на заказ, но клейма мастера на них нет, стоимость где-то штука баксов за каждый. И никаких отпечатков. — Они уникальны Мальчики в лаборатории пускали слюнки, когда их исследовали. — И никаких отпечатков? — Нигде. Детектив выгреб остатки арахиса и махнул бармену рукой. — Скользкий тип. Аккуратный, комар носа не подточит. Настоящий профи. Готов поспорить, что не местный почерк. — Не томи, скажи мне, что… — Сначала проведем экспертизу, может, хоть что-нибудь обнаружим,— спокойно продолжил детектив. — Проверим номера банкнот. А утром пошлем коллегам все, что удастся нарыть; насчет этого пока не густо. Хантер выругался, наблюдая за тем, как блюдце наполняется орехами. — Если с Джином что-то случится... — Он не закончил фразу. — Мы найдем их. — Детектив помолчал. — И пусть этот гад молится, если с ним что-нибудь случится. Да, Хантер лично прихватит его за глотку. — Тогда — да поможет ему Бог,— сказал он, освобождая стакан для продолжения. Намджун сидел на диване и ждал, пока Джин снова заговорит; он чувствовал себя совершенно измотанным. Собственное тело казалось неподъемным, кости трещали под тяжестью мышц. Проиграв в уме сцену драки, он понял, что забыл стереть копу память. А это значит: в полиции есть все его приметы, и он наверняка уже объявлен в розыск. Черт. Он так увлекся этим дешевым спектаклем, что забыл об осторожности. Он становится небрежным. А небрежность до добра не доводит. — Как ты узнал об оргазмах? — неожиданно спросил Джин. Намджун напрягся. Джинсы стали тесными. От одного только слова, слетевшего с его губ. Поерзав, чтобы джинсы не так давили, он задумался, можно ли уклониться от ответа. Неподходящее время для разговоров о сексе... Нет, только не сейчас, когда Джин лежит в постели, в нескольких метрах от него. В голову полезли непрошеные мысли о его нежной коже. Такой мягкой. Такой гладкой, теплой. — Как ты узнал? — повторил он. — Так это правда? — Да,— прошептал Джин — С тобой было по-другому потому, что ты не... а... Проклятье, даже не могу произнести это слово. — Наверное. — Он сомкнул ладони и сжал пальцы. — Не знаю. Для него тоже все было по-другому, хоть Джин еще не прошел превращение, оставаясь человеком. — Он мне не любовник. Хантер, из полиции. Из его груди вырвался вздох облегчения. — Ну спасибо, утешил. — Так что, если встретишь его, не убивай. — Договорились. Повисло долгое молчание, прерванное шорохом простыней; Джин ворочался на кровати, устраиваясь поудобнее. В голове тут же возникла соблазнительная картина трущихся друг о друга бедер. Намджун мысленно раздвинул их руками. Пробежался легкими поцелуями прямиком к цели. Судорожно сглотнув, он поежился, по коже забегали мурашки. — Намджун? — Да. — Ты ведь не собирался спать со мною? Ну, в первую ночь. Он прикрыл глаза, вызывая в памяти смутные образы. — Не собирался. — А почему тогда переспал? «Интересно, как бы я мог отказаться?» — сжав зубы, подумал он. Оставить его в покое было бы свыше его сил. — Намджун? — У меня не было выбора,— пояснил он и вытянул руки вперед до щелчка в суставах, пытаясь хоть как-то снять напряжение. Сердце колотилось в груди, животные инстинкты обострились, как в драке. Каждый вздох Джина отдавался у него в ушах, каждый удар сердца. — Но почему? — зашептал он. Так, пора идти. Нужно оставить Джина в покое. — Скажи, почему? — Рядом с тобой я понял, как холоден внутренне. Простыни тут же откликнулись шуршанием. — Мне понравилось согревать тебя. — Хриплый голос показался незнакомым. — Чувствовать твое тело. Волчий голод ударил в желудок. Намджун затаил дыхание, надеясь, что все пройдет, но грызущая боль становилась сильнее. Проклятье, эта ужасная тяга касалась не только секса. Он жаждал крови. Его крови. Намджун быстро встал и отошел в сторону. Пора убираться отсюда. Развеяться на воздухе. Ввязаться в драку. Разорвать кого-нибудь в клочья. И обязательно заправиться. — Джинни, мне срочно нужно отлучиться. Но ты оставайся здесь. — Не уходи. — Я должен. — Почему? Вампир приоткрыл рот,— резцы пульсировали, стремительно вырастая. Но наружу рвались не только клыки. Эрекция, стиснутая тугими джинсами, причиняла настоящую боль. Два отчаянных желания рвали его на части. Жажда секса и крови. Его крови. — Теперь ты убегаешь от меня? — прошептал Джин. Невинный вопрос, без малейшей примеси ехидства. — Осторожнее, Джинни. — Почему? — Иначе я взорвусь прямо сейчас. Он вскочил с кровати и подошел к нему вплотную. Одну руку положил на грудь, у самого сердца. Другой, обхватил за пояс. Почувствовав тепло его тела, Намджун зашипел. Сексуальное желание вытеснило другой голод. — Попробуй только мне отказать,— заявил Джин. — Не хочу злоупотреблять,— выдавил он сквозь стиснутые зубы. — С тебя на сегодня достаточно. Джин впился ногтями в его плечо. — Достаточно? Напугал меня, разозлил, а теперь — в кусты? Ну уж нет! Я хочу заниматься с тобой любовью. До тех пор, пока не перестану чувствовать, пока не онемею. Если тут кто и злоупотребляет, так это я! — Он опустил глаза. Господи, что я несу? Черт возьми. Намджун был совсем не прочь, чтобы им этак злоупотребили. Он приподнял подбородок Джина указательным пальцем. Несмотря на то что аромат поведал ему о желаниях его тела, Намджун хотел увидеть это на лице. — Не уходи, — шептал он. Намджун и рад бы остаться, но его жажда крови могла стоить ему жизни. Превращение потребует много сил. А его дикий голод мог бы опустошить Джина до дна. Рука скользнула с его груди вниз. Намджун дернулся, как от удара, и захлебнулся воздухом. В комнате повисла тишина, прерываемая его судорожными вздохами. — Ты хочешь меня, — наконец проговорил Джин. — А я — тебя. Он погладил его ладонью. Ласка болезненно отдалась в тесноте джинс. Только секс. Он справится. Другую страсть как-нибудь придержит. И — поставит на кон его жизнь? — Только не говори «нет». Джин поднялся на цыпочки и нашел губами его губы. Игра окончена. С мрачной решимостью Намджун отпустил тормоза. Впившись языком в рот, он рывком подхватил его за бедра и прижал к себе. Джин отозвался глухим стоном. Ногти вонзились ему в спину. Острая боль почище любой ласки подтверждала силу его влечения. Намджун швырнул его на кровать и начал сдирать одежду. Футболка в клочья, ремень от джинс разлетелся на мелкие части от рывка. Церемониться не было сил. Первобытный секс правил бал. Намджун припал жадным ртом к его соскам. Джин потянул майку с его широких плеч. Намджун слегка отстранился, чтобы сбросить джинсы. Затем закинул его ногу себе на плечо и погрузился в обжигающую глубину. Джин дернулся и всхлипнул от боли и нарастающего оргазма. Намджун замер, наслаждаясь волнами его оргазма. Тугое и влажное колечко неистово пульсировало, обнимая его плоть. Инстинкт собственника всплыл из глубины сознания. Намджун с ужасом почувствовал, что готов отметить его. Пропитать своим ароматом так, чтобы никто не смел подойти близко, зная, кому он принадлежит. Отбить малейшее желание не то что обладать — глядеть в его сторону. Проблема в том, что и сам он не имел на него прав. Никаких. Он почувствовал, как Джин замер под ним, и опустил взгляд. — Джун? — прошептал он. — Джуни, что-нибудь не так? Он сделал движение, чтобы отстраниться, но Джин сжал его лицо в ладонях. — Что с тобой? Беспокойство, прозвучавшее в его голосе, стало последней каплей. Остатки разума мгновенно смыло волной желания обладать им. Не успев осознать, что происходит, Намджун оперся на руки и начал двигаться, увеличивая ритм. Изголовье кровати с грохотом застучало о стену, Джин судорожно ухватился за его запястья, пытаясь удержаться на месте. Комнату заполнил низкий звук, становясь все громче и громче, пока он не осознал, что это рычание вырывается из его груди. Лихорадочный жар опалил кожу, в нос ударил пряный аромат обладания. Но Намджун уже не мог остановиться. Он обнажил клыки. Мышцы сводило от напряжения, бедра работали, как паровой молот. Обливаясь потом, с гудящей головой, без единой мысли и задыхаясь от исступления, он взял все, что предлагал Джин. Взял и потребовал большего, превращаясь в дикого зверя, обезумевшего от страсти. Он неистово выплеснулся, наполнив его до краев. Волны оргазма не утихали; Джин достиг кульминации вместе с ним. Из последних сил они крепко прижались друг к другу в поисках убежища от сокрушительных волн страсти. Это был самый совершенный финал, который Намджун только мог себе представить. Затем наступил кошмар. Едва последняя дрожь передалась телу Джина, обманчивое равновесие рухнуло. Жажда крови нахлынула новым потоком, столь же мощным, как отбушевавшая страсть. Вампир оскалил зубы и склонился к вене, пульсирующей так восхитительно близко. Горло пересохло от жажды, а нутро сводило судорогами голода. Клыки уже почти вонзились в шею Джина, когда он замер, с ужасом осознав, что собирается сделать. Рывком перекатившись на край постели, Намджун не удержался и полетел на пол. — Джуни! — Джин в испуге бросился на помощь. — Нет! Жажда крови была слишком сильна, сознанием управлял дикий инстинкт. Стоит Джину подойти ближе... Он попытался сглотнуть и застонал. Горло горело. От слабости и тошноты на теле выступил пот. — Что случилось? Что я не так сделал? Намджун попятился — тело ныло, кожа горела огнем. Запах возбуждения пропитал вокруг все. Каждый новый вдох, как удар хлыста, выбивал из головы остатки самообладания. — Джин, оставь меня. Я должен... Но он все равно подходил ближе. В спину уперся диван, закрывая путь к отступлению. — Намджун злобно оскалился и зашипел. — Если подойдешь ближе, укушу — понял? Джин замер на месте. Облако ужаса стало заполнять комнату, но вдруг он покачал головой. — Ты не причинишь мне вреда, — произнес он с наивной убежденностью. — Быстро одевайся, и — марш наверх! Дворецкий отвезет тебя домой. — Намджун с трудом выговаривал слова — Я пошлю кого-нибудь, чтобы за тобой присмотрели. Он начал задыхаться, боль разрывала все внутри, как в ночь превращения. Никогда в жизни он так не нуждался в крови! Господи... Что происходит? — Я не хочу уходить. — Придется. Я пришлю ребят охранять тебя до моего возвращения. Ноги дрожали, пытаясь удержать тело. Намджун догадывался, кто победит, если соблазнительная добыча не уберется от него. — Прошу тебя! Пожалуйста! Мне же больно. Не могу себя больше сдерживать. Джин на минуту задумался, потом кое-как натянул джинсы и неподалёку валяющуюся футболку Джуна и пошел к выходу. В дверях он помедлил и оглянулся. — Иди. Джин прикрыл за собой дверь.