Полукровка

Не отводя глаз от мирно посапывающего Чимина, Намджун обхватил Джина за плечи и притянул к себе. Видя, как он старается облегчить чужие страдания, Джун чувствовал, что тают последние барьеры, разделявшие их. — Пойдем в постель, — шепнул он Джину на ухо. Джин позволил взять себя за руку и увлечь за собой в комнату. Когда они оказались внутри, Намджун запер дверь и потушил все огни, кроме одного. Затем развязал пояс его халата и стянул атлас с плеч. Кожа Джина матово переливалась в дрожащем свете одинокой свечи. Намджун скинул джинсы. А потом они просто лежали вместе. Ему не хотелось секса. Не сейчас. Только насладиться его близостью и покоем. Ощущать теплую кожу и дыхание, нежно щекочущее грудь. Слышать удары сердца, бьющегося всего в нескольких сантиметров от его собственного. И подарить в ответ такую же умиротворенность. Джун погладил его шелковистые волосы и глубоко вздохнул. — Намджун? В полумраке спальни голос Джина прозвучал необычно мило и отозвался дрожанием в его груди. — Да? — Джун поцеловал его в макушку. — Кого ты потерял? — Джин подвинулся ближе и уперся подбородком ему в грудь. — Потерял? — Кого нежить отняли у тебя? Неожиданный вопрос застал его врасплох. А затем все стало на свои места. Джин видел последствия сражений. И каким-то образом догадался, что он сражается не только за свой вид, но и за себя самого. После долгого молчания он ответил: — Моих родителей. Любопытство сменилось печалью. — Мне жаль. После долгой паузы Джин задал новый вопрос: — Как это случилось? Хороший вопрос. По рассказам, именно в эту трагическую ночь он совершил свой первый подвиг и стал тем, кем является сейчас. Тем бездушным, непобедимым монстром с горящими глазами. Эти сплетни — не его изобретение. Вампирам нужен был герой, вот они и сотворили себе кумира. Лишь он один знал правду. — Намджун? Он перевел взгляд на его лицо — тонкие черты расплывались в туманной дымке воспоминаний. Но в голосе слышалась нежность. Джин предлагал ему сочувствие, и, по какой-то забытой богом причине, он этого хотел. — Это произошло до моего превращения, — прошептал он. — Давным-давно. Его рука замерла в волосах Джина. Страшная картина вновь встала перед глазами. — Мы думали, что нежить не осмелятся напасть на Первую семью. Наши дома были надежно укрыты в лесах и хорошо защищены. Мы никогда не задерживались на одном месте. Намджун обнаружил, что, если не прекращать гладить его волосы, он будет в силах продолжать рассказ. — Это случилось зимой, в феврале. Стояла холодная ночь. Один из слуг оказался предателем и показал выродкам путь. Их был целый отряд, человек двадцать. Сначала они перерезали всех в деревне, а потом стали штурмовать каменные стены. Я до сих пор помню грохот, с которым выламывали двери наших покоев. Отец велел мне спрятаться в подпол, а сам схватился за оружие. Едва он успел меня запереть, как они ворвались в комнаты. Он прекрасно владел ножами, но их было слишком много. Рука Джина нежно коснулась его лица, губы шевелились, но слов было не разобрать. Джун закрыл глаза, вызывая из памяти жуткие образы, до сих пор заставлявшие его вздрагивать во сне. — Вначале они перерезали слуг, а потом добрались до моих родителей. Я все это видел через щели в полу. — Намджун... — В пылу происходящего никто не слышал моих криков. — Он вздрогнул. — А я пытался выбраться наружу, расшатать засов, но тот был крепким, а я — слабым. Я пытался выломать доски, но только оцарапал до крови руки и сломал ногти; потом пустил в ход ноги... Казалось, он переживает все заново. Тело облил холодный пот, дыхание стало прерывистым. — Когда они ушли, отец попытался выпустить меня наружу. Его ранили в сердце, и он... Он не дополз до двери подпола всего пару футов. Я звал и звал его, пока не сорвал голос. Умолял его не умирать, но видел, как угасают его глаза. Долгие часы я провел взаперти, с их телами, лежащими наверху, видя, как расползаются по доскам лужи крови. На следующую ночь кто-то из вампиров меня нашел и выпустил. Пытаясь смягчить его боль, Джин погладил его по плечу; Намджун поднес его ладонь ко рту и поцеловал. — Перед уходом выродки содрали с окон все гобелены. Как только взошло солнце и его лучи залили комнату, все тела сгорели. Мне стало некого хоронить. Что-то упало ему на лицо. Слеза Джина. Он погладил его по щеке. — Не плачь. Хотя сострадание Джина утешало его сердце. — Почему? — От этого ничего не изменится. Я плакал тогда, но они-то все равно умерли. Он повернулся на бок и крепко прижал Джина к себе. — Если бы я только мог... мне до сих пор снится та ночь. Я был таким трусом. Мне следовало стоять рядом с отцом и сражаться. — Но тогда бы и ты погиб. — Как мужчина. Защищая семью. Это благородно. А вместо этого я распускал сопли в подполе, — с отвращением прошипел он. — Сколько тебе было? — Двадцать два. Джин нахмурился. Почему он решил, что тогда он был совсем ребенком? — Ты сказал, это произошло до превращения? — Да. — А как ты выглядел в то время? — Джин погладил его по голове. — Трудно представить, чтобы ты уместился в подполе, учитывая твои теперешние размеры. — Я был другим. — Ты сказал, что был слабым. — Верно. — Так, значит, тебя следовало защищать. — Нет! — выпалил он. — Мужчина должен защищать других. А не наоборот. Джин резко отстранился. Его долгое молчание Намджун расценил как приговор. Он разомкнул объятия и откатился в сторону. Кто тянул его за язык? Несложно представить, что Джин теперь к нему испытывает. Ничего, кроме отвращения. Ведь он не смог спасти своих родных, потому что был слаб. Его бросило в холод при мысли, что это конец. Джин наверняка больше не захочет его и не подпустит к своему телу. Теперь, когда он все знает. Джун ожидал, что он оденется и уйдет, но Джин остался в кровати. Естественно. Превращение наступит вот-вот. Ему нужна будет его кровь. У Джина просто нет другого выхода. Намджун услышал, как он вздохнул в темноте. Будто уступая кому-то во внутреннем споре. Намджун не знал, как долго они пролежали так. Бок о бок, не касаясь друг друга. Может быть, несколько часов. Он ненадолго уснул и проснулся из-за того, что шевельнулся Джин. Его голая нога прижалась к бедру Джуна. Желание ударило, как молния, но он беспощадно его подавил. Горячая ладонь легла ему на грудь. Скользнула вниз по животу. Джун задержал дыхание, мгновенно став твердым. Его эрекция была в мучительной близости к тому месту, где остановилась рука. Джин придвинулся ближе, нежно прижимаясь всем телом к бедру. Может, он все еще спит? Но тут Джин обхватил его плоть рукой. Намджун застонал, выгибая спину. В ритмичных ласках его пальцев не чувствовалось неуверенности. Тело Намджуна инстинктивно дернулось вперед, но Джин отстранился. Встав на колени, он положил руки на его плечи и прижал к постели. — На этот раз моя очередь, — прошептал он, нежно целуя. Джун едва смог выговорить: — Ты все еще хочешь... меня? Джин удивленно поднял брови. — А почему нет? Облегченно вздохнув, Намджун снова потянулся к нему. Но Джин не позволил к себе прикоснуться. Он перехватил его руки и отвел за голову. Затем поцеловал в шею. — Последний раз ты был очень... великодушен. И заслужил благодарность. — Твое наслаждение доставляет удовольствие и мне. — Голос Джуна прозвучал грубо. — Ты даже не представляешь, что я чувствую, доводя тебя до оргазма. — Ты слишком самоуверен. Джин устроился поудобнее и вновь начал ласкать его плоть. Намджун выгнулся дугой и заурчал от наслаждения. — Тебе не обязательно это делать, — хрипло произнес он, вновь пытаясь прикоснуться к Джину. Но Джин с силой надавил на запястья, вынуждая его лежать неподвижно. — Расслабься. Позволь мне вести. Когда Джин потянулся к его губам, Намджун недоверчиво уставился на него, затаив дыхание от предвкушения. — Сегодня я хочу взять тебя, — прошептал Джин. Его язык одним плавным движением проник в рот Джуна. Пронзил его. Заскользил туда и обратно. Тело вампира окаменело от напряжения. С каждым разом Джин проникал все глубже. В кожу, в мозг, в самое сердце. Он овладевал им. Любил его. Отмечал его по-своему, показывая своими действиями кому принадлежит Намджун. Насытившись поцелуем, Джин двинулся вниз. Прочертил языком влажную полоску на шее. Присосалась к груди. Легонько царапнул ногтями живот. Попробовал выпирающие бедренные кости на зуб. Джун вцепился руками в изголовье, кровать дернулась и протестующе заскрипела. Обжигающие волны были так сильны, что казалось, еще немного, и он потеряет сознание. На коже выступила испарина. Сердце бешено колотилось, сбиваясь с ритма. Теряя разум, он шептал имя Джина на непонятном языке. Что Джин никогда не слышал. Неконтролируемый поток сознания превращался в мелодичные гортанные звуки. Когда губы Джина обхватили его плоть, Намджун чуть не кончил. По телу пробежала судорога, из груди вырвался сдавленный крик. Джин отстранился, давая ему прийти в себя. А затем провел его через настоящую пытку. Джин точно знал, когда приблизить его к пику, а когда остановиться и помучить ожиданием. Не забывая и про себя. Сочетание горячих поцелуев и быстрых движений сжатых пальцев было тем самым двойным ударом, которому трудно противостоять. Он вновь и вновь подводил Джуна к самому краю, пока он не взмолился о пощаде. Наконец Джин забрался на него верхом. Намджун бросил взгляд вниз, между их телами. Увидев бедра, широко разведенные над его налившейся кровью, пульсирующей плотью, он едва не взорвался. — Возьми меня, — простонал Джун. — Пожалуйста. Джин плавно насадил себя на него, и это ощущение отдалось во всем теле. Влажный и жаркий внутри, он тесно охватил его со всех сторон. Когда Джин начал медленно, ритмично двигаться, Джун не смог больше сдержаться и кончил. Казалось, будто его разорвало пополам. Ударная волна пронеслась по комнате, сдвигая мебель, и последняя свеча погасла. Медленно возвращаясь на землю, Намджун осознал, что впервые за всю жизнь кто-то старался доставить ему удовольствие. Ему хотелось плакать из-за того, что Джин до сих пор его хочет. Услышав исступленное рычание, Джин улыбнулся. Оргазм Джуна вознес его на собственную вершину. Когда восхитительные волны затуманили сознание, он, задыхаясь, упал на вздымающуюся под ним грудь. Боясь придавить Намджуна своим весом, Джин попытался соскользнуть в сторону, но Джун крепко схватил его за бедра и удержал на месте, выговаривая что-то на своем языке. — Что? — Не шевелись. Оставайся на месте, — повторил он. Джин умостился поудобнее и расслабился. Интересно, что он говорил, когда Джин занимался с ним любовью? Слова были незнакомые, но в голосе слышались благоговение. Без всякого сомнения, он говорил о любви. «— У вас такой красивый язык», — сказал он. — Но даже в нем не сыщется слов, тебя достойных. В голосе Намджуна появились новые нотки, Джин их ясно расслышал. Их ничто больше не разделяет. Все преграды рухнули. Постоянная бдительность, вечная настороженность хищника — все это сметено. Внезапно Джину захотелось о нем позаботиться, спрятать к себе под крыло. Странное желание по отношению к, несоизмеримо превосходящему его физической силой. Но и ему нужна защита. Именно сейчас, в этой тишине и непроглядном мраке, Джин почувствовал его незащищенность. Джин мог коснуться его сердца. И эта ужасная история гибели семьи... — Намджун... — Хмм? Ему хотелось поблагодарить его за откровенность, но так, чтобы не разрушить хрупкую связь, установившуюся между ними. — Тебе когда-нибудь говорили, что ты красив? — спросил он. Джун тихо рассмеялся. —Такие как мы, безжалостные монстры не бывают красивыми. — А я тебе говорю: ты красивый. Очень красивый. Джун затаил дыхание. А потом сдвинул с себя Джина и быстро поднялся с постели. Мгновение спустя в ванной зажегся свет, и он услышал плеск воды. Глупо было надеяться на чудо. Рано или поздно это должно было произойти. Тем не менее на глаза навернулись слезы. Разыскав в темноте свои вещи, Джин оделся. Когда Намджун вышел из ванной, он уже направлялся к двери. — Куда ты собрался? — сухо поинтересовался Джун. — На работу. Не знаю, который теперь час, но обычно я прихожу к девяти. Так что надо поторопиться. Он с трудом нащупал дверь. — Я не хочу, чтобы ты уходил. — Голос прозвучал совсем рядом, и Джин вздрогнул от неожиданности. — У меня есть своя жизнь. И я должен к ней вернуться. — Твоя жизнь — здесь. — Нет. Джин попытался открыть замок, но не смог, даже повиснув на защелке всем телом. — Ты выпустишь меня отсюда? — пробормотал он. — Джин. — Он накрыл его руки своими и крепко сжал. Свечи вспыхнули ярким пламенем, будто Намджун захотел, чтобы все было видно. — Прости, на меня иногда находит. Я не умею по-другому. Джин отодвинулся. — Я не собирался тебя смущать. Я хотел, чтобы ты знал о моих чувствах. Вот и все. — А мне с трудом верится, что я не вызываю у тебя отвращения. Джин пораженно уставился на него. — Господи, из-за чего? — Из-за того, что ты знаешь о том, что случилось. — С твоими родителями? — От удивления Джин открыл рот. — Я правильно понял? Ты думаешь, я почувствую отвращение из-за того, что тебе пришлось пережить жестокое убийство отца с матерью? — Я ничего не сделал, чтобы их спасти, — буркнул он. — Ты был заперт. — Я был трусом. — Нет, не был. Злиться было глупо, но Джин уже не мог остановиться: — Как ты мог такое сказать? — Я же перестал кричать! — Его голос отразился от стен. Джин вздрогнул. — Что? — прошептал он. — После того как они разделались с моими родителями и прислугой, я перестал кричать. Нежить обыскивали наши покои. Искали меня. А я сидел молча, зажав рот ладонью. И молился, чтобы меня не нашли. — Конечно же, ты молился, — мягко произнес Джин. — Тебе хотелось жить. — Нет! — выпалил он в ответ. — Я боялся смерти. Джину хотелось коснуться его, но он был уверен: Намджун отстранится. — Намджун, почему ты не хочешь понять? Ты был такой же жертвой, как и они. Но ты остался жив — потому что твой отец очень тебя любил и поэтому спрятал. Ты молчал, потому что хотел выжить. В этом нет ничего постыдного. — Я был трусом. — Не говори ерунды! У тебя на глазах убили родителей! — Джин покачал головой; его досада сделала его тон резче. — Послушай, ты должен переосмыслить всю эту историю. Страдания оставили незаживающие раны в твоей душе, и кто посмеет упрекнуть тебя в этом? Ты смотришь на эти события неправильно. Совсем неправильно. Перестань наконец строить из себя сильного и расслабься! Молчание. Ну вот, приехали. Намджун раскрыл перед ним душу, а он в нее плюнул. Лучший способ наладить близкие отношения. — Намджун, прости, мне не следовало... Джун резко перебил Джина. Его голос и лицо были бесстрастны. — Еще никто не осмеливался говорить со мной так. Вот черт, и началось. — Прости меня, если сможешь. Просто я не могу понять, почему... Джун стиснул его в железных объятиях и быстро заговорил на древнем языке. Закончив свою речь, он ослабил хватку. — Это не иначе как говнюк проваливай ко всем чертям от сюда, пока я тебя не разорвал на куски? По-вашему, по-вампирски? — уточнил Джин. — Что ты. Вовсе нет. — Джун поцеловал его. — Скажу проще: я чертовски тебя уважаю. Хотя и не разделяю твоего отношения к моему прошлому. Джин привстал на цыпочки и легонько хлопнул Джуна по затылку. — Пойми: что бы там ни случилось в прошлом, мое мнение о тебе не изменится. Правда, мне очень больно за тебя, за твою семью — за все, что выпало на вашу долю. Долгое молчание. — Намджун? Повторяй за мной: «Да, Джин, я понимаю и верю, что ты сказал правду о своих чувствах ко мне». — Он потрепал Джуна по шее. — Давай скажем это вместе. Тишина. — Прямо сейчас. — Ну, — буркнул он, не открывая рта. Так: еще немного, и эти плотно сжатые зубы начнут крошиться. — Так что? — «Да, Джин». — «Я верю, что ты сказал правду о своих чувствах...» Повторяй! Джун кое-как пробурчал эту фразу. — Молодец. — А ты упрямый. — А что делать? Надо же как-то начинать, раз я решил остаться с тобой. Внезапно Намджун обхватил ладонями его лицо. — Я так этого хочу, — горячо произнес он. — Чего? — Чтобы ты был рядом. У Джина перехватило дыхание. Слабая надежда снова затеплилась в груди. — Правда? Джун прикрыл свои сияющие глаза и покачал головой. — Да. Хотя это чертовски глупо. Это безумие. Это опасно. — Значит, впишется в твой образ жизни. Джун рассмеялся и посмотрел ему в глаза. — Похоже на то. Еще немного, и его нежный взгляд разобьет Джину сердце. — Джин, я хотел бы остаться с тобой, но пойми: ты станешь мишенью. И я не знаю, как тебя уберечь. Не знаю. Ох, черт... — Разберемся, — сказал он. — Нас ведь теперь двое. Намджун поцеловал его. Очень нежно. — Так ты останешься? — Нет. Мне действительно пора на работу. — Я не хочу, чтобы ты уходил. — Его пальцы обхватили подбородок Джина. — Ужасно, что я не могу выйти с тобою днем. Тем не менее замки щелкнули и дверь открылась. — Как ты это делаешь? — поразился он. — Возвращайся засветло. Это была отнюдь не просьба. — Я вернусь, когда стемнеет. Намджун зарычал. — И обещаю позвонить, если случится что-нибудь странное. — Джин закатил глаза: пора пересмотреть значение этого слова. — Я хочу сказать: еще более странное. — Мне это очень не нравится... — Я буду осторожен. Он поцеловал Джуна, а затем направился вверх по лестнице. Отодвигая картину и выходя в гостиную, Джин ощущал на себе его пристальный взгляд.