К черту принципы.

Кузнецова не видя ничего бежала домой, чтобы закрыться ото всех, хотя скоро придёт отец. Что происходило в квартире? Все были в шоке. Была гробовая тишина. Мало того, что Дмитрий ворвался в квартиру дочери, так ещё и они наорали на друг друга, а девушка в истерике убежала. Мужчине самому стало не по себе. — А вы чего смотрите? Если не вкурсе, я работаю в полиции и всех вас сдам вашим родителям! Бухаете и курите, а ну быстро по домам! — закричал Кузнецов. Всем стало страшно, оно и понятное дело. Но только одна смелая, пьянющая в хлам девушка решила высказаться. — А я не поняла. Это что ваше дело? И какого хуя мент орёт на свою дочь? Оборзели что ль? — пошла на встречу Дмитрию Костья — Какая-то малолетка смеет указывать мне? Защищаешь Бэллу, да? — Да, защищаю, что вы мне сделаете? Проваливайте отсюда, ублюдок. — Да как ты смеешь?! Я всё расскажу твоему отцу, он то и даст тебе ремнём! — тыкал пальцем в Купер мужчина. Все уже либо снимали это на телефон, либо с замирающим сердцем наблюдали и ждали концовку. — У меня нет отца, пидорас, — и всё-же Костья сдалась и тоже выбежала прочь из квартиры. От темы про папу ей моментально стало больно и она почувствовала себя загнанной в угол. Сейчас татуированную не волновало, кто узнает об этом инцеденте, и как далеко это всё зайдёт. Когда заводят разговор про семью, автоматически нагоняется грусть и плохие воспоминания. В этом она схожа с Бэллой, но сейчас враги даже не догадываются об этом. Костья бежала по тротуару в своё любимое место. Заброшенный дом. Там она всегда чувствовала себя уединённо и могла выплеснуть всю боль, страх и обиду, накопиавшуюся за время. Там она и выплескивала больные ссоры с мамой, вражду с Кузнецовой, буллинг за лишний вес и ещё очень очень много всего. Кто же знает, что хранится за вечно подъебывающей, бездушной Костьей Купер? И сейчас темноволосая лежит на пыльном полу, возле которого куча мусора. Она смотрит в чёрный потолок и плачет, положив руку на грудь. Вспоминает об отце и всё, что он сделал для неё, а точнее, не сделал...

***

Как же проходило детство Вики. У неё была семья, состоящая из мамы, сестры, брата и самой девочки. А где же отец? А его не было. Так поступают многие мужчины. Делают ребёнка, а потом по съебам. Когда Виктория только родилась, отец у неё был и даже воспитывал. Звали его Владислав. Всё было прекрасно, но он решил уйти из семьи. И вроде бы дети со временем привыкают, что его нет и воспитывает их с малых лет уже мама и ничего не изменить. Но не Вика. Ей жутко не хватало папы. Хотелось жить в полноценной семьи, чтобы и папа давал нужную заботу и любовь. А Владислав не дал. А зелёноглазая не могла успокоиться. С ранних лет искала контакты с папой. И потом узналось, что он живёт в соседнем городе с новой женщиной. Так всегда. Однажды Вика съездила к отцу и осталась у него на несколько дней или неделю. Мужчина хороший, добрый, но почему-то ведь ушёл и не стал проводить время с дочкой. Особенно когда начались ужасные ссоры с матерью, Вика просто умоляла отца забрать её к себе. Она на полном серьёзе уже хотела идти в суд и жить с папой. Да и тот был не против, но не срослось. И ведь позже выяснилось, что рядом отец был необходим. Ведь все равно, Вика сама выросла как пацан, несмотря на воспитание мамы, которая пыталась вырасти женственную прекрасную дочь. У неё не получилось. А был бы отец рядом, получился бы может, пацан и получше... Купер заплакала пуще прежного. Результат на лицо в прямом смысле. Все эти татуировки, короткая стрижка, быдло общение. Хотелось закричать или покурить, но Костья решила совместить эти два любимых занятия. Тем временем у Бэллы... Молодая дама в слезах направлялась в такое дикое, но родное место. Заброшенное здание, находившееся напротив её дома считалось для Кузнецовой вторым домом, в котором она пряталась от отца-абьюзера и поддерживающей его во всем бабушки. Слёзы беспорядочно текут по лицу блондинки, бегущей по лестнице дома. На каждом этаже здания можно было увидеть множество граффити и разных рисунков, и парочку из них, девушка рисовала во время нервных срывов. На пятом этаже был нарисован портрет некой женщины средних лет, с кудрявыми волосами и приятной внешностью, именно так голубоглазая видели свою мать, представляя её образ у себя в голове. Поднимаясь на самый высокий этаж дома, Бэлла наконец позволяет эмоциям взять вверх. Девушка тяжко глотает воздух, а затем кричит во всё горло. Истошный крик, после которого наверняка будут надорваны связки, уже хрипит, а соленая жидкость всё так же капает на холодный бетон. — Сука! — хрипит Кузнецова, падая на колени. В здании тихо, слышны только громкие всхлипы Бэллы и встревоженное дыхание Костьи. Да, Купер всё слышала и видела, и будь она трезвой, давно бы ушла уже с этого родного места. Каспер аккуратно приподнимается с бетона, пьяной походкой приближаясь к своему врагу, даже не думая, что будет дальше. Татуированная ладонь падает на хрупкое плечо, заставляя девушку дёрнуться. — Б-б-блять, — облегчено вздыхает Кузнецова, и Купер сразу подмечает, что та явно сорвала весь голос, о чём говорила сильная хрипота. Бэлла подвигается к краю, дав Костье место, чтобы сесть, на что та достаёт из своего рюкзака целую бутылку с алкоголем. Одним движением Купер справляется со спиртным, разбивая горлышко об твёрдую поверхность. Костья делает пару глотков, после чего протягивает бутылку однокласснице. Бэлла берет бутылку, делая огромные глотки, видимо, чтобы забыть всё то, что недавно произошло в этом доме. Алкоголь явно сделал своё, потому что уже через пятнадцать минут враги лежали на полу, разговаривая о своём. — Слушай, ты же гомофобка? — спросила пьяная Купер, приподнимаясь на локтях. — Ну да. А что? — недоумевающе взглянув на одноклассницу, отвечает не менее пьяная Бэлла. — Давай проверим, — произносит Костья, и не дожидаясь ответа, целует Кузнецову. Блондинка неосознанно отвечает на поцелуй, забывая вообще, с кем она целуется. Татуированные ладони сжимают тонкую талию. Но затем осознание берет своё, и Бэлла понимает, что целуется с девушкой. Кузнецова резко подрывается с места, отталкивая от себя одноклассницу и убегая с заброшки. Купер смотрит вслед убегающей Бэллы, вскидывая левую бровь. Затем взгляд поднимается на чистое небо, и Костья понимает, что не прочь повторить этот поцелуй ещё не один раз.