Юнги делает глубокую затяжку и выпускает сизый дым, примостившись на полуразвалившейся лавочке. Его пальцы немеют от холода, слишком пронизывающего для начала осени. На нём только лёгкая куртка, старые потертые джинсы и поношенные кеды, но низкую температуру чувствуют лишь пальцы, сжимающие фильтр тлеющей сигареты. Краем глаза он замечает движущуюся в его сторону фигуру. По мере приближения Мин узнает в ней своего давнего друга, держащего два пластиковых стаканчика, от содержимого которых идёт пар.
— Снова здесь сидишь? — говорит парень и протягивает ему один из кофе, как можно догадаться по запаху.
— Меня выселили. Я долго теперь буду тут сидеть, — между тяг сообщает Мин.
— Они не могут больше ждать оплату?
— Нет, Намджун. К сожалению, нет.
Год назад Юнги бросил учебу. На то, чтобы продолжать обучаться там, у него не было ни сил, ни ресурсов. Ему казалось, что тогда, когда оплату за обучение прилично увеличили, большего отчаяния он уже не почувствует. Его ждало разочарование.
Сначала он из кожи вон лез, стараясь заработать нужную сумму, но у него это не получилось. Нужно было платить за съемную квартиру, еду, оплачивать больничные счета, что ежемесячно присылали из больницы, где лежала смертельно больная мать, а теперь ещё и обучение в двойном размере. Он не знал, где на всё это может найти деньги едва совершеннолетний подросток, на зарплату с подработок которого едва ли можно протянуть месяц.
Дальше последовала череда довольно нерадужных моментов. Мин принял решение бросить университет и погрузиться в работу. Вскоре его выгоняют с одной из подработок, арендатор тоже решает повысить сумму оплаты, а через несколько недель мать впадает в кому, из которой больше не выходит. Испытавший тогда, кажется, всевозможный спектр своих эмоций, Юнги теряет способность чувствовать, продолжая лишь плыть по течению жизни, ни за что не цепляясь.
Все это время рядом был Намджун. Мин думает, что рядом он был всегда, сколько себя помнит. Ким всеми силами пытался помочь парню, что по натуре своей помощь не принимает.
После всего произошедшего Юнги долго просаживал последние деньги на алкоголь. Даже не на тусовки. Он просто сидел в одиночестве в своей съемной квартире и пил. Иногда, когда он позволял, к нему присоединялся Намджун. Друг пытался разделить с ним боль. Он ничего не говорил, просто молча сидел рядом, без слов показывая, что рядом. Такому, как Юнги, слова не нужны. Да и чем бы они смогли помочь в том, что уже не изменить.
В один прекрасный момент терпение Намджуна дало сбой. После очередного запоя Юнги, за которым последовала драка в какой-то подворотне и его разбитое лицо, у Кима конкретно подгорело, и он пошел в тяжелую артиллерию, чуть ли не силой заставляя подняться на ноги.
Когда Юнги вроде бы ожил, то тут же попал в вереницу новых проблем, которые успешно разрастались во время его «отпуска»: работы нет, еды нет, платить за квартиру нечем. Постоянное место работы найти пока что так и не удалось. Мин довольствовался тем, что мог заработать за выполнение одноразовых работ. Хозяин прощал ему задержки в течение нескольких месяцев, вот только всему приходит конец.
Буквально пару часов назад Юнги выставили за дверь, не дав ни дня на поиск нового места. Всё это время он сидел на лавочке в сквере, одну за другой выкуривая сигареты и поглядывая на скудные пожитки, что лежали возле его ног в драной чёрной сумке.
— Я уже не раз говорил тебе, но повторю ещё раз: пошли, поживешь у меня, — устало выдыхает Намджун, присаживаясь рядом. Он достаёт из кармана свою пачку и тоже закуривает, задумчиво разглядывая деревья на противоположной стороне от них.
— А я уже не раз говорил тебе, что мне неудобно. Ты и так сделал слишком много для меня. Я не могу ответить тебе тем же, — раздражённо отвечает, бросая окурок на землю и туша подошвой.
— А разве у тебя есть выбор?
— Выбор есть всегда.
— Ну да, пожить у лучшего друга или на лавочке в парке. Ты окочуришься, если просидишь здесь ещё хотя бы час, — всё также, не глядя, показательно размышляет Ким. — Ты и так можешь заболеть. А кому тебя лечить? Правильно, мне. Паршиво тоже будет мне, я не прощу себе этого. Я ещё в далёком детстве обещал твоей маме приглядывать за тобой.
Он прикусил губу, поздно сообразив, что затронул табуированную тему для парня.
— Так что давай. Вернёшь должки когда-нибудь, а сейчас пошли ко мне. Кофе захвати, согрейся хоть немного.
Намджун, не дожидаясь ответа, взял за лямки минову сумку и пошёл в сторону своего дома, незаметно поглядывая через плечо на чертыхнувшегося парня, но послушно и без возгласов последовавшим за ним.
***
— Ладно, спасибо. Всего доброго. — Юнги откидывает телефон в сторону, утыкаясь лицом в колени.
На протяжении последних нескольких часов он обзванивал номера, оставленные в объявлениях о поиске рабочих, но все безрезультатно: где-то отказывали по причине отсутствия опыта или рекомендаций, где-то уже нашли человека на эту должность, а где-то и вовсе не поднимали трубку.
Юнги не отчаивается, нет. Со временем он начал привыкать к тому, что жизнь, видимо, выбрала его в качестве любимчика, и поэтому ей очень нравится проверять его на прочность. Даже если способы проверок порой переходят уже всякие границы.
— Ты только не расстраивайся, у тебя получится. Что-нибудь да найдем, — похоже, Ким все еще единственный, кто продолжает убеждать себя в наилучшем повороте событий. Он не имеет возможности дать слабину. Ему надо бороться за две жизни: за свою и за ту, что принадлежит человеку, которого он считает самым важным в своей жизни.
Намджун отталкивается от косяка двери, на который опирался во время последних нескольких коротких телефонных диалогов, и проходит в глубь комнаты. Он опускается на пол рядом с Мином и приобнимает его за плечи. Кажется, он чувствует дрожь тела рядом. Кажется, он видит короткий полет слезы, сорвавшейся с чужих ресниц, что в последствии образовала крохотное пятно на поношенных спортивках. Он чувствует боль, глухими ударами отдающуюся в сердце. В том самом, что болит за человека, которого он
любит.
***
Юнги плохо помнит, как оказался здесь, в этом тупиковом закутке в конце улицы между старых домов. Он вытирает кровь с разбитой губы, поднимаясь на ноги и едва удерживая равновесие. Мин не хотел сильно напиваться, но что-то пошло не по плану, когда он понял, что находится непонятно где и ему приходится отбиваться и наносить ответные удары. Он плохо помнит причину, по которой покинул третьесортное заведение именуемое баром, в компании враждебно настроенной пары юношей, с целью решить проблему физической силой. На самом деле, ему было плевать. Единственное, чего хотелось, так это почесать кулаки и выплеснуть хоть толику внутреннего негатива. Впрочем, у него это получилось. Он чувствует, хоть и минимальное, но удовлетворение.
Собрав последние силы Юнги бредет в сторону квартиры Намджуна, иногда останавливаясь, чтобы облокотиться о ближайшую стену и перевести дух. Намджун не оценил бы такого поступка.
— Намджун! Мне точно конец, — он припечатывает ладонь к своему лицу, тут же шикая от боли в свежих ссадинах.
На подходе к своему временному месту жительства, именно его он и встречает. Какая удача!
— Тебе нормально? Я уже не знал, что и думать! Ушел, ничего не сказал, а мне голову ломай в какую задницу ты еще умудрился влипнуть, — из него чуть пар от возмущения не валит, что не привычно, учитывая всю его терпеливость, которую он демонстрировал все то время, что они были знакомы. — А я посмотрю просто за старое взялся.
— Прости, я сам не знаю, что на меня нашло, — достает сигарету и закуривает. — Мне нужно было немного выплеснуть эмоции.
— Ладно, только, пожалуйста, хотя бы предупреждай, если идешь куда-то с такой целью. — вздыхает, прикрывая глаза. — Ты взрослый человек, который отвечает за свои действия. Я не имею права тебя как-то ограничивать или поучать — это твои жизнь и дела. Но я очень прошу тебя не поступать таким образом или хотя бы держать в курсе. Я никогда не упоминал этого, но думаю, ты и сам знаешь, что для меня ты очень дорог. Если не жалеешь себя, то пожалей хоть немного меня.
— Ладно, хорошо. Я правда не должен был. Минутная слабость, — откидывает недокуренную сигарету в сторону, наступая сверху подошвой. Взгляд поднять не решается. Ему стыдно.
— Пошли домой, — усталым голом заключил Ким.
Закрыв входную дверь, они проходят в просторную гостиную. Намджун говорит Юнги сесть на диван и лучше не шевелиться, а сам отправляется на поиски аптечки.
Ким аккуратно промокнул ватку в воде из бутылки, протер ссадины и царапины, что хаотично покрывали чужое лицо, после обработал антисептиком, в заключение бережно нанося заживляющую мазь.
Ими было принято решение провести остаток дня в расслабляющей обстановке. Включив на телевизоре первую попавшуюся программу, оба погрузились глубоко в себя. Никому и дела не было до того, что происходит на экране. В головах разворачивались куда более важные мысли.
