***
Бейзил проснулся от грохота снизу. Не то чтобы его могло волновать то, что там происходило. Он перевернулся на другой бок и попытался заснуть снова. Бесплодная попытка. Он должен выйти из комнаты. Жизнь не стоит на месте, и даже потеря — а это не была потеря, ещё нет — дорогого друга не могла остановить её ход. Мальчик с неохотой вспомнил события вчерашнего дня. Он действительно некрасиво поступил по отношению к Обри. Но что он мог сделать? Чувства взяли верх — и он убежал. От неё и от всех. Но это не выход. Сможет ли он смотреть на неё как раньше? До того, как имел неосторожность так отчаянно влюбиться в эту девочку? Не то чтобы у него не было шансов. Но он знал. Санни любил Обри. И один этот факт сулил проклятье за любую попытку Бейзила обратить внимание девочки на себя. Он не мог предать Санни. Но предать Обри он тоже не мог. Не мог убежать от неё, особенно сейчас, когда поддержка друзей по-настоящему необходима каждому из них. В конце концов, это она была там, когда всё произошло. Мальчик вышел из комнаты, закрыв дверь. Отступать больше некуда — время идти вперёд. Обри заметила его из кухни и остановилась в нерешительности. Впрочем, то же можно было сказать и про Бейзила: сколько бы он ни собирался с силами, встретиться с ней было слишком сложно. Он отвёл глаза. — Обри, прости меня. Я не должен был замыкаться в своей комнате, — он всё же не выдержал и посмотрел ей в глаза. Она не выглядела разозлённой. Уставшей, грустной — да, но не обиженной. Хотя конечно, он понимал, что его поступок должен был больно ударить по ней. — Всё в порядке, Бейзил, — чуть улыбнувшись, она наклонила голову. — Я рада, что ты здесь. Мирись? Огромный груз спал с плеч Бейзила, как только он увидел мизинец Обри, протянутый в знак примирения. — Мирись, — улыбнулся он, взяв её мизинец своим. Что-то в этом мгновении было таким прекрасным, что у мальчика перехватило дух. Но через секунду он заставил себя вернуться на землю: он не мог быть с ней. Оглядевшись, он увидел бабушку, терпеливо смотрящую на детей с понимающей улыбкой. — Ну что, помирились? А теперь помогите приготовить завтрак, пока я испеку печенья! — попросила она, на что дети кивнули и принялись за работу. Пока они готовили завтрак, Бейзил украдкой поглядывал на Обри. Сейчас, когда она не была сконцентрирована на разговорах, её напускное спокойствие раз за разом давало слабину. Она делала многие вещи будто на автомате, тогда как её мысли были где-то далеко. Не самые приятные мысли. Порой её лицо принимало мрачный вид, после чего она, словно спохватываясь, слабо улыбалась, но улыбка эта была механической. Бейзил понимал её. Невозможно было сохранить былой оптимизм, пройдя через такую боль. Уход отца, предательство матери, а теперь — произошедшее с Санни... Но им оставалось надеяться на лучшее. Через некоторое время раздался стук в дверь. Роуз решила открыть её сама, поскольку они никого не ждали, и было непонятно, кто мог прийти в такое время в воскресенье. На пороге дома стояла довольно молодая рыжая женщина. Её внешний вид ужасал. Под глазами были мешки, недвусмысленно указывающие на недосып, одежда была измята, а взгляд её был настолько усталым, что однозначно произвёл впечатление на бабушку. — Добрый день. Вам что-то нужно? — спросила Роуз. — Добрый день. Да, пожалуйста... Могу я поговорить со своей дочерью, Обри? — с отчаянием в голосе сказала женщина. От неожиданности Роуз распахнула глаза. Всплеск негодования, скорее всего, обрушился бы на Фейт, однако в её глазах было столько сожаления за свои поступки, что она не стала комментировать ситуацию. — Если она сама не будет против, — Роуз впустила Фейт в дом. Заинтересовавшись происходящим у двери, Обри с Бейзилом уже подошли в холл, и девочка увидела свою мать. Обида и грусть отразились на лице девочки. — Обри, дорогая... Прости меня, — Фейт осторожно сделала шаг и, не заметив отторжения, подошла к девочке. — Я такая дура. Я бросила тебя в момент, когда тебе так нужна была поддержка. Обри осталась безмолвной. Она была не готова простить. Лицо Фейт скривилось, словно от боли. Было невыносимо видеть Обри такой. Женщина упала на колени. — Обри, прошу тебя... Давай вернёмся домой? Я была ужасной матерью, я знаю! — рыдания мешали говорить. — Но я исправлюсь, клянусь! Я найду работу, я буду заботиться о тебе. Только вернись со мной, пожалуйста... Я не смогу без тебя. Было невыносимо видеть Фейт такой. Обри мягко обняла маму. Она была не готова простить. Но она приняла её попытку. В конце концов, она любила свою мать — и теперь не сомневалась: мама тоже любит её. Просто каждый человек иногда ошибается. Каждому человеку можно дать право исправить ошибку. — Мамочка... — через всхлип прошептала Обри, чувствуя, как руки матери обхватывают её в ответ. Бейзил смотрел на них с тревогой в глазах. Он желал почувствовать радость за них, однако чувствовал лишь страх. Ещё вчера он бежал от неё, не мог взглянуть на неё, боялся находиться рядом с ней. Сейчас же он боится, что она уйдёт. Когда они прекращают объятия, когда мать встаёт на ноги, когда Обри смотрит на него с радостью в глазах — он натягивает улыбку на лицо, и, если при обычных обстоятельствах девочка точно заметила бы её неестественность, сейчас она слишком рада, чтобы обратить внимание. Роуз просит их остаться на завтрак, и Фейт соглашается. Некоторое время они молчат, но совсем скоро начинают говорить. Фейт знакомится с Бейзилом, который поддерживает дискуссию, хотя и немного отстранённо. И если сначала у Роуз были подозрения насчёт адекватности Фейт, к концу разговора они окончательно развеиваются. Она была готова отпустить Обри с матерью. — Огромное спасибо вам за всё, — благодарно улыбается Фейт Бейзилу и Роуз перед тем как уйти. — Да, спасибо вам большое! — Обри обнимает Бейзила и Роуз по очереди, после чего они с мамой выходят из дома. Бейзил машет рукой им вслед, а затем разворачивается и уходит в свою комнату.***
Нельзя было сказать, что Обри чувствовала себя совершенно счастливой. Санни всё ещё лежал в больнице, а отец вряд ли вернётся, по крайней мере, в ближайшее время. Но скорое возвращение домой действительно воодушевляло её. Впрочем, была ещё одна вещь, вызывающая вопросы. — Мам, а как ты узнала адрес Бейзила? — О, — Фейт замялась. Ей было неприятно осознавать, что она могла бы остаться дома одна, не решаясь прийти к Обри, если бы не один мальчик, вовремя открывший ей глаза. — Мне дал его один мальчик. Один из твоих друзей. Не знаю его имени... Смутная догадка заставила Обри вздрогнуть. — Он был моего возраста... Бледный и... С чёрными волосами? — Да, это был он, — улыбнулась женщина. — Я очень благодарна ему. Как его зовут? — Санни, — тихо ответила Обри, догадываясь, когда и при каких обстоятельствах Санни успел передать её матери нужный адрес. — Он в коме, — добавила она после секундного молчания. Фейт ошарашенно посмотрела на дочку. — Что? Что произошло? Обри лишь остановилась и словно сжалась. Она не могла объяснить ничего, потому что знала, насколько по-детски будет выглядеть её вера в происходившее с Санни и Мари. Она не хотела говорить об этом сейчас. — Прости, — просто сказала она, на что Фейт обеспокоенно обняла её, прижав к себе. — Миссис Лэнс? Обри? — раздался мальчишеский голос неподалёку. Окликнутые оглянулись и увидели братьев Тёрнер, идущих навстречу. Это было неудивительно, учитывая, насколько близко они жили к их дому. — Привет, — слабо улыбнулась Обри. Она была рада встретиться с друзьями. — Как ты? — Хиро спросил Обри, вопросительно поглядывая на Фейт. — Вы?.. — Да, — кивнула Обри. — Я в порядке. Я возвращаюсь домой. Хиро мягко улыбнулся. — Здорово. Обри с некоторой тревожностью посмотрела на Кела, необычно тихого сегодня. Было неожиданно видеть яркого и позитивного мальчика таким. Скорее всего, ему было неловко в присутствии миссис Лэнс, поскольку вся эта ситуация была настолько внезапной, что от резкой смены роли этой женщины с выгнавшей Обри на, по-видимому, осознавшую свои ошибки мать и так павший духом Кел был полностью дезориентирован. — А вы — как? — спросила девочка в ответ, на самом деле по большей части интересуясь состоянием Кела. — Мы... В порядке? — замялся Хиро, приложив правую ладонь к шее под затылком. — Насколько вообще что-то может быть в порядке после вчерашнего... — Кел? — Всё чётко, — улыбнулся мальчик. — Ты же придёшь навестить Санни сегодня вечером? — Конечно, — Обри оглядывается. — Мам? Стоявшая безмолвно Фейт встрепенулась. — А? Да, конечно. Если не возражаете, я бы тоже хотела навестить его. — Да... Почему нет?.. — Кел почесал затылок. Хиро вздохнул. Обри возвращается домой. Санни был бы рад увидеть этот момент. Это действительно мог быть момент, когда всё пошло бы на поправку в их жизни. Но всё не так. Он вспомнил вчерашний день. — О чём вы говорили с Мари? — спросил было он, но, словно опомнившись, поправился: — Хотя не стоит. Не просто так ты хотела поговорить с ней наедине. Я просто волнуюсь за неё... — Извини, но ты прав. Это действительно не мой секрет. Нам пора. Встретимся в больнице, — стушевалась Обри. — Подожди, — попросил Кел вдруг, и от этого непривычно тихого голоса Обри пробрало. — Может, встретимся пораньше, где-нибудь на игровой площадке? Обри, мельком оглянувшись на мать, всё же не смогла отказать. — Конечно.***
Впервые с тех пор, как Мари была прикована к постели, Хиро не хотел заходить сюда. И всё же он здесь, и она смотрит на друзей с радостью. Она была рада видеть их. Нет, она не знала... Он должен был сказать ей правду. Должен ли? Нет, он промолчит, он не скажет ей ничего. Ей нельзя волноваться. И всё же тревога показывается на её лице, когда она не видит Санни с ними. Когда она видит их убитые выражения лиц. Что-то случилось. — Привет, Мари. Как ты? — интересуется он, подходя к койке. Дети в нерешительности следуют за ним. — Привет всем. Мне уже лучше, спасибо. Буквально часа два назад мне было очень плохо, но затем резко стало гораздо лучше... Вздохи облегчения послышались со стороны ребят. Хотя бы с Мари была надежда на лучшее. Вдруг, словно осознав что-то страшное, Обри отшатнулась и потрясённо зажала рот обеими руками. Это всё была правда? Санни действительно выторговал жизнь Мари? Значит ли это, что он сам больше никогда не... — Это замечательно, Мари, — Хиро счастливо улыбнулся, отчасти обманывая и себя, и подругу. — Почему Санни не пришёл? — обманчиво спокойно спросила девушка. — Он... Неважно себя чувствует, — прошептал парень, отведя взгляд. — Насколько? — она затаила дыхание. В её глазах зажглись безумные огоньки, словно она уже знала ответ. — Достаточно плохо, — Хиро сделал попытку увильнуть от вопроса, однако Обри решила выложить всю правду. — Он попытался покончить с собой. Кел не дал ему сделать это. Но Санни успел тяжело себя ранить. Он сейчас в коме... — Обри! — вскрикнул Хиро, хмуро смотря на девочку. От подобной реакции Хиро слёзы навернулись на глаза Обри, однако закричала в ответ: — Не кричи на меня! Это ты должен был всё рассказать Мари, а не я! — Она права, брат, — согласился Кел. — Мы с Обри были там, мы прекрасно видели, что Санни собирался сделать, — он сразу отвёл глаза. — Мари должна знать правду. Хиро был готов взорваться. Он не понимал, как можно быть такими глупыми. Мари нуждалась в покое, они же выложили всю правду без утайки, как будто это было верным решением. Повисла тишина. Бейзил не выдержал происходящего и выбежал из палаты. Это остудило пыл парня. Не совсем, но он ясно понимал, что кто-то должен сохранять спокойствие. Мари попыталась встать, но Хиро чудом заметил её телодвижения и не дал этого сделать. — Хиро, пусти меня. Он начал гладить её, обняв и не отпуская. — Хиро, пожалуйста. Я должна увидеть Санни. — Тебе пока нельзя. Прошу тебя. Тебе нужно восстановиться. Давайте все успокоимся. После того как Мари перестала сопротивляться и безвольно обмякла на кровати, Хиро позволил себе встать и обнять Обри, проводя рукой по её розовым волосам. — Прости меня. Я не должен был кричать на тебя. Обри лишь кивнула. Она сама была не в восторге от своего порыва. Вдруг в палату вошёл доктор. — Ну-ну, как я слышу, шуму вы здесь наделали много. Небось ещё и проигнорировали мой совет оградить Мари от потрясений. Обри устремила взгляд в пол. — Что ж, я попрошу на сегодня вас всех удалиться. Больной нужен покой. Ребята начали уходить, попрощавшись. Однако Обри попросила доктора поговорить с Мари наедине. Ей было больно видеть Мари в таком разбитом состоянии, но она не могла удержать себя. — Санни мне всё рассказал, — прозвучал голос Обри в тишине.***
Она выглянула из двери. Коридор пустовал: в выходные большая часть персонала не выходила на работу. Это её шанс увидеть его. Нервно оглядываясь, она пошла по коридору, не зная куда. Но словно какая-то сила вела её к одной из дверей, внешне нисколько не отличавшейся от остальных, однако Мари словно знала, что за ней увидит своего брата. И вот она стоит перед дверью, не решаясь взяться за ручку. Она догадывалась: то, что она увидит, повергнет её в шок. Она оказалась права. Бледный от потери крови, с забинтованным правым глазом, Санни лежал недвижимый, словно… мёртвый. И в этот момент ноги перестали держать девушку — она рухнула на колени. Тихие рыдания захлестнули её. Ночью в палате она могла отрицать правдивость чужих слов. Она могла не верить до конца, что всё рассказанное — правда, что Санни действительно лежал здесь, наполовину мёртв, удерживаемый в этом мире лишь тонкой нитью слабых человеческих поделок. Теперь она видела его состояние предельно отчётливо, и не могла простить себя, не могла простить его за то, что они наделали. “Лучше бы это ты лежала в коме вместо него”, — она вспомнила горькие слова Обри. Её чёрные как ночь волосы, казалось, обвились бы вокруг шеи Мари, если бы только им дали подобную силу. “Это ты довела его до такого состояния. Своим перфекционизмом, ты наседала на него, критикуя каждый раз, когда он ошибался. Мне противно понимать, что я представляла тебя своей старшей сестрой”. Мари не могла спорить с ней. Не теперь, когда она видела последствия своих поступков. Ей было жаль, что жизнь дорогого брата была продана за бесценок. С каким бы Дьяволом в личине Судьбы он ни заключил сделку, не было похоже, что злой рок сжалится над ними. Однако возможно ли обратить сделку вспять? Мысль проскакивает в голове Мари, мимолётная, но задерживается, и через секунду она не может думать ни о чём, кроме этого. Она не примет условий. Если умрёт она, Санни продолжит жить? Она поднимает голову, в последний раз смотря на брата. Но не время медлить. Она переступает порог палаты и стремительно идёт по коридорам. Сердце стучит как заведённое: девушка боится, что её заметят. Удача на её стороне: незамеченная, она пробирается на крышу. Всё будет в порядке. Всё будет как должно было быть. Взгляд вниз — дыхание перехватывает. Высоко. Сделать шаг вперёд? Да — и он, возможно, будет жить. Нет — и жить с этим придётся ей. — Мари, — она слышит знакомый тихий голос из-за спины. Она чувствует осторожное прикосновение к своему плечу. Это он? Она оглядывается. На мгновение она действительно видит его. Но что-то в нём выглядит неправильно. Его черты лица были не такими, какими она привыкла их видеть. Он выглядел выше, взрослее. Да. Это был взрослый Санни. Он мягко улыбнулся и покачал головой. Он торговал своей жизнью не для того, чтобы сестра так бездумно её потратила. С секунду Мари не могла проронить ни звука, но затем вся её боль, вся злость вырвались из неё. — Я ненавижу тебя. За что Бог послал мне такого брата, как ты? — её лицо скривилось, и она перестала сдерживаться. — Какое ты имел право вмешиваться в естественный ход событий? Ты думаешь, это ты был виноват, в том, что я умерла? Мы оба были виноваты. И виноват не был никто. Понимаешь? Это просто несчастный случай. Каких происходят тысячи по всей планете каждый день! — она переходила с крика на шёпот — и обратно, всхлипывания мешали ей, но она продолжала. — Ты совершил гораздо больший грех, попытавшись изменить то, что было не в нашей власти. Ты осознанно решил совершить убийство — самого себя. И это гораздо страшнее, чем всё, что мы сделали ранее по воле случая… Взрослый Санни не изменял себе — он не проронил ни звука. Лишь подошёл к сестре, уже давно отошедшей от края, в порыве эмоций приблизившейся к нему, — и обнял её. — Я ненавижу тебя. Почему?.. — обессиленно произнесла она. Санни начал исчезать, и в эту секунду она испуганно замерла. — Нет… Нет-нет-нет… Нет, постой, прости меня, я не хотела… Я люблю тебя, я никогда не… Не надо, не исчезай! — она исступлённо шептала, но видение непреклонно растворилось, оставив девушку стоять в одиночестве, понимая, что в этом — вся она. Сорваться, обидеть, накричать — и затем жалеть, но никогда не учиться на своих ошибках. Она будет жить, и жизнь без него будет платой и наказанием за её гордыню.***
Кел выглядел разбитым. Хиро не смог прийти — его запрягли работой в связи с беременностью матери. Бейзил — не захотел выходить. Только Обри из всей компашки пришла сюда. Они не знали, с чего начать. Но просто молчать было невыносимо. Поэтому возникший из ниоткуда Микаэль словно спас ситуацию. — Всем привет, как жизнь? … Нет, не спас. Его слова прозвучали как насмешка, а учитывая прошлый случай с Обри, Кел взвинтился и набросился на мальчика. — Мари в больнице. Санни в коме. Как дела? Замечательно! Ты доволен? Подобным напором Микаэль был сбит с толку, и лишь через секунду до него дошёл весь смысл сказанных Келом слов, и мальчик встал в оборонительную позицию. — Эй, спокойнее, чувак. Извини, я не знал. — Ну вот теперь знаешь. Небось злорадствуешь про себя. — Не мели чепухи, Кел. Микаэль уже давно извинился за то, что было, — устало вздохнула Обри. — Правда? — удивился мальчик. — Тогда извини. Мир? — он протянул кулак Микаэлю, и тот с готовностью ударил по нему, подтверждая. — Мир. Так это поэтому вы вчера со всех ног убежали от Ким? — А откуда ты знаешь? — с недоумением спросила Обри. — Ким рассказала. Её потрясло несколько эффектное прощание. Девочка нервно хихикнула. — Да уж, вышло действительно резко. Надо будет извиниться… — Если бы ты не угадала тогда, я не думаю, что Санни было бы лучше, — покачал головой Кел. — Думаю, Ким поймёт. — А что с ним случилось? — спросил Микаэль. Обри лишь покачала головой. — Забей. Там всё плохо. Микаэль кивнул, согласный не лезть с расспросами. Кел расстроенно замолк, как и Обри не нашла, как продолжать разговор. — Классные линзы, кстати. Тебе идут, — вдруг сказал мальчик, после чего Кел удивлённо посмотрел на девочку, внезапно заметив, о чём сказал Микаэль. — Спасибо, — слабо улыбнулась Обри. — Мама купила их сегодня. Когда-то я сказала ей, что хотела бы покрасить волосы и купить цветные линзы. Оказывается, она это помнила. Честно говоря, я думала, она рассердилась бы на меня, если бы увидела мои крашеные волосы. Но она даже сделала мне комплимент. — Классно, — Микаэль оценил такой поворот событий. После ещё нескольких секунд молчания мальчик не выдержал и обратился к ним: — Слушайте, ну что вы хандрите? Санни ведь жив — и как я понимаю, это именно вы спасли его! Так давайте радоваться этому! Остальное зависит только от него, и я верю, что он выкарабкается. Потому что он сильный. Он, вечно тихий, пошёл кулаками махать, стоило обидеть его подругу — и победил ведь. Да Санни что угодно сделает для своих друзей, поэтому — кома? Пфф! — это его не остановит. Удивительно, но подобная, полная напускной бравады, речь действительно вдохновила ребят, и увидев это, Микаэль решил закрепить эффект. — Пойдём лучше, покажу вам одно место. Там работают мои родители, и я уверен, мы сможем съесть по пирожному за счёт заведения.***
Десерт действительно помог ребятам немного проветриться. Микаэль оказался довольно интересным собеседником, способным разговорить детей и увести их мысли в сторону, совсем противоположную той, в которой они бы точно потерялись и увязли в темноте. Однако всё имеет тенденцию заканчиваться, и скромные посиделки в местной пекарне — не стали исключением. Микаэль ушёл домой, тогда как Кел и Обри, с немного приподнятым настроением, отправились в госпиталь проведать Мари, как они и договаривались с Хиро. По пути они попытались взять с собой и Бейзила, однако, что показалось им очень странным и даже в какой-то степени обидным, тот не собирался выходить не то что из дома — из своей комнаты. Роуз позже объяснила ребятам, что он плохо себя чувствовал, и поэтому не смог бы присоединиться к ним. Всю дорогу до госпиталя тревожное ощущение не покидало Обри. Не то чтобы толстокожий Кел смог бы это почувствовать, однако она не могла не заметить его лёгкую напряжённость, которую, впрочем, легко можно было объяснить происходящей ситуацией. Как бы то ни было, когда они доехали до госпиталя на автобусе, они встретили Хиро, ждущего их входа в больницу. Он выглядел слегка растерянным, хотя и в некотором плане облегчённым. — Мари выписали, — голос Хиро в полной мере отражал его состояние. — Не понимаю, почему она нам не позвонила. — О, класс! Наверное, решила устроить нам сюрприз, бро, — с улыбкой ответил Кел, лёгкой походкой входя в здание и утягивая всех за собой. — Как там Санни? — добавил он, жизнерадостность тотчас испарилась из его голоса. — Ещё не заходил к нему. Решил, что лучше будет, если мы сделаем это вместе. Я о Мари-то узнал от знакомой медсестры. Она была удивлена, что я был не в курсе её выписки. Не то чтобы я сам понимал это. — Наверное, Кел прав, — неуверенно сказала Обри. “Ты ведь не думаешь, что Мари стала бы скрывать от нас что-либо?” — хотела спросить она, но вспомнила про тайну Лэнгли, и не стала озвучивать настолько бестактный вопрос. Ведь никто кроме неё не знал судьбу их друзей. Хиро не ответил. Они молча добрались до палаты Санни. Вид их друга ужасал каждый раз, когда они приходили к нему. Никогда не был спортивным, сейчас он казался ещё более слабым, бледным. На глазу всё так же была повязка. Вряд ли она когда-нибудь перестанет быть нужна ему. Такие раны не проходят. Хиро подошёл к Санни первым, за ним потянулись и ребята. Невыносимо больно было осознавать, насколько долгий сон ему предстоит увидеть. Месяц? Год? Четыре? Никто не мог дать гарантию даже того, что он проснётся. Парень осторожно погладил голову мальчика. Невозможно было передать словами то, что чувствовал сейчас Хиро. Что чувствовали Обри и Кел. Но они говорили. Говорили первое, что приходило им в голову — и в этой искренности было утешение для них. Между собой они могли не бояться непонимания, напротив, каждый мог полностью понять другого. И они надеялись, что несмотря на, казалось бы, бессознательное состояние, Санни мог услышать их просьбу вернуться. Домой они возвратились в молчании. Все слова словно закончились в госпитале, оставив лишь серое опустошение. Но они были вместе, в отличие от…***
— Мари, пожалуйста, нам нужно поговорить! — Хиро уже десять минут пытался достучаться до девушки, тогда как разбитые Кел и Обри сидели в зале на диване, успокаиваемые Кейт. Мрачный Кайл сидел на кресле рядом и молчал. Нетрудно было догадаться, о чём он думал сейчас. Дверь тихо отворилась, и Хиро смог увидеть разбитую девушку. Первым желанием было броситься к ней, обнять её… Но он боялся спугнуть её ещё больше. На первом этаже было не слышно, как Мари тихо вышла из комнаты, и встала напротив парня. Возможно, это было к лучшему: Хиро был не уверен, готова ли она встретиться с остальными. — Мне жаль, что так вышло. Я не был рядом, когда это случилось, и… — он начал раскаиваться, но Мари не дала ему договорить, прижав указательный палец к его губам. Это было большее, на что она могла решиться сейчас, и в одном этом жесте Мари попыталась передать всю свою нежность к Хиро. — Прости, — произнесла она. Наверное, здесь наоборот стало слишком тихо, в контраст к попыткам Хиро достучаться до Мари минуту назад, и поэтому Обри и Кел подошли к подножию лестницы и, увидев Мари, были готовы обрадоваться. Но затравленный взгляд девушки, направленный на Обри, остановил их. — Мари? — обеспокоенно спросила Обри. — Почему ты не выходила? Девушка замялась. — Ты не ненавидишь меня? — картина Обри, винящей во всём её, стояла перед глазами, но теперь Мари уже больше представляла себе границу между сном и реальностью. — О чём ты?! — воскликнула девочка, не способная больше сдерживать эмоций. Слёзы навернулись на её глаза: она не понимала, что происходит с подругой. — Простите меня. Я… — Мари рвано задышала, подавляя рыдания. — Я не могу… Она забежала в комнату, закрыв за собой дверь. Прислонившись к ней спиной, она съехала по ней вниз, уткнувшись в колени, дав волю слезам. Она чувствовала себя ничтожной. Она понимала, к чему привела аналогичная ситуация в мире, где она умерла, но понимать и быть способной пересилить себя — совершенно разные вещи. Она чувствовала, что никто не мог бы понять её сейчас. Она разрывалась между жалостью к себе и обвинением себя во всех грехах. И никто не смог бы дать ей ответ, что из этого было правильным. В иной ситуации она бы усмехнулась, поражаясь, насколько они с Санни похожи, но сейчас на ухмылку не было сил.***
Было уже поздно, и ребята разбрелись по домам. Их сердца были разбиты — не в первый раз. Но они верили, что всё наладится. К утру Мари наверняка выйдет из комнаты — и хотя бы какая-то часть их былой жизни встанет на своё место. Она не вышла. Ни на следующий день, ни через день. Она не показывалась в школе, её нельзя было встретить на улице. Она словно замкнулась в комнате, ставшей для неё лучшим миром, чем тот, что встречал её, когда она была вынуждена покидать свой оплот покоя. Чем тот, что поставил их в подобную безвыходную ситуацию. Время шло. Ребята потеряли всякую надежду достучаться до девушки. Санни не просыпался. Бейзил избегал их. Это заставило Хиро зарыться с головой в учёбу, как будто это могло помочь ему не думать о своих друзьях. Но он успешно обманывал себя, лишь изредка поникая, вспоминая те дни, когда все были вместе. Обри приходила к Мари дольше всех. Она стучала в её дверь, звала её, плакала, грозила выбить её — нет, ничего не помогало. И она устала. Просто в один момент сдалась, перестав приходить в дом Лэнгли. Но она никогда не переставала навещать Санни. Кел пропадал на баскетбольном поле. Спорт помогал забыться, тем более что здесь были его новые друзья — Микаэль и Ким, они приходили смотреть на его игры, поддерживали его. Хотя никогда и не любила баскетбол, Обри тоже приходила. Она не могла оборвать последнюю связь с прошлым, пусть это и был несносный, бесящий её больше всех Кел — но, как ни странно, только он у неё и остался. Впрочем, в дальнейшем она тоже сдружилась с Микаэлем и Ким, а также её братом — Вэнсом. Оказывается, вокруг неё всегда было много интересных людей, впрочем, она в этом никогда не сомневалась. Просто не задумывалась — не было причины. Жизнь тянулась густой массой, и оставалось лишь ждать. Ждать, пока нечто не произойдёт. _____________________________ Добро пожаловать в "Омари-сеттинг" "Лучшего мира"! Огромное спасибо всем читателям! Ну и конечно же, Я Обязательно Выжиживу, Nico VK, winqxxi_uwu, Grey White, AllusDomini, Soffira, Санта_Ленин, Harvey._., Arlekin29, Konjour, Dima Dubroff, Amira Baj, луи, qriwiii, отдельное спасибо за отзывы! Каждый был мотивационным пинком, хотя по мне и не видно... К сожалению, я был немного придавлен делами самой различной сложности, от сессии до беготни для выхода на стажировку. Теперь когда я работаю фиксированное количество часов в неделю (в отличие от учёбы, которая занимает неопределённое и неравномерное количество времени, почему одно время я и успевал писать части раз в неделю-десять дней, а затем исчез), надеюсь, у меня будет больше времени на продолжение сюжета. Скажу прямо, мне было очень тяжело писать эту главу. Изначально она должна была закончиться совсем не так. Но я понял, что моя первоначальная задумка была в корне неверной, и некоторые вещи пришлось перестраивать. К тому же, я выяснил, что в зарубежных школах чуть позже выпускаются, поэтому эта ошибка будет исправлена, благо, она несильно сказалась на моём обновлённом представлении о грядущем, и даже больше вписывается в него. Мари и Хиро остаётся учиться ещё два года прежде чем выпуститься. Что ж, на такой мрачной ноте заканчивается первая арка, благо, в следующей арке не ожидается сильных потрясений, даже больше — скорее всего, будет обычная повседневность, и потому вряд ли она выйдет на уровне первой. Но в жизни не всегда происходит драма. Я очень постараюсь не уходить настолько долго в спячку и выпускать главу хотя бы раз в две недели, однако... Жизнь случается. Благодарю за прочтение первой арки!