***
Они стояли, провинившиеся, перед директором, сидящим за столом. Мистер Лайелл, кроме того, чтобы просто преподавать, оказался ещё и заведующим по учебным делам. Напороться на него было неприятно вдвойне. Он направил мальчишек к директору, впрочем, сначала заведя в медпункт и удостоверившись, что в целом с ними всё было в порядке. Сейчас он не присутствовал в кабинете, что, конечно, ослабляло давление, но несильно. — И что на вас нашло? — спросил мужчина, сидящий за столом. К его чести, больше всего он хотел узнать причину драки, а не просто отчитать мальчишек. Микаэль, не поднимая головы, кинул взгляд на Санни, ожидая, что тот выложит все карты перед директором, обвинив его в оскорблении его подруги, тем самым обвиняя и в начале драки. На самом деле он уже давно успел пожалеть о том, что наговорил Обри. Нечитаемое, как всегда, выражение на лице Санни не изменилось после вопроса директора. — Мы подрались, — сообщил он, глядя в глаза директору. — Я прекрасно понимаю это. Почему вы подрались? — мужчина проигнорировал паясническую выходку мальчишки. Микаэль сжался. — Это наши дела, — твёрдо сказал Санни. Глаза Микаэля распахнулись, но его оцепенение не спадало. Ситуация ещё не разрешена. Директор поднял бровь. — Вот как? А ты, Микаэль, что скажешь? — Это действительно… наши дела. — Понятно… Что ж, пусть будет так. Однако «ваши дела» не дают вам разрешения нарушать правила школы. Даже если получается, что вы подрались… по взаимному согласию, — он позволил себе усмехнуться, — ваши дела неминуемо коснулись всех нас. Вы подаёте ужасный пример другим школьникам. У меня нет другого выхода, кроме как отстранить вас обоих от занятий… скажем, на неделю. Это послужит уроком как вам, так и всем, у кого могла возникнуть мысль устраивать в школе беспорядок. Вы согласны с этим рассуждением? — Да, сэр, — Санни ответил мгновенно, всё так же твёрдо глядя в глаза директору. — Да, — быстро выпалил Микаэль, готовый согласиться со всем — лишь бы уйти поскорее из этого кабинета. — Вот и хорошо. Вы свободны, — кивком директор указал на дверь. И прежде, чем мальчики вышли из кабинета, сказал: — Впредь прошу вас: решайте конфликты, не прибегая к физическому насилию. Уже в коридоре Микаэль перехватил руку Санни, направившегося вниз, к выходу из школы. Ещё неделю ему нельзя будет показываться здесь. — Погоди. Почему ты не сдал меня? — спросил он, глядя в глаза этому странному мальчику, победившему его на всех фронтах: и в схватке, и сейчас, не дрогнув перед старшим. — Я получил наказание за то, что ударил тебя. Я знал, на что шёл. И тем не менее, ты получил по заслугам, — слова Санни заставили Микаэля поморщиться. — Понял. Слушай… — мальчик запнулся, не зная, как подобрать слова. — Извини меня. Я… порой захожу слишком далеко. Заигрываюсь, удерживаясь в образе. Начав играть роль, сложно остановиться. Но это правда впервые, когда меня так заносит. Выслушав Микаэля, мальчик кивнул. — Извиняйся перед Обри. Ты её довёл до слёз, не меня. — Обязательно извинюсь, — согласился он. Помедлив, он добавил: — Знаешь… Честно, не думал, что ты настолько сильный. — Хотел бы я иметь достаточно силы… — Санни отвернулся и ушёл, оставив Микаэля стоять в коридоре, пытаясь угадать, что же он имел в виду.***
Санни сидел на качелях, опустив голову. Он любил это ощущение укачивания. Казалось, будто оно дарило ему некоторое успокоение. Насколько успокоение было возможным в его ситуации. Прошло три дня с тех пор, как Мари заключили в больнице. По крайней мере, для него этого казалось заключением, хотя он, конечно же, полностью понимал, что это было не так. Гораздо проще представлять сестру, сидящую в заключении в больнице, понятной и простой, чем в лапах этого странного мирового устройства, пытающегося отнять у неё жизнь. Ей не становилось лучше. Врачи пытались установить причину, но она каждый раз ускользала. Они видели лишь следствия. Ей становилось хуже. Они не могли помочь ей. Часть сознания Санни твердила ему, что всё без толку. Что проще смириться — и бросить все попытки вспомнить, придумать способ обмануть мир. Обмануть смерть. Мальчик заметил Обри, подошедшую к нему. Он вопросительно посмотрел на неё. Она не должна была здесь находиться: их уроки ещё не закончились. — Я сбежала с уроков, — это всё объяснило. Он кивнул. — Как ты? — спросила она. Он покачал головой — Обри поняла его. — Мне тоже паршиво. Не могла больше сидеть в этой душной школе... Она села на качели рядом с ним. Прошло несколько секунд тишины. — Знаешь, несмотря на всё, я всё ещё люблю маму. И где-то внутри меня всё ещё теплится надежда, что она… — слёзы полились из глаз девочки, — придёт за мной. Вспомнит, что где-то в этом городе у неё ещё есть дочь — и придёт за мной. Что Мари выздоровеет. Что всё это лишь временно — всё, что с нами происходит сейчас. Как же я… хочу, чтобы это закончилось. Санни с болью смотрел на плачущую Обри. Во всём виноват он. — Я тоже, — он посмотрел вперёд себя, отведя взгляд, Обри же, напротив, обратила свой взгляд на него. — Я тоже хочу закончить всё это. Ты… Вы все не поймёте. Это я виноват. Перед выступлением… Мы с Мари видели один и тот же сон. В нём мы поругались. Очень сильно поругались. И я столкнул её с лестницы в порыве злости. Я не хотел. Я просто хотел уйти. Убежать. Но она встала прямо у меня на пути… Прямо у лестницы. Я не понял, что натворил. Когда я очнулся, было уже поздно. Она упала на мою скрипку, разбитую, и какая-то выпирающая её часть проткнула… — Хватит! — громкий крик Обри не дал ему закончить рассказ, не впервые произносимый его устами. Санни перевёл взгляд на девочку. Теперь она стояла прямо перед ним, по-видимому, вскочив, и яростно смотрела на него. Слёзы всё ещё текли из её глаз, но это не умаляло её гнева. — Зачем?.. — дрожащим голосом начала она. — Зачем ты говоришь мне всё это? Все эти небылицы, когда она лежит в больнице и может умереть по-настоящему?! Над таким не шутят! — Я думала, ты поддержишь меня. А ты решил добить меня, да? — севшим голосом она тихо закончила, смотря на мальчика, пытаясь понять, к чему были его слова. Санни встал с качелей. Он пожалел о своём решении облегчить груз на своих плечах. Обри не поняла его. Не могла понять. Никто не мог. — Прости, — сказал он. — Но ты не права. Я готов отдать что угодно… … лишь бы она была жива. Его безэмоциональное выражение лица на мгновение исказилось в смеси эмоций, и мальчик пошатнулся. — Прости, — повторил он. Словно в трансе, он мягко взял руку Обри, глядя в её глаза. Её гнев уже прошёл, хотя злость и раздражение всё ещё оставались. Ему было больно, что они попрощаются именно так. Но сделанного не исправишь. Который раз он убеждается в этом. Он легко коснулся её щеки, от чего девочка дёрнулась. Санни отшатнулся и быстро ушёл с площадки, оставив девочку в одиночестве.***
Обмануть мир? Конечно, нет. Ему бы ни за что не хватило сил. Торговаться… что ж, по-видимому, ему разрешили. Но прежде, чем он уйдёт… Есть одна вещь, которую он обязан успеть сделать. Он остановился в шаге от двери. Это не был не первый раз, когда он заходил к ней домой. При немного других обстоятельствах, но это не имело значения. Они обе значили всё для него. Санни вошёл в дом, прекрасно зная, что дверь не была заперта. Она никогда не запиралась. Здесь было нечего взять. И хозяевам было нечего терять. Пройдя в зал, он увидел мать Обри. Фейт была пьяна, как и в последний раз, когда он видел её. Впрочем, её текущее состояние было намного менее запущенным. На самом деле, она была очень красива и, если бы не круги под глазами, лохматая причёска её густых рыжих волос и пустой взгляд её зелёных глаз, могла бы дать фору многим женщинам. И Санни верил, что она ещё не потеряна для Обри. Она всё ещё могла найти свой путь. — Ты кто ещё, мальчик? — грубо спросила женщина. — А ну выметайся отсюда. Если пришёл ограбить, хрен ты что найдёшь здесь. — Я друг Обри, — сказал Санни, твёрдым взглядом смотря на Фейт. Целая гамма эмоций отобразилась на лице женщины. Грусть, обида, скорбь, вина и злость. Последняя эмоция возобладала над ней. — Ах значит, друг Обри… — прошипела она. — Тогда тем более выметайся из моего дома! Не хочу ничего слышать про эту предательницу! Санни поморщился. Впрочем, он был рад увидеть среди эмоций Фейт вину за содеянное. Он понимал, какие чувства она может испытывать сейчас. Злость была лишь защитным механизмом, чтобы убежать от вины. Но убегая от вины, она не найдёт свой путь. Он знал это не понаслышке. — Она не предательница, и вы прекрасно понимаете это, — процедил он. — Что более важно, она до сих пор ждёт вас, хотя и зла. У неё есть на что злиться. Вы бросили её, выгнали из дома в момент, когда не должны были допускать такого. Каждое слово Санни уязвляло Фейт всё больше и больше. Чувство вины за её грандиозный провал охватило её, и она могла лишь молчать. — Я… Был в вашей ситуации. Когда виноват и не знаешь, как подойти к своим близким. Рассказать им обо всём, что думаешь. Когда не знаешь, как они отреагируют на тебя. Примут ли. Но я переборол себя. Я рассказал им всё. И они приняли меня. Они простили. И я знаю, что Обри простит вас. Она любит вас. Женщина потрясённо смотрела на мальчика, мысли которого были гораздо старше, чем его вид. Злость и вина смешались, и в этой путанице эмоций она расплакалась, не понимая, что делать. Алкоголь больше не помогал, неспособный более затуманить её рассудок. Санни осмотрелся в поисках чего-нибудь, на чём можно записать адрес Бейзила. Он не доверял нетрезвой памяти Фейт, тем более, понимая, что, если она и решится пойти к дочери, это может занять не один день. В конце концов он прошёл на кухню и увидел салфетки. Положив одну на стол, он взял в руки нож. Помедлив немного, он вогнал его неглубоко в левую ладонь. Всё равно она ему не пригодится. Пошла кровь. Хорошие чернила. Через минуты две Санни пошёл к выходу из дома. Перед тем как выйти, он бросил, не оборачиваясь: — Адрес я оставил на столе в кухне. Надеюсь, что он вам пригодится.***
Ким нашла Обри рыдающей на площадке. В последние дни они неплохо сдружились. Настолько, что девочка была в курсе всех происшествий в семьях Обри и Санни. Она подошла к плачущей Обри и приобняла её, поглаживая по голове. — Что-то ещё случилось? — мягко спросила она. Обри рассказала ей о конфликте с Санни, впрочем, не вдаваясь в подробности его рассказа. — Я ведь зря вспылила, да? — колеблясь, спросила она. — Теперь, когда я задумалась об этом… Он не выглядел так, будто хотел пошутить надо мной. Да и он никогда бы не стал этого делать… — Ну да, у него серьёзно не было причин поступать так, — задумалась Ким. — Впрочем, это не давало ему права бездумно болтать такие вещи. — Да… — Обри затихла. — Если только он действительно не верил в них. А ведь… это в его характере — загоняться о чём-нибудь… Боже… Я так виновата. Он ведь никогда не говорит, что творится у него на душе. А сейчас, когда он доверил мне свои страхи… Я не то что высмеяла их, но поступила не лучше… Видя, что Обри была в шаге от того, чтобы разрыдаться снова, Ким поспешила утешить её. — Не загоняйся так сама-то… Вы должны поговорить об этом. Я уверена, он простит тебя. Ведь он же твой рыцарь, — дразняще сказала она. Несмотря на своё общее состояние, Обри немного покраснела. — Всё не так… — То-то я заметила, как «не так» он вступился за тебя. Всегда такой тихоня был, а стоило тебя тронуть — он тут же накинулся на Майка. Ничуть не оправдываю его, но вдарили ему нехило. — Да, Санни — замечательный друг, — слабо улыбнулась Обри. — Я действительно должна поговорить с ним. Спасибо тебе, Ким. — Да не за что, — подмигнула она. В этот момент к ним подошёл Кел. — Хэй, йо всем! — поприветствовал он девочек, несмотря на то что буквально менее часа назад сидел с ними в одном классе. — А ты чего сюда припёрся? — Ким приподняла одну бровь, глядя на мальчика. — Так я Обри искал… Санни сказал, что ты здесь. — Ты видел Санни? — спросила Обри. — Да, встретился с ним, пока тебя искал. Ты чё сбежала с уроков и мне ничё не сказала? — Кел скорчил обиженную мордашку. — Мне… стало скучно, — Обри не стала рассказывать ему о своём состоянии. — Санни что-нибудь сказал про меня? Мальчик задумчиво погладил подбородок. — Да вроде нет… А, точно. Он просил передать, что просит прощения за что-то. Я спросил, почему он тебе напрямую не сказал, ну, он же буквально от тебя шёл, мог бы и сказать. Поцапались, мол, что ли? Ну, он странно так на меня посмотрел и сказал, что вы серьёзно поругались, — выложил Кел. — А, ещё попросил попрощаться за него. Я спросил, он уезжает куда? Он промолчал, пожал мою руку и ушёл, сказав «прощай». Серьёзно, кто в наши дни так прощается?.. Выражение на лице Обри поменялось с грустного на испуганное. Кел не заметил, что собирается сделать Санни. Он и не мог предположить такого. Не ему Санни выложил всё, что думает, прежде чем уйти. Не ему, а Обри… — Кел… — Обри перестало хватать воздуха. Началась паника. — Кел, беги к Санни! Так быстро, как только можешь, беги! Она закричала, понимая, что Кел гораздо быстрее их всех и только он может — возможно — успеть добежать до дома Санни достаточно быстро, чтобы остановить его. Она не знала точно, но словно чувствовала: если они не успеют, произойдёт нечто непоправимое.***
Санни стоял у себя на кухне. Дома не было никого, кроме него самого. Родители были на работе, сестра лежала в больнице. Правой рукой он сжимал нож. Очень знакомое ощущение… Он помнил, как не раз возвращался в реальность ото сна именно с его помощью. Поможет ли он сейчас? Должен помочь. Всё было правильно. Всё шло как надо. — Вот и всё? — он услышал знакомый голос. Свой голос. Он осмотрелся и увидел Омори, прислонившегося спиной к кухонному гарнитуру. Свет из окна сзади проходил сквозь него — он не отбрасывал тени. — Да. Я вспомнил слова. Это было очевидно. — Действительно, очевидно, — согласился Омори. — Не жалеешь? — Конечно, жалею. Оттого моя жизнь имеет цену, разве нет? — отвёл глаза Санни. Помолчав недолго, он продолжил: — В конце концов, Обри теперь ненавидит меня. И Мари тоже должна. Я виноват перед ними. Это я виноват во всём. Если бы не я, Мари бы жила счастливо. Обри не выгнали бы из дома, ей бы не пришлось… — Ты ведь прекрасно понимаешь, что это всё ложь, — твёрдо перебил его Омори. Санни вздохнул, опустив руку с ножом. Он понимал. Случившееся с Мари было больше несчастным случаем, это было не подконтрольно ему. И Обри не было бы лучше, даже если бы она осталась жить с матерью. — Так проще уйти, правда? Обвинить себя во всём, уверить себя в том, что все тебя ненавидят, что их жизнь будет только лучше без тебя, — усмехнулся чёрно-белый мальчик. — Да, — просто согласился Санни. — Но я всё ещё не понимаю, к чему ты клонишь. Ты должен был быть на моей стороне. Ты должен был ненавидеть меня не меньше меня самого. Ты должен был желать, чтобы Мари наконец излечилась и жила нормальной жизнью. — Поэтому я не собираюсь останавливать тебя, — пожал плечами Омори. — Пришёл поговорить на прощание. Было бы неудовлетворительно уходить, не поставив точки над «и». — Понятно, — кивнул Санни. В этот момент входная дверь с грохотом распахнулась, и в прихожую влетел Кел. Он бешенными глазами осмотрелся и ворвался в кухню. Увидев Санни с ножом в руке, он застыл. — Санни… — ему не хватало воздуха, то ли оттого, что он бежал весь этот путь, то ли от того, в чём он удостоверился только что. Санни действительно был в шаге от самоубийства. На несколько секунд повисла тишина, прерываемая лишь тяжёлым дыханием Кела. — Кел… — вырвалось у Санни. Это словно вывело мальчика из транса. — Санни, брось этот нож, — осторожно, но прямо попросил его Кел. — Я не могу, Кел, — улыбнулся Санни, и эта улыбка пустила мурашки по спине мальчика. Он не понимал, что происходит. Послышался грохот — и в кухню вбежала Обри, остановившись рядом с Келом, напряжённо смотря на нож в руке Санни. До самого конца она не хотела в это верить. — Санни, пожалуйста, послушай меня! — взмолилась она, слёзы полились из её глаз. — Прости меня, я не хотела говорить этого всего… Санни лишь покачал головой. — Я должен заплатить за свои ошибки и выторговать жизнь Мари. Кел непонимающе смотрел то на Санни, то на Обри. Обри же застыла, понимая, что имел в виду Санни. Он действительно верил в это — и было ли это правдой на самом деле? Если подумать… Если бы перед ней поставили выбор: Мари или Санни — кого бы она выбрала? В этот момент Санни поднял руку и направил нож себе в грудь — как он делал уже не раз, правда, теперь это был не сон. Ах, если бы это всё было сном… Одно движение — и Мари будет жить, так? Так почему он сомневается? Волевым усилием он заставил себя двинуть руку по направлению к груди. Почему нож не пронзил его грудь? Кел подскочил к Санни и обеими руками схватил его правую руку. Санни в панике схватил нож второй рукой, пытаясь пересилить друга. Если он не сделает этого сейчас, они не дадут ему спасти Мари. — Обри, чё ты стоишь?! Помоги мне! — крикнул Кел, но Обри стояла в прострации. Она лишь попятилась, не в силах вынести происходящего. Не в силах выбрать между двумя близкими людьми. Кел чертыхнулся. Его крик не возымел эффекта на Обри, а вот его заставил отвлечься — и Санни смог придвинуть нож к себе. Рывок. Кел пытается спасти положение, отводя удар, но получается неудачно, и нож входит в правый глаз Санни. Громкий крик. Хватка мальчика на секунду ослабевает от болевого шока, и Кел, пользуясь возможностью, выхватывает нож из рук Санни, откидывая его так далеко, как может, но это уже не нужно. Кровь. Много крови. Кел паникует и смотрит, как Санни падает на колени. Затем оглядывается на Обри, кажется, уже очнувшуюся от оцепенения, и уже бегущую к телефону вызывать скорую помощь. Мальчик вторит другу, падая на колени рядом с ним, и зажимает его глаз, понимая, что это мало поможет, но он не может придумать ничего стоящего, ничего, что могло бы помочь лучше в данной ситуации. Санни теряет сознание.