***
Геррит просыпается на удивление рано — за окнами только начинает светать. Как ни странно, в отличном настроении, даже несмотря на обычный и уже привычный приступ утреннего кашля. Ему снилось что-то очень хорошее. Он не помнит, что именно, зато ощущение какого-то тепла и нежности осталось с ним даже после пробуждения. — У тебя всё в порядке? — раздается из-за двери обеспокоенный голос Криса. Геррит моментально вспоминает, о чем он думал перед сном — про соулмейтов, про Криса, про свои подозрения и догадки. — Может, зайдёшь? — он устраивается на подушке повыше. Вошедший в комнату Крис выглядит очень непривычно — он явно сам только недавно проснулся и еще не причесывался и не умывался. Полураздетый: без футболки, в домашних спортивных штанах и с полотенцем на шее. Растрёпанные волосы, которые он пытается на ходу собрать в хвост. Встревоженные карие глаза за стеклами очков. — Утро! Ты как? Принести что-нибудь? — И тебе доброе утро! Все нормально, спасибо, — Геррит жадно его разглядывает. Крис выглядит так уютно и по-домашнему, что у Геррита даже дыхание сбивается — так ему нравится смотреть на такого Криса. — Вставать будешь или ещё поспишь? — Да я вроде выспался, — Геррит прислушивается к своим ощущениям. — Тогда умывайся и идем завтракать, — Крис, улыбаясь, выходит из комнаты. Он конечно же заметил заинтересованный взгляд Геррита и… остальное он решает додумать потом. Геррит вылезает из кровати, быстро умывается, чистит зубы, вытаскивает из шкафа свои старые разношенные джинсы и футболку, радуясь, что не выкинул их, и босиком выскакивает из комнаты. Ему безумно нравится, что у Криса можно ходить босым, это же так приятно — ощущать кожей теплое дерево пола. У себя дома он себе такого позволить не мог. Крис, одетый и причёсанный, уже хозяйничает на кухне. Геррита немного расстраивает появившаяся футболка: ему так хотелось рассмотреть новые татуировки на теле Криса. Он достает из холодильника молоко, наливает в чашку и ставит её в микроволновку. С лёгким вздохом сожаления снова косится на Криса. И натыкается на его проницательный взгляд. Герриту кажется, что тот читает его, как открытую книгу. Как будто он только что вслух озвучил свое разочарование по поводу футболки. — Что хочешь на завтрак? — Крис ухмыляется. «Тебя!» — хочется сказать Герриту, но он понимает, что это не совсем то, что от него ожидают услышать. Хотя… С Крисом никогда ничего нельзя сказать точно. — А ты умеешь готовить такой же омлет, как в кафе вчера был? — он с трудом отгоняет навязчивую мысль о Крисе на столе вместо завтрака и наливает себе чай, — тебе кофе сварить? — Пока не надо. А омлет, — Крис пожимает плечами, — ну да, могу. Ничего сложного. Сыр натрешь? — Ага, — пока Крис достает миску и сковороду, Геррит роется в холодильнике в поиске необходимых ингредиентов.***
— Господи, это было даже вкуснее, чем в кафе, — доев всё, что было на тарелке, Геррит какое-то время сидит с закрытыми глазами. — Ты меня с кем-то путаешь, — Крис с серьёзным видом забирает тарелки и ставит их в посудомойку, — Вашего Высочества вполне достаточно. На божественное я не претендую. Геррит давится смешком и открывает глаза. — Чаю еще налить? — Крис нажимает кнопку на кофеварке. — Не-а, спасибо, — Геррит немного съезжает по стулу, откидывает голову на спинку и снова закрывает глаза. Ему хочется полностью погрузиться в это ленивое осеннее утро, когда никуда не надо спешить. Впитать в себя это ощущение покоя — какая-то популярная мелодия, которую тихо напевает Крис, негромкое гудение кофемашины, вкусные запахи, продолжающие витать на кухне — омлета, свежезаваренного кофе, теплого молока и чая, легкий аромат цитрусового геля для душа, который так любит Крис. Герриту хочется, чтобы каждое утро было таким… всегда… всю оставшуюся жизнь. И главное — чтобы в каждом утре был Крис. Ему не хочется думать о том, что через 10… нет, уже через 9 дней ему предстоит операция. И спасибо Крису, что он хотя бы не напоминает об этом постоянно… Ну, почти. — Таблетки не забудь выпить, ладно? — Геррит молча кивает головой. Он уверен, что Крис сейчас смотрит на него. — Мне сегодня надо съездить по делам. На репточке никого не будет. Так что, по крайней мере, первую половину дня ты предоставлен сам себе. Квартира в твоём полном распоряжении, запасные ключи я тебе оставлю — если ты вдруг захочешь пойти погулять. — Я в студии буду, поиграю. И ты обещал дать мне новые материалы. Я хочу попробовать разобраться с партиями клавиш. — Всё в компьютере. Пойдем, я тебе покажу. В кабинете Крис собирает какие-то документы со стола, быстро просматривает почту. Щелкает мышкой на паре папок на рабочем столе. — Всё новое здесь и здесь. Ручки, карандаши, бумага, нотные тетради — в верхнем ящике стола, — он помнит, что Геррит во время работы предпочитает делать заметки от руки и только потом сам переносит всё в компьютер. Сам, потому что в его записях хрен разберешься. Почерк абсолютно нечитабельный — как у врача. — Сюда можно приносить чай, воду? — Да, конечно. И не поднимай больше ничего тяжёлого, ради Бога. — Сам же сказал, что ты не Бог, — Геррит возвращает утреннюю подачу. Натыкается на насмешливый взгляд Криса и его вопросительно приподнятую бровь и поднимает руки, — Всё-всё-всё! Мебель двигать не буду! Обещаю! — Вот, так-то лучше! Всё, я убежал. Не скучай. Если что-то нужно — звони. Запасные ключи на зеркале у входной двери. — Хорошо, — Геррит его не слушает. Он уже не здесь, он в музыке. Открыв папку и запустив первый трек, он не глядя, на ощупь вытаскивает из ящика блокнот и ручку. Крис ещё раз оборачивается от двери и замирает, несколько секунд рассматривая эту сюрреалистическую картину. Это так удивительно, невозможно и в то же время абсолютно реально: этот мальчишка снова появился в его квартире, в его жизни, в его сердце и душе, там, куда он уже так давно никого не пускал. И когда Крис вернётся домой — он будет здесь. Будет ждать его. И взахлеб рассказывать, что он успел сделать за то время, пока Криса не было. Крис выходит и тихо прикрывает дверь. Ему нужно съездить в банк и в клинику. Взять полные реквизиты медучреждения, чтобы перевести оплату за операцию, отдельную палату и необходимые анализы. Выяснить, что с послеоперационной реабилитацией. Он специально не стал делать это при Геррите — тот всё ещё слишком болезненно воспринимает денежные вопросы. Хотя для Криса это и в самом деле… не то, чтобы совсем мелочь, но такую сумму он легко может потратить. Ему просто очень повезло.***
flashback
Крису двенадцать лет. Жаркий летний день. Только начались каникулы и он радостно выскакивает из подъезда, торопясь к своему приятелю Курту. Они собираются в кино на новый фильм — недавно в прокат вышел «Бэтмен возвращается». Крису нравятся супергерои. В двух шагах от подъезда на асфальте лежит пожилая женщина. Это их соседка, которая живет этажом выше. — Фрау Бремер, что случилось? Вы упали? — Крис наклоняется к ней. Женщина тяжело дышит и тянется рукой к сумке, лежащей чуть в стороне. Крис хватает сумку и подает ей. — Т-т-там… таблетки… — через силу хрипит она. Крис судорожно перерывает сумку. Господи! Зачем у женщин такие огромные баулы?! В них же ничего не найти! Он начинает подвывать от нетерпения и беспомощности, потому что, как назло, вокруг никого, будний день, взрослые на работе, а ему всего двенадцать лет и ему очень страшно. В конце концов он просто вываливает всё содержимое на асфальт и наконец видит маленький пузырек с таблетками. Быстро вытряхивает на ладонь одну горошину и сует ее женщине в рот. — Фрау, Вы только не умирайте, пожалуйста! — перепрыгивая через две ступеньки, он несётся домой, радуясь, что живёт всего на втором этаже. Влетает в квартиру и набирает номер скорой помощи. Дрожащим голосом называет адрес и несется обратно вниз, моля Бога о том, чтобы скорая приехала быстро. Соседку увозят с сердечным приступом. Пожилой врач, прежде чем сесть в машину, треплет Криса по плечу: — Молодец, пацан! Не растерялся. Еще бы минут пятнадцать и не спасли бы твою бабушку. — Она не бабушка… Крис без сил опускается на поребрик. В кино он уже опоздал. Да и плевать. Ему не до кино.***
Вечером он рассказывает всё родителям и просит их узнать, куда увезли соседку. На следующий день он идет её навестить. И продолжает навещать, когда фрау Бремер выписывают. Она одинока и Крис, идя в магазин, теперь забегает к ней, чтобы узнать — не нужно ли ей что-то принести. Оказывается, что фрау много где бывала с мужем, который часто ездил по работе за границу. Крис с детства был любознательным, а фрау Бремер много знала и, главное, умела рассказывать. Её муж давно умер, собственные дети и внуки отношений с ней не поддерживали и фрау очень радовалась визитам соседского паренька. Когда через несколько лет он с родителями переезжает в более престижный район, то продолжает периодически наведываться к ней на зелёную окраину Гамбурга и очень горюет, когда фрау умирает. Родственники фрау не приезжают даже на похороны. Всё организует специальная служба, нанятая ей заблаговременно.***
— Герр Хармс? — в трубке незнакомый голос. — Да. — Это адвокатская контора. Не могли бы Вы подъехать к нам, скажем, завтра, к 16 часам? — Д-да. А что случилось? — У нас завещание фрау Бремер. Вы в нем упомянуты. Вам необходимо присутствовать на оглашении. На следующий день, приехав по указанному адресу, Крис узнает, что фрау Бремер всё своё движимое и недвижимое имущество завещала ему. Оказывается, она была довольно состоятельной женщиной. Именно в квартире фрау Бремер он жил, когда учился в университете. Именно в той квартире бывал Геррит. Ему Крис сказал, что она осталась от бабушки — не хотел вдаваться в подробности. К деньгам на счетах он почти не притрагивался. Часть средств была вложена в акции и Крис не стал ничего менять. Поэтому за прошедшие годы суммы на счётах еще увеличились. Тратить что-то он стал только когда решил воплотить в жизнь мечту о музыкальной группе. Он снял, а потом и выкупил студию, где они сейчас репетировали. Квартиру фрау он продал, когда Геррит решил исчезнуть из его жизни — слишком много с ней было связано воспоминаний. Чтобы избавиться от них, Крис купил себе жильё, совершенно непохожее на ту квартиру — другой район Гамбурга, абсолютно другой дизайн. Не то, чтобы это сильно помогло. Но жить стало немного легче.***
— Герр Хармс! — М…? — Крис понимает, что так глубоко ушёл в воспоминания, что прослушал, о чём ему говорит бухгалтер, оформляющая документы. В кабинете только они двое. Женщина в строгом костюме, сидящая на кожаном чёрном кресле, перебирает листы с текстом и печатями, некоторые кладя перед Крисом, а остальные — скрепляя и откладывая в сторону. Ему не терпится поскорее разобраться со всем этим, он переводит беглый взгляд с мятно-зелёных стен на рулонные шторы с листиками и белый потолок в крапинку. Женщина выжидающе смотрит на него из-за очков в чёрной оправе. — Вам нужно подписать вот эти бланки. Вот это номер счёта клиники, на который Вам нужно в течение двух дней перевести предоплату. — Я переведу всю сумму. — Как вам будет угодно, — фрау кивает головой и достает еще два бланка. — Кто будет представителем герра Хайнеманна на случай непредвиденных ситуаций? — Каких непредвиденных ситуаций? — Крис непонимающе смотрит на неё. — Герр Хармс, ваш друг ложится на операцию. Я надеюсь, что все пройдет отлично — у нас очень хорошие врачи. Но операция — это всегда риск. Мне необходимо указать кого-то в документах. Законного представителя. Обычно это родители. Она выглядит так, словно разъясняет совершенно элементарные вещи, но при этом тон её голоса мягкий и осторожный, словно бухгалтер боится задеть своими очевидными словами. Так говорят либо с детьми, либо с психбольными… Либо с теми, кто временно закрывает глаза на логику. — А Вы можете указать меня? — просит Крис, зная, что с родителями у Геррита непростые отношения. — Вообще-то это не принято, — с сомнением говорит женщина, — вы не являетесь родственником. Мне нужно согласие герра Хайнеманна. Если он не будет возражать, то мы укажем ваше имя. И мне нужны его подписи на части документов. — Хорошо, мы завтра подъедем вместе. Я могу забрать документы, чтобы мы могли с ними ознакомиться? — Конечно. Я подготовила для вас всё в двух экземплярах. Но, пожалуйста, не затягивайте с подписями. — Да, я понял. Спасибо.***
Всю дорогу до банка Крису не дают покоя слова женщины о вероятных рисках. Умом он понимает, что она права, но заставить себя думать о том, что с Герритом может что-то случиться во время операции, он не может. Выйдя из банка, Крис осознает, что он себя накрутил и что ехать домой в таком состоянии — это верх безответственности. Геррит не должен почувствовать его страх и сомнения. Ему сейчас нужны только положительные эмоции и уверенность в том, что всё будет хорошо. Крис садится в машину, заводит двигатель, но с места не трогается. Ему нужно успокоиться. А ещё лучше с кем-то поговорить. Идеально бы было, конечно, поговорить со старшей сестрой — она всегда понимала его лучше всех и поддерживала. Но Нина сейчас не в Гамбурге и даже не в Германии, и Крис набирает единственный номер, который ему приходит на ум: — Клаас, привет! Ты сейчас занят? — Нет. Что-то случилось? — Да… Нет… Черт! Мне нужно с кем-то поговорить. Можно я к тебе приеду? — Конечно, жду.***
— Проходи. Чай, кофе? Алкоголь не предлагаю — ты же за рулем? — Клаас проницательно смотрит на Криса, — хотя тебе бы он сейчас не помешал, мне кажется. Может, выпьешь, а потом такси до дома возьмешь? — Спасибо, но лучше просто воды. Какой алкоголь в час дня?! Они проходят в комнату. Крис устраивается на диване и некоторое время молчит, задумчиво крутя в руках стакан с водой и пытаясь собраться с мыслями. Клаас его не торопит и просто терпеливо ждет, когда друг будет готов рассказать, что его тревожит. — Извини, что я к тебе вот так свалился, но мне просто не с кем больше поговорить, — Крис, делает глубокий вдох и, решившись, продолжает. — У Геррита через 9 дней операция, сложная. Рак легкого. И я… я сегодня был в медцентре, подписывал документы, и бухгалтер спросила, кто будет его представителем… на случай если… если что-то пойдет не так. И я теперь не могу от этого абстрагироваться. И домой поехать в таком состоянии не могу — там Геррит… он… он сейчас живет у меня. Он сразу все поймет… Потому что… — Потому что он твой соулмейт. Крис замирает и с открытым ртом смотрит на Клааса. — Откуда ты знаешь? — Несложно было догадаться. Достаточно понаблюдать за вами: как ты на него смотришь, как опекаешь. Он для тебя центр вселенной. За эти несколько дней с момента его появления ты очень изменился. Я тебя раньше никогда таким не видел. И… я просто знаю, как это выглядит. А Геррит-то в курсе? — Нет… Не знаю… Мы это не обсуждали, — Крис тяжело вздыхает, — я боюсь поднимать эту тему. Мы когда-то из-за этого разругались. Он не верит. — Как можно верить или не верить в то, что существует?! Крис! Он же тоже должен чувствовать твои эмоции, твою боль. Разве нет? — Вот так. Он когда-то вбил себе в голову, что это сказка. И просто игнорирует все, что не укладывается в его видение окружающей действительности. — Но тебе придется сказать ему. Ведь такие отношения — это же подарок судьбы! Их нельзя просто так взять и выкинуть в корзину! — Я скажу, когда… — Крис запинается, — после операции. — Почему не сейчас? — Чтобы мы опять поссорились? — в его голосе проскальзывает неконтролируемый упрёк. — Чтобы он снова ушёл, отказался от операции?! Он и так уже один раз забил на себя и помирать собирался перед тем, как мы встретились! — Чего?! — Клаас шокированно смотрит на него. — Того! — Крис резко ставит пустой стакан на стол, — если бы он тогда не пришёл на прослушивание… — Ну вы, блять, даете! — Клаас качает головой. — Теперь я начинаю понимать, почему ты так дёргаешься. Но мне всё равно кажется, что тебе нужно поговорить с Герритом до операции. Вам обоим нужно. Извини, конечно, я сейчас скажу то, что тебе не очень хочется услышать… но потом у вас просто может не быть шанса. Крис сидит на диване, сгорбившись и закрыв лицо руками. Клаас пересаживается к нему и обнимает друга за плечо. — Прости. Ты хотел успокоиться, но я, похоже, своими словами сделал только хуже. — Да нет, — Крис поднимает голову, — ты все правильно сказал. По крайней мере, ты заставил меня задуматься о том, что надо перестать жить одними эмоциями в отношении Геррита. — Он соулмейт, — губы Клааса трогает лёгкая улыбка, — ты не сможешь жить не эмоциями. Ты поговоришь с ним? — Я… не могу тебе обещать. — По крайней мере, пообещай хорошенько подумать. — Обещаю. И, Клаас… постарайся не подавать виду, что знаешь про операцию. Геррит не хочет, чтобы его жалели. — Конечно, как скажешь. И если что — я всегда рядом. — Спасибо, что выслушал, — Крис встаёт и внезапно улыбается. Он вдруг осознает, что, несмотря на тяжесть разговора, ему стало гораздо спокойнее, — поеду я домой. Пока этот балбес ещё что-нибудь не учудил. Домой — это значит к Герриту.