***
Рождество прошло уныло, даже все эти украшения праздничного настроения не добавляли. Ни накрытый стол, ни нарядная мама — ничего не обрадовало Фрэнка на двадцать пятое декабря. Возможно, дело в том, что он заебался уже на третьей неделе подработки и тупо уставал, не имея сил на всё остальное. Сон, плотный ужин и, может быть, объятия Уэя — все, что нужно было гитаристу, чтобы дожить до конца месяца. В подарок за свои мучения он получил тёплый комплект из шарфа и шапки в один цвет — пришлось вымученно улыбнуться и примерить всё на себе. Не то, что ему бы хотелось, но лучше, чем ничего. Матери, безусловно, её подарок понравился: она ошарашено смотрела то на коробочку — да, Фрэнк чертовски постарался между прочим! — то на флегматично улыбающегося сына. Сказать, что для нее это был сюрприз — ничего не сказать. Она расцеловывала лицо подростка, благодаря за такой подарок на Рождество. А он что? Он ничего, молчал и наслаждался признанием его заслуг, пускай и таким образом. Может быть, лишь немножко приятно, но он не собирался никого прощать, просто хотел быть хорошим сыном. Пришлось сознаться, что он подрабатывал в магазине винила, хотя на удивление никто ничего против не сказал. Наверное, в глубине души мама надеялась, что эти деньги он мог откладывать на колледж. Что ж, пока рано её разочаровывать, так что пускай Айеро побудет хорошим сыном ещё немножко. Настоящим же сюрпризом для самого Фрэнка стал приезд отца. Чич остановился в гостинице недалеко от дома Джерарда, забавное совпадение. Сейчас родители поддерживали исключительно родительские отношения, поэтому новость о прибытии папы в Белвилл гитарист узнал от матери. Она сказала это вскользь, без неприязни, но так поздно, чёрт возьми! Айеро бы подготовился как-то, может даже с ребятами познакомил! Сыграл бы что-нибудь для него, в конце-то концов! Редко получалось пообщаться с отцом, так что подросток ждал эти встречи с нетерпением. К тому же, для него всегда что-то привозили, иногда даже из заграницы. Вообще, его отношения с отцом были доверительнее, нежели с мамой. Мать он видел часто, каждый день, блин, а там встречи были не чаще раза в полгода, если не год. Раньше Фрэнк даже грузился из-за этого, когда был помладше: ему казалось это вселенской несправедливостью, ведь ровесники спокойно проводили время со своими родителями, а Айеро для обыкновенной встречи нужно было ждать столько времени! Но с возрастом пришло осознание, что и Чич далеко не самый обычный папа. Да, он не водил его на баскетбольные матчи, не возился с машиной и занимался прочими «отцовскими» делами. Зато он ездил по всему миру, научил Фрэнка играть на гитаре и барабанах, всегда поддерживал в начинаниях и привозил всякие вкусности, за которые мама всегда ругала. Держа Чича за руку, он впервые увидел мир из закулисья! Его папа был проводником в мир музыки, что была так важна для подростка. Каждый ли ровесник мог таким похвастаться? Чёрт возьми, нет! Изредка проходили официанты, вытирая столы и обмениваясь шутками — здесь часто подрабатывали студенты. Из динамиков тихо играла Last Christmas, огоньки вывески помигивали в такт. Они сидели в любимой закусочной папы. Собственно говоря, дело в лучшем тако: живот подростка точно не скажет ему спасибо за острый перекус, но прямо сейчас Фрэнк был чертовски счастлив. Чич рассказывал о турне, насыщенных событиями поездках, пока сын с удовольствием уплетал джанк фуд. Давно ему не было так весело проводить время с родителем, он уже и забыл это чувство. Мама всегда уставшая, её не особо беспокоили дела Фрэнка. Школа, оценки и планы на колледж — вот, что её действительно интересовало, на этом можно было заканчивать. Даже после рождественского празднества желания общаться не прибавилось. Из-за этого контраст от общения с папой такой явный — мама ограничивала его и вечно пыталась нравоучать. Папа же всегда оставался лоялен и отзывчив, он по-настоящему понимал Айеро: его любовь к музыке, образ жизни, мышление. Можно быть собой и не закапывать себя в груде лжи, чтоб не досталась новая порция непрошенных советов. Папа элементарно был проще в общении. — Знаешь, я хочу тебя кое с кем познакомить, — сказал Чич, отпив свою содовую. Фрэнк вопросительно вскинул брови, не отрываясь от веганского тако. — Я кое-кого встретил. — В каком смысле? — подросток все ещё не понимал, о чём шла речь. — Я женюсь летом, Фрэнк. Чёрт, у него будет мачеха? — Оу. — Я понимаю, это довольно внезапно, но я бы хотел познакомить вас до свадьбы. — Оу, — Фрэнк опустил взгляд, откинулся на спинку дивана. Wham поспешно сменились на ABBA, что-то бухнуло в груди. В голове никак не укладывалось. Не то что б он не размышлял об этом, но тем не менее, это было внезапно. Новая семья означала отдаление и более редкие встречи. Зачем отцу пережиток прошлого, когда у него появится новая семья? Не за чем. Мозг додумывал не самые приятные подробности, как вдруг Чич перебил поток мыслей. — Но это не значит, что мы будем видеться реже. Возможно, даже наоборот. Мы хотим перебраться в Нью-Йорк, а там рукой подать. Я всегда буду рядом, Фрэнк. Может папа и правда хотел этого, да вот только настроение Фрэнка было уже испорчено. Чаще видеться… ладно, если отец что-то обещал, то всегда выполнял, в отличие от мамы. А что если подобравшись ближе, отец тоже начнёт его пилить? Начнутся унылые разговоры, серая бытовуха. С другой стороны, это всё оставалось под сомнением, ведь раньше Чич особо не давил на него даже до развода. Стоило правда так переживать? Ну, может и стоило. Мать тоже сначала была очень приветливой и мягкой, а потом как-то весь этот «доброжелательный» шарм куда-то пропал, стоило Айеро выйти из ребячего возраста. Там и до разочарования недолго. — Мама тоже так говорила, — отфыркнулся гитарист, скрестив руки на груди. Однако язвить в ответ не спешил. — Она наверняка наговорила всякого про моих друзей и меня. — Мне ничего про тебя не говорили, — пожал плечами отец, однако они оба знали, что это ложь. Чич присел поближе, чуть-чуть нагнувшись над столом. — В любом случае, это только твоё дело. У нас с Линдой разные взгляды на воспитание. Но это не значит… — Да знаю я это всё, — сдался Фрэнк. Он так заебался от этой воспитательной болтовни. — Но я уже устал защищаться. Все эти разговоры о колледже, об успеваемости, о вызовах в школу. Ты тоже начнёшь всё это, стоит тебе перебраться поближе к Джерси. Хотелось просто выдохнуть и сбросить весь этот груз мыслей — хотелось курить, но такое папа бы точно не оценил. — Я просто хочу жить свою жизнь, а не отчитываться за каждый шаг. — Ты и не обязан это делать. — Тогда почему от меня всегда что-то требуют? — Потому что мама беспокоится за тебя. И я тоже, просто у меня больше уверенности в том, что ты сам разберёшься со своими проблемами. Мы беспокоимся за тебя, потому что любим. Чич вздохнул, а затем мягко улыбнулся. Это почему-то очень успокоило, прямо как в детстве. Наверное, ему действительно не хватало папы в последнее время. — Ты мой сын, и я всегда помню о тебе. — Даже в туре по Европе? — усмехнулся Айеро. Его сердце оттаивало. Папа всегда умел свести конфликт на нет. — Даже в туре по Европе. Даже после свадьбы и переезда буду о тебе помнить. Может, не всегда получается приезжать, но это не значит, что я не думаю о тебе. К тому же, твоя мачеха замечательная женщина. — Не сомневаюсь. Всё напряжение сошло на нет. Отец умел подавить весь негатив простыми разговорами — мама же сразу начинала фонтанировать эмоциями, выводя Фрэнка из себя. — Даже если и Линда что-то рассказывала о тебе, это останется только между тобой и ней. — Удобно ты не при делах остался, — усмехнулся Фрэнк, хоть и понимал, что это только их с мамой конфликт. Отец не при чём, это мама всегда примешивала мнение Чича чуть что. В конце концов, это только их с мамой разборки. — Хотя знаешь, есть всё-таки вещи, о которых я хотел с тобой поговорить, — в тоне Чича появилась серьёзность, которая абсолютно не вязалась с ним, как бы он не пытался выглядеть строгим родителем. — Как мужчина с мужчиной. Хотелось спрятаться в капюшон толстовки. Таким тоном начинали разговоры о сексе. — Просто я надеюсь, что ты предельно осторожен и всегда предохраняешься. — Па-а-ап, боже, почему мы вообще об этом говорим, — неловко закрыв ладнями лицо прогнусавил подросток. — Потому что об этом твоя мама точно не может с тобой поговорить, судя по вашим взаимоотношениям, — мужчина отпил содовую, с лёгкой улыбкой наблюдая за сыном. Строгого разговора не получалось, не такой уж Чич родитель, чтобы устраивать серьёзные разговоры. До развода этим всё равно занималась только мама. — Я повторюсь, это не моё дело, но и оставаться в стороне я не могу. — Ну так пускай сама со мной говорит, а не заставляет тебя говорить все эти смущающие вещи. — Это вопросы твоего здоровья, — подметил отец. Фрэнк закатил глаза и громко вздохнул. Весь этот разговор уже начинал раздражать. — Она не может мне это в лицо сказать, потому что до сих пор не хочет поднимть тему моих, — Айеро мельком взглянул на папу, — предпочтений. — А что с ними не так? Блядь, погодите-ка, он что, собирался выходить из шкафа прямо сейчас? Прямо в закусочной, попивая из трубочки свою газировку? С матерью тогда был целый скандал, а сейчас парень просто так возьмёт и скажет своему отцу об ориентации? Хотя вроде как Чич выглядел спокойно: никаких подозрительных гримас или приподнятых бровей. Его просто слушали, ждали ответ, а не кричали о разочаровании и прочих обидных вещах. — Мама не может смириться, что мне, — в горле запершило от волнения, — могут нравиться… Ну, — Фрэнк выжидал любой реакции на слова, однако мужчина перед ним оставался вполне спокойным, — мне нравятся не только девушки. Ну всё, сейчас начнётся поток разочарованных речей. Ладно, если до этого такая реакция понятна, то сейчас-то Чич одним взглядом выразит своё мнение о своем сыне. Вот прямо сейчас, секунду. Фрэнк не заметил, как зажмурился от волнения и, приоткрыв глаза, обнаружил абсолютно очевидную нейтральную реакцию отца. Он не хмурился, не выражал недовольства. И именно такой отзывчивости Айеро ждал от матери. — Что, никаких нравоучений? — не выдержал гитарист. — Я думаю, ты и сам понимаешь все риски, особенно в Джерси. Поэтому всё, что я могу сделать — поддержать тебя. Внутри всё затрепетало — именно этого он ждал, когда впервые сказал маме об ориентации. Чёрт, это ведь не так просто сделать! Довериться и открыться в мире гомофобии — и получить на это слова поддержки. Всё это время Айеро желал только этого. — Фрэнк, пойми, — папа вздохнул и мягко улыбнулся. — Мама просто беспокоится за тебя. Это неизбежно, что она будет думать о худших исходах… — О, да, очень на неё похоже. — Но она любит тебя и переживает. Будь с ней помягче, ей и так нелегко. Ладно, в какой-то степени отец был прав: маме тяжело воспитывать ребенка почти в одиночку и выживать вдвоём на свою зарплату. Да и в целом у них очень ухудшились отношения, следовательно, то, чем её сын живёт последние месяцы, она не знала. Или не хотела знать, тут уж Айеро залезть в голову матери не мог залезть. — Пообещай, что вы помиритесь, — Чич скрестил руки и посмотрел на него крайне выразительно. — Ты же не хотел лезть в это всё, — отфыркнулся подросток, однако немного стушевался. — Не хотел. Но и такие дела мне тоже не по душе. Они ещё пару секунд замерли в зрительной перестрелке, но парень сдался. — Хорошо, — со вздохом пробурчал он, — я попробую с ней поговорить, но ничего не обещаю. — Чудесно, — вновь вернул мягкость в свой голос Чич. Уровень коммуникаций его папы просто поражал, с такими способностями ему следовало попробоваться в Люди Икс, а не в музыкальную индустрию.***
Весь день Фрэнк провёл с отцом и чертовски был рад этому — одно лишь его появлеие в Джерси было равно подарку на Рождество. Лишь под самый вечер, после ненавязчивой поездки вдоль заснеженных улочек, Чич отвёз его домой. Без настоящего подарка — считай, вещественного — его, конечно, не оставили. Они у отца всегда были особенные: он с трепетом привозил ему сувениры с туров, игрушки и самые настоящие пластинки со всего земного шара, однако этот новогодний сюрприз перекрыл все предыдущие. Чич подарил ему гитару, да не просто гитару, а Epiphone Les Paul! Его собственная электрогитара, да ещё какая! Хотелось опробовать её поскорее на репетициях, а ещё Фрэнк сразу же запланировал покорить с ней Хобокен в весенней поездке. Больше никаких замен инструмента от Рэя, только его новая фаворитка! Отец знал, что подарок понравится — в частности после рассказов сына про их группу и ту странную ситуацию, когда он сломал свою акустическую гитару. Жалко, чего уж там, но иначе придурков одолеть низкорослый Фрэнк навряд ли смог бы, даже сейчас он это понимал. Всё превратилось в историю, которая бы говорила о нём как о чертовски хорошем друге, и это было, наверное, даже дороже его старушки, дожидающейся когда-то в чехле своего часа. Ну и что он за панк, если ни разу не разбивал гитару, а? Чич однозначно заценил рассказ, приправленный эмоциями и жестикуляцией подростка. Первым делом подросток похвастался подарком Джерарду — благо тот быстро ответил на вызов. Всё-таки Йокки-Токки крутая вещь! Уэй заверещал в динамике от предвкушения, стоило парню рассказать о встрече с папой. Они бы проболтали несколько часов точно — тем накопилось предостаточно, — но Джерарда позвала мама и он поспешно извинился, оставив друга наедине с пережитым днём. Что ж, они ещё встретятся на каникулах, Айеро не сомневался в этом. Мама немного сбавила настойчивость и подросток был ей благодарен за это. Может он и не планировал сразу вот так выходить на мировую, однако на новые конфликты нарываться в его планы не входило. Оставаясь наедине с собой, Айеро иногда вспоминал слова о разочаровании. Знаете, как будто вы просто шли по своим делам и внезапно вспомнили разговор с грубым кассиром в маркете и только потом придумали, что б ему такое ответить. И ваш диалог перерастал бы в такую словесную баталию, что по итогу вы бы чувствовали себя королем мира. Вот так и Фрэнк перекапывал весь их напряженный разговор, уговаривал себя в несерьезности и эмоциональности матери, хотя и верилось всё же с трудом. Она правда была такой осторожной или это всё копилось с тех пор, как Джерард переступил порог их дома? Блядь, да Джи ведь даже не виноват ни в чём! Что он сделал? Окей, довёз его до дома, когда гитарист надрался, но это же наоборот было плюсом в его карму в глазах матери. Да, гитарист припёрся под утро после вечеринки в клубе, будучи пьяным, но это всё ещё не криминально. Что действительно могло быть немного — ладно, не немного — некрасивым поступком, так это раскуривание травы в их доме. Но блин, они даже не попались! Если бы эта женщина учуяла запах, то обязательно вызвала копов или типа того. Фрэнк не мог прийти к единой мысли и часто в последнее время засыпал в абсолютной каше из мыслей. Когда-нибудь он решится заговорить с ней первым и скажет «я прощаю тебя», но уж точно не сейчас. Не-а, с него хватит этого всего. Один папа с его мужским разговором чего стоил.***
Тридцать первое декабря он провёл с матерью, пытаясь выдержать поток мелодрам по телику в её компании. Стухнув окончательно в своей комнате и крепко задремав после вечернего перекуса, парень проснулся от снежка, прилетевшего в его окно. Не сказать, что Айеро не ждал этого, но точно не сегодня. Под окнами вновь стоял Джи, улыбаясь уголком губ. Ну как на него злиться, а? Уэй уже более ловко забрался по дереву и залез в комнату гитариста, аккуратно чмокнув парня в щёку, тут же отряхивая выпавший днём снег с ботинок. Выпускник выглядел слишком взбудоражено. Всё ещё убирая снег с одежды, он волнительно спросил: — Ну, где она? — В чехле в шкафу, пока прячу от мамы. Не хочу проблем, жду, когда она выйдет на работу. Джерард чуть не запищал, держа гитару за гриф. Подключать её никто не собирался, да и некуда было, однако восторгаться новым подарком Фрэнка никто не запрещал. Сташеклассник даже попробовал провести по струнам, зажав лад довольно неплохо для абсолютного неумёхи, что весьма удивило подростка. Подсев рядом на кровать, Айеро с удивлением произнёс: — А я и не знал, что ты умеешь играть. — Я не говорил? — рассеянно спросил Джи, вскидывая брови. Лишь сев рядом с ним, Фрэнк вновь учуял запах травы. — Меня не приняли на прослушивании, вот я и забросил. Петь выходит гораздо лучше. — Эти придурки не знают, что потеряли, — усмехнулся подросток, однако от травы внутри что-то тревожно заныло. Спустя пару затянувшихся разговоров о музыке и новой гитаре Фрэнка они уселись у открытого окна и закурили, всё ещё смеясь над какой-то ерундой, впрочем как всегда. С Джерардом было уютно, он просто болтал без умолку о комиксах и любимых музыкальных группах, однако даже это дарило комфорт, которого так не хватало всё это время. Весь декабрь прошёл так-сяк, чего уж таить. Ему не хватало такого милого и очаровательного Уэя рядом. — Ну так, — вспомнил вокалист, на чём они остановились в прошлый раз, — как прошло твоё Рождество? — Сносно, — отмахнулся парень, — мама накрыла стол, посидели без шумихи. — Ей понравились те бусы? — Вроде да, — пожал плечами Айеро. — Она только лишь сказала, что это всё очень неожиданно. И что «я вырос так быстро», ого, вау, я могу заработать себе на пачку сигарет и обед в школе. — Учитывая, что в её глазах ты всё ещё малыш, это неудивительно. — Нихера я не малыш, нечего со мной сюсюкаться. Мне, блядь, семнадцать! — Мы всегда для них дети, ничего уж не поделать. Улыбка вокалиста выглядела слишком натянутой, однако подросток решил не навязываться. Если Джи захотел бы, то сказал сразу. Спустя пару затяжек гитарист продолжил, уже не глядя на собеседника — лишь на звёзды, подмигивающие ночью. — Неправда. Мой отец считает меня взрослым человеком и считается с моим мнением. Ему почему-то ничего не мешает прислушиваться ко мне. Джерард молчал, стряхивал пепел на улицу, где ветер тут же разносил его по соседнему двору. Уэй смотрел на сигарету, задумавшись о своём. — Я рассказал ему всё. — Всё? — переспросил Джерард тихо. — Всё про себя. Что я люблю парней тоже. — А он? — вокалист тут же оживился, переведя взгляд на насупившегося подростка. Ему ответили нежной улыбкой. — Просто сказал быть осторожнее и всё. Никаких упрёков, только поддержка. Прикинь? Бывает и по-другому. Джи правда пытался искренне порадоваться за него, однако Айеро чувствовал излишнюю замкнутость и натянутость. Разговоры о родителях всегда делали Джерарда задумчивым, даже если это не касалось его собственной семьи. Больше Фрэнк ничего не говорил, лишь курил в окно и наблюдал за заторможенным и расслабленным предметом воздыхания.