***
Не особо задержавшись у Торо дома, Джи и Майки уехали домой из-за переживаний мамы Уэев насчет обеда. Не сказать, что гитарист расстроился, но чёрт, он вообще-то рассчитывал на ещё как минимум пять прогонов. Рэй лишь пожал плечами — спасало время, которого было слишком много в распоряжении парней. Окей, для первой в этом году репетиции они все постарались на славу. Расположившись вновь в спальне на втором этаже, Фрэнк, Боб и непосредственно Рэй уселись в ожидании… а чего они ждали? А, ну да, Брайар ждал, когда его заберет коллега, подросток же просто не решался уходить в надежде на обсуждение обстоявших дел. Барабанщик развалился на кровати, наблюдая за потопываниями нервного Фрэнка. И конечно же, Торо заметил все эти переживания, Айеро же как открытая книга. — Что-то не так? — Всё не так, — буркнул Айеро, хмурясь. — А поконкретнее? — Дело в завтрашнем дне. Брайар усмехнулся, переведя взгляд в потолок. Ну да, для него все было очевидно. — Переживаешь из-за обеда? — спросил гитарист, скрестив руки на груди. Для него же все было весьма неоднозначно. — Не знаю, о чём мне говорить с родителями Джерарда и Майки. — Брось, всё будет хорошо. Вот о чём мы разговариваем? — На ком хотели бы жениться, с кем переспать и кого убить, — донеслось от ударника. Торо одарил его красноречивым взглядом. Нет, ну правда, а о чём говорили подростки, одержимые музыкой и ужастиками восьмидесятых? Рэй и Уэи всегда были на одной волне, болтая то про комиксы, то про ещё какую нёрдовскую фигню. Боб обычно молчал, Фрэнк прилипал взглядом к Джи и пытался лавировать между своими мечтаниями и реальностью. Вот о чём они говорили? Родителям братьев точно будет не до этих всех увлечений, начнутся те самые вопросы про будущее, подросток был в этом уверен. — Эти люди не такие, как мы, — прогундел Фрэнк. — Они взрослые, у них есть работа и всё такое. — У меня есть работа, у тебя, кстати, тоже. В этот раз на барабанщика взглянул сам Айеро с бóльшим недовольством. Брайар мысленно направлялся в далёкое пешее эротическое приключение, прямо как в рассказах Джерарда о партиях в DND. — «Всё такое» — это и есть мы, Фрэнк. Мы их дети, они говорят о нас. — О, да, их дети: проблемный ребёнок, три задрота и ночами работающий нелегально подросток, — фыркнул Боб куда-то в сторону. Толика правды была в его словах. Фрэнк не удержался от остроумного вкрапления. — Ты не особо на подростка тянешь, вообще-то. Рэй присел рядом с распластанным около одной из кроватей гитаристом, на его лице была мягкая улыбка, похожая на ту, которой одаривал Фрэнка отец. Торо выдал самый стандартный из стандартнейших совет: — Просто будь собой, всегда работает. С тобой уж точно. — Почему мне кажется, я где-нибудь точно облажаюсь? — Вот именно, тебе же говорят, будь с собой. Кто-то сегодня точно выспался, полноправно подменяя Майки Уэя в колкостях. Хотя до идеала ещё далеко. На улице послышался грохот: Торо тут же подошёл к окну и выглянул, чтобы увидеть источник шума. Гитарист тут же накинул верхнюю одежду, намереваясь спуститься. Судя по голосу, с молла приехала мама Рэя. — В любом случае, уже спустя минуту будет ясно, насколько я отстойный друг. — Ага, друг. Ай, да за что?! — Парни, не разгромите тут ничего, пока я буду внизу. В Боба прилетела подушка, пока дверь в спальню быстро захлопнулась, оставляя в комнате ударника и Айеро. Тот накинулся на Брайара со всем своим рвением, начиная его тыкать в бока. Спустя одну неловкую дружескую потасовку за гордость Фрэнка, из-за которой они оба упали на пол, подросток отфыркнулся: — Лучше держи язык за зубами. — Знаешь, — пытался отдышаться вместе с гитаристом Боб, говоря тихо, — я бы вообще на твоём месте задумался, почему тебя считают просто другом. — Ты не поймёшь. — Ох, ну куда же мне. Ёрничество барабанщика начинало реально раздражать, чёрт возьми. Фрэнк пихнул его локтём. — Заткнись. — Чувак, я серьёзно, — Брайар понизил голос, — ты так паришься из-за встречи, а ему плевать. Чёрт, если он ходит как бойфренд, разговаривает как бойфренд, значит он точно бойфренд! — Заткнись, Боб. Слышать это было так неприятно; что-то ныло в груди, возможно, это была его задетая гордость. Если даже Брайар говорил такие вещи, значит, все в группе всё знали и понимали, кроме разве что Рэя. Подросток не задавался этими вопросами, просто отвечать на них не хотелось. Они обозначили эти отношения как близкую дружбу, это устраивало обоих. Наверное. Фрэнк не был в этом так уверен: если поднять вопрос в разговоре с Джи, высока вероятность наткнуться на этот холодный, отрешённый взгляд и лишиться общения вовсе. Стоило ли так рисковать? Нет, само собой Айеро беспокоило, кем они всё же приходились друг другу сейчас. Любовниками? Нет, громкое взрослое слово, оно ему не нравилось. Бойфрендами? Уэй не всегда был открыт даже в компании участников группы, так что уж говорить об остальном мире? Друзьями с привилегиями? Фрэнк слишком погружён в эти чувства, чтобы оставаться в рамках «мы ничего не должны друг другу». Джерард продолжал сбегать, а ему ничего больше не оставалось, как довольствоваться этими встречами и улыбаться, стоило на горизонте замаячить вокалисту. Но дружба всё ещё была наиболее приближённым вариантом. — Хотя вообще, — Брайар поднялся с пола, начиная потихоньку собираться и поглядывать на наручные часы, — Джерард ведёт себя странно. В последнее время он какой-то чересчур… — Обкуренный? — грустно усмехнулся Айеро. Ударник удивлённо вскинул брови, однако вида не подавал. — Да. Как бы это не вышло боком нам. И тебе в частности. — А я тут причём? Прозвучало как-то слишком нервно. Всё ещё защитная реакция, привычка, когда кто-то кроме Уэя заботился о его жизни. В ответ послышался тяжёлый вздох. — С такими людьми не встречаются, Фрэнк. Вскоре Торо вернулся, сообщая барабанщику, что за ним приехали. Впрочем, тот и сам прекрасно слышал, как прогремела машина за окном. Они быстро разошлись — продолжение разговора более не требовалось. После сказанных Бобом слов Айеро совсем ушёл в себя, даже на предложение Луи подвезти согласился неохотно. Ещё и наушники так невовремя сломались, оставляя подростка практически наедине с мыслями. Прав ли Брайар? Кто знал. Да, он был вышибалой в клубе и наверняка видел зависимых людей чаще, чем Майкса в хорошем расположении духа. С другой стороны, а что он вообще знал о Джи?***
В обед следующего дня подросток подошёл к дому Торо, ожидая приезда Джерарда. Можно было и самому дойти, конечно, но волнение за ночь заполнило весь желудок и лёгкие, отчего Фрэнка временами потряхивало от переживаний. Как в старые добрые, ничего не скажешь. Когда-то такая тревожность была привчна, гитарист уже успел отвыкнуть от такой «роскоши» в виде дрожи и сильной тошноты — в него даже завтрак не полез, поэтому живот громко урчал, требуя хоть какую-то пищу. Полнейший отстой. Рэй гостеприимно предложил хотя бы имбирный эль, спасибо и на этом. К моменту прихода Айеро в спальне расположился Брайар — завалился сразу после ночной смены, первой в этом году. Фрэнк хотел сначала понадоедать барабанщика, но Торо отвлек его пирожными, которые купил специально для мистера и миссис Уэй. Даже он подготовился, так запарился! В машине Джи было непривычно свободно: Боб вроде как задремал у окна, Фрэнк поглядывал на чередующиеся за стеклом дома и лужайки, а Рэй удостоился пассажирского сидения, держа небольшую коробку, подпрыгивающую на неровностях дороги своего неблагополучного района. Джерард приподнял бровь, кивнув на колени гитариста спереди. — И что это? — Шоколадные эклеры и капкейки, — улыбнулся Рэй, приоткрыв коробку, — я их в кондитерской на углу купил. Эй! Фрэнк просунул руку между сидениями и ухватил эклер за кремовый конец, тут же засовывая его в рот практически целиком. Организм требовал хоть какого-то источника энергии. Торо тут же недовольно насупился. — Вау, для такой техники, наверное, нужны долгие годы тренировок, — голос Боба практически никто не услышал кроме Айеро, уже успевшего вознаградить ударника больным тычком в рёбра. — Чёрт, Фрэнк, я испачкался в пирожных из-за тебя! Гитарист не звучал злобно или возмущённо, скорее был смущен тем, что они чуть не запачкали кремом салон Уэя. Того это не особо волновало, так что всё свелось в шутку. Майки, кстати, с ними не было: по словам Джи, тот остался дома, компенсируя отказ Алисии прийти на званый обед, и помогал накрыть стол. «Оправдывался тем, что родители хотели пригласить только друзей, а не устраивать знакомство с его девушкой», — сказал Уэй, почти поворачивая на их улицу. Боб окинул Фрэнка очень многозначительным взглядом, но ничего не сказал. Спасибо на этом. И без этого переживаний хватало из-за вчерашнего разговора.***
Это был не первый раз, когда подросток был в гостях у Уэев, однако впервые он чувствовал себя так дискомфортно. Мама Джи ворковала над накрытым столом, передвигая тарелки, а отец любезно встретил их на пороге, даже руку всем пожал. Возможно Фрэнку просто показалось, но его оглядывали в прихожей чуть дольше обычного. Впрочем, это могла быть его дурацкая паранойя. Все уселись за стол, коробка с пирожными отправилась в холодильник — что ж, Рэй всегда нравился родителям, слишком смахивал на хорошего парня. Фрэнк готовился к вопросам вплоть до выбора колледжа, хотя миссис Уэй добродушно спрашивала про то, как они познакомились и всяком подобном. Так и не скажешь, что именно ей принадлежал тот грозный голос, отчитывающий Джи при Майки. Если б гитарист сам не слышал его в тот день, то наверняка и не поверил, что мама Уэев могла быть такой. Он не сравнивал их маму и свою, пускай такие мысли бывали в голове подростка. Настолько ли они были разными? А если б у Фрэнка был брат или сестра, ставили бы его в пример? Как бы он себя чувствовал тогда? Смогла бы его мать винить за дурное влияние на младшего ребенка? Миссис Уэй — «о, дорогой, можно просто Донна!» — принесла горячее, а Айеро неловко отводил взгляд. Это была чёртова индейка. Его замутило ещё сильнее. — Что-то не так, Фрэнк? — женщина выглядела подозрительно заботливой, слишком неискренне. — И-извините, — он откашлялся, — я… не ем мясо. — Совсем? — Донна захлопала ресницами от удивления. — Да, мой желудок не особо переваривает жирную пищу — слегка преувеличил он, застеснявшись такого внимания, — так что я придерживаюсь некоторой диеты. Мяса это тоже касается. — Джерард мне ничего не сказал, прости, дорогой, — во взгяде миссис Уэй проскользил жуткий холод, направленный на старшего сына. — О, нет-нет, всё хорошо, салат просто чудесный! Парень затараторил, пытаясь замять ситуацию, однако женщина как будто только и ждала повода зацепиться за что-то и принизить Джи. Донна могла прожечь дыру своим взглядом, направленным на сына. Тревожные волны пустили мурашки по всему телу, эта тема точно не останется без пререкательств. — Прости, что так получилось. Непривычно, когда дети так внимательны к своему здоровью. — Ма-ам, — протянул вокалист, метнув в неё взгляд. Куда менее агрессивный, чем ожидал подросток. — Я что, виновата в том, что ты ешь что попало? Тебе бы взять пример с Фрэнка. — А может тебе не стоит лезть со своими непрошенными советами прямо за столом? О-о-о, нет, только не эти разговоры! Фрэнк знал к чему они могли привести, поэтому в надежде пялился на Рэя, у которого всегда получалось сводить конфликты на нет. Тот попытался перевести тему разговора, на которую отозвался исключительно отец братьев. Брайар с абсолютно ничего не выражающей миной ел индейку, а Фрэнк в надежде на поддержку переводил взор от Джерарда на его не менее закрытого к ситуации Майкса. Вся эта обстановка пугала до чёртиков, одно дело быть настороже конфликтов дома, а другое — сидеть и наблюдать за этим прямо перед своим носом! Капля пота скатилась по линии челюсти, спускаясь под ворот одежды; Фрэнк ненавидел это напряжение. Ненавидел свои мурашки и чувство потерянности. Почему никто не заступался? Неужели Майксу нет дела? Привык ли он к таким разговорам и спорам? Быть причиной — не человеком или стороной, а именно причиной — ссоры двух людей слишком скверно. Тошнило от холода в голосе Уэя: это был именно тот тон, которым он выстраивал стены, когда Айеро говорил что-то лишнее. Он всегда замолкал, слыша этот тон. А что ему делать сейчас, чёрт возьми? — Тебе не стыдно вообще сидеть так и пререкаться с матерью? — А кто первый начал? — пожал он плечами, откидываясь на спинку стула. — Вечно ты чем-то недовольна. — Ты заставляешь меня краснеть перед своими друзьями! Обстановка накалялась, Айеро не сводил опущенный взор со свой полупустой тарелки, копаясь в ней вилкой, как вдруг почувствовал прикосновение к своему колену. Это не было приставанием, но Уэй определённо ждал какой-то реакции от него: большой палец погладил внутреннюю сторону, не переходя на ткань ниже. Ждал поддержки или искал её сейчас в подростке, белеющем от происходящего. Спасибо, конечно, что единственные люди, которые могли заметить это, были их друзьями, однако круглые глаза Брайара ещё надолго запомнятся гитаристу. Впрочем, выражение лица Майки, промелькнувшее на пару секунд, тоже много стоило. — Уж кто бы говорил, — фыркнул Джерард, сжимая внутреннюю часть бедра. Господи, как им повезло, что кухня чертовски маленькая! — Джерард, не позорь меня перед гостями! Джи искал в нём то, чего не мог получить от них всех — поддержку, опору, веру в свою правоту. Мама была такой же, как и Донна: они обе видели лишь свою правду и пытались втолдычить её в голову детей, несмотря ни на что. Мама была такой же? Нет, она не скрывала злости — хмурилась, повышала голос и поджимала в гневе губы. Миссис Уэй злилась сдержанно, отчего все слова из её рта казались ядовитее. Всё сказанное ей в адрес Джерарда отражалось будто эхом в голове гитариста, окончательно вызывая в тревожной голове кавардак. Это он заставлял краснеть маму перед гостями, а не Джи. Словно Фрэнк сидел посередине, а с двух сторон на него лились потоки недовольства: Донна шипела сквозь зубы о стыде и примерности, а мама кричала ненавистные слова о разочаровании. Парня утягивало в этот водоворот вакханалии голосов, он тонул под своё гробовое молчание, не имея сил даже защитить лучшего друга. У него не было сил даже поднять глаза на Уэя, что уж говорить о поддержке. «Ты позоришь меня!» — доносилось с обеих сторон, а рвота тревожности поднималась по пищеводу наверх, в рот, грозясь выплеснуться прямо на обеденный стол. Всё, что ограничивало от реальности — рука на колене, поглаживающая большим пальцем ткань порванной джинсы. Не стоило идти сюда, не стоило вообще выходить наружу. Потная ладонь подростка сжимала вилку, в нос ударил запах жареного мяса: нёбо заныло от отвращения, перед глазами начинало плыть. Слишком много чувств, слишком много бессилия, которое рвалось наружу. Нужно срочно что-то предпринять. Хоть что-то. И пока всё не зашло слишком далеко, Фрэнк к своему невероятному удивлению решил завершить назревающий конфликт — ну, или за него решили его внутренности. Громко извинившись дрожащим голосом, он быстрым шагом направился в ванную комнату, надеясь попасть в нужную комнату хотя бы со второго раза. Всё съеденное рвалось наружу: чувства, эмоции, редкая за сегодняшний день пища, а также все оскорбления, что не были озвучены за столом, но очевидно подразумевались. Судя по прекратившейся ругани с кухни комнаты, это их немного отрезвило. Фрэнка же ни хрена не отрезвило, напротив, всё вокруг расплывалось перед глазами, заставляя цепляться за длинные рукава клетчатой рубашки. Тошнота подваливала уже к нёбу, когда он наконец нашёл ванную, заперевшись и выплеснув всё в унитаз. Всё происходящее вызывало ужасную панику, словно организм немедленно требовал свалить от всего и как можно дальше. И ссора, начатая из-за него, и разговор с Бобом вчера, и ладонь Джи у него на бедре. Фрэнка ставили в пример, но на самом деле он просто жалкий трус, сбегавший от своих страхов. А страхи крепчали, оставляли его в сомнениях и терзаниях, они росли и разрастались. Тревожность никуда не уходила, просто гитарист слишком умело прятался за своими чувствами. Так ли он смел, как казался? Нет, очевидно нет. Фрэнк и рядом не стоял с Джерардом, защищающим себя и своего младшего брата. Оглядев свой растрёпанный вид в зеркале над раковиной, Айеро умылся несколько раз, надеясь смыть с себя всё волнение, читаемое на лице. Дрожь всё ещё не оставляла его, заставляла вглядываться в отражение. Чёрт, подросток выглядел чересчур дерьмово для человека, который просто отошёл отлить. Его глаза опухли, а губы покраснели — мерзко и загнанно, вот как Фрэнк выглядел. В дверь постучались; Джерард тихо спросил, всё ли в порядке. Нет, ни черта не в порядке! — Всё хорошо, — ответил гитарист смято, приоткрывая дверь, чтобы увидеть старшеклассника в проеме. Тот с прищуром наблюдал за ним. — Точно? Нет-нет-нет, не нужно этих допросов! Фрэнк поджал губы, попытавшись криво улыбнуться, и Уэй действительно взглянул на него с тревогой. Он правда так жалко выглядел? Айеро взаправду сейчас вызывал жалость? — Пойдём, отлежишься у меня, — только и сказал выпускник, легко приобняв. — А обед? — Я отмажу тебя, мама не на шутку распереживалась, так что не беспокойся. Отмажет? Что вообще можно было сказать, когда твой друг выскочил пулей и покраснел от рвотного рефлекса? «Ой, он просто трус, не обращай внимания, мам»? Фрэнк вызывал жалость: и если был шанс уйти или спрятаться, то он им воспользуется, каким бы не выглядел в глазах Уэя. И Джи поймёт, сомнений нет. Может это и был побег, но подросток считал это тактическим отступлением. Он не хотел сюда идти изначально: не мог подготовиться внутренне, чтобы не съедать изнутри за любую мелочь, выходящую из построенного в голове сценария. Он знал, что Донна могла начать придираться при них всех, но то, что это так повлияет на его состояние, даже и не предполагал. По крайней мере, не до рвоты в туалете.***
Джерард провёл его в их с братом подвал, придерживая за плечи — будто бы боялся, что гитарист рассыпется по пути или растает. Не то что это было неприятно — наобор, после рвоты и взявшей верх тревоги было тепло даже от тихого голоса старшеклассника на ухо. Майки успел заметить их в проходе, однако матери ничего не сообщил. Сев на кровать Уэя, Фрэнк сглотнул, всё ещё чувствуя себя странно. Возвращаться обратно на кухню не хотелось — он боялся этих испуганных глаз или ещё какой реакции, буквально вопящей о том, как ненормально подросток выглядел. Ему хватало таких взглядов в детстве, когда вылазили первые болячки, из-за которых приходилось буквально торчать в больницах сутки напролёт. Со временем Айеро привык маскировать это состояние: за чёлкой или оправой, ну, в крайнем случае приходилось делать вид, словно ему вообще ни до чего не было дела. Кто ж знал, что весь этот разговор за столом вызовет у Фрэнка такой страх и панику? Лишь оказавшись в спальне братьев он ощутил, что ресницы всё это время слипались от накопившихся слёз. Не удивительно, почему Джерард предложил отлежаться и передохнуть здесь. Вокалист возился с чем-то в столе, а затем начал рыться в своей сумке, едва ли не вываливая всё на пол. Лишь найдя то, что искал, он спокойно выдохнул, быстро взглянув на друга. Фрэнк уже хотел спросить, что же всё-таки искал старшеклассник, как тот протянул пачку сока, взятую со стола, и небольшую таблетку в ладони. — Что это? — Успокоительное. Просто выпей, тебе полегчает, — уверил его Уэй, едва улыбаясь уголком губ. И честно, гитарист задался бы миллионом вопросов, что и зачем Джи предлагал ему принять, однако тошнота, отзывающаяся в горле комом, беспокоила его больше, и парень решил довериться. Запив таблетку соком, Айеро откинулся на локтях назад на постель. — Хочешь поговорить о произошедшем? — Не очень, — протянул Айеро, шмыгая носом. Он не просто испугался: он был близок к тому, чтобы разрыдаться. — Хорошо, как скажешь. Джерард немного взволнованно пошарился по беспорядку на столе и положил рядом с подростком несколько комиксов. С первого этажа послышался голос Донны; выпускник неуверенно направился наверх. — Пока отдохни, вздремни, если захочешь. Я буду рядом, — сказал он, закрывая за собой дверь. Вот Айеро вновь остался наедине с собой, лёжа на кровати своего лучшего друга. Далеко от конфликта — далеко от Джерарда, нуждающегося тогда в поддержке. Мысли уже не жужжали так, как в ванной комнате, однако ощущение чего-то неправильного не покидали его. Вся обстановка в доме Уэев казалась недружелюбной и натянутой — без бабушки Джи и Майки уж точно. Это была та же кухня, тот же стол, за которым они ели пирог и пили чай с базиликом. Так давно ли это было? Раньше парень чувствовал себя комфортней в этом доме, особенно на контрасте с руганью у себя. Сейчас же Фрэнк чувствовал лишь странный запах, вьющийся по всему первому этажу — запах, когда входишь в дом и чувствуешь, что тебя здесь не рады видеть. Немного полистав комиксы, любезно предложенные Джи, подросток почувствовал сонливость, заволакивающую его с ног до головы. Повернувшись на бок и закрыв глаза, Айеро впервые за весь день ощутил расслабленность, поднимающуюся от живота к горлу, будто бы его ком тревожности рассасывался за ненадобностью. Мысли стали вязкими, текучими — тело лёгким и неподъёмным одновременно. Перед глазами отчего-то всплывала улыбка Джерарда: мягкая, теплая и настоящая. Джерард в целом был тёплым, не считая его поведение временами: он обнимал нежно, смотрел трепетно, никогда не давил на Фрэнка в отличие от окружающих. Джи вообще ничего не теребовал от него — это привлекало и отталкивало больше всего. Приоткрыв слипшиеся глаза, Айеро перевернулся на другой бок, рассматривая стену с плакатами. Их с Уэем объединяло гораздо больше, чем можно было подумать. Дело не только в музыке — вся соль в их отношении к жизни. Джерард плыл по течению, позволяя судьбе рулить всем — Фрэнк, по сути, был таким же. По крайней мере до встречи со старшеклассником. Тогда он был таким далёким, загадочным; он казался недоступным. Поговорить с Уэем? Вы что, шутите? С младшим, конечно же, всё было вполне осуществимо, пускай Майкс не так часто начинал о чём-то разговор, с ним можно всегда найти общий язык. С Джерардом тоже, но только лишь познакомившись с ним поближе, понимаешь, что это была маска дружелюбия и вежливости. Фрэнк сглотнул, снова закрывая глаза: дрёма окутывала, перед глазами возникали какие-то абстрактные картинки. Такое бывало, когда подросток балансировал на грани сна; различные поля, прогибающиеся под сильными ветрами, возникающие из ничего горы, кляксы и пятна, меняющие форму — всё это воспроизводил мозг, изо всех сил пытающийся держать сознание в реальности. Так всё же каким был Джи на самом деле? Дружелюбным, как в первую встречу? Вот уж навряд ли. Он часто злился, защищая границы дозволенного, а ещё задумчиво пялился в пустоту, когда мыслей становилось слишком много. Джерард постоянно врал и флиртовал — однако большинство было ложью, очередной маской для незнакомцев или способом уйти от реальности. Это не настоящий Джерард Уэй, но тот, кем он хотел казаться. Так считал Фрэнк, рассуждая у себя в голове. Джерард и вправду много врал. Это было чуть ли не отдельной чертой его характера. Сон был вязким, неглубоким: Айеро не просыпался, пускай и слышал, как на кухне ребята разговаривали с родителями Уэев. Он словно ощущал всё вокруг, не чувствуя ничего. Абсолютное ничего: ни тревоги, ни страха и грусти. Фрэнк просто был — и от этого было лениво радостно на душе. Наконец-то он ничего не обмусоливал в голове, а просто был собой. Удивительно, как умиротворённо он ощущал себя сейчас. Наверное, даже состояние алкогольного опьянения не было таким приятным. Когда пьян, всегда рано или поздно начинается стадия тошноты и мигрени — в этот раз Фрэнку просто стало легко, как и обещал Джерард. — Вставай, Фрэнки, — прозвучал голос Джерарда совсем рядом, и подросток медленно разлепил веки, увидев перед самым носом зелёные глаза Уэя. — Мы расходимся по домам. — Расходимся? — Фрэнк звучал очень сонно, будто проспал десяток лет, хотя дальше дремоты не засыпал. — Да, уже вечер. Айеро не ощущал ровным счётом ничего кроме расслабленности и вялости, его руки и ноги казались слишком тяжелыми, чтобы просто подняться с кровати. Вокалист мягко улыбнулся и помог принять вертикальное положение, перекинув через своё плечо его руку. Спустя долгий подъём на первый этаж — ноги то и дело путались между собой, наверное, он чертовски долго спал, раз его так развезло! — они дошли до прихожей, где Айеро очень неловко попрощался с родителями Уэев, свалив всё на непереносимость мяса. Бред, конечно, полнейший, однако со слов Джи они в это поверили. Вегетарианство спасло его шкуру, с ума сойти. Старшеклассник усадил его на пассажирское сидение, отчего словил неоднозначный взгляд от Майки. Не то что б гитарист его заметил, просто услышал под боком, как Джерард что-то тихо ответил на высказанное недовольство. Фрэнку по большей части было наплевать — снег за окном завораживающе блестел в небольших сугробах и это было единственным, что волновало сейчас Айеро. Он не вслушивался в разговоры ребят, просто наслаждался тишиной в голове и мягким спокойствием, расплывающемся по всему телу. — Фрэнк, — настойчиво сказал кто-то сзади и дёрнул его за куртку, привлекая внимание. В действительности же его внимание привлекали растаявшие на стекле снежинки. — Да? — запоздало ответил гитарист, оборачиваясь. На него в упор смотрел Боб, хмуря брови. Он выглядел недовольным, однако подростку правда не было до этого дела. Фрэнк лишь рассеянно улыбнулся, слегка вскинув брови в удивлении. — Я пошёл. Увидимся уже в школе, — повторил он утвердительно. Фрэнк кивнул и вновь отвернулся к стеклу, откинув голову на плечо. — С тобой точно всё в порядке? — Ага, в порядке, — голос Айеро звучал так замедленно. Или ему только так казалось? Фрэнка переполнял восторг от того, насколько ему впервые было на всё безразлично. Живя в вечных переживаниях, он наслаждался тем состоянием, что укутывало его сейчас. Может, Боб не просто так выглядел таким обеспокоенным, однако подростку на это слишком плевать. Думать о таком не хотелось — думать в принципе не хотелось. Время текло иначе, нежели раньше — не так фрагментами, как под травкой, но определенно иначе. Весь мир становился осязаемым, словно те пятна и кляксы перед глазами во время дрёмы чувствовались реальными. Весь мир превращался в нечто однообразное и завораживающее. — Блядь, я не могу тебя привести домой таким, — послышался голос Джи. Отчего-то это звучало очень отрезвляюще. Фрэнк обернулся и не заметил никого на задних местах — они остались вдвоём в машине. Джерард остановил автомобиль у того табачного ларька, где покупал сигареты. Хотелось курить, пускай и было слишком лень даже держать сигарету меж пальцев. — Почему? — запоздало спросил Фрэнк, хлопая ресницами. Уэй уткнулся головой в руль, держа его руками. Услышав голос гитариста, он поднял голову, выглядя встревожено. — Потому что ты не трезв, чёрт, я не знал, что на тебя это так подействует, — затараторил хрипло Джерард. Его голос казался таким привлекательным и грустным. Отчего ему грустно? — Если тебя таким увидит мама, будет очень плохо. — Почему? — вновь спросил парень, искренне не понимая, что в его состоянии такого. — О чём ты, Джи? Я чувствую себя прекрасно. Наконец-то я не думаю ни о чём, не знал, что так вообще бывает. Я в порядке. — Правда? — Да. Выпускник неуверенно поджал губы, рассматривая его. Если честно, едва ли не самым тревожным в их встречи, будь то просто репетиции или обед в доме Уэев, был тот факт, что Айеро пытался не думать о подарке Джерарда. О том, что произошло в спальне на втором этаже, из-за чего щёки подростка долгое время горели от воспоминаний. И как бы Фрэнк не отгонял их, он всегда рано или поздно приходил к мыслям о сексе — мокрых губах Джи, его стонах и мягких бедрах в ладонях гитариста. Все мысли приводили его к той ночи. Айеро ничего не мог с собой поделать, это было выше него — не думать про Джи он просто не мог. Словно мысли заполонили его мозг, вытесняя всё, что могло происходить вокруг. Это было так приятно, но неправильно; гитарист знал, что он не сможет быть ведущим. Он слишком труслив для этого, всегда думал слишком много вместо того, что б просто делать. Даже в их близкой дружбе он всего лишь позволял Джерарду вести — приходить и уходить, флиртовать и хитро щуриться. Он слишком трус для разговоров, потому что подросток знал, чем могли они окончиться — очередным провалом в их жизни, очередной пропаже на горизонте и игнорировании. Этот баланс между игнорированием и взаимности был не по силам глупому Айеро, отчего он просто пускал всё на самотёк. Разве мог такой человек вести в отношениях? Фрэнк знал, что нет. Он хотел быть ведомым, он желал этого — гитарист мечтал о том, чтоб оказаться прижатым к постели. И то, что Джи подарил ему те ощущения, уносили в воспоминания, но не давали удовлетворенности. Блядь, Фрэнк хотел быть снизу — только это будет правильным в их отношениях. И вот прямо сейчас такой обеспокоенный Уэй вызывал лёгкое умиление. Он все ещё был ведущим, которому Айеро отдавал и не ждал ничего***
Обрыв встретил их ветром, отчего пришлось тут же накинуть капюшон. Давно они здесь не были; Уэй подкурил сигарету и тут же отдал ее Фрэнку, глядящем пустым взглядом на замёрзшее озеро. Снег под ногами хрустел, забор слишком уж холодил руки, чтобы опираться на него без перчаток. Держа сигарету только зубами, гитарист затянулся дымом, глядя на слегка задумчивого выпускника. Ветер красиво трепал его чёрные волосы, что мешали прикурить вторую сигарету уже для него самого. Уэй тоже был трусом: он сбегал каждый раз, когда маячил шанс какой-либо ответственности. Сейчас же Джи не откреститься, не умолчать — не оставить Айеро недоумевать в одиночестве. Он чувствовал вину и это подогревало едва отдающееся в груди любопытство, стирающее все рамки до этого. — Почему ты от меня бегаешь? — спросил Фрэнк, не чувствуя ничего. — Бегаю? Я не бегаю, Фрэнки. — Врёшь. Ты избегал меня, когда впервые пришёл с ночёвкой. Ты сбегал из моей спальни не раз, — спокойно произёс Айеро, всё ещё держа сигарету в зубах. Обычно он побоялся бы задавать такой вопрос в лицо, однако сейчас он не чувствовал ни грамма тревожности. Наконец-то ничего не удерживало от вопроса, мучающего ночами. — Ты всегда сбегаешь. — Как я могу сбегать от моего самого близкого друга? — прыснул Джи в свою защиту, ограждаясь от вопросов растопыренной с сигаретой ладонью. Волосы Джерарда спадали, закрывая глаза от такого прямолинейного собеседника. Уходить от ответа он был мастер, но отвечать на такие вопросы честно казалось тем ещё испытанием, судя по тому, как Уэй напрягся. Фрэнк тихонько рассмеялся, уже не ожидая ответа, как вокалист тихо произнёс: — Я не хочу разбить тебе сердце. — О, а может я разобью твоё? — Никто не может разбить мне сердце, Фрэнки. Голос Джерарда звучал слегка насмешливо, будто подросток сказал что-то нелепое. Ничто сейчас не ощущалось реальным, даже то, как сердце в груди гитариста пропустило удар. Мог ли Джи разбить сердце ему? Ну, если не разбивал уже, само собой, то наверняка мог. У бесконечности нет предела, как и у безрассудных поступков Джерарда Уэя. — Не сбегай больше. Выпускник молчал, докуривая свою сигарету. Хотел ли он вообще закончить этот разговор? Нет, не такой уж Уэй человек. Сейчас он абстрагировася от происходящего — Фрэнк знал его лучше, чем хотелось бы. Вечно искал его реакцию на происходящее, сходил с ума, рассматривая его выражение лица. Он пытался понять Джерарда, не ожидая чего-то очевидного. Они не пара? Что ж, значит, так было лучше. Фрэнка устраивала роль лучшего друга. Вероятно, могла устроить. — Даже не поцелуешь меня? — усмехнулся он, вытаскивая окурок изо рта, стряхивая накопившийся пепел. — А ты всё ещё этого хочешь? Этот тихий бубнящий голос совсем не шёл вечно уверенному Джи. У кого- то проснулась совесть? Криво улыбнувшись, Айеро вскинул брови. — Я говорил когда-то, что не хочу тебя целовать? Джерард не мог смотреть ему в глаза, пытаясь скрыться от неудобного разговора. Всё это слишком веселило Фрэнка, хотя и не должно было. Слишком поздно говорить о разбитых сердцах и совести, но как же легко становилось после того, как мучавшие так долго вопросы вырывались наружу. — Поцелуй меня, Джи. Тот подошёл ближе, глядя с непонятным гитаристу прищуром и прижался губами. Ветер обдувал их сбоку, но капюшон Фрэнка прекрасно защищал, укрывая от снега и холода. Губы и рот были такими горячими, Фрэнк протолкнул язык, придерживая выпускника за щёку, согревая прикосновениями. На контрасте ощущалось остро: то ли из-за температуры на улице, то ли из-за колкого разговора, который ничем не окончился. Холодные пальцы поправили черную прядь за ухо, стоило им оторваться и посмотреть друг другу в глаза. В глазах Фрэнка — свобода от страхов, а в глазах напротив — сплошные сомнения. — Пойдём в машину, — прошептал Айеро, оставив сухой поцелуй на щеке. В машине гудел обогреватель, даже музыка не играла, оставляя парней в тишине. Джерарду нечего говорить, а Фрэнку нечего отвечать. Наверное, им стоило нормально всё обсудить, и явно не сейчас. Возможно, Фрэнк начинал понимать Уэя в его жадных прикосновениях и отсутствии какого-либо желания болтать о своих чувствах. Ладонь вокалиста легла на ручник, как Фрэнк тут же положил поверх свою. — Я не хочу уезжать, Джи. Я хочу остаться здесь. — Зачем? Фрэнка пробрал тихий смех. Впервые Джерард казался таким невинным и растерянным. — А говорил, я делаю вид, что не понимаю, — усмехнулся он ему уже в губы, утягивая в очередной поцелуй. Они целовались: ловя движения друг друга, прижимаясь и обнимая насколько это было возможно. Здесь и сейчас был их неловкий разговор, который теперь хотелось забыть; зацеловать, зализать и заобнимать, чтобы оставить его здесь на обрыве. На деле же Уэй не стал углублять поцелуй, лишь отстранился спустя несколько неловких секунд, стараясь не смотреть в глаза. Стыдно? Да ладно, Айеро не поверил бы в это ни за что! — Я отвезу тебя домой. — Что? Нет, зачем? Мы же классно проводим время, — насупился гитарист, пускай и взаправду чувствовал в теле смертельную усталось, граничащую с приятным расслаблением. — Хочешь вновь сбежать? — Тебе нужно проспаться, — стоял на своём выпускник, уже выруливая с места. — Мы поговорим позже, но сейчас ты не в том состоянии, куколка. Ещё никогда это прозвище не звучало так искусственно, неправдоподобно. Фрэнк на это ничего не ответил — хмыкнул, отвернувшись к окну. Наверное, это действительно могло разбить ему сердце, но умиротворение, к которому так быстро привыкаешь, сглаживало все углы. Даже если они не поговорят об этом, Айеро переварит это или выплюнет вместе с рвотой своей тревожности. Наверное, Уэй был прав, хотя подросток и сомневался и в этом. На самом деле мир, скрывающий Джерарда от переживаний, манил сейчас больше обычного. Трава — круто, чтобы очистить голову, но черт, не думать ни о чём ещё лучше. Никогда пустота в голове не казалась настолько желанной — никогда эмоции, поглощающие Фрэнка с головой, не казались такими никчёмно маленькими и неважными. Уэй молча вёз его домой после очевидно неудачного разговора — и это не волновало до тошноты или рвоты, это просто было фактом, ких в жизни огромное множество. Словно какой-то желанный переключатель в голове выключил все переживания и волнения. В этот мир сбежал Джи от реальности? Что ж, он был не так плох. Если это могло понять Уэя и стать менее трусливым, Фрэнк готов был уйти в него с головой.***
— Что с Фрэнком? Дом спал, даже перегоревшая гирлянда не мигала снаружи, оставляя лужайку в снегу в сумраке от соседских дворов. Свет проникал неуклюже через окошко сверху, оставляя подвал братьев в полудрёме. Родители давно спали, мама не особо ворчала после их уезда. Слава Богу, она ничего не заподозрила, иначе все были бы в большой заднице! Майки сидел на своей кровати, отпивая из бутылки припрятанный с празднества алкоголь — вокалист сидел напротив, разглядывая грязные разводы на ковре, пытаясь осознать, что он вообще натворил. Бутылка в руках брата была уже почти допита, однако старшеклассник знал, что под кроватью была спрятана ещё одна. Майки смотрел обеспокоенно, но не давил. — Спит у себя дома, как младенец. — Ещё бы, у него всё на лице было написано. — Ты не успокаиваешь, знаешь ли! Джерард громко вздохнул, уткнувшись лицом в ладони. Басист подсел ближе, приобняв за бок, положил голову на плечо — он вседа делал так, когда хотел поддержать. — Джи, всё в порядке, это всего лишь ксанакс. — Если бы не Берт, ты месяц назад «всего лишь» лез на стены без него! Брат вздрогнул, но руки не убрал — знал, что он был на взводе и явно не имел это в виду. С одной стороны, кто как не Джи знал о последствиях, когда только сторонняя помощь может заставить все отвратительные мысли в голове замолчать. В первые недели он только так и спасался. С другой же стороны, разве Майки не был прав? Это всего лишь ксанакс, он всего лишь успокоил Айеро. Как успокаивал Майки в моменты срывов. Как успокаивал самого Джерарда. — Прости, — со вздохом произнёс Уэй, убирая руки от лица. Майки смотрел на него как всегда без осуждения. Какую бы хрень Джи не вытворил, Майкс всегда его поддерживал. — Я просто… я не знаю, что с этим делать. Что мне оставалось? Его вырвало, он был весь бледный и потерянный. Я испугался. — И дал ему ксанакс? — басист отстранился, убрав ладонь с бока, отсаживаясь так, чтобы видеть брата. — Мог бы позвать меня или ребят, мы бы наверняка что-то придумали. — Я не знал, что на него так сильно подействует… черт, если б я знал! Уэй почувствовал подступающее волнение, как худые руки Майки обняли его, позволяя немного расслабиться. Они всегда были друг у друга, однако ему наверняка не понять это чувство вины. Возможно, оно было и не виной вовсе — после озвученных вопросов от Фрэнка стало не по себе. Он правда всегда сбегал? Это так виделось Айеро? Уэй думал, что тому просто не нужны были все эти обязательства, отчего и держал дистанцию. Хотел ли он оттолкнуть гитариста? Что ж, может быть. А может быть и нет, Джерард и сам не понимал себя. — Знаешь, я думаю, дело не в дозе. Фрэнк всегда переживал больше обычного, может, его развезло из-за этого. В слова брата хотелось верить, но не получалось — он не знал всей правды о Фрэнке, что бы утверждать нечто подобное. Было ли у Джерарда хоть малейшее право рассказать часть? Нет, это навряд ли. Даже укуренным, даже объёбанным и пьяным рассказывать чужие секреты Джи никогда бы не стал бы. — Эй, ты не виноват, Джи, — худые руки потрясли его, выводя из очередной задумчивости. — Ну же. Майки ловко подхватил с пола оставленную бутылку за горлышко и протянул вокалисту. — «Выпей и всё пройдет», помнишь? — Ага. Он был прав — самые сложные периоды можно в лёгкую пережить, стоит лишь отвлечься: алкоголь, табак, травка, ксанакс или ещё какие таблетки. Какое бы дерьмо не случалось, они всё обязательно переживут. Майкс улыбнулся уголками губ, поглаживая по спине. Горло обожгло алкоголем спустя пару глотков — выпивка помогала забыться от навязчивых мыслей. Их маленький секрет в подвале, о котором спящим наверху родителям лучше никогда не знать. Им просто нет дела до них, чёрт возьми. — Может, Фрэнк поймёт нас. Он правда мог бы, не думаешь так? Да, такая увлекающаяся натура, как Айеро, могла легко ввязаться в их секрет. Хотя, судя по взглядам Боба, не такой уж это был секрет. Может, оно к лучшему. Другой вопрос — хотел ли Джерард вообще втягивать в их тайну Фрэнка. Забавного, низкого и очаровательного Фрэнка, отчаянно желающего его понять. Уэй отпил из бутылки, надеясь поскорее забыть обо всём и провалиться в сон. С него хватит этого чёртового дня откровений.