Возлюбленная огневолосого панка

— Влад, который раз он не приходит на занятия с психологом… — А что сказала миссис Бишоп? — Она поручила его привести.       Сзади меня послышались частые удары танкеток о пол, который жалобно скрипел от каждого соприкосновения с твердой подошвой обуви, предательски показывая, что скоро паркет не выдержит и просто напросто хрустнет и рассыплется в щепки под очередными ногами. Дверь приоткрылась и я почувствовал на себе взгляд. По коже пробежало, кажись, пару десятков стад мурашек. — Лео? Типичный панк — рубашка с темно зелёными и травяными клетками, белая футболка, которую, кажется, проносили будто бы не одну жизнь, так как местами она была серой, бежевой… Но точно не белой. Джинсы, потёртые на коленках, и поношенные «конверсы» болотного цвета, огненные волосы были собраны в небрежный, уже разваливающийся пучок. Меня зовут Лео Уайлд. Типичный хулиган, курящий за школой и бегающий по стройкам вечерами. По крайней мере меня таким знали окружающие. Но два моих друга — Лайя и Влад, это единственные люди, которые знают меня настоящего. Которым я известен как доблестный, благородный парень со звериным, в частности львиным нравом, и большим теплым сердцем, которое скрывали вечно холодные руки, изрезанные до крови запястья и побитые костяшки.       Моя сестра Кэти была моей противоположностью. Её все любили. Да и в душе она была прекрасной девочкой, которую я любил всем сердцем. Что уж скрывать, я и сейчас люблю. Эта маленькая апельсинка, которая после самых темных невзгод, после тяжелейших бурь, порой бушующих в моей душе, обнимет меня своими маленькими ладошками за шею и станет шептать на ухо приятности, от чего комочек тепла и нежности к моей рыжей малютке увеличивается, а черное пятно на душе наоборот — сокращается.       Но мое сердце растопила ещё одна прекрасная девушка, моя подруга — Лайя Бёрнелл. Типичная отличница, которая часто приходит ко мне и помогает с уроками. Она просто… потрясная. С начальной школы завоевала мое сердце целиком и полностью своими красивыми карими глазами, в которых было невозможно не утонуть. Аккуратный маленький носик, пухлые губы, на которые она часто наносит клубничную гигиеничку. Да, я запомнил. Так же я запомнил и ее любимые духи. От нее веяло ландышами. Веяло весной. Той весной, которая изображена на картинах великих художников. Она сама была похожа на живое воплощение этого времени года: цветущая, вечно сияющая изнутри, теплая и живая. До сих пор помню то ее пышное платье с маленькими светло-розовыми тюльпанами. Тогда она несла в маленьких ручках спешно набранный мной букет из веток сирени. В тот день, будучи еще мальчишкой, я не понимал, от чего же так кружится голова? Все грешил на стойкий аромат сирени, но с каждым разом осознавал, что это все она. Манит, дурманит, заставляет забываться, иногда даже глупо улыбаться. Действует на меня подобно сильнейшему яду, даже не подозревая об этом.       Возможно, это единственный яд, от которого я не собираюсь искать противоядия.       Ну и Влад… Он же Владислав, он же Владэо, он же Владик. Познакомились мы с ним на линейке в честь посвящения в среднюю школу. Тогда он был спокойным, всеобщим голубоглазым любимчиком, коим и является до сих пор. Но в свободное от школы время он весел, как никто другой, еще и любит поглумиться над моими «пидорскими» ногтями, окрашенными в черный. Естественно, не всерьез, иначе я бы обеспечил ему «смоки айс» на оба глаза.       Так вот, о чем это я?..       Чтобы не показывать свой стыд, я засунул в слуховые проходы два наушника, которые по старомодному обычаю повисли на моих ушах, и врубил на полную трек любимой группы прямиком из восьмидесятых. Новый сингл Semantic Falsification — void. Резко, четыре раза громкое соло электрогитары и голоса металлиста с перерывами в пару секунд оглушили меня, но тут же я привык и агрессивный метал раздался по всему классу музыки. Я выключил потрепанный айфон, который уместился у меня в руках как спичечный коробок и задвигал ногой в такт песни. Казалось, будто бы кроме агрессивной атмосферы музыки и моей одинокой подростковой души ничего не было, в тот момент существовали только два идеально подходящих друг другу кусочка пазла. Погрузившись в мысли, я даже не заметил, что на мое плечо легла хрупкая рука с тоненькими красивыми пальцами. Мое сердце стремительно ушло в пятки. Я стянул наушники, обернулся, но пугаться было нечего. Это была Лайя. Ее голос заменил мне любимый тяжёлый рок. — Лео, пошли отсюда. Мисс Батори опять кричать будет. — в голосе девушки слышались нежные нотки. — Мы же не хотим попасть в лапы ведьмы? У нас была достаточно строгая учительница музыки — Мисс Лерой Батори. Девушка, едва вышедши из университета, подалась в учителя. Иногда мы называли ее Элизабет Батори — так как данная особа была очень похожа на известную кровавую графиню. Девушек из нашей школы она, конечно, не убивала, но терзание своих учеников, кажется, является ее хобби. И какими только способами не терзала. Например, задавала тонну конспектов о жизни Чайковского или Бетховена, и если ты не знаешь, когда в последний раз Шопéн ел курицу, то ты будешь сожжён на костре или немедленно посажен на электрический стул! Нет, конечно. Максимум что она делала, это ставила заслуженную, а иногда нет, оценку «F» за весь семестр.       Я нехотя встал со сломанной колонки и, схватив «канкен», который подарила мне Лайя, засунул руки в карманы и направился ко входу. Влад, будто бы верная жена солдата, дождавшаяся своего мужа с войны, подскочил ко мне на встречу. — Дай угадаю, ты сегодня идёшь на стройку с Итаном? — предположил голубоглазый, привычно себе почесав переносицу. — Нет. Этот пёс сутулый назвал меня пидором и облил дешёвым энергетиком мой рюкзак. Никуда не пойду с этой паскудой, и не проси. — Я и не прошу. Это хорошо, что ты с ним не идёшь. — он оглянулся на Лайю, которая снова насупила свою донельзя милую мордашку над очередной серией Клуба Романтики. — Надо было его за септум потянуть, показал бы, кто здесь гей. Мое предплечье встретило кулак Влада, который по-приятельски мягко ударил меня. Я цокнул языком и подмигнул ему, глупо улыбнувшись. Да чего же этот голубоглазый вор сердец классный! Хоть он большинство времени проводил за книгами и изучением румынского фольклора, все равно Влад оставался весёлым и никогда не вел себя как заучка. Это мне в нем и нравилось: он мог совмещать серьезное изучение истории Румынии и Молдавии, и в то же время мог играть со мной в «PlayStation» и быть в курсе всех событий в игровой индустрии.       Порой люблю посидеть на крыше.       Тёмное небо. Заброшенное здание в пять этажей выделялось своей унылой серостью на фоне темной, из-за вечернего времени, зелени. Небольшой парк на Лайт-стрит находился на самом отшибе, но зато вид отсюда открывался шикарный.       На крыше стоит парень.       Рыжие веснушки будто светятся в темноте, длинные огненные волосы собраны в пучок. Паренёк был одет в оверсайз футболку и черные джинсы. На ногах красовались потёртые «конверсы». Странно, что этому типу не холодно в такую погоду. В его руках самый дорогой энергетик из ближайшего супермаркета. Раскошелился, сразу видно. В другой руке он держит черный старенький айфон, в него воткнуты наушники.       В них играл его любимый певец XXXTENTATION и его последний сингл.       Рыжий поднимает голову к небу, надеясь, что сам Шепфа сжалится и успокоит душу подростка.       Парень подходит к краю крыши. Расставляет руки, подобно птице, желающей взлететь, и кричит.       Громко. Жалостливо. В его голосе и тоне слышится боль, будто он отдался и отдал всю боль в этот знак.       Внизу оборачиваются люди. Но ему абсолютно все равно.