Был у него…

Ебанутый какой-то сон. Эта мысль родилась до того как Марти окончательно пришел в сознание. И когда из тумана нарисовалась плоская, лохматая собачья морда, знатно его обслюнявившая, — Марти уже не помнил, что ему снилось. Вроде бы что-то странное и сюрреалистичное даже, но на этом все. Его больше интересовало, почему он спал у Билли дома и, главное, что, черт возьми, вчера было. Жуя тост, домашний Билли, в пижаме и халате сверху, выплыл из кухни. На вид бодрый, чего нельзя было сказать о Марти. Жутко болела голова, предвещая полный пиздец... И пиздец наступил. — Это полный пиздец, — вынес вердикт Марти. Казалось, хуже быть уже не могло, но заголовок статьи кричал об обратном. А Марти во внутренней истерике уже надрывал глотку от ярости и бессилия. Билли подозревали в том, что тот Бубновый Валет, и были правы, потому как это — чертова правда, которую не осознает разве что идиот. Особенно после вчерашнего перформанса у костра. Билли дал жару. Марти так охренел, что всю ночь думал над тем, что услышал. И все же надеялся, что Билли к убийствам не причастен, просто обладал буйной фантазией и слез с таблеток. Марти до последнего надеялся, вот до этого самого момента. Ганс хмуро заглядывал ему через плечо. На первой полосе красовались больной на голову Бикл и несчастная жертва под номером пять — какая-то украинская девчонка. Судя по тексту, подружка Костелло, которую Билли, втайне от мафиозного босса, трахал аж полгода, что, кстати, многое объясняло. И если раньше Чарли Костелло был просто злой, то после убийства своей девушки наверняка в ярости как тысяча бульдогов. Впрочем, данный факт был мелким пустяком на фоне главной проблемы. Билли Бикл психопат-убийца, грохнувший пять человек! Добро пожаловать в кино. Да и хер бы с ним на самом деле, но убить женщину?.. Зачем?! Марти глубоко вздохнул, отложив газету. Зажмурился, открыл глаза, застрял взглядом где-то в потолке. — Заскочим в бар? — наконец, выдал он. Смиренное и заебавшееся. Это не было предложением. Он собирался основательно надраться. Да, он обещал не пить, пока не закончит сценарий, но обстоятельства изменились. — Да, почему бы и нет, — Ганс пожал плечами. Невозмутимый, как обычно. Что бы ни стряслось, Ганс всегда оставался спокойным и готовым выслушать, чем и нравился Марти. Единственный глас разума в этом дурдоме. И, захватив газету, они молча направились туда, где Марти долго пялился на полки, выбирая, чем бы повкуснее залить шикарную новость. Водка или виски? Сколько бутылок? Да тут если весь бар выхлестать, все равно будет недостаточно. Взяв бурбон, он подошел к Гансу, который, сидя за столиком, внимательно изучал статью. Марти тоже перечитал ее еще раз. И все это время над ними висела странная пауза, как будто надо было что-то сказать, как-то среагировать, но оба не знали, что и как. Перед возвращением в лагерь следовало обдумать дальнейший план действий, но Марти понятия не имел даже, как выразить свои эмоции. Кроме как, разве что, смять газету, схватить стул и запустить в бар. Пришлось взять себя в руки, чтобы собраться с мыслями и хоть что-то придумать. Ганс заявил, что не собирается обсуждать это с Билли, вообще ничего не скажет и ничего не сделает, если не будет на то крайней необходимости. Была идея позвонить копам. Не то чтобы Марти теперь опасался быть рядом с Билли, зная, что тот натворил (Билли просто не сможет на него накинуться, и Марти это прекрасно знал). Но Билли это начал, значит, отвечать положено тоже Билли, тем более копы и так рано или поздно доберутся до Бубнового Валета. Так не лучше ли сделать это сейчас, пока не погиб кто-то еще? Сдать одновременно Билли и Чарли — чем не выход? В ответ на такое, казалось бы, разумное предложение, Ганс (в чем Марти не сомневался, но все же рискнул озвучить свои мысли) послал его громко и куда подальше, назвав трусом, и добавил, что друзья так не поступают. Верно, друзья так не поступают. Но также они не делают много чего еще. Марти усмехнулся. Да, звонить копам подло. Но вот они вернутся в пустыню, будут сидеть у костра, Марти будет пить и… что дальше? Они будут писать сценарий? Полная хрень. Ничего не будет дальше. Это конец. — Да ну его нахер, — устало ругнулся Марти, когда они так и не пришли к компромиссу. Он уперся лбом в стол. Истерика улеглась, осталась только тупая паника. И разочарование. Надо было брать бухло и ехать, хотелось того или нет. Ганс флегматично ждал, пока он поднимет свою задницу. А Марти жалел, что не мог выпить прямо сейчас, так как был за рулем. Хотя какая уже разница, в самом-то деле… — Ладно, в туалет только отлучусь, и поедем. Ни в какой туалет он не собирался, разумеется, но Гансу необязательно было об этом знать. Убедившись, что Ганс, возможно, что-то заподозрив, не отправился за ним следом, Марти свернул за угол и подошел к таксофону. Снял трубку, подумал еще раз, быстро прогнал все аргументы, потом все-таки закинул мелочь и, громко выдохнув, уже принялся набирать номер, как вдруг завис с зажатой меж пальцев монетой. Что-то было не так. Как будто все это уже с ним происходило. И хотя Марти еще никогда не вызывал копов посреди пустыни и уж точно не сдавал друзей, его не покидало ощущение, что он уже делал это прежде. И обернулось все тогда чем-то крайне дерьмовым. И это было так странно. Он даже испугался на секунду. Списав дежавю на обычный стресс перед ответственным моментом, он продолжил набирать номер, но поганое чувство никак не желало уходить. Быстрее, чем Марти нажимал на кнопки, оно подкатывало к горлу и скручивало кишки. Нечто куда более сильное, чем обычный страх. Марти резко повесил трубку. Сердце колотилось как сумасшедшее. Перед глазами откуда-то возник Билли в окружении врачей. В психушке? Точно, ему же что-то такое снилось. Там было что-то еще, много всего и ничего хорошего. Осознав, что он только что собирался сделать, Марти вдруг почувствовал себя полным мудаком. Позвони он в полицию, и Билли бы никогда его не простил. Марти сглотнул. Посмотрел на солнце. И все-таки побрел в туалет — прочищать желудок. Прежде чем что-то решать, определенно стоило сначала поговорить с Билли. Тот давно уже был не в порядке, Марти знал это, он же читал дневник, в конце концов. Наверняка для убийств была веская причина. И не важно, что там, но он должен выяснить ее сам.