Горячо любимый

Как только жар Шэнь Юаня прошёл, он не вернулся на пик Цинцзин. Вместо этого он попросил, чтобы его перевели на Аньдин. Му Цинфан легко согласился, объясняя это желанием своего ученика не только быть рядом с другом, но и иметь возможность спросить совет, так как тот, тоже будучи омегой, мог запросто разрешить некоторые моменты. Каким бы толстокожим ни был Шэнь Юань, он никак не мог показаться на пике Цинцзин. Парень чувствовал себя подавленно из-за своей бесцеремонной выходки. Не важно, рассуждал он здраво или нет, вести себя так он был не должен в любом случае. Слава Богу, его учитель ни словом не обмолвился о том, что произошло в тот день, но он очень, очень долго беседовал с ним. Снова и снова объясняя ему фундаментальную разницу между тремя полами. Он высказывал ему даже за совершенную по незнанию глупость и, тем более за то, что Юань был не в силах понять, что являлся омегой. Шэнь Юань ничего не мог с этим поделать. Даже если у него были десятилетия, чтобы приспособиться к этому миру, его менталитет всё равно оставался менталитетом его прошлой жизни. И, что ж, тогда он, возможно, действительно сошёл с ума, раз подумал, что Пиковый Лорд Шэнь, возможно, ухаживал за ним. Ха! Этого не может быть. Он даже не видел этого человека до внезапно настигшей его течки. Да и Шэнь Цинцю не выражал особого желания ухаживать за Шэнь Юанем. И, судя по его убийственному взгляду в тот момент, можно без труда сделать вывод, что Шэнь Цинцю был невероятно зол. Тогда, как на счёт стихов и безделушек? Может быть, просто забота об ученике... Шэнь Юань признал, что да, он вроде как привязался к этому человеку, несмотря на то, что его почти не существовало. Маленькие записки, которые тот оставлял для него, заставили Шэнь Юаня мечтать и влюбляться. Он видел Шэнь Цинцю несколько десятилетий назад. Однако уже в тот день Шэнь Юань смог оценить, насколько тот красив. Он обнаружил, что был бы вовсе не против быть прижатым им к стене и... других вещей, посещающих мысли омеги. Но он не был настолько самонадеян, чтобы быть уверенным, будто понравится Шэнь Цинцю в ответ. Итак, Шэнь Цинцю ухаживает за ним, да… Похоже, он просто омега, которая бредит из-за приближающейся течки. — Бро, — вздохнул Шан Цинхуа, отвлекая Шэнь Юаня от размышлений. — Ты все еще злишься? — Ну конечно же! — рявкнул Шэнь Юань, — Ты даже не сказал мне, что я омега! — Я думал, ты знаешь! — Откуда, черт возьми, я мог знать? — Ты буквально заставил меня дать тебе месячный запас трав Лунного Облака, которые каждый день добавляешь в чай. Ты знал, что это используется в качестве подавителя. — У них есть и другие эффекты, кроме подавления течки. Они помогают укреплять меридианы и улучшают кровообращение. Даже тело они делают крепче! Моя мать всегда заставляла меня пить их, потому что я был слабым ребенком. — Какая часть тебя слабая?— Шан Цинхуа нахмурился, оглядывая его с головы до ног,— Ты понимаешь, что даже будучи ребёнком в своём доме, в этом мире, ты самый здоровый среди своих братьев и сестер. Ты выбивал из них всё дерьмо! Шэнь Юань на мгновение задумался, понимая, что Шан Цинхуа говорил правду. В прошлой жизни Шэнь Юань так привык постоянно болеть и пить лекарства... Это было обыденным ритуалом в повседневной жизни. Таким же необходимым, как дыхание, например. Если он пропускал хотя бы день, последствия грозили быть тяжелыми, потому, когда мать раз за разом советовала ему пить лечебный чай, Юань делал это как хороший ребёнок, подсознательно опасаясь, что его болезнь, которой у него теперь не было, внезапно вспыхнет с новой силой. Он просто неосознанно продолжал следовать привычке принимать лекарства, которую успел развить. — Думаю, неудивительно, что моя мама хотела это скрыть,— наконец сказал Шэнь Юань, — Она хотела, чтобы главой дома стал я, а не мой брат. — Разве ты не заметил, что слишком чувствителен к запахам? — Не совсем, — Шэнь Юань покачал головой, — Когда я стал учеником пика Цяньцао, они использовали особый метод притупления наших чувств. Как бы мы могли помочь тем, у кого гон и течка, если бы были первыми, кто пострадал от запаха? — Справедливое замечание,— Шан Цинхуа согласно кивнул,— Тогда твой аппетит, разве ты не заметил, что он странный? — Здесь то же самое. Были времена, когда я мог проглотить целый ресторан, а потом не хотел есть вообще. — Ты не заметил, что у тебя лихорадка? — Я думал, это обычная лихорадка! Ты сам сказал, что болезнь — это хорошая романтическая установка. Кроме того, нет никакого желания или какой-либо тяги к спариванию из-за этого наваждения. — Братан Огурец, ты — омега мужского пола. Не женского. Ты должен знать, что желание появляется лишь тогда, когда стимулируется альфой. И течка происходит только тогда, когда рядом есть совместимый партнер,— Шан Цинхуа одарил его понимающей улыбкой,— Полагаю, ты уже знаешь, как это работает. — Пожалуйста, не напоминай мне~,— простонал Шэнь Юань, свернувшись калачиком от смущения при воспоминании о том, как он ни с того ни с сего обнял Шэнь Цинцю. Шан Цинхуа, благослови его бог за то, что он знает свои пределы, продолжал расспрашивать Шэнь Юаня о признаках и симптомах, которые говорили о том, что они были омегами. К концу разговора Шан Цинхуа потер виски от головной боли, пока перечислял все факторы, объясняющие, почему Шэнь Юань не распознал самую простую вещь в этом мире. Во-первых, болезнь в прошлой жизни исказила его восприятие нормально функционирующего тела. Во-вторых, так как Юань был небеден тогда и сейчас, его баловали только лучшими из лучших вещей, которые могли предоставить. Разве могли подобные дешевые продукты удовлетворить его? В-третьих, мать хотела видеть в нем альфу, чтобы тот стал главой дома. Вот почему она держала его на подавителях ещё до того, как он родился, делая его сущность омеги почти незаметной. В принципе, так оно и было. И единственным достойным, наиболее подходящим и правдоподобным объяснением, которое он мог дать Шэнь Цинцю, было именно третье. Он надеялся, что тот будет доволен этим и, наконец, перестанет ему угрожать.

***

После ежемесячного Пикового собрания Лордов, на котором присутствовали все двенадцать, что случалось очень редко, потому что у каждого всегда был повод не посещать скучные собрания. Сегодня всё было по-другому. Никто, казалось, не поднимался со своих мест, хотя встреча уже закончилась некоторое время назад. Все они вели себя необычно тихо, как будто ждали, когда упадёт ботинок. Не в силах больше выносить тишину, Вэй Цинвэй подтолкнул Ци Цинци, чтобы начать с темы, которая была у всех на уме в течение последних нескольких недель, но никак не затрагивалась, потому что все были слишком заняты. Ци Цинци закатила глаза. Она не могла поверить, что её боевые братья такие большие трусы, которые даже не могли начать разговор со своим собственным шисюном. Ну, упомянутый шисюн был известен пренебрежением, так что она не может винить их, в конце концов. Но почему это всегда была она? Это было просто несправедливо! Но любопытство всегда превосходило недовольство. — А что Шэнь-шисюн собирается делать теперь, когда всё всплыло? — спросила Ци Цинци, пытаясь прощупать почву. — Что ты имеешь в виду, Шимей?— уточнил Шэнь Цинцю. — Насчет Шэнь Юаня, — Она застенчиво улыбнулась, в то время как остальные молчали, делая вид, что не обращают внимания. Однако остальные десять лордов тайно слушали. — Вы всегда использовали как оправдание то, что Шэнь Юань всё ещё слишком молод для последних нескольких десятилетий, но он уже давно вступил в брачный возраст. Мне просто интересно, чего шисюн всё ещё ждёт, особенно теперь, когда он знает о твоих намерениях? Все взгляды устремлены на отстраненного ученого, наблюдая за его реакцией, которая могла бы выдать его намерения. Они могли только разочароваться, когда Шэнь Цинцю бросил на них холодный взгляд, который ясно говорил: «Это не ваше дело.» Вместо этого со стороны Шан Цинхуа раздался сдавленный звук, но никто не обратил на него никакого внимания, потому что это был Шан Цинхуа. — Я уверен, что Цинцю просто хочет сделать всё правильно,— предполагает Юэ Цинъюань, всегда готовый ответить за Шэнь Цинцю, — Он ждёт, когда Шэнь Юань согласится стать его парой. — Ну, теперь ясно, что за все эти годы он не продвинулся ни на шаг,— Жун Цинлян, Пиковый Лорд пика Цзуйсянь, который был на удивление трезв, чтобы даже участвовать в этой дискуссии, взревел от смеха,— Этот парень даже не понимал, что он омега и тем более, что за ним ухаживают! — Мне жаль тебя, Шэнь-шисюн,— пробормотал кто-то, но его голос тут же исчез в потоке громкого смеха. — Этот шиди виноват в том, что не смог наставить своего ученика должным образом,— тихо заговорил Му Цинфан и виновато склонил голову. — Ты не должен винить себя слишком сильно, Му-шисюн,— Фэн Цин Хэн с пика Шуцзу успокаивал его. — Как он вообще мог это понять?— Лю Цингэ фыркнул. Он редко участвовал в подобных дискуссиях, но трудно удержаться, когда этот человек находится в столь жалком состоянии, — Шэнь-Шисюн ухаживает за ним таким непонятным образом. — В твоих словах есть смысл,— и все согласно закивали. — Я всегда удивлялась, почему Шэнь-Шисюн всё это время держался подальше от своего суженого! Все присоединились к обсуждению, кроме Юэ Цинъюаня, у которого была противоречивая улыбка. Он выглядел так, как будто не мог решить, остановить ли их или присоединиться к разговору. Он мог только украдкой взглянуть на Шэнь Цинцю, спрашивая его глазами, что хочет сделать его дорогой шиди. Шэнь Цинцю, будучи источником и центром обсуждений, просто сидел там, слегка обмахиваясь веером, как будто и не имел ко всему этому никакого отношения. Выражение его лица и движения ничем не выдавали его собственных мыслей. — Неужели нить рассуждений Шисюна сделана из тонкой палочки, которая легко может оборваться? — поддразнил его Жун Цинлян. — Нет,— холодно ответил Шэнь Цинцю. Все ожидали, что он будет отрицать это, и Вэй Цинвэй уже давно придумал умный ответ, когда Шэнь Цинцю вдруг добавил,— Она сделана из гнилой соломы. У всех отвисла челюсть от его честного признания. Возможно, сам Шэнь Цинцю тоже отрицал бы это, если бы Шэнь Юань не прильнул к нему так близко в тот день с тем сладким ароматом, который заставил его хотеть облизать каждую его часть. Шэнь Юань посмотрел на него своими очаровательными персиковыми глазами, выглядя одновременно так бесстыдно и невинно. Если бы Шэнь Юань не сказал тогда самую глупую вещь, Шэнь Цинцю был всего в нескольких секундах от того, чтобы столкнуть его вниз к ближайшей поверхности и взять свое. И запереть его, чтобы никто не видел. Линь Цингао с пика Ку Син прочистил горло: — Может быть, нам стоит узнать, что думает по этому поводу молодой Шэнь? И именно тогда все глаза обращаются к очень молчаливому Пиковому Лорду от всей этой суматохи. Шан Цинхуа откровенно пискнул, когда все уставились на него и нервно сказал: — Мы … ну, он всё ещё немного ошеломлён… Сам знаешь, сюрпризом! Он же омега! Как будто это был самый большой шок века, когда все вокруг него уже всё знают, кроме самого Шэнь Юаня. И он всё ещё отрицает это дело…— Шан Цинхуа болтал без умолку. Было довольно тяжело разговаривать со всеми остальными лордами пика, выглядевшими так, словно они собирались растерзать его за информацию. Он так нервничал, что его руки делали какие-то непроизвольно жесты, — Его слова, и уж точно не мои, клянусь! Он сказал, что не может быть, чтобы Шэнь-шисюн ухаживал за ним и что всё я выдумал. Хотя ему уже дали конкретные факты и доказательства, он по-прежнему не верит, что может быть истинным Шэнь-Шисюна! Щелчок веера эхом раздался в помещении, вызывая всеобщее негодование. —Шан-шиди, я считаю, что ремонт и последние штрихи в павильоне отдыха на Цинцзине уже достаточно сделаны на сегодня,— сказал Шэнь Цинцю, словно в его холодном и спокойном тоне не было никаких изменений. Однако все замерли, когда он продолжил, — Не будет никаких проблем, если эта комната будет использоваться с этого момента, верно? Шан Цинхуа закивал головой быстрее, чем когда его король угрожал нанести ему телесные повреждения. У него закружилась голова. — Нет проблем, совсем нет!— кричит он. Честно, Шан Цинхуа хочется плакать, когда он смотрит на Шэнь Цинцю. Повелитель пика Цинцзин улыбался. И эта улыбка разительно отличалась от его привычного холодного выражения. Но она была слишком страшной! — Хорошо,— Шэнь Цинцю встал, — Если никаких вопросов ко мне нет, а собрание окончено, этот мастер уйдет первым. Мне нужно разобраться с одним идиотом, — не договорив, он взмахнул рукавами и вышел из комнаты. Вдруг стало слишком тихо. Настолько, что даже если кто-то уронит иглу, это будет очень хорошо слышно. — По-моему, гнилая солома просто лопнула,— пробормотал Жун Цинлян, который теперь полностью протрезвел, широко раскрыв глаза. Как по команде, все встали, чтобы погнаться за Шэнь Цинцю в надежде помешать ему сделать что-нибудь необдуманное. «МНЕ ТАК ЖАЛЬ, БРАТАН ОГУРЕЦ!», — мысленно кричал Шан Цинхуа, надеясь и молясь, чтобы его безжалостно не убили к концу всего этого.

***

Шэнь Юань убирал новые запасы, доставленные ранее, складывал травы в бутылки и менял даты на этикетках. Ученики могут это сделать, но Шэнь очень практичен в своей работе и любит сам управляться со всем, что собирается использовать. Это дело помогает ему ясно мыслить. Трудно было смириться с тем, что он был омегой. Шэнь Юань не скажет этого вслух, но присутствие Шан Цинхуа, чтобы выслушать все его разглагольствования и дать совет, облегчило процесс принятия. Прямо сейчас Юань только начинал осознавать тот факт, что он будет внизу в любых отношениях, в которых он был бы, то есть, если бы у него когда-нибудь был кто-то, с кем он мог бы быть. Это будет плавный переход оттуда. По крайней мере, так думал Шэнь Юань. Очевидно, у него не было времени на перерывы, потому что Шэнь Цинцю не было здесь. Он удивлённо поднимает глаза, когда входит Шэнь Цинцю и подходит к нему. Когда он оказывается слишком близко, Шэнь Юань делает выразительную паузу, оглядываясь на него. — Пиковый лорд Шэнь…— Шэнь Юань замолкает, и по его лицу разливается легкий румянец. Он чувствовал, что альфа был в бешенстве, но не знал, почему. Он просто видел это. Шэнь Юань ощутил внезапное зудящее желание быть покорным, угодить ему. — Вам что-то нужно? — спросил Шэнь Юань, подавляя желание свернуться калачиком под этим упоительным запахом. Шэнь Цинцю, не говоря ни слова, схватил его за запястье. Внезапный контакт заставил Шэнь Юаня вздрогнуть от неожиданности, прежде чем всё вокруг стало неожиданно ярким. Когда Шэнь Юань снова открыл глаза, он был уже не на вершине Аньдин, а у входа на пик Цинцзин. Неужели Шэнь Цинцю просто использовал драгоценный телепортирующий талисман, чтобы путешествовать между Пиками? Какая потеря! Не то чтобы Шэнь Юань мог что-то сказать на этот счет, когда Шэнь Цинцю практически тащил его к Павильону, где он обычно останавливался на Цинцзине. Его провели в комнату, которую ремонтировали в прошлый раз, когда он был здесь и которая теперь совсем не походила на старую пыльную кладовку. Она была превращена в комнату, наполненную изысканными вещами: от мебели до занавесок и тряпок. Всё выглядело так, будто было сделано из самых роскошных и дорогих материалов. — Однажды,— рычит Шэнь Цинцю. Что, конечно, очень пугает. И Шэнь Юань должен был бы испугаться, но проклятые альфа-феромоны вроде как возбуждали его, — …У меня не было другого выбора, кроме как отпустить тебя. Когда я вернулся, ты убежал. Потом, когда я нашёл тебя снова, то узнал, что у тебя хватило наглости забыть обо мне, — Шэнь Цинцю толкает его в комнату, заставляя Шэнь Юаня отступать на шаг всякий раз, когда он приближался к нему. Шэнь Юань жалобно взвизгнул, оказавшись зажатым между стеной и Шэнь Цинцю. Они находились в опасной близости. Он начинал чувствовать легкое головокружение от запаха альфы в комнате, который был повсюду. И сантиметр расстояния от Шэнь Цинцю не помогал. — Я собирался подождать, пока ты сам не придёшь ко мне, как тогда. Но ты гений, когда дело доходит до испытания моего терпения. —Я … — Шэнь Юань звучит так неловко и растерянно, словно милое маленькое существо, так нежно дрожащее в объятиях Шэнь Цинцю. Было так легко держать его в своих объятиях... —Сяо Цзю,— зовет Юэ Цинъюань. Шэнь Цинцю резко поворачивает голову к приближающемуся альфе. Он пристально посмотрел на него, заслоняя Шэнь Юаня от его взгляда. — Давай немного успокоимся,— сказал он всегда умиротворяющим тоном, – Разве ты сам не говорил, что, по крайней мере, ради него ты сделаешь всё правильно? Шэнь Цинцю заметно напрягается от его слов. Он повернулся, чтобы посмотреть на Шэнь Юаня, который был напуган и смущен. Шэнь Цинцю закрыл глаза и попытался успокоиться. Он хотел огрызнуться на Юэ Цинъюаня, но тот был прав. Цинцю не собирался понапрасну тратить силы и разрушать всё из-за импульсивного разочарования. Повелителю пика потребовалась каждая частичка силы воли, чтобы оторваться от Шэнь Юаня. — Оставайся здесь и размышляй,— это всё, что он сказал, прежде чем уйти из комнаты. Только когда Шэнь Цинцю наконец скрылся из виду, ноги Шэнь Юаня окончательно подкосились. Они, казалось, превратились в желе и он попросту не имел никакой власти над ними. Юэ Цинъюань поддержал его, мягко подталкивая к ближайшему стулу. Он сказал ему несколько успокаивающих слов, которые совершенно не помогли Шэнь Юаню. Тот, наоборот, теперь был в ещё большем замешательстве. Что только что произошло? О чем Шэнь Цинцю говорил ему раньше? Значит ли это, что он встречался с ним раньше?..