Рука помощи

      Обито не спалось. А как же хотелось — миссия вымотала его до предела.       Истощила. Изнурила. Измучила…       Не было сложно, не было опасно, было… скучно. Какаши вполне мог бы справиться и сам.       Они целых три дня, словно ишаки на веревке, тащились за каким-то важным дядькой. Обито, честно сказать, так особо и не понял, кем именно был этот мужик, и что именно важного, помимо двадцати шариков данго, в нём было. Но задание — есть задание. Хоть его и выбрал Какаши.       Напарник всё чаще, отчего-то, последнее время брал миссии поспокойнее, далеко не их ранга, хоть и с достаточной оплатой. Обито даже пытался внушить себе мысль, что Хатаке сам хочет немного отдохнуть, и это совсем не связано с тем, что их, после получения Обито статуса джонина, наконец вновь объединили в команду — в ином случае другу пришлось бы знатно заехать по лицу за такую убогую жалость. Но отдых как-то сильно уж затягивался, да и сам Какаши не выглядел особо радостным от подобной рутины.       Какаши Хатаке был капитаном в их унылом дуэте. Конечно, куда без этого. Гениальный шиноби, бывший АНБУ, один из самых молодых джонинов Конохи (переживших-таки на удивление Третью Мировую Войну Шиноби). И Обито… Ну так… хуй на блюде — любуйтесь люди. Бывший инвалид, неумёха, которому пришлось чуть ли не заново учиться конечностями шевелить. Ещё и экзамен на джонина сдал лишь к семнадцати годам. Да, он восстанавливался после травмы, но как же мучительно было знать, что все его бывшие одноклассники уже давно носят эти дурацкие зеленые жилеты, а он всё сбоку припёка — только и знай, что ходит, проходит эти бессмысленные тесты на состояние здоровья.       Всех интересовало, не отвалится ли у него случайно во время какой-нибудь миссии рука. Или часть ноги. Или… Нет, он точно не отвалится. Свой. Обито не уставал благодарить всех известных ему богов, что всю жизнь носил член на левую сторону (и дальше будет!). Если бы ещё и его заменили этой странной белой субстанцией, якобы принадлежавшей Первому Хокаге — он бы точно никогда не отбился от шуточек Изумо и Котецу.       Обито снова раздраженно попытался натянуть тонкое одеяло до самой макушки. Только он начинал проваливаться в сон, только глаза тяжелели, а голову окутывал тёплый туман, только…       — Бакакаши, я тебя придушу сейчас, честное, блять, слово! Сколько можно?! — Обито тихо рыкнул и, тут же выдернув подушку из-под собственной головы, швырнул её в сторону, где был расстелен футон сокомандника.       Он никогда бы не подумал, что идея, остановиться и поспать в гостинице на обратном пути домой, может оказаться такой бессмысленной. Какаши пыхтел. Пыхтел, дышал, ворочался. Перевернул одеяло. Перевернул подушку. Прочистил горло. Перевернулся сам. С бока на бок. И опять. Вздохнул. Зашуршал простынями. Перевернулся. Снова запыхтел.       И стоило только окрику Обито пролететься по их несчастному закутку, гордо зовущемуся комнатой эконом-класса — воцарилась тишина.       На целую, чёрт побери, минуту.       А потом Какаши снова зашуршал одеялом. Тихо, будто стараясь остаться незамеченным, и оттого в три… Нет. В тридцать раз более раздражающе.       — Хатаке, твою мать, — голос Обито был похож больше на рык, нежели на человеческую речь. И он наконец не выдержал, сел, сквозь темноту ночи зло глядя прямо на серебристую макушку, торчащую из кокона тонкого одеяла. — Я не шучу. Какого ты там делаешь? Конфеты жрёшь или дрочишь? В любом случае прекращай!       Обито снова рухнул обратно на своё место. Вставать и идти за подушкой было слишком уж лень, Какаши же даже не шелохнулся, чтобы кинуть её обратно владельцу.       Он не мог сказать, почему именно последнее время его сон стал таким чутким, не то чтобы это было побочным эффектом от клеток Хаширамы или чем-то в этом духе, раньше он вполне спокойно отрубался, стоило только уху коснуться подушки… Просто этот Какаши… Да, они были друзьями. Они были лучшими друзьями, и после всего случившегося, после войны, после смерти Рин, после… Какаши всё равно умудрялся его выбешивать!       Кушина-сан постоянно смеялась и бросала Минато-сенсею многозначительные насмешливые взгляды на такое поведение Обито. Гормоны, гормоны, гормоны… Подростковые гормоны… Тихим, бесячим шепотком раздавалось отовсюду.       Обито и без них знал, что это грёбанные гормоны!       Сейчас он хотя бы не просыпался с мокрыми от семени трусами каждое утро. Весь предыдущий год был настоящим адом. Во всяком случае, пока он не приноровился спускать, когда нужно, с такой скоростью, что вполне мог бы сделать это и посреди битвы, при необходимости. Дрочить своей новой, хаширамовской рукой он научился, наверное, даже быстрее, чем держать кунай. И не то чтобы это было поводом для гордости, но…       Шурх.       Шурх.       Шмыг.       Глаза Обито распахнулись сами собой. И он подорвался с места.       В одну секунду подскочил к футону Какаши, сгребая край его одеяла в кулак, чтобы вытряхнуть из него этого ненавистного нарушителя спокойствия, но в то же мгновение с шипением отскочил назад. Сильный пинок, показавшейся из складок ткани ноги пришёлся прямо по голени. Какаши сверкнул злыми глазами из своего укрытия. Раздалось тихое, переполненное хрипом ворчание:       — Отвали, идиот!       — Прекрати ёрзать!       — Хочу и ёрзаю, я сказал, отвали!       Обито определенно понравился звук, с которым из легких Какаши вышел весь воздух, когда Учиха плашмя рухнул на него.       Они катались по полу где-то с пару минут, и, в конце концов, Обито достойно, в честной борьбе за своё право поспать… проиграл.       Какаши, усевшись на него сверху, зажал руки Обито вместе с туловищем коленями.       Он был весь взмокший, красный до чёртиков, словно вареный речной рак, и Обито мог поклясться, что заметил в свете луны, как по его виску скатилась крошечная капелька пота. От Какаши веяло каким-то не самым здоровым жаром — и причиной явно была не их глупая перепалка.       Ага. Точно. Жрёт конфеты или…       — Ты серьезно не мог выйти сделать это где-нибудь ещё? Или хотя бы подождать, пока я засну, ну так, для приличия.       Обито недовольно приподнял одну бровь и показательно сверкнул глазами в сторону стояка, что угадывался даже через достаточно свободный крой штанов.       — Я не дрочил, — лицо Какаши вмиг точно окаменело, только разве что стало ещё более бордовым, чем до этого. Но ведь бывают красные камни?       — Оно и видно.       Обито закатил глаза и негромко цокнул, одновременно с этим подтолкнув Какаши коленом в спину, чтобы он, наконец, слез с него, но, похоже, тот и вовсе не заметил попытки скинуть его — вдруг поморщился и наверняка, словно дикая псина, оскалился под своей идиотской маской. Неожиданно взвился, подскочил на ноги — при этом, понятно дело, совсем не специально пнув Обито носком по печени — и подхватив своё одеяло, вновь свернулся в гневно пыхтящий кокон.       — Какаши, если ты сейчас продолжишь, я…       — Да не дрочу я! — взвизг оказался совсем уж каким-то не мужественным, заставляя Обито опешить на мгновение. — Он просто стоит! Я его не трогаю! Рад?       Обито перекатился со спины на бок и, подперев щеку кулаком, зло уставился на говорящий свёрток. Сон сняло как рукой, а вот раздраженность осталась.       — Да. Я безумно рад, что у тебя стоит, Бакакаши. Не знаю даже, куда себя деть от такого счастья, — язвительность в каждом слове, но в ответ, на удивление, лишь тишина.       Учиха подождал ещё с минуту, но, в конце концов, не выдержав, осторожно, на локтях подполз ближе. Какаши больше не шуршал простынями. Не пыхтел. Не…       — Отвали от меня, Обито.       Из-под складок одеяла было трудно разобрать, но похоже, злость Какаши сильно поубавилась, уступив место какой-то тихой тоске. Видимо, Обито всё же перегнул, смутил человека, которого, казалось, априори ничем нельзя смутить. Он протянул руку и наугад хлопнул ладонью по месту, где вероятно должно было находиться плечо Хатаке.       — Да ну ладно тебе, встал и встал, бывает. Иди передерни в душ и давай спать — вставать уже через пару часов.       Но на дружеский совет Какаши лишь нервно дернулся, сбрасывая с себя ладонь и тихо забурчал что-то, судя по тону, нецензурное. Обито едва ли удалось разобрать хоть слово, и потому он, не сдержавшись, наконец, сдернул одеяло с головы Какаши в сторону, придвигаясь поближе. Теперь они лежали практически лицом к лицу, и хоть злой взгляд и впивался ему в переносицу, явно в попытке прожечь дырку в голове, Обито спокойно пожал плечами:       — Вообще ничего не понял, что ты там промурлыкал себе в трусы.       — Обито, иди спать.       — Я не могу уснуть, когда ты рядом постоянно ворочаешься, — он показательно зевнул и смерил напарника взглядом, так и говорящим «это всё ты виноват». — Хотя ещё бы, яйца-то ещё не лопнули? Иди сходи в душ… И я даже не буду спрашивать, кто это такой тебе приснился, что прямо посреди ночи так припёрло.       — Обито. Иди. Спать, — чуть ли не по слогам повторил он.       Какаши поморщил нос и попытался вновь с головой укутаться, но Учиха мгновенно пресек эту попытку, за край, что находился у него в руке, сдернув одеяло ещё сильнее. Если присмотреться, и на плечах, не скрытых безрукавкой, виднелись красные пятна.       — Иди в душ.       — Не пойду. Само пройдёт.       Даже сквозь темную ткань маски было заметно, как сильно играют желваки на лице Какаши. Но Обито не собирался сдаваться на полпути. Он хотел поспать. А так как Какаши не дал ему поспать — он тоже теперь с него не слезет.       — Да в чём твоя проблема, Хатаке! — Обито вновь дернул одеяло друга в сторону и приподнялся на руках, хмуро нависая над ним дамокловым мечом. — Если ты решил таким образом окончательно выбесить меня и нарваться на хорошую взбучку…       — Да не могу я! — Какаши подскочил и яростно толкнул Обито кулаком в грудь. — Не умею, не получается! Ты доволен? Теперь, может, отвалишь от меня, наконец?       — В каком это смысле?.. — Обито насупился, таки отпрянул от Какаши, выходя из его личного пространства, и просто сел рядом.       — Знаешь, раньше я думал, что ты тупой только процентов на пятьдесят, но теперь уже сомневаюсь в своих поспешных выводах, — Какаши раздраженно ухватился за край одеяла, потянув на себя. Но Обито не отпустил. В его голове явно шёл какой-то нелегкий мыслительный процесс.       — Да ну как так?.. — Учиха неожиданно хохотнул, весело рассматривая сидящую перед ним сильно сгорбленную фигуру. — Просто берешь в руку, ну и… — он сложил пальцы в кольцо и несколько раз в воздухе провел рукой вверх-вниз, но в глазах напротив всколыхнулась лишь новая волна раздражения вместо ожидаемой благодарности.       — Каком к верху. Я же не спрашиваю, какого черта ты до сих пор не умеешь нормально метать сюрикены. Хотя их тоже «просто берешь в руку и ну и…»!       — Ладно, раз так, — брови Обито сошлись над переносицей, и он, сложив руки на груди, мгновенно весь превратился во внимание, — покажи, как делаешь.       Какаши тяжело вздохнул и повесил голову, пряча лицо в ладони.       — Что тебе показать, — сквозь пальцы едва ли можно было разобрать его бубнёж, — как метать сюрикены?       Обито не стал отвечать. Он прекрасно видел, что Какаши и без этого понял, о чём именно шла речь. Целая минута прошла в тишине, и в этом молчании Обито буквально слышал, как самоуважение Какаши где-то внутри него трещит по швам. Не то чтобы он думал, что друг его стесняется… Скорее всего ему претила сама мысль, что такой идиот может его — гения — чему-либо учить, будь то даже — простигосподи — дрочка. И всё зависело сейчас лишь от того, в насколько печальном положении находился Какаши. Хотя… ведь ему уже почти семнадцать, куда уж печальней.       В конце концов Какаши тяжело выдохнул и, похоже тихонечко ругнувшись, поднял на Обито кислый взгляд. Ясно. Проиграл-таки сам себе в этой внутренней борьбе.       — Да давай уже, а, — Обито неожиданно для себя широко зевнул и тут же откинулся немного назад, опираясь руками позади себя.       Какаши в очередной раз поморщился и, наконец, зашевелился. Он отвел взгляд куда-то в угол и нервно дернул пуговицу на штанах, немного приподнимаясь и неловко стягивая их вместе с трусами чуть выше середины бедра.       Обито лениво пробежался взглядом. Он уже видел член Какаши, если уж на то пошло. Да, не стояк, но всё же — они же были сокомандниками. Разные травмы, разные условия, в которых приходилось выживать… Ладно, на самом деле они просто слишком часто бывали вместе с Минато-сенсеем на источниках. И если уж быть до конца откровенным, член Какаши он видел гораздо чаще, чем его лицо.       — Так и будешь смотреть? — парень тихо выдохнул и осторожно накрыл ладонью бордовую от прилившей крови головку, аккуратно растирая.       — А? Извини, мне выйти что ли, по-твоему? — Обито насмешливо взглянул на него и хмыкнул, когда тот вновь нахмурился и отвел взгляд в сторону.       Пальцы Какаши скользнули вниз, и, обхватив ствол у основания, он сжал его и резко провел вверх. Обито скривился. Поморщился. Почувствовал эту жгучую фантомную боль.       — Эй, хоть бы плюнул на руку, боги, даже смотреть больно на это…       Какаши вздрогнул всем телом от чужих слов и выпустил член из пальцев, словно обжегшись. Он поднял удивленный взгляд на Обито, и, Учиха готов был поклясться, в его глазах мелькнуло понимание. Парень тут же накренился немного в сторону, подхватив свой жилет, что лежал неподалеку, достал из кармана небольшой тюбик с какой-то мазью и выдавил немного зеленоватой, пахнущей травами субстанции в руку.       — Слушай, ну ты же постоянно читаешь эти извращенские книжонки от Джирайи… — Обито практически с отеческой усталостью проследил за тем, как Какаши с упоением размазывает мазь по всей поверхности ладони, но мгновенно был перебит:       — Там об этом ничего не говорится, — Какаши ответил быстро, но осекшись, едва слышимо добавил: — Да и не в этом дело…       Он вновь обхватил член пальцами, на этот раз они медленно скользнули вверх, на секунду задержались на головке и так же медленно вниз. Парень шумно выдохнул носом и прикрыл глаза. Ещё пару раз провёл рукой вверх-вниз, но вдруг резко остановился.       Обито поднял на него вопросительный взгляд. Какаши нахмурился.       — Видишь?       — Что вижу?       Учиха недоуменно вновь осмотрел представшую перед ним композицию. Какаши сидел, член стоял. Ничего и не поменялось толком, разве что мутная капелька предэякулята выступила на кончике головки.       — Не получается. Он всё так же стоит.       Обито, быть честным, даже завис на мгновение. Какаши читал книжки Джирайи. Какаши почти семнадцать. Какаши гений Скрытого Листа. И либо это какая-то странная, изощренная, долгоиграющая шутка, либо Обито совсем ничего не понимал.       — Ну так ты дальше рукой-то подвигай, авось кончишь для начала — потом упадёт, не? — повисла гнетущая тишина. В этой комнате определенно был идиот. И возможно, даже не один. — Яйца потрогай, под головкой посильнее нажми, ну и рукой шевели побыстрее, он же у тебя, в конце концов, не хрустальный.       Обито примерно догадывался в чём суть проблемы, но озвучивать свое предположение не стал, тем более, что Какаши вновь весь недоверчиво насупился и отвернулся, тем не менее, вновь накрыв член у основания ладонью.       Он вёл медленно, будто стараясь и вовсе лишний раз не касаться кожи кожей — Обито прекрасно, даже в этой темноте, видел, что друг едва ли сжимает руку вокруг члена. И тем не менее Какаши морщился, кривился, периодический неровно вздрагивал.       — Эй, лицо попроще, тебя будто стошнит сейчас, — Обито проследил взглядом за ладонью Какаши и вновь посмотрел на его лицо. Представление, конечно, незабываемое.       Друг шумно вздохнул и, закатив глаза, недовольно посмотрел в ответ. Обито мог бы, конечно, извиниться за то, что отвлёк, но извиняться было не за что. Какаши ещё раз вздохнул, уже тяжелее, и, оставив попытки, зеркально Обито отклонился назад, опираясь руками о футон позади себя.       — Чувство странное какое-то, — Какаши казался разочарованным. Член его едва заметно дёрнулся, и на кончике выступила ещё одна капелька смазки.       — Странное в смысле приятное?       Какаши с какой-то щенячьей печалью в глаза взглянул на Обито.       — Странное в смысле странное. Разве уже не должно было… Ну всё?       Обито недовольно покривил губы. И от потока едких комментариев его остановили лишь две вещи. Первое, это то, что Какаши всё же был его другом. А второе, что вероятно и сам Обито, но уже во время тренировок по тайдзюцу и ниндзюцу выглядел для Какаши таким же непрошибаемым… Но с другой стороны, сам Хатаке, в свою очередь, никогда не упускал возможность бросить в сторону Учихи пару ласковых.       — Ладно, давай попробуем так.       Обито быстро перекатился с задницы на колени, подвинулся ближе, оказываясь с Какаши лицом к лицу, и тут же, быстрее чем парень напротив успел сообразить, что именно задумал друг, накрыл его член собственной ладонью.       Головка была влажная, горячая — судя по ощущениям, немного меньше чем у самого Обито и гораздо более гладкая. Он плотно обхватил её пальцами, большим нажимая на уретру, размазывая смазку по тонкой коже. Какаши удивленно распахнул вечно прикрытые в недовольстве глаза. Скульнул что-то нечленораздельное и вцепился рукой в запястье Обито, но одергивать его не поспешил.       Ствол, весь перемазанный в теплой целебной мази, с легкостью проскользнул в кольцо пальцев, и, пару раз аккуратно проведя вверх-вниз на пробу, Обито быстро вошёл в ритм. Его рука двигалась равномерно, и он не делал ничего, кроме того, что поднимал и опускал её. Поднимал и опускал. Поднимал и опускал. Но похоже, на удивление, Какаши и этого было вполне достаточно.       Не прошло и минуты, как низ его живота задрожал, а сам Хатаке сгорбился, лбом утыкаясь Обито в плечо. Он дышал тяжело и быстро, лишь иногда прерываясь, словно на несколько секунд задерживая дыхание. Немного съехавшая вниз маска в районе рта покрылась темными влажными пятнами, скулы и нос заплыли плотным румянцем, а серебристые волосы тонкими прядями прилипли ко взмокшему лбу.       — Ну вот, а теперь давай сам, — Обито легонько повернул голову на бок, шепча Какаши на ухо. Осторожно перехватил его ослабшую руку и положил на член вместо своей.       Ответом ему было тихое хныканье.       Подрагивающими пальцами Какаши скользнул вдоль набухших венок, сжал головку в кулаке и медленно повел бедрами, толкаясь. Все его движения были словно бессильными, какими-то ленивыми, даже судорожное дыхание резко унялось — грудь задвигалась равномернее, спокойнее и…       — Да чёрт возьми!       Неожиданный резкий выкрик со стороны обычно непрошибаемо холодного Какаши вызвал у Обито лишь веселую усмешку. У Хатаке что-то не получалось. Прямо конкретно, абсолютно точно не получалось. Даже после того, как ему объяснили, показали как надо — всё равно нет.       Он всё так же навалившись на Обито, вдруг повернул голову, искоса глядя на усмехающегося друга. Покрасневшие то ли от недосыпа, то ли от возбуждения глаза были влажными, сверкали злостью и досадой. Обито взглянул на него в ответ, собственное тело уже затекло от этой напряженной позы.       — Двигай быстрее, — шепот Обито ударился в губы напротив. Они были слишком близко. И впервые в жизни Учиха был по-настоящему рад этой чертовой маске на лице друга.       Он тихо выдохнул и вновь потянулся к паху Какаши. Накрыл своей рукой его руку так, что их пальцы переплелись в замок на члене, и сильно сжал.       Вверх.       Вниз.       Тело Какаши, секунду назад обмякшее от так и не пришедшей разрядки, вновь напряглось. Он зажмурился и со свистом, сквозь сжатые зубы выдохнул.       Вверх.       Вниз.       Задержался на головке, проводя пальцем по влажной щели.       Волна дрожи пробежала по телу. И Обито, быть честным, не смог бы сказать наверняка, чьё именно тело было её источником.       Вверх.       Вниз.       — Какаши… дыши.       Хатаке нахмурился, но судорожно втянул носом новую порцию воздуха. Ещё раз. Ещё раз. Дрожь усилилась. Рука совсем ослабла, двигалась только из-за того, что была в связке с рукой Обито. Свободная же вцепилась в бок Учихи — их сцепка была лишена какой-либо устойчивости, и ноги Обито уже онемели. Но он, на удивление, продолжал сидеть ровно, удерживал оба их тела от падения на пол.       Вверх.       Вниз.       — Обито… Обито, Обито, Обито…       Он попытался отвести взгляд от судорожно шевелящихся под тонкой тканью маски губ. Но не смог. Какаши навалился сильнее. Сжал руку на боку Обито крепче. Прильнул носом к шее, и, наконец, его лица стало практически не видно, сколько не изгибайся. Ей богу, лучше бы он крысил конфеты под своим грёбаным одеялом.       Вверх!..       Громкий вскрик.       Вибрации от него разошлись по загривку до самой макушки, а потом вниз, к собственному члену.       Обито бросил взгляд на их руки. По пальцам ползли белесые кляксы, одежда, влажная — тоже вся была покрыта густыми каплями.       Какаши прохрипел на ухо. Что сейчас встанет, всё уберет, отстирает. Но Обито ему не поверил — он был ещё не на полу только потому, что висел на плече Учихи. Его тело то и дело мелко подрагивало, словно импульсами продолжая сбрасывать скопившееся напряжение.       И Обито подумалось, что ему так и не удастся нормально поспать этой ночью.