Min far

      Самым трудным испытанием, через которое проходит любая семья, является выбор имени ребёнку. Причиной скольких скандалов и ссор становилось это, казалось бы, нехитрое занятие! Михаэлю и Эребосу, первой и очень странной ангело-безликой семье, предстояло пройти через это фактически в тот самый миг, когда Эребос привёл к Михаэлю дитя. — Как ты назвал его? — глядя на мальчика, выглядящего практически как обычный двух- или трёхлетний ангельский ребёнок, спросил Михаэль. Эребос тогда фыркнул что-то подозрительно похожее на «делать мне больше было нечего» и «вырастет — сам решит». Михаэль на это лишь закатил глаза, решая не начинать при ребёнке выяснять отношения, и на какое-то время этот вопрос так и завис, не решённый.       Однако дни сменялись днями, и дитя всё также оставалось безымянным мальчиком, с которым и Михаэль, и Эребос, на самом деле, слабо представляли, что делать. Однако всё же для начала ему бы не мешало дать имя, и Михаэль решил наконец-то озаботиться этим вопросом. — Эребос, как мы назовём нашего сына? — он поставил вопрос, что называется, ребром и почувствовал, как его одарил насмешливый взгляд бездонных прорезей. — Мы же сказали: дитя вырастет и само решит, как себя называть. Но сейчас мы называем его Паис. Ты можешь называть его Пуэр, чтобы не осквернять свои уста произношением слов нашего тёмного языка... Хотя куда тебе ещё больше, — в голосе безликого отчётливо слышалась саркастичная насмешка, и Михаэль недовольно нахмурился, скрестив руки на груди. — Ты серьёзно называешь ребёнка Ребёнком и предлагаешь то же самое сделать мне?! — искренне возмутился ангел. — Дети Арката так делают, — безликий пожал плечами. — И заметь, они дают своим детям имена на всю жизнь. — Что за идиотская идея, — фыркнул Михаэль. — И вообще, что за имя — «Ребёнок»!? — У тебя есть идеи получше? — ехидно поинтересовался Эребос. — Нет, но я думал, мы вместе что-нибудь решим, раз уж это наш общий ребёнок, — хмуро отозвался ангел. — Я придумал, — парировал безликий. — Паис или Пуэр прекрасное имя. А теперь отвали от меня — не до тебя сейчас. — Нет, подожди, — преградив Эребосу дорогу, упрямо произнёс Михаэль. — Мы не закончили. Мы не можем назвать ребёнка Ребёнком! Ему нужно придумать подходящее ангельское имя!       Первой реакцией у Эребоса было ответить «ты ангел — вот и придумывай, чего ты от меня-то хочешь?», но её практически мгновенно вытеснила другая: заносчивый ангельский засранец покушался на часть его семейства! — А почему это мы должны придумать ему ангельское имя? — вкрадчиво прошипел Эребос. — Между прочим, я породил этого ребёнка, и он больше безликий, чем ангел! — Ага, и именно поэтому он выглядит как настоящий ангел, — иронично ответил Михаэль, торжествующе глядя на белую маску безликого. Ах ты пернатый ублюдок!.. — Я не позволю тебе назвать моего ребёнка ангельским именем! — из принципиальной вредности процедил Эребос, и если бы у него было лицо, непременно хищно оскалился бы. — Сверкающие очи Эльрата! — Михаэль всплеснул руками, не скрывая совсем не ангельский сарказм. — Ты вспомнил о том, что наш сын — ещё и твоё дитя! Ну надо же! — Ты на что намекаешь, пернатый? — угрожающе понизив голос, прошипел Эребос.       Их взгляды — пылающее серебро и чёрная бездна — схлестнулись друг с другом. Между ними промелькнула почти физически осязаемая искра, буря, безумие... и очередной страстный скандал, лишь каким-то чудом не переросший в драку.       «Вам не кажется, что выясняя друг с другом отношения, вы никогда не дойдёте до конструктивного решения?» — с осуждающим недовольством шептались в сознании Эребоса братья и сёстры, тем самым всё-таки вынудив мастера-ассасина хмуро замолчать, скрестив руки на груди. Не то чтобы ему когда-либо было дело до чужого мнения... — Так мы никогда не решим, как назвать ребёнка, — остывая так же легко, как и заводясь, констатировал факт Михаэль, словно только что между ними не было словесной перепалки. — Но идей всё равно нет ни у тебя, ни у меня. Поэтому пусть ребёнка зовут Ребёнок, а когда он вырастет, то сам назовёт себя, — раздражённо выдал Эребос.       Михаэль только открыл рот, чтобы возразить и начать сначала этот спор, как в голове Эребоса раздался уставший голос Йоргена, у которого, похоже, было призвание решать даже такие, казалось, нерешаемые задачи.       «Кайрос, — уверенно произнёс он и пояснил: — Матерь-Тьма недаром послала вам это дитя именно в такое непростое время. Пусть мы ещё не знаем, какая судьба ему уготована, но мы знаем, какую беду его появление от нас отвело» — Кайрос... — вслух задумчиво протянул Эребос, издав фирменное безликое «хм-м», и Михаэль одарил его заинтересованным взглядом. — «Удачный момент». Мне нравится, — авторитетно изрёк он, и братья и сёстры на фоне его сознания коллективно облегчённо выдохнули. — Решено: нашего сына будут звать Кайрос. — Но... — попытался что-то возразить Михаэль, но Эребос его решительно перебил: — Я сказал, пернатый: моего ребёнка не будут звать ангельским именем, — и с чувством выполненного долга безликий нырнул в тени, спеша обрадовать дитя новостью о том, что ему только что дали имя.       Михаэль фыркнул, скрестив руки на груди. Беззвучно одними губами повторил озвученное Эребосом имя. Звучало даже не так и плохо, и ангел усмехнулся, в глубине души порадовавшись двум вещам: тому, что они всё-таки не совсем вместе и не совсем так, как было запланировано, но дошли к консенсусу, и тому, что Эребос всё-таки проявил участие в судьбе их ребёнка. «Удачный момент» — вот уж точно судьбоносная внезапность, но пути Драконов неисповедимы, и даже они с Эребосом не могут знать, какие планы у богов уготованы им.