Min far

      Говорят, у ангелов спокойная и размеренная жизнь. Они служат Эльрату, защищают Порядок, занимаются своими, безусловно, важными делами, такие возвышенные и недосягаемые. Да, до недавнего времени именно так всё и было, и Уриэль, честно говоря, уже скучал по размеренной стабильности, в которой проходила его жизнь.       О том, что между Михаэлем и Эребосом какая-то нездоровая и ненормальная связь, поговаривали уже давно. Но исключительно шёпотом и когда генерал точно не услышит. В открытую предъявить ему, впрочем, какие-либо обвинения никто не решался, ведь Михаэль был доблестен, решителен и верен Свету как никто другой. И если у него были какие-то особые отношения с Эребосом, значит так надо было. Правда... никто не ожидал, что в один прекрасный момент это «так надо было» обернётся тем, что генерал приведёт дитя. Своё дитя. Милостью... Малассы? Эльрата? Асхи? — рождённое безликим мастером-ассасином.       Количество вопросов к взаимоотношениям этих двоих у ангелов, да и не только у них, усилилось. Но генералу виднее, генералу лучше знать, как надо, а потому, ну что ж, ну ладно, полуангельское-полубезликое дитё ангелы с истинно ангельским смирением восприняли как данность.       Больше всего Кайроса (именно так после долгих препирательств друг с другом назвали дитя), кроме, очевидно, э-э, родителей (хотя это было спорным утверждением), полюбила Аврора, вот так внезапно ставшая, как это называли младшие народы, бабушкой. Прямопропорционально любви и восторгу матери, неожиданного племянника невзлюбил Уриэль. У него и без того были непростые отношения с братом, так тут теперь ещё и появился его отпрыск, которого бы впору назвать мерзостью и уничтожить, дабы не оскорблять Эльрата. Подумать только — полутёмная тварь, ещё и вышедшая из союза двух мужчин. Позор да и только!       «Полутёмная тварь», кстати, несмотря на ангельскую внешность, унаследовала мерзкий нрав своего... второго родителя. Любопытная и непоседливая — она везде пыталась засунуть свой детский нос и влезть везде, куда её не просили лезть. И чаще других разгребать последствия приходилось именно Уриэлю, ведь «ну ты же дядя, ты должен любить и заботиться о сыне своего старшего брата!».       Уриэль негромко недовольно рыкнул и закатил глаза, вспоминая слова матери. Эльрат, ну вот что не так было с ним или с ней, что она даже была готова закрыть глаза на мерзкие сношения Михаэля с безликим, продолжая искренне превозносить его над праведным и из кожи вон лезущим Уриэлем?!       Мрачные мысли вгоняют ангела в печаль и уныние. Ему что, тоже пойти найти себе жену или мужа из числа безликих, чтобы мама его приняла? Что ему ещё сделать, чтобы привлечь её внимание и заслужить одобрение?!       Шум упавшего на пол деревянного предмета вывел Уриэля из задумчивости, в которую тот погрузился. Ангел недовольно нахмурился и тут же сорвался с места, практически мгновенно понимая, кто мог стать причиной шума: старший брат опять свалил на него обязанность присматривать за своим отпрыском.       Ну да, Уриэль не ошибся: маленькая катастрофа, стоило ему на минуту выйти в соседнее помещение, сотворила хаос на рабочем столе целителя, опрокинув несколько банок с ингредиентами для укрепляющего зелья, а также миску с основой для мази, которую Уриэль как раз начал готовить. И ладно бы просто опрокинула! — так дитё решило окончательно добить терпение и психику дяди и самозабвенно тянуло в рот вымазанные в токсичном экстракте пальцы. — О Эльрат! Ты что делаешь?! — Уриэль стрелой метнулся к племяннику, перехватывая его ладошку, которую тот снова потянул себе в рот. Перебарывая отвращение, подхватил ребёнка на руки, осматривая его и тайно надеясь, что он успел попробовать на зуб не так и много недоделанного лекарства.       Но Эльрат в этот день был явно не на стороне Уриэля: спустя меньше десятка минут Кайрос начал хныкать и льнуть к дяде, чувствуя, что ему плохо. С трудом подавляя желание заорать и пряча все не слишком цензурные и богоугодные выражения, Уриэль всё же стрельнул в ребёнка недовольным укоризненным взглядом, в котором так и читалось «сам виноват, нечего было тянуть в рот всё попало». — Твои папаши мне голову оторвут, если с тобой что-нибудь случится! — процедил сквозь зубы ангел, мысленно сокрушаясь, за что ему такое наказание.       Внутри медленно нарастала паника: Уриэль понятия не имел, как и чем лечить это маленькое нечто, которое ёжилось и хныкало громче, когда Уриэль посадил-положил его на стул, пока сам лихорадочно метался по помещению, прикидывая, за что схватиться в первую очередь. Мысленно он проклинал детское любопытство, само дитя, старшего брата, который связался с безликой тварью и породил ВОТ ЭТО, свою судьбу, что заставляет его терпеть всё это дерьмо, и вообще...       Нет, сегодня определённо был не его день: стоило Уриэлю вспомнить Михаэля, как в доме раздалась его тяжёлая солдатская поступь и звучный властный голос. Уриэль чертыхнулся себе под нос. — Брат? — первым Михаэль заметил взвинченного брата, затем его слух уловил хныканье ребёнка, и он перевёл на него взгляд, замечая бледное плачущее дитя, свернувшееся калачиком. — Что у вас здесь происходит?! — нахмурившись, угрожающе спросил он, двинувшись на Уриэля, который стрельнул в него раздражённым колючим взглядом. — Твоему... сыну нужно поменьше тянуть всё подряд в рот, — процедил он, с трудом сдерживая язвительные эпитеты и комментарии, справедливо опасаясь злить брата ещё больше. — Я попросил тебя присмотреть за ним, а не убить! — прогремел он, яростно сверкнув глазами. — Сомневаюсь, что для тебя так сложно было уследить за одним ребёнком! — Уриэль оскалился, ощетинился, намереваясь высказать старшему всё, что он думает, но не успел — Эльрат сегодня совершенно точно был не на его стороне.       Глаза Михаэля едва заметно округлились, и он, наученный бесконечным опытом, среагировал первым ещё до того, как Эребос явил себя. Впрочем, реакция всё равно оказалась слишком медленной, ибо едва Михаэль успел осознать, что безликий здесь, как тени со всех сторон метнулись к Уриэлю, крепко опутав тело ангела, и чёрная стрела вспышкой метнулась к нему. — Мы знаем, что ты ненавидишь дитя по многим причинам, — когтистая рука до алых полос схватила Уриэля за шею, заставляя смотреть его прямо в чёрные бездонные провалы маски. Яростный шёпот туманил сознание и проникал под кожу, заставляя кровь быстрее течь по жилам, отчего пальцы отчётливо чувствовали заполошное биение пульса. — Тебе лучше не противиться, а сказать правду, иначе я сам вытащу её из твоей головы вместе с остальным её содержимым, — хватка стала крепче и яростнее, шёпот зашипел змеями, а тьма проникала в сознание, иглами боли впиваясь в него. — Эребос! — понимая, что любовник сейчас освежует в своей ярости брату разум, попытался дозваться до него Михаэль. — Оставь его! — Не лезь! — яростно огрызнулись тени. — Иначе ты будешь следующим! — Михаэль напрягся, и сила осязаемыми волнами начала расходиться от него. Ситуация накалялась и грозилась превратиться в кровопролитие.       Кайрос, о котором взрослые благополучно забыли, напомнил о себе жалобным всхлипом, и тоненький голосок «па-апа-а» разбил мимолётное напряжённое молчание. Дитя потянуло тоненькие ручки к теням, и между тем, чтобы откликнуться на зов ребёнка или добить раздражающего ангела, Эребос всё-таки выбрал первое. Сжав напоследок шею, вспарывая когтями кожу, безликий небрежно откинул в сторону едва живого Уриэля, процедив что-то подозрительно похожее на «будь благодарен, что дитя вмешалось». Подплыл к хнычущему ребёнку и поднял его на руки, утешающе гладя по голове, пряча на своей груди и разделяя с ним его боль.       Распространяя всю ту же угрожающую яростную ауру, Эребос пытался, как мог, утешить дитя. Дело было даже не столько в том, что это был именно его ребёнок (по правде говоря, временами он об этом бессовестно забывал), сколько в том, что заносчивый ангел покусился на часть безликой семьи. А это было тем, что ни один безликий простить не мог.       Но ребёнку по-прежнему было плохо — дискомфорт лежал в физическом пласте, с которым Эребос едва ли мог что-то сделать. Дитя льнуло к нему и обнимало, и боль пусть не уходила, но притуплялась. И хотя Эребос понятия не имел, что с этим сделать, передавать часть семейства ангелу, в данном случае Михаэлю, уж тем более намерен не был.       Михаэль с мягкой снисходительной усмешкой наблюдал за Эребосом и Кайросом. Оказывается, невыносимый безликий временами тоже мог в заботу, и ангел тихо хмыкнул от своей мысли. Бросив беглый взгляд на валяющегося в нокауте брата, Михаэль ненадолго удалился, возвращаясь обратно вместе со встревоженной матерью, которой коротко описал сложившуюся ситуацию. — Эребос, — несмотря на то, что маска безликого была повёрнута в их сторону и оба ангела чувствовали на себе тяжёлый недоброжелательный взгляд, позвал его Михаэль. Он сделал шаг к Эребосу, заставив его недовольно зашипеть, и произнёс: — Дай матери ребёнка. Она лучший целитель среди ангелов, она поможет ему. Ты же знаешь, ни она, ни я никогда не причиним вреда Кайросу, — видя, что безликий никак не реагирует на его слова, с укором добавил Михаэль.       Эребос колебался несколько мгновений, но хнычущий ребёнок, которому, кажется, становилось хуже, всё-таки убедил его прислушаться к словам любовника. Гневная аура сменилась максимальной подозрительностью и недоверием, и безликий с большой неохотой передал ангелице дитя. — Мы будем наблюдать, — прошипел он. — Мы будем следить за всеми твоими действиями и мыслями, — Аврора удивительно понимающе кивнула, не споря, и Эребос хмурой тенью навис над ней, когда она опустилась на ближайший стул, усадив себе на колени дитя. — Будь осторожнее в другой раз, милый, — мягко обратилась к притихшему ребёнку ангелица. — Ты всё же больше ангел, чем безликий, а нам некоторые вещи определённо не идут на пользу.       Под умелыми действиями целительницы Кайрос успокоился, а вместе с ним успокоилась и аура Эребоса. Михаэль по-прежнему наблюдал за ними со стороны, скрестив руки на груди и усмехаясь. Всё-таки не такой уж и бесчувственной циничной сволочью был этот безликий, а они, меж тем, впервые пришли к согласию.       Больше ребёнка с Уриэлем оставлять не стоит.