Min far

— Папа! — нестройный хор голосов Либитины и Ореады отвлёк Сильвана от работы в саду, где он любил проводить свободное время. Сад стал для него местом покоя, уединения и отдыха от праведных дел творения. Затем, во время беременности, он отвлекал от тоскливых тянущих мыслей, ну а сейчас стал приятной привычкой. — Да, мои дорогие? — повернувшись к девочкам, он протянул к ним руки, и когда малышки подбежали ближе, приобнял обоих, по очереди глядя на каждую.       Тройняшки росли быстро, хотя всё ещё были маленькими детьми. Переводя на смертный возраст, им недавно исполнилось четыре, хотя, конечно, здесь, в божественных чертогах, к тому же ещё не совершенных, время было большой условностью. Непоседливые и полные энергии, они активно взаимодействовали с окружающей обстановкой, интересовались родительской деятельностью и деятельностью других богов и так и норовили попасть под руку и тоже привнести свой вклад в творение. Так что неудивительно, что они никогда не сидели на месте, стараясь всунуть свои маленькие носики везде, где можно и не очень. — Папа, научи нас делать косички! — глядя на родителя, попросила Ореада, а Либитина обстоятельно пояснила: — Ты заплетаешь нам волосы и делаешь нас красивыми. Мы тоже хотим так уметь, чтобы делать других красивыми.       Сильван с умилением улыбнулся, сдержав смешок, и сделал вид, что задумался, чтобы такого можно было с этим сделать. Затем глаза его хитро блеснули, и он доверительным шёпотом ответил: — Время пришло передать вам это древнее и важное знание. Но для этого нам нужно найти папу Дита. — Мы будем делать его красивым? — Ореада с восторгом захлопала в ладоши, и Сильван уверенно добавил: — Самым красивым, дорогая.       Дит обнаружился в доме. Мессора рядом с ним не оказалось — тот, вероятно, донимал своими расспросами Хольгу или Витту, так что родители остались один на один с дочерьми, и Дит вопросительно вскинул бровь, когда заметил приблизившуюся фигуру таинственно улыбающегося Сильвана с девочками на руках. — Любовь моя, сейчас мы будем делать из тебя красавца, — он поставил партнёра перед фактом, и в его чёрных глазах мелькнуло недоумение. — Самого лучшего красавца! — важно кивнула Либитина и первая потянулась ко второму родителю. — Мне стоит опасаться? — Дит, протянув к ребёнку руки, легко перехватил дочь, усадив себе на колени, и посмотрел на Сильвана. — Не говори глупостей, — тот фыркнул, и схватив худую холодную ладонь, потянул супруга за собой, вынудив встать, придерживая дочь. — Мы всего лишь будем заплетать тебе косички, — подмигнул, усадив его на пол, на что Дит скорбно вздохнул, ничего не ответив.       Сильван устроился у него за спиной, подозвав к себе дочерей. Движением фокусника ловко материализовал в руках деревянный гребень, и собрав чёрные прямые пряди бога Смерти, откинул их ему на спину, аккуратно проходясь по ним твёрдыми зубцами. — Сначала волосы стоит расчесать, — обстоятельно произнёс он, пока девочки внимательно наблюдали. — Чтобы затем они не топорщились в стороны и не выбивались из причёски. Потом берём пряди и разделяем на три части, вот так, — неспешно показывал, что нужно делать, и дочери с ответственным усердием повторили его движение. — А затем постепенно переплетаем их вместе.       Сильван старался не спешить, медленно повторяя свои действия. Дит замер в терпеливой недвижимости, позволяя супругу и детям копошиться в своей голове. Цепкие маленькие пальчики дочерей крепко хватали его волосы, иногда оттягивая довольно ощутимо — впрочем, болевой порог у бога Смерти был довольно высоким, так что он терпел без каких-либо проблем.       Малышки старались повторять за папой, и Ореада даже высунула кончик языка от усердия. Однако детские пальчики путались друг в друге, тем самым спутывая жёсткие волосы родителя, отчего первые косички малышек получались довольно кривыми. Сильван, впрочем, всё равно хвалил их, поощряя тягу детей к попыткам стараться и пробовать снова. — Для первого раза очень хорошо получилось, — когда работа была завершена, он с теплом посмотрел на клубок на той части головы супруга, где старались девочки. Лишь местами среди спутанных волос просматривалось похожее на косичку плетение, и Сильван отметил, что Либитина оказалась более аккуратной, чем её сестра. — Но мы ещё можем сделать папу Дита ещё красивее, если попробуем снова, — он погладил дочерей по волосам, и те довольно переглянулись друг с другом. — Дай я на себя взгляну, — вмешался Дит, и материализовав в руке зеркало, с интересом сравнил обе части получившейся причёски. До идеала дочерям было ещё далеко, но всё было не так безнадёжно, как он думал в самом начале. — Спасибо, милые, мне очень к лицу, — он улыбнулся девочкам, которые довольно запищали и полезли к родителю обниматься. — Надо показать тётушке Хольге! — в разнобой воскликнули сёстры, и получив покровительственный взгляд от родителей, умчались донимать своим вниманием гномью Владычицу, чем та, вообще-то, была даже рада.       Сильван провёл их взглядом, полным умиления, прежде чем опустился обратно за спиной Дита, положив руки ему на плечи. Тот слегка откинулся назад, расслабленно прикрыв глаза, когда горячие ладони поднялись выше к шее, а затем зарылись в волосы, поглаживая кожу. — Ты отлично справился, мой дорогой, — тихо посмеиваясь, с тенью лукавства произнёс Сильван. Его тёплые пальцы легко касались головы, слабо надавливая и поглаживая, отчего по жилам вместе с полузастывшей кровью растекалось тепло. — У наших дочерей прекрасный учитель, — чувствуя, как леность расслабляет тело, в ответ протянул Дит, охотно подставляясь рукам партнёра.       Сильван издал ещё один смешок, с теплом и хитринкой посмотрев на супруга. Аккуратно перебирал длинные чёрные пряди, распуская заплетённые собственноручно тонкие косички. Затем переключился на ту часть головы, на которой упражнялись девочки. Та была, казалось, безнадёжно спутана и ничто не могло её спасти. Ничто, кроме ловких умелых пальцев Сильвана и деревянного гребня, которым он орудовал.       Твёрдые зубцы аккуратно давили на кожу, вызывая волну приятных мурашек, прежде чем спускались ниже. Сильван придерживал волосы, терпеливо распутывая клочья, и проводил по ним пальцами, пропуская пряди сквозь них так же, как сквозь гребень. Расслаблял своими прикосновениями, и Дит таял перед ними так, как никогда ранее. Тёплые и невероятно приятные ощущения плавно качали будто волны, и лишь рядом с Сильваном холодный равнодушный бог Смерти мог быть таким живым. — Я могу и тебя научить, любовь моя, — наслаждаясь зрелищем разморенного супруга, хитро прошептал Лесной Царь, наклонившись к чужому уху и оставив лёгкий поцелуй на заострённом кончике. — Хотя куда мне быть ещё краше, — он рассмеялся взглядом, довольно зажмурившись, когда Дит лениво повернул к нему голову. — Девочки будут рады вплетать в твои волосы цветы, — задумчиво протянул тот. — Они будут тебе к лицу. — Ну тогда я научу тебя, — не прекращая своего занятия, Сильван наклонился, заглядывая в бледное лицо Дита, и он поддался порыву, коснувшись губами тускло-зелёных губ.       Поцелуй получился мягким и нежным, и аккуратная забота Сильвана его лишь дополняла. Спокойствие и умиротворение наполняли Дита, и он чувствовал себя по-настоящему счастливым. На своём месте, в окружении тех, кого любил — и это было бесценное чувство, которое он сохранит до конца своих дней.