Min far

— Отец? — негромкий голос Трюггви неуверенно раздался со стороны, и Хеймдалль скосил на него глаза. Мальчик переминался с ноги на ногу, застыв у подножия Радужного Моста, и также неуверенно поглядывал на внушительную фигуру Стража. — Что ты хотел, сын мой? — Хеймдалль повернулся к ребёнку, посмотрев на него спокойным прямым взглядом, и протянул руку, призывая подойти ближе. Тот послушно подбежал, и широкая тяжёлая ладонь родителя опустилась на огненно-рыжую макушку. — Я хотел спросить, — храбрясь, прямо выпалил Трюггви, глядя на родителя ядовито-зелёными глазами, отчего Хеймдалль в очередной раз поразился тому, насколько поразительным было внешнее сходство этого ребёнка с Лофтом и насколько же оно разительно отличалось в нраве и характере. — Я никогда не знал, кто моя мать… Ты не расскажешь мне о ней? — под конец он всё же немного стушевался и оробел, нервно теребя края своей рубахи.       Хеймдалль вздохнул, на мгновение прикрыв веки. Разумеется, он знал, что рано или поздно сын задаст ему этот вопрос. Все дети, неважно какого они рода, люди, асы или ётуны, были любопытны. И особенно любопытство их лежало к вопросам происхождения, что было, в общем-то, естественно и вызывало уважение. Неудивительно, что Трюггви, наследник бесстрастного Стража, никогда не знавший того, кто породил его, начал интересоваться этим вопросом. — Видишь ли, сын мой, ты необычный ребёнок, — как объяснить мальчику все сложности взаимоотношений с Локи, Хеймдалль откровенно не знал, поэтому решил действовать напрямую. Тем более что его наследнику с юных лет стоило быть стойким и готовым к любым потрясениям. — У тебя не было матери. Тебя породил другой мужчина, чья природа оказалась не завершена. — Как это? — Трюггви удивлённо вскинул рыжие брови, с непониманием посмотрев на отца. — Коварный Локи, отец несчастий, был тем, кто привёл тебя в этот мир, — всё также прямолинейно ответил Страж. — Пусть связывает нас кровная ненависть и вражда, но лишь он один мог породить для меня достойного наследника, каким ты и стал, мой сын. — Ты говорил, что Локи лукав и злобен, — непонимающе нахмурившись, взволновано произнёс Трюггви. — Почему тогда ты называешь меня достойным? — Наша вражда предвечна, — Хеймдалль опустился на одно колено, чтобы быть со щуплой фигуркой ребёнка хотя бы примерно на одном уровне. Он обхватил острые плечики сына и уверенно посмотрел в его глаза. — Я защищаю Асгард и Мидгард от его козней, а он пытается обмануть меня и посеять семя зла. В день Гибели Богов мы уничтожим друг друга и вместе падём, но до тех пор мы сходимся в схватках, в которых нет победителя. Хаос пожирает Лофта, а его природа не завершена. Не женщина, но и не до конца мужчина, муж женовидный — многие асы приходят к нему. Я тоже пришёл к нему, но у меня была цель. Благословенное дитя, ты, что займёшь моё место, когда мир сгорит и восстановится снова. — Я не понимаю, — поникнув, расстроенно прошептал Трюггви, и взгляд Хеймдалля смягчился. — Лофт бросил тебя умирать, едва ли увидел мир. Обрёк тебя на судьбу неупокоенного утбурда. Он, что не знает любви и сострадания; но я забрал тебя. Ты мой наследник, что унаследует мои способности. Зоркий Страж, видящий и слышащий. Но Локи могучий колдун и хитрец — ты унаследуешь его знания и умения. Ты сможешь защищать, а не только смотреть. Ты станешь Защитником — и это то, чему я не смогу научить тебя, но то, что Локи отдал тебе, пусть не по своей воле. Связанный с ним, ты всегда сможешь выследить его и подобных ему. Ты сможешь бороться с ними и противостоять им и их соблазнам. Благословенный ребёнок, рождённый от союза двух противоположных начал. — Значит, я не плохой? — встревоженно уточнил Трюггви. — И даже если меня породил мужчина, даже если меня породил Локи, даже если он бросил меня умирать… ты любишь меня? — Ты всегда был моим сыном, ребёнок, — Хеймдалль заключил мальчика в объятие, и тот охотно вцепился в него своими тоненькими ручонками. — Лофт не имеет над тобой никакой власти и никогда не будет иметь. Он всего лишь дал тебе жизнь, ведь одному это не под силу, и это всё, что он для тебя сделал. Тебе не стоит опасаться его, ведь ты под моей опекой, мальчик, и моя забота и любовь к тебе не подлежат сомнениям.       Трюггви всё ещё был взволнован и опечален услышанным, но отец не собирался отрекаться от него и бросать его. И это было самое главное.