Необычные сны
31 марта 2021 г. в 15:31
Необычные сны преследовали Гермиону с самого детства. Она затруднялась назвать точное время появления первого такого сна, потому что проанализировать ранние годы своей жизни оказалось необычайно затруднительно. Гермиона решила назначить точкой отсчета свой четырехлетний возраст. Именно тогда она стала осознавать и даже частично запоминать эти сны. На самом деле она долгое время не обращала на это внимания, считая их всего лишь ночным кошмаром. Но в шесть лет Гермиона начала понимать, что с этими снами что-то не так, и тогда же впервые приступила к тщательному изучению.
Первым делом маленькая Гермиона нашла у родителей книги о снах. Мистер и миссис Грейнджер были врачами и верили исключительно в науку, а потому их дочь была убеждена в том, что в их книгах написана только правда. Вскоре Гермиона узнала о том, что сновидения были лишь субъективным восприятием образов, так или иначе связанных со спящим. А наука, изучающая сны, называлась сомнология. И что сны действительно могли повторяться по нескольку раз, вот только нигде не было указано, что один и тот же кошмар может сниться на протяжении нескольких лет. Причем повторялся этот сон раз в неделю, но при этом никогда нельзя было четко определить, какой именно день закончится этим кошмаром. Книги впервые в жизни не помогли Гермионе найти логическое объяснение, однако тем самым лишь сильнее распалили ее любопытство. И Гермиона решила продолжить свое исследование самостоятельно.
Иногда ее одноклассники делились друг с другом своими сновидениями. Гермиона знала, что подслушивать плохо, и родители обязательно ее отругают, если узнают об этом проступке. Но она считала, что ради поиска ответов можно переступить некоторые незначительные правила, если их нарушение не повлечет за собой ничего серьезного. В самом деле, ведь от подслушивания чужих разговор еще никто не умирал. Гермиона не нашла упоминания о таких случаях в газетах, и потому точно решила, что ничего плохого не случится.
Ее одноклассникам снились очень нелепые, лишенные реалистичности вещи, над многими из которых они весело смеялись, пока их обсуждали. Почему-то в кошмарах им часто снились какие-то странные монстры, наверняка увиденные в фильме, который родители запрещали смотреть. Кто-то боялся похищения пришельцами, и были те, кто случайно встречался с Медузой Горгоной, превращался в камень, а потом резко просыпался. В общем, никто ни разу не упомянул повторяющийся сон, и Гермиона с некоторой долей грусти поняла, что отличается от своих сверстников еще и своими снами. Показывать свою печаль и усилившееся одиночество Грейнджер, разумеется, не стала. Хватало и того, что ее за спиной дразнили зубрилкой и заучкой. Как будто она виновата в том, что много читает и любит учиться. И плакать она могла только во сне, когда кто-то неизвестный ободряюще поглаживал ее по голове, не подпуская страхи слишком близко.
Итак, вдоволь наслушавшись чужих небылиц, Гермиона решила взяться за тщательное изучение своего собственного сна. Для этого она завела отдельный блокнот и на первых страницах записала содержание своего сна. А снилось ей, как правило, небольшое помещение, окруженное каменными стенами. В том помещении была деревянная дверь, потому что это было логично, ведь вход должен существовать в любое место. К несчастью, та дверь всегда была заперта. Гермиона честно проверяла это каждый раз, когда оказывалась в этом небольшом помещении. В том месте всегда было настолько холодно, что девочка начинала замерзать в первые же минуты, а еще ее всегда преследовал необъяснимый страх, от которого хотелось скрыться любым образом, сжаться в маленький комок и исчезнуть, стать частью негостеприимных стен, лишь бы убежать от этого чувства, проникающего внутрь и играючи замораживающего кровь. Иногда Гермионе казалось, что у нее остановится сердце от этого иррационального чувства. Вначале она даже предположила, что это может быть как-то связано с возможными проблемами в ее организме, но родители и врачи всегда с улыбкой говорили о том, что она совершенно здорова и обладает необычайно крепким иммунитетом.
Место, снящееся Гермионе, наводило на нее неконтролируемую панику. Но в этом кошмаре была еще одна особенность: рядом с Гермионой всегда кто-то был. Этот кто-то держался позади, позволял ей прижиматься к себе спиной, даря чувство поддержки, а в самые плохие моменты осторожно гладил по голове. Гермиона предпринимала попытки посмотреть на него очень часто, но ее защитник всегда успевал накрыть ее глаза холодной ладонью. Время от времени, когда влияние страха переставало быть заметным, она пыталась с ним говорить и рассказывала о своей жизни, о новых интересных словах и других полученных знаниях, но никогда не получала ответа, лишь поглаживания по голове, словно это была похвала за ее стремление все узнать. Гермиона настолько привыкла к своему другу из сна, что к десяти делилась с ним всеми своими мыслями, переживаниями, мечтами и даже спрашивала совета, предлагая выбрать какой-нибудь вариант. Но обычно ее незримый защитник небольно тянул ее за прядь волос, намекая на то, что она обдумала не все возможности, и тогда Гермионе приходилось поломать голову над этой задачкой. В общем, пусть само место и было худшим из возможных кошмаров, компания была девочке по душе.
В один прекрасный летний день дом Грейнджеров посетила высокая женщина в остроконечной шляпе и изумрудной мантии. Ее одежда выглядела неуместно и нелепо, но сама женщина смотрелась в ней органично, и весь ее вид производил впечатление строгого и разумного человека, что и убедило старших Грейнджеров впустить незнакомку в дом. Профессор МакГонагалл с самым серьезным и уверенным видом рассказала о магии, о школе Волшебства Хогвартс и о том, что Гермиона Грейнджер волшебница, которая была зачислена в эту школу. Обоснованному скепсису мистера и миссис Грейнджер удивляться не стоило, как и их снисходительным улыбкам. Но Гермиона при всей своей рациональности и перенятой у родителей верой в науку вспомнила о некоторых необычных случаях, происходящих с ней, и потому потребовала от профессора МакГонагалл доказательств. Небольшой фокус с левитацией предметов показался всем троим недостаточно убедительным, как и превратившаяся в мышку кружка. Зато превращение самой профессора МакГонагалл в полосатую кошку и обратно не поддавалось никакому логическому объяснению.
Позже в тот же день Гермиона в компании своих родителей и профессора впервые посетила Косой переулок. У нее появились собственная волшебная палочка, перья с чернильницей, котел, мантии, а самое главное — много книг о магии и магическом мире. Гермиона ничего не знала о волшебниках, а потому ей следовало выучить как можно больше, чтобы не выглядеть глупо. Она даже позволила себе поверить в то, что теперь наконец-то у нее появятся друзья, среди которых она не будет выглядеть неуместно, перестанет быть заучкой. Главное, не показаться слишком глупой, чтобы не получить другое обидное прозвище. И читая новые книги, Гермиона не могла дождаться встречи со своим другом из сна. Конечно, она теперь прекрасно понимала, что он лишь порождение ее подсознания, а потому всегда знал обо всем, что Гермиона ему рассказывала. Но ей все равно казалось крайне важным рассказать эту необычную новость. Однако привычный кошмар вдруг перестал ее преследовать, и это испугало Гермиону гораздо сильнее, чем необъяснимый страх из сна.
Прошло полтора месяца, и за это время Гермиона так ни разу и не попала в небольшое помещение. Она так волновалась перед первой поездкой в школу для волшебников, а так же перед встречей с такими, как она, что даже не смогла заставить себя съесть завтрак. Родители понимающе ей улыбались, помогли со сборами, хотя даже не сомневались в том, что Гермиона заранее собрала чемодан и несколько раз перепроверила его содержимое. Только на платформе девять и три четверти Гермиона поняла, что будет жить одна и не увидится с родителями до самого Рождества. И это заставило ее прослезиться, а вслед за ней и родители не смогли дальше сдерживать своих эмоций.
В поезде Гермиона оказалась в одном купе с тремя другими первокурсниками: Невиллом Долгопупсом и сестрами-близняшками Парвати и Падмой Патил. Уже позже, когда им пришлось начать поиски жабы Невилла, Гермиона решительно двинулась по вагону, спрашивая об этой самой жабе всех, кто встречался ей на пути. И тогда же она впервые познакомилась с Роном, у которого был необычайно бестолковый вид, потрепанная крыса и какое-то нелепое заклинание, которое никак не соответствовало тому, что успела прочитать Гермиона. Не удивительно, что оно так и не сработало. А еще был Гарри Поттер — мальчик, чья история потрясла мир волшебников. Вот только вид у Гарри был слегка потерянный, словно он так до конца и не осознал, что с ним случилось. И Гермиона увидела в нем собственные чувства, с которыми она пыталась бороться напускной уверенностью и теми знаниями, которые удалось получить из купленных книг. Грейнджер считала, что этого все равно было недостаточно, и ее мысли подтвердились, когда этот день, переполненный разными впечатлениями, подошел к концу.
Гермиона открыла глаза и удивленно осмотрелась вокруг, обнаружив себя в Большом зале Хогвартса, который она покинула совсем недавно. Но зал был абсолютно пуст, факультетские столы и стол преподавателей были чисты и только флаги говорили о том, что этот зал все-таки имеет отношение к замку, в котором Гермионе предстояло учиться и жить ближайшие семь лет. Очередной резкий разворот закончился знакомой ладонью, опустившейся на ее глаза. Грейнджер вскрикнула от неожиданности, а затем радостно заулыбалась, потянувшись к длинным и худым пальцам, скрывшим от нее этот зал темнотой. Она не могла видеть, но чувствовала, что ее друг привычно переместился за ее спину и только после этого убрал ладонь.
— Так и знал, что ты волшебница, — хрипло, с каким-то надрывом прошептал незримый защитник. Гермиону это поразило намного сильнее, чем смена локации. — Признайся, уже выучила все учебники? — насмешливо, но все так же шепотом спросил человек. Казалось, что каждое слово давалось ему с трудом, будто он никогда в жизни не разговаривал, а теперь постигал тайну английской речи. Гермиона смогла лишь медленно кивнуть, завороженно слушая тяжелое дыхание у себя над ухом. — На самом деле дети волшебников тоже знают не так уж много, потому их и отправляют в школу, — будто точно зная причину, побудившую Гермиону прочитать книги, отметил хриплый шепот.
— Мне не привыкать быть изгоем, — с вызовом заметила Гермиона, но в горле все равно встал странный ком, и на глаза непроизвольно навернулись слезы. Осознавать, что даже в этом новом мире ей не найти единомышленников, было больно.
— Не расстраивайся, ведьмочка, для каждого в этом мире найдется хоть один человек, — привычно погладив ее по голове, мягко прошептал неизвестный и позволил ей прижаться к себе спиной, дав возможность просто побыть маленькой испуганной и одинокой девочкой. — Знаешь, Большой зал ни капли не изменился со времен моей юности. Разве что появились новые преподаватели. Профессор Слизнорт на протяжении всех семи лет, что я учился, грозился подать в отставку. А учителя по Защите от Темных искусств менялись каждый год. Ходит слух, что эта должность проклята… Великий Мерлин, как же мне хочется снова посетить Хогвартс, побыть мальчишкой. Я согласен даже на воспитательную лекцию от профессора МакГонагалл…
Он по-прежнему шептал слова, и Гермиона вряд ли смогла бы узнать настоящий голос этого человека. Но даже сквозь этот хриплый шепот прорывались тоска, боль и отчаянное веселье. С каждым новым предложением надрыв, с которым говорил ее друг детства, ощущался все сильнее, а к концу как будто сорвался голос, оставив лишь тяжелое дыхание. Длинные пальцы так сильно сжались на плечах Гермионы, что не будь это сном, на ее коже обязательно появились бы синяки. Девочка запретила себе рассматривать его пальцы, уважая его желание оставаться незримым. Однако его слова натолкнули Гермиону на новый виток размышлений и дали ее исследованию, зашедшему в тупик, новое направление.
— Ты тоже волшебник, — сглотнув, озвучила свой главный вывод Грейнджер. Неизвестный негромко хмыкнул и коснулся ее уха, побуждая говорить. В восемь лет Гермиона не сразу поняла, что этим прикосновением он обозначал свое желание слушать ее, но теперь у них был некоторый набор жестов, позволяющих ей понимать своего безмолвного до этого дня собеседника. — Ты настоящий? — сглотнула девочка, затем поняла, что этот вопрос звучит невероятно глупо и перефразировала: — То есть, ты тоже где-то живешь, и для тебя это все такой же сон, как для меня?
— Для одиннадцати лет ты необычайно умна, — внезапно закрыв ей глаза, отметил волшебник и обошел ее, снова оказавшись впереди.
— Кто ты? И почему мы встречаемся во сне? Это как-то связано с тем, что мы волшебники, да? — крепко зажмурившись, затараторила Гермиона и даже потянулась вперед, желая коснуться своего собеседника, но ее ладонь была перехвачена свободной рукой.
— Тебе может не понравиться ответ, — предупредил волшебник, как будто Гермиону это могло остановить. Она искала разгадку своих кошмаров с шести лет, прочитала все книги о сновидениях, какие только были в городской библиотеке, читала все научные статьи, связанные с сомнологией. И теперь, когда ответ был так близок, она не собиралась сдаваться. О чем Грейнджер и сообщила своему защитнику. — Что ж, об этом дети волшебников знают с младенчества. Так что ты и сама скоро услышишь болтовню на эту тему, — фыркнув, словно сам себе сообщил человек. — Ищи по слову соулмейты, — прошептал он ей в самое ухо так тихо, чтобы об этом не могло услышать что-нибудь еще. А затем ладонь резко исчезла, и когда Гермиона открыла глаза, то увидела над собой лишь потолок спальни.
Она была готова приступить к поискам в любую секунду. Однако обстоятельства были настроены категорически против удовлетворения ее любопытства. Гермиона четко решила, что раз с поиском друзей все снова не задалось, то ей стоит полностью сосредоточиться на учебе, стать лучшей во всем, в чем она сможет, и игнорировать ехидные шепотки соседок по комнате. Хогвартс был огромен и в нем, казалось, все время что-то менялось. Лестницы уж точно не любили подолгу стоять на месте. А еще в замке жили самые настоящие привидения, вредный полтергейст и немного пугающий девочку смотритель Филч со своей старой кошкой.
Первые два месяца ушли на изучение коридоров, поиски дверей к кабинетам и привыкание к новым урокам, в особенности к астрономии, занятия по которой проводились ночью. Самыми нелюбимыми для Гермионы стали занятия по полету на метлах. После первого же урока Гермиона утвердилась в мысли, что полеты на метле ничем не лучше уроков физкультуры, и бесполезны в той же степени. И конечно, глупым мальчишкам, которым было плевать на правила, установленные не без причины, нужно было продемонстрировать свою крутость. Гермиону крайне оскорбил тот факт, что Гарри Поттер не только избежал наказания, но и получил своеобразную награду, став первым первокурсником, зачисленным в сборную по квиддичу. Это было несправедливо по-отношению к остальным и в очередной раз доказывало мнение Гермионы о том, что спортивные качества оцениваются гораздо выше интеллектуальных способностей. Возможно, она действительно слегка завидовала, но ее негодование заставило незримого волшебника из сна издать нечто отдаленно похожее на смешок. И Гермиона надулась еще больше, решив не рассказывать своему защитнику о трехголовой собаке. Хотя она была уверена в том, что это его действительно заинтересовало бы и заставило снова сказать хоть что-то.
С вливанием в коллектив у Гермионы все еще не ладилось, хотя высмеивали ее намного реже, чем в прошлой школе. Парвати и Лаванда иногда даже разговаривали с ней, но Грейнджер не удавалось продержаться в болтовне о глупостях дольше пяти минут. Вскоре наступил Хэллоуин, а на уроке профессора Флитвика им впервые было разрешено применить заклинание левитации на практике. Гермиона немного нервничала и очень хотела, чтобы у нее все получилось, а для большего успеха было бы неплохо, чтобы ее напарник тоже смог воспользоваться заклинанием. Вероятно, Гермиона все-таки немного переусердствовала, но ведь она действовала только из лучших побуждений. И потому услышать в свой адрес очередную порцию насмешек от Рона было так больно. Гермиона привыкла быть изгоем, но иногда она уставала быть сильной, а слезы против воли катились по щекам. Она не придумала ничего лучше, чем запереться в туалетной кабинке, и побыть наедине с собой. В тот момент ей очень хотелось оказаться рядом со своим защитником из сна. Но когда этот ужасный день все-таки подошел к концу, Гермиона ложилась спать с каким-то облегчением и уже совсем с другим желанием: поделиться новостью о том, что она смогла найти друзей.
К собственному удивлению, Гермиона оказалась в разрушенном троллем туалете. После той встречи в Большом зале Хогвартса, место снова сменилось знакомой комнаткой и пропитавшим ее страхом. Очередное изменение сильно заинтриговало Грейнджер, но от размышлений ее отвлекли шаркающие шаги за спиной и отброшенный в сторону кусок доски. Девочка силой воли заставила себя не оборачиваться, зная, что волшебник, делящий с ней сон, все еще не желает показываться.
— Ого, ведьмочка, тебя так довели глупенькие сплетницы, что ты взорвала женский туалет? — почему-то радостно воскликнул неизвестный. Как можно было воскликнуть шепотом, для Гермионы было загадкой, но ее собеседник все равно успешно исполнил этот трюк.
— Это сделал горный тролль, — сглотнув, несколько сердито возразила Грейнджер. Сама возможность того, что она могла взорвать хоть что-то, возмущала девочку. И уж тем более она не стала бы взрывать туалет, ведь из-за этого мог кто-нибудь пострадать, а ее, вероятно, исключили бы из школы за подобную выходку. — Он, наверное, хотел убить меня и убил бы, если бы не появились Гарри и Рон, — немного тише прибавила она и сморгнула ненужные слезы. Страх перед этим чудовищем, которое было раза в три больше нее, все еще не отпустил. — Господи, какая же я глупая, — всхлипнула она, обхватив себя руками за плечи.
— Эй, ведьмочка, все ведь обошлось, — притянув ее к себе, негромко заметил ее защитник и успокаивающе погладил по плечам. — Хотя я, если честно, не припомню, чтобы тролли умели проникать в Хогвартс. Они невероятно тупые, но при этом еще и агрессивные. Не лучшее сочетание, верно? Мы как-то раз случайно… Ну ладно, не совсем случайно пробрались на территорию одного семейства, живущего в пещере на противоположном берегу Черного озера. Пришлось устроить каменный обвал, чтобы сбежать от них, — поделился своей историей волшебник. Не то чтобы это особо успокаивало, но заставило Гермиону подумать о том, что некоторые люди действительно не способны жить без поиска неприятностей и нарушений правил.
— Знаешь… Мне кажется, что тролль оказался в замке не просто так, — стирая влажные дорожки с щек, негромко заметила Гермиона. — Может, кто-то с плохим чувством юмора решил, что это будет отличной шуткой на Хэллоуин, — хмуро прибавила она и решительно отбросила в сторону все эмоции, связанные с недавним случаем в туалете. Это, разумеется, не имело к ней никакого отношения, но Гермионе действительно хотелось бы знать, как существо, не отличающееся особым умом, попало в замок незамеченным. И почему тролль вообще пришел в замок?
— Сегодня Хэллоуин? — как-то напряженно прохрипел ее собеседник, и его пальцы так крепко сжались на ее плечах, что Гермиона всерьез забеспокоилась о целостности своих костей.
Но от неприятных ощущений ее отвлекли изменения в окружающем их месте. Сквозь стены проглядывали силуэты каких-то домов, чужих садов и лужаек перед этими домами, тыквы на заборах, а там, где мгновение назад был ряд раковин, появилась широкая дорога, ведущая куда-то вперед, где из тумана появлялось все больше домов. Растерянно заозиравшись, Гермиона обнаружила, что место разломанных туалетных кабинок занял сад, медленно вырисовывающийся из мрака. Рядом с Гермионой был покосившийся заборчик, а вскоре начал появляться еще один дом.
— Надо проснуться… — отвлекая девочку от наблюдения необычного явление, сипло пробормотал человек за ее спиной. Его руки вдруг исчезли с ее плеч, и сам он, кажется, отступил в сторону. — Пожалуйста… Это все еще больно… — невнятно, едва слышно и сбивчиво пробормотал неизвестный. А дом становился все четче, и Гермиона вдруг поняла, что одна его часть разрушена как будто при взрыве. — Они заметят… Конечно, заметят, слишком мощные эмоции. Не счастье, разумеется, но им от голода что угодно сойдет… Нельзя, чтобы заметили… Только не опять… — продолжал тем временем бормотать волшебник, погружаясь в свои мысли.
Вероятно, он даже забыл о Гермионе, которая из последних сил боролась со своим любопытством и продолжала стоять к нему спиной. Грейнджер отчего-то знала, что он не простит ее, если она сейчас воспользуется моментом его слабости. Единственным таким моментом, потому что все эти годы он помогал ей бороться с необъяснимым страхом и сам ему не поддавался. Что происходило сейчас и с чем это было связано, Гермиона понимала смутно. Однако то, что Хэллоуин заставил ее защитника вспомнить о чем-то малоприятном, было очевидным.
— Прости, ведьмочка, — внезапно произнес грубый мужской голос, звучавший так, словно его обладатель либо молчал не меньше года, либо сорвал голосовые связки.
Гермиона не успела толком понять причину извинений и даже сказать, что ей совершенно не за что обижаться на него, когда ее лодыжку вдруг пронзила сильная боль, словно кто-то пытался отгрызть часть ее ноги. Громко закричав от вспышки боли, Грейнджер резко села на кровати и изумленно уставилась на Лаванду, которая стояла рядом. Гермионе пришлось дольше четверти часа убеждать однокурсницу в том, что она в порядке, что ей не нужна помощь школьной медсестры, и она в состоянии справиться с какими-то ночными кошмарами. Когда Лаванда, все еще озабоченно поглядывая в ее сторону, все-таки вернулась на свою кровать, Грейнджер задернула полог, зажгла неяркий свет на кончике палочки и уставилась на свою лодыжку. Фантомная боль никуда не исчезла, но нога была цела и невредима. Облегченно выдохнув, Гермиона твердо решила, что теперь точно должна выяснить, о каких таких соулмейтах говорил ее знакомый из снов, который до этой ночи ни разу ей не навредил. А заодно пора выяснить, кто же он такой, и почему они встречаются во снах всю недолгую жизнь Гермионы. Приняв это решение, девочка устало рухнула обратно на подушку и в этот раз погрузилась в крепкий сон без сновидений.