Магия опенула

      Дверь в комнату мажортесты внешне ничем не отличалась от дверей в комнаты обычных солдат. Но от одного взгляда на нее по всему телу бежал табун мурашек. Когда проходишь мимо, спина невольно становится ровнее, а из головы сами по себе сбегают мысли, не относящиеся к войне и Каннору. Или же только у Ила было так. Наверное, это даже не из-за двери.       За то время, что подселенец шел по коридорам, поток настолько переполнился сообщениями, что камень начал жечь пальцы. Поначалу Ил хотел просто дойти до поста и проверить, насколько все серьезно. Но когда количество докладов о приближении лярского корабля перевалило за десяток, он резко сменил маршрут и направился сразу к главнокомандующему.       Они с Вирджи не виделись с самой Сигиллы — суда, на котором ему вернули звание. Ил никому не рассказывал, что на самом деле произошло в Драконовой пасти между ним и Дейром. По официальной версии, Ила ранили инсивы, а Дейр попал под завалы по несчастной случайности. Ками подтвердила, канноры копать не стали. Но, видимо, Вирджиния все равно о чем-то догадывалась. Или просто не хотела разговаривать с предателем, пусть и оправданным. Ил-то ее понимал и даже был готов дать ей еще сколько угодно времени, чтобы справиться с эмоциями. Но лагерь ее понимать не собирался. Каннору нужен командир.       Ил потоптался возле закрытой двери. Занес кулак, чтобы постучать. Опустил. Потянулся сразу к ручке. Снова опустил руку. Выдохнул.       Да что он, в конце концов, трусит, что ли?!       — Вирджи? — осторожно позвал он и пару раз стукнул костяшками по дереву.       Ему не ответили. Ни стуком, ни топотом, ни грохотом прилетевшего в дверь канделябра.       — Вирджи, это я, Ил, — уже громче добавил подселенец. Хотя, Вирджи, наверное, догадалась. Раз даже не пошевелилась, чтобы открыть. — Ребята не могут с тобой связаться. К нам приближаются лярские корабли. Если дело дойдет до сражения, то нам потребуется главнокомандующий. Нужно хотя бы твое присутствие…       Ничего. Тишина. Ил вслушивался изо всех сил, но не мог различить даже тихого скрипа стула или шороха одеяла. Вирджиния сидела тихо, как мышка, как мертвец. Не то чтобы она раньше была особо шумной. Но раньше Ил никогда не испытывал сложностей с тем, чтобы ее понять. А сейчас — глухо.       — Вирджи, можешь игнорировать меня, сколько хочешь. Я, наверное, даже заслужил, — с усталостью выдохнул подселенец. — Но тебе нужно выйти. Не потому что я прошу, а потому что ты мажортеста. Ты нужна лагерю.       Он отвлекся на поток, бегло выслушал еще дюжину сообщений и снова вернулся к двери. Из комнаты все так же не раздавалось ни звука.       — Ты ведь понимаешь, что без тебя мы не справимся! Я не смогу повести армию в одиночку, без приказов командира. Каннор же всегда бился только под предводительством мажортесты. А без главного нас всех просто перебьют. Ты нужна на сражении. Я буду отдавать приказы в поток. Или кто-нибудь другой, если ты меня видеть не желаешь. Все равно! Только выйди!       Ил сжал кулаки так, что ногти в ладони впились. Камень горел под кадыком, выходить в поток было уже страшно. Всем ясно, зачем ляры приплыли. Это не просто стычка, от которой можно убежать. «Сиреневые» не успокоятся, пока весь лагерь не помрет. Каннор или Ляр.       Ил наскоро бросил в поток, что мажортеста скоро будет в строю, и снова постучал:       — Пожалуйста, Вирджи, я ведь знаю, что Каннор значит для тебя очень многое! Это твой дом, это наш дом. Мы не можем проиграть!       Тишина. Словно говоришь с пустотой.       Можно бы было просто открыть и войти без церемоний. Любой каннор бы так сделал. Но Ил так не хотел. Несмотря на надвигающуюся опасность, не хотел. Он может вытащить Вирджи из комнаты, но горе из нее он силой не вытащит.       — Послушай, я знаю, что тебе тяжело, но ты должна выйти. — Ил притих, набрал в грудь воздуха и на одном дыхании выпалил. — Дейр бы хотел, чтобы ты была сильной.       Ил даже зажмурился. Вспоминать Дейра при Вирджи опасно. Она либо снова уйдет в себя, либо забьется в истерике. Но, как ни странно, сирин никак не отреагировала. А если и отреагировала, то Ил этого не видел. Он осторожно открыл глаза и подошел к двери почти вплотную. Тихо.       Может, ей и самой надоело страдать? Надо просто немного ей помочь, поддержать, подтолкнуть к выходу.       Сделать то, что Ил когда-то не сделал для Фии.       — Он не просто так назначил тебя мажортестой, Вирджи, — увереннее продолжил Ил. — Он знал, что ты справишься. Дейр всегда восхищался тем, какая ты упорная и смелая, как тебе удается преодолевать любые трудности! Он ведь за это и полюбил тебя. С самой первой встречи. И я верю, что девчонке, которая сумела без магии пробиться в лагерь и заслужить право стать главнокомандующим, под силу выйти из комнаты.       Вирджи не шевелилась. Ил хотел верить, что она его хотя бы слушает, а не лежит, накрывшись одеялом и заткнув уши. Он прислонился лбом к дереву, и почувствовал ужасный холод. Но не отстранился.       — Вирджи, ты не одна. Если тебе невыносимо, поговори со мной. Ну… — Ил замялся. — То есть, напиши все, что чувствуешь, а я прочту. И я пойму! Знаю, ты можешь мне не верить, но Дейр все еще мне дорог. Ты потеряла любимого человека, а я потерял брата. И лучшее, что мы можем сделать друг для друга, — это быть рядом. Просто выйди — и я постараюсь помочь. Если ты, конечно, хочешь моей помощи… Ты можешь справляться сама, можешь пойти к кому-то еще. Но помни, что я никогда не буду тебя осуждать за то, что ты чувствуешь. Жизнь не кончилась, рядом с тобой есть люди, которым не все равно на тебя. Просто выйди, Вирджи. Шагни за порог — и живи дальше, ради друзей, ради лагеря. Ради себя.       Он стих и прикрыл глаза. Жить дальше после смерти кого-то близкого нелегко, и Ил отлично это знает. А на Канноре это превращается в настоящую пытку. Тебе не дают залечить рану на сердце и убеждают, что ее нет. И в такие моменты нужен человек, который укроет тебя от чужих глаз и позволит спокойно излечиться.       Когда погибла Фия, у Ила был такой человек (мысль об Оливере неприятно стеганула по душе). А вот у Дейра не было. Его рана не затянулась, а загноилась, расползлась и превратила сердце в черный мертвый комок. Ил не хочет, чтобы по итогу то же самое произошло с Вирджи. Он не хочет, чтобы такое происходило вообще хоть с кем-нибудь.       В комнате что-то гулко стукнуло, и Ил встрепенулся.       — Вирджи? — насторожился он и прижался ухом к двери. — Ты в порядке?       По виску и щеке пробежался холод, как от сквозняка. Вирджи больше не подавала признаков жизни. В сердце начал прокрадываться страх. Ил прижался сильнее, стараясь уловить мельчайший шум. Рука случайно опустилась на ручку, и дверь легко приоткрылась, тихо скрипнув петлями.       Ил испуганно замер на пороге. В спальне не горели свечи, но все заливал приглушенный из-за облаков утренний свет. Подселенец неподвижно стоял и ждал, что Вирджи подбежит ко входу и либо закроет дверь, либо откроет нараспашку. Ждал секунду, две, полминуты… Никто не подбежал. Ил опасливо толкнул дверь и, озираясь, вошел.       — Вирджи? — позвал он. Хотя, это было бесполезно.       Комната оказалась пуста. Единственным источником звука служили покачивающиеся створки распахнутого окна — они изредка бились друг о друга, этот стук Ил и услышал. Зимний влажный ветер вгрызся в кости, и подселенец поплотнее запахнул плащ. Но холод никуда не исчез.       Напротив окна стоял стол. Обычно он весь был завален бумагами, но сейчас документы и карты разлетелись по полу из-за сквозняка. Только одна бумажка, специально придавленная подсвечником, белела на темной пустой столешнице.       Ил медленно, обходя разбросанные и измятые свитки, подошел ближе, взял записку и пробежался по убористым строчкам взглядом. И с каждым прочитанным словом сердце падало все ниже, а ужас сильнее сдавливал горло.       — Какого черта, Вирджиния?!..

***

      В лазарете не было часов, но Ил ушел явно больше сорока минут назад. За это время Эри успела подремать, трижды ответить на все вопросы Ками и Дженис и поймать на себе дюжину настороженных взглядов дежурных канноров. «Синие» все еще были не в восторге от того, что два места в их лазарете занимают инсивские опенулы, но, очевидно, ситуация с лярами волновала их куда больше. Время от времени солдаты хватались за камни, шептали что-то в поток, слушали и тревожно переглядывались между собой. Эрика очень хотела спросить, что происходит у границ и как там ситуация с лярским кораблем, но побаивалась. Канноры и без того как на иголках. Лучше их сейчас лишний раз не раздражать.       Очень скоро Ками начала зевать и заваливаться набок. Как оказалось, она просидела с телом Ила почти всю ночь, с тех пор как он улетел на помощь Эрике. Дженис под утро погнала ее спать — но до кровати Рой так и не дошла, отвлеклась на Эри и Оливера. Эрика быстро освободила койку и указала сестре на кровать. Та еще поупиралась, но Дженис пригрозила, что перестанет с ней разговаривать, — и уже через пять минут Ками сладко посапывала, свернувшись калачиком. А сама Эри села по другую сторону от Оливера и продолжила разговор только с Дженис.       Невидимка почти на нее не смотрела — не сводила взгляд с Оли. Знай Эрика ее похуже, подумала бы, что Дженис влюбилась. Но даже без романтики было видно, что друг для Джен очень дорог. И по тому, как она яростно желала его вернуть, и сейчас: по тревожному блеску глаз, по плотно сомкнутым губам, по сжимающим его руку бледным пальцам. Видимо, они многое пережили вместе и много друг для друга значили.       — Ты не боишься, что Ил стер тебя из его воспоминаний? — вдруг спросила Эри.       Вопрос сам пришел на ум. Когда Оли узнал Эрику после пробуждения, она немного успокоилась. Но Ил действительно что-то стер из памяти Оливера — что-то важное, занимающее в его сердце не последнее место. Да, на первый взгляд Оли никак не поменялся. И все же такие потери не проходят бесследно.       Дженис даже голову не подняла и уверенно мотнула головой:       — Не-а. Раз он стер только счастливые воспоминания, то вряд ли там была я. Все наши общие воспоминания… ну, мрачноватые.       — Мрачноватые? — удивилась Эрика. — Вы разве не друзья?       — Друзья, конечно! Или ты сомневаешься? — Дженис грозно зыркнула исподлобья и фыркнула. — Но бывает такая дружба, которая появляется в беде. У нас у обоих была одна беда в детстве. Вот и сдружились.       — А что за беда?       Дженис мученически закатила глаза:       — Наши сестры. — Она притихла, внимательно посмотрела на Эрику, как будто решала, можно ли рассказывать, и продолжила. — Анель и Джессика, моя сестрица, были лучшими подружками. Просто не разлей вода, везде под ручку ходили, чуть ли не в постелях друг у друга спали. И любимое дело у них было портить нам с Оливером жизни. Они почему-то решили, что мы виноваты во всех их бедах! Вот и шпыняли. А мы что? Мы мелкие! Отпор дать не можем, приходилось друг друга выручать. То убегали, то прятались. И то не всегда удавалось…       Дженис неосознанно потерла шею, и Эри разглядела за темными кудряшками бледные шрамы. Но промолчала и позволила девчонке закончить.       — Когда у Оливера дар пропал — ну, когда он все о родителях узнал — Анель за ум взялась и поняла, что ему от сестры поддержка нужна, а не издевательства. А Джесс как была стервой, так и осталась. Поэтому они с Анель поссорились. Страшно разругались, весь Инсив слышал. Анель ей тогда еще сдохнуть пожелала. Ну, Джессика и сдохла.       Последние слова она произнесла так легко, даже с удовольствием, что Эрика на секунду забыла, что говорит не с каннором. Имя Джессики было знакомо — Симон говорил о ней, когда выводил Анель из себя.       — Самоубийство? — вспомнила обрывки разговора Эри.       — Угу. Сиганула прямо с крыши жилого корпуса, — пожала плечами Дженис и махнула рукой. — Да она обречена была. Оказалось, что заразилась птичьей болезнью. Зуб даю, Джесс с самого начала планировала, но ждала подходящего момента, чтобы напоследок как можно большему количеству людей нагадить. Анель ведь до сих пор не по себе из-за той истории. Думает, она чем-то виновата. Даже меня ненавидит, как будто ей дань отдает. Да мне и все равно! Главное, что она начала к Оливеру нормально относиться. Ну, начала пытаться. А я ей не сестра, пусть что хочет делает.       — Получается, вы с Джессикой так и не помирились до ее смерти? Ты не жалеешь?       Дженис вспыхнула и гневно сверкнула глазами.       — Не жалею ли я, что не помирилась с ней?! — едва не задохнулась она. — Да если бы она ко мне на коленях приползла, я бы ее не простила! Если бы у меня был бы шанс с ней еще раз поговорить, я бы ей в лицо плюнула! Такие, как она, не меняются! Как жила, так и подохла конченной с…       — Джен… не выражайся… — послышался сдавленный шепот.       Девчонки подскочили на месте и уставились на Оливера. Оли болезненно поморщился и приоткрыл один глаз. Дженис мгновенно остыла и крепко сжала руку друга. Эри уже ждала объятий и горячих приветствий, но невидимка сумела ее удивить.       — Хотел бы, чтобы я не выражалась, так не подыхал бы! — Девчонка с силой треснула Оливера по плечу — тот даже на кровати подпрыгнул — и сжала его ладонь. — Придурок! Учти, если снова в кому провалишься, я тебя из нее вытащу и придушу! Как ты вообще?!       — До того, как ты вывихнула мне руку, было лучше, — улыбнулся Оли и шутливо ударил подругу по плечу в ответ. — Я тоже скучал.       Дженис странно на него глянула и ощупала место удара — хотя Оливер спросонья ей даже синяк бы не оставил. Сам Оли подслеповато прищурился, огляделся и остановил взгляд на Эрике. Его губы снова тронула улыбка.       — Как ты себя чувствуешь? — улыбнулась в ответ Эри.       — Ты задаешь мне этот вопрос второй раз за день. Показатель, что хуже, чем мог бы, — пошутил Оли и приподнялся на кровати. — Но если серьезно, то мне лучше.       — Не радуйся, это ненадолго, — прыснула Дженис.       Оливер театрально закатил глаза:       — Ох, как грозно! Между прочим, я на тебя обижен!       — За что, за удар?! — округлила глаза невидимка.       — Ты не пришла на мои похороны! — Оли отвернул голову и приложил ладонь ко лбу. Но долго играть не смог — и засмеялся.       Эри не удержалась и засмеялась тоже. Даже Дженис пару раз хихикнула. Дежурные канноры недовольно на них покосились, пошептались о чем-то и снова отвлеклись на поток. Оливер заметил их, и улыбка слетела с его лица. Эрика уловила его настроение.       — Не волнуйся. Ил приказал, что на нас с тобой нападать нельзя, — успокоила друга она. — Так что никто тебя не тронет.       — О, очень мило с его стороны! — мрачно отозвался Оли и цокнул языком. — Кроме самого Ила, как я понимаю? Что ж, жду не дождусь, когда он придет лично раздирать мне горло. По-каннорски гуманно.       Он сказал это так холодно, с такой непривычной язвительностью, что Эри чуть не забыла, кто перед ней. Оливер и Ил никогда особо не ладили, часто говорили друг другу очень жестокие вещи, иногда даже казалось, что они ненавидят друг друга! Но сейчас в словах Оливера не было ненависти или любых других чувств. Он говорил, как… Симон.       На мгновение показалось, что перед взором мелькнули два ядовито-изумрудных огня. Эрика тряхнула головой и вгляделась в лицо друга. Глаза все еще оставались зеленовато медовыми. Симона нет. Его нет.       — Ага, стал бы он тебя спасать, если бы хотел разодрать горло! — избавила Эрику от ответа Дженис. — Сам-то подумай, гений!       — Вот как? И давно ты на его стороне? — странно прищурился Оли.       — Ни на чьей я стороне, придурок! Просто у тебя спросонья башка не варит.       Но Оливер прыснул и презрительно дернул уголком губ:       — Все у меня замечательно варит. Откуда мне знать, что он задумал! Может, это его хитроумный план: втереться мне в доверие, а потом использовать для своих целей? Выпытать информацию, например, или просто поиздеваться. Зачем еще каннору спасать инсива?       Дженис не покраснела и не начала задыхаться от возмущения — наоборот, она мертвенно побледнела и неуверенно отпустила руку Оливера. Переглянулась с Эрикой, отвернулась и скомкано забормотала:       — Ну не знаю… Я пойду, Ками проверю.       Она бессвязно промямлила еще что-то, поднялась с кровати и шмыгнула к койке Ками. Рой все еще мирно спала, но Дженис, видимо, нужен был любой повод, чтобы уйти и подумать.       Оли это задело. Он проводил подругу взглядом, вздохнул и повернулся к Эри.       — Ками — не каннор. Ее это не касается, — пояснил он — специально громко, чтобы Джен услышала. И, тише, добавил. — Тебя, мышка, тоже, если что. Хотя, после всего случившегося, ты и сама это наверняка понимаешь.       Эрика заторможено кивнула. Она понимает. Она не каннор, как ни крути. Но, с другой стороны, она и не инсив — Анель ей вряд ли даст место в лагере, несмотря на их разговор в зале для прощаний, когда Эри сама в лагерь просилась. Да и инсив бы не стал тайком пробираться в собственный же лагерь и вытаскивать из-за решетки преступника.       Кстати об этом.       — Оли, слушай, мне очень не хочется снова тебя дергать, но можешь еще раз помочь? — виновато протянула Эри. — Всего лишь чуть-чуть поколдовать, большего не прошу.       Оливер одобрительно мыкнул, и Эрика в общих чертах объяснила, что случилось с Киром после того, как Оли отправился в Ливирру. Когда речь зашла о переходе на Инсив, друг помрачнел и, кажется, о чем-то задумался. Эри понимала, что к родному острову у него смешанные чувства. Но Оливер же не хочет туда вернуться? По крайней мере, сейчас. Они ведь только что сбежали!       Оли заметил чужой взгляд и мигом улыбнулся. Эрика почти увидела, как он прячет свои мысли под замок, чтобы никто их случайно не услышал.       — Я открою переход, мышка, но только если ты пообещаешь быть осторожной. Я бы пошел с тобой, но…       — Тебе лучше остаться. Если ты упадешь в обморок на Инсиве, я ни тебе, ни себе, ни Киру не помогу, — согласилась Эри. — Не бойся, я буду осторожна. Тем более, я буду не одна!       Не успела она договорить, как в коридоре послышались быстрые шаги. Последние полчаса шум за стенами не стихал — канноры бегали туда-сюда, громко говорили в поток, что-то волокли и таскали. Звук этих шагов ничем не выделялся, но слух отчего-то за них зацепился, и сердце тревожно екнуло. Эри уже слышала этот звук, совсем недавно. Но не на Канноре. Это-то и заставило напрячься: шаги казались чужими, как из другой жизни.       Эрика обернулась в надежде краем глаза зацепить источник ее беспокойства. Напрягаться не пришлось — он сам пришел к ней. На порог лазарета шагнул Кир… с синим камнем на шее. Алистер.       Огневик был чем-то крайне недоволен, но стоило ему заметить Белуху, как складка между бровей разгладилась, зеленые глаза загорелись задорным пламенем, а губы растянулись в приветливую улыбку. Эри передернуло. Алистер с Киром оказались слишком похожи.       — Эрика! — махнул рукой он и подошел ближе.       Его взгляд упал на Оливера, потемнел на секунду, но снова загорелся. Но в эту секунду Эрике стало еще больше не по себе.       — Привет, — натянуто ответила она.       — Рад, что с тобой все хорошо! Эта ситуация с Инсивом… ужас! — Алистер взмахнул рукой и положил ладонь на рукоять закрепленного на поясе ножа. — Не понимаю, зачем тебе туда возвращаться. Но желание опенула — закон.       — Откуда ты знаешь? — удивилась Эри. — Ил рассказал?       Ал улыбнулся еще шире, отчего его улыбка показалась неестественной:       — Приказал. Он не сможет тебя сопровождать, поэтому отправил меня тебе в защитники. Надеюсь, ты ничего не имеешь против моей компании?       — Нет, все в порядке, но… — Эрика поднялась с кровати. Такого провожатого она точно не ожидала. — Почему Ил сам не может? С ним все хорошо?       Оливер тоже поднялся с кровати. Он покачивался от слабости, и Эри подставила ему плечо. Алистер смерил инсива странным, жутковатым взглядом и снова переключился на разговор:       — Да что с ним сделается!.. Слышала про лярский корабль?       — Слышала.       — Ну и вот. Если дело примет… кхм, очевидный оборот, то кто-то должен будет возглавить армию. По-хорошему, конечно, главнокомандующий. Но Вирджи отправилась за Дейром, поэтому…       — В каком смысле «за Дейром»? — просипела Эри. — Она что…       Глаза чуть не выкатились из орбит, но Алистер только рассмеялся и отмахнулся:       — Ха-ха, не в этом смысле! Она свалила на Недивины его искать. Оставила записку, мол, я уверена, что он жив, сердце говорит, вся вот эта сопливая дрянь — и, если не найду, не вернусь. Так что у нас теперь выбора нет, — огневик развел руками.       Эрика облегченно выдохнула. Если бы еще и Вирджи свела счеты с жизнью, она бы не выдержала. Слишком много тяжелых событий для одного дня. Жаль, конечно, что Ила не будет рядом. Но покинуть лагерь он сейчас не может. Остается надеяться, что ситуация — что здесь, на Канноре, что на Инсиве — обойдется без неприятных неожиданностей и лишней крови.       Хотя, если Алистер встретится с Киром…       — Ил рассказал, зачем мы отправимся на Инсив? — уточнила Эри.       И, как она и думала, огневик пожал плечами:       — В общих чертах. Сказал, что нужно вытащить кого-то важного из инсивской тюрьмы. И что лучше меня никто бы не справился! — Он фыркнул и совсем другим тоном добавил. — Настолько не любит критику, что поспешил меня сплавить…       Но через секунду опомнился и снова радушно улыбнулся.       Судя по всему, Ил специально ничего не рассказал — знал, что Алистер откажется. Вряд ли каннор с радостью побежит спасать предателя. Пока лучше повременить с подробностями. А там… Остается надеяться, что братские чувства пересилят принципы.       Если Алистер хоть чуточку похож на Кира, то в этом можно не сомневаться.