Магия опенула

      Дверь в комнату авитара почти не отличалась от других дверей в жилые помещения, но все же выделялась чем-то незримым, на уровне ощущений. Возможно, из-за того, что в ней толком никто и не жил. Как Ил объяснял, ему абсолютно не нравилось проводить дни и ночи на положенной по статусу площади. Он не произнес это вслух, но Эрика поняла, что он не считал себя достойным. Но где он жил обычно, Эри так и не узнала.       Первый день, день сражения, выдался тяжелым. После, наверное, часового разговора с Ками («типа как экстрасенс, Эри, связывалась с загробным миром!»), Эрика отправилась на желанный отдых в одну из пустых комнат неподалеку от лазарета. Ил же остался рядом с лекарствами. Он не рассказывал в подробностях, что случилось во время сражения, но скованность движений и выражение лица после каждого шага красноречиво отвечали за него. Девчонки пообещали проследить, чтобы подселенец не напрягался, и Эри со спокойной душой направилась спать. Как оказалось, зря.       Сражение кончилось, а значит, общая опасность миновала, и солдаты смогли обдумать то, что произошло. И мысли эти были далеко не мирными. Эрика проснулась от криков и стука клинков. Голова спросонья гудела, глаза слипались, но Эри, даже несмотря на это, запомнила, как прямо в коридоре канноры взяли бывших инсивов в кольцо и что-то от них требовали. Судя по ножам, их же крови. И, конечно, Ил уже был там, когда Эрика пришла. Метался туда-сюда, хромая, криком раздавал приказы, кому-то даже пригрозил клинком и понижением в звании. Ситуацию удалось разрешить: канноры, недовольные и словно преданные, разошлись по комнатам и постам, а вчерашних инсивов Ил отправил в какой-то дальний корпус, чтобы обживались там. Они с Эрикой не успели даже поговорить, авитар отправился показывать «желтым» путь. И, судя по тому, как он гневно шептал что-то в поток, об отдыхе не могло идти и речи.       С того момента Эри поняла, что ничего не кончилось. Сражение только началось. Но теперь не между бывшими союзниками, а внутри одного лагеря.       И вот прошла уже неделя. Или около того — Эрика с трудом следила за временем. Ил всеми силами старался оградить ее от лагерных проблем, выделил отдельную комнату на этаже повыше, позволял спать, игнорируя подъем, старался каждый день навещать (что удавалось не всегда) и рассказывать, как все хорошо, как скоро все наладится, не будет потасовок, ночных криков и трупов в темных углах. Эри делала вид, что верит, потому что Ил хотел, чтобы она верила. Но нельзя было не замечать. Не слышать короткие вскрики где-то далеко, обрывающиеся так резко, что даже эхо не успевало разнесли их по коридорам. Не видеть по пути на обед, что «синие» и «желтые» приходят в разное время и обязательно группами по трое и больше. Не обращать внимания, как бывшие инсивы смотрят на нее — с ужасом, с озлобленностью, с недоверием. Или, чаще всего, не смотрят вовсе; стыдливо прячут взгляд, словно жалеют о своем решении. Эрика один раз выхватила из толпы Кира с Альденом и успела переброситься парой фраз, прежде чем их товарищи начали шикать и звать за собой. Мальчишки были целы и здоровы, держались вместе и, кажется, единственные не хотели отмотать время назад и отказаться уходить с Инсива.       «У инсивов с каннорами такого не происходило», — заметил тогда Кир, нервно усмехнувшись, а Альден приобнял его за плечи.       Эрике запомнилось. У инсивов с каннорами такого не происходило. А у канноров с инсивами — произошло. Кто там думал, что все будет гладко? Кто решил, что раз сработало с одним лагерем, то сработает и с другим? Чья была идея привести их сюда, Белуха, не напомнишь?!       Эри зажмурилась до мушек перед глазами и глубоко вдохнула. Вот черт, не стоило вспоминать. Ил наверняка заметит, начнет расспрашивать, заволнуется только больше. Сейчас ему только лишних тревог не хватало.       Эрика поднесла руку к двери и на секунду задержалась взглядом на костяшках. Царапина давно прошла — исчезла, словно и не было никогда. Эри подняла глаза выше и коротко постучала. Да, Илу сейчас лучше без лишних тревог.       — Да! — раздалось с той стороны, и пальцы повернули скрипучую ручку.       Комната внутри мало чем выделялась. Эри помнила кабинет мажортесты на Инсиве — помпезный, богатый, давящий на плечи и кричащий о том, что лучше не шутить с тем, кто в нем обитает. Здесь же приходилось всматриваться, чтобы заметить отличия хотя бы от той спальни, которую выделили Эрике. Мебель поновее и попрочнее, где-то интересный узор, в паре мест — незначительные мелочи вроде дополнительного крючка или лишнего канделябра. В остальном же никакой роскоши, которая могла бы смутить непривыкшего ко вниманию человека.       Эри прикрыла за собой и прошла вглубь комнаты мимо кровати со смятым покрывалом (Ил хотя бы дополз до спального места, в прошлый раз Эрика нашла его спящим возле стола). Ил поднял голову, улыбнулся и снова сгорбился над бумагами.       Бумаги были везде — и это единственное, что нарушало хоть какой-то порядок. Ил определенно старался поддерживать кабинет в чистоте, но бумажки, как головы гидры, после уборки появлялись на прежнем месте в двойном объеме.       — Привет, — не глядя, сказал Ил. — Извини, сейчас, пару секунд…       — Не отвлекаю, — кивнула Эрика и принялась поднимать документы, упавшие с уже переполненного стола, чтобы занять себя чем-нибудь полезным.       Взгляд зацепился за строчки. Эри тайком пробежалась взглядом по одной из страниц. На ней неровным мальчишеским почерком было выведено не меньше десятка предложений. Половину из них Эрика понимала с трудом — какие-то ссылки на законы, уточнения, пояснения. Затем шли те, что Эри предпочла не дочитывать дальше слов «…указываю считать покушением на жизнь солдата воздействие на него магии, повлекшее за собой смерть, с учетом того, что нападающий осознавал опасность своих действий и имел возможность ее предотвратить, но при этом…». И, после размытых объяснений, пунктов и подпунктов, отдельно стояла странная, непривычная, но такая трепетно красивая подпись авитара лагеря Каннор Иливинга Карви.       Эти бумаги — причина и следствие того же факта, из-за которого Каннор сейчас раздирают междоусобицы. Они — и звание Ила. И то, о чем Эрика не знала, не подумала, на что не обращала внимания, когда взваливала на его плечи ответственность за превращение «желтых» в «синих».       Ил — авитар. Не мажортеста. Да, высокого звания, но не главный. И, как оказалось, он не имеет права принимать солдат в лагерь. Ил спутанно объяснял нюансы того, как работает Тест — тот самый документ, куда вносили имена всех канноров, — как привязывают синие камни к общему потоку (кажется, в этом как-то участвовали опенулы и тот самый Тест, насколько Эри запомнила), как и когда авитар может брать новеньких, на каких условиях, чего нужно ждать и почему сейчас Ил ничего не может сделать. Вирджиния все еще жива и дееспособна — просто где-то там, на Недивинах. Но Тесту на это плевать. Ил пытался найти лазейки, обмануть чайную бумагу, но она отказывалась принимать правки от кого-либо, кроме главнокомандующего. Поэтому сменить камни и полноценно вступить в лагерь никто не мог. Все, что было в силах Ила, — это повлиять на законы.       Что звучало намного проще, чем оказалось на самом деле.       — Не обращай внимания. Тебя это никак не коснется, — нарушил тишину Ил, и Эри, вздрогнув от неожиданности, положила бумаги на стол.       — Извини. Просто никогда не видела твой почерк.       — Не извиняйся. Вообще, я аккуратнее пишу. Но последние пару дней перед глазами все плывет и рука совсем не слушается, смотреть на документы не могу уже.       Ил поднялся, и комнату наполнил хруст костей. Эри поморщилась. Страшно представить, что с и так не самым здоровым организмом будет от такого количества сидячей работы. Которую сменяет не менее вредная беготня по всему лагерю полночи.       — Как ты себя чувствуешь? — спросила Эрика, пока Ил огибал стол.       — Хорошо.       — Ты обещал говорить правду.       — Я и говорю, — он подошел ближе и взял руки Эри в свои, сначала одну, потом вторую. — Мне правда хорошо. Ты пришла — и стало совсем замечательно. Честно! Устал только немного, а так… Когда ты жила на Инсиве, было намного хуже.       Белуха подалась ближе и коснулась его лба своим. Ил ткнулся в ответ, коже стало тепло от прикосновения и прерывистого дыхания. Тепло, не жарко. Температуры нет.       — Верю, — Эрика нехотя отстранилась и перевела взгляд на стол. — Но тебе в любом случае нужно отдохнуть. Когда ты в последний раз ел?       — С-сегодня… кажется.       — Твое «сегодня» наверняка тянется со вчера. Даже не буду спрашивать, когда ты в последний раз спал, — она покачала головой. — Пошли вниз, поешь.       — Да не нужно! Я не очень-то голодный, а у меня еще указ не дописан, потом надо перепроверить, чтобы снова никаких противоречий со старым Уставом не возникло, а то в прошлый раз ребята лазейку нашли и снова полезли к «желтым»… ну, желтокаменным. Ты понимаешь!..       — Они в любом случае полезут. А от того, что авитар начнет падать в голодный обморок посреди встречи, Каннору лучше не будет. Давай хотя бы перенесу что-нибудь перекусить.       Ил хотел было возразить, но Эри прижала к его губам палец и серьезно мотнула головой.       Через пару минут они оба уже сидели на кровати, и парень жевал наспех собранный бутерброд со рваным вареным мясом — то, что Эрика нашарила в холодильнике. К счастью, на кухне родного дома она бывала достаточно часто, чтобы с этим не возникло никаких проблем (какие могли бы проявиться, реши Эри достать съестное с местных малознакомых складов). Да и шкаф неплохо подходил по габаритам к холодильнику — почти одинаковые двери. Даже выходить не надо было.       Эрика мельком бросила взгляд на тот самый шкаф, а затем — на свою руку. Да, сделать складку до Дэнта легче легкого. Дом — вот он, буквально за порогом. Но за всю неделю Эри вернулась туда лишь однажды, чтобы проведать бабушку и успокоить, что все в порядке после случившегося в Драконовой пасти. И то попросила Ила подержать дверь, чтобы переход не закрылся. Поэтому, не обнаружив бабушки дома, Эри быстро набросала записку и вернулась в объятья Каннора. И все, больше никогда не возвращалась. Могла, в любую секунду могла. Обязана даже — ведь с бабушкой могло что-то случиться. Эри думала об этом, переживала, подрывалась пару раз к двери. Но ни разу так и не перешла.       А причина была ужасно нелогичной, глупой, даже стыдной для Эрики, которая уже столько пережила, которая столько раз посмотрела страху в глаза и, казалось, совсем его одолела. Эри сама долго не понимала, чего боялась. И потом в одну из бессонных ночей поняла: прогоняя в голове разбитую подвеску Ками и ее натянутую болезненную улыбку, поблекшие глаза Ила и его срывающийся от волнения голос, глаза Симона, смех Симона, слова Симона, раз за разом, раз за разом… Она боится потерять магию. Там, в Дэнте, за тысячи километров от друзей и семьи. Она боится не вернуться.       Симона больше не было, магия вернулась и без него, и так просто ее потерять нельзя — в отличие от других магов, у которых силы истощаются со временем, опенульский дар остается до конца жизни, об этом говорили все. Эри не о чем волноваться. Но одно дело думать, а другое — набраться решимости отправиться туда, откуда без магии не вернуться, и собственноручно закрыть за собой дверь.       — У тебя отлично получается, — вырвал из мыслей Ил.       Эри поняла, что слишком долго смотрит на свою руку, и перевела взгляд на подселенца. Он улыбался, тепло-тепло, и только глубокие подглазины и тусклый блеск глаз не давали успокоиться под ласковым любящим взглядом.       — Для опенула, который колдует неделю? — усмехнулась она.       — Для опенула вообще.       Ил сощурился, не спеша поднес ладонь к лицу Эрики и, едва касаясь, провел большим пальцем по ее щеке. Эри не могла не улыбнуться в ответ. Они смотрели так друг на друга, потеряв счет времени, и хотелось раствориться во взгляде разноцветных глаз, в чувствах, которые плескались в них; терпких, дерущих горло и встающих комком над сердцем, но таких живых, настоящих, родных. Никто не заводил разговор о том, кто они друг другу, как им друг друга называть, но в эти секунды, минуты, Эрика чувствовала себя правильно. Было правильно смотреть вот так, получать ответный взгляд, чувствовать невесомое, призрачное прикосновение на щеке и слушать, как между медленными хрипловатыми вдохами громко стучит чужое сердце.       И было даже все равно, что крошки на покрывале впиваются в ладони.       — Говорил же, — Ил часто заморгал и все же опустил ненадолго голову. — Отлично выходит! Даже блок уже работает. Не каждый опенул столько выдержит, можешь мне поверить, я и не такие проламывал… м, пытался проламывать.       — Блок? — Эри коснулась лица и прыснула. А, опенульский!       Вот, о чем он. Опенульская магия ведь и от воздействия других даров помогает. Эрика даже вспоминала о нем как-то и хотела спросить Оливера, как этот блок ставить, но… не до того было. А потом забылось.       Оливер… На душе начало тяжелеть, медленно, будто на дно опускается песок. Эри не избегала друга, совсем нет. Она правда старалась убедить себя и его, что все по-прежнему, и поддерживала разговор. В первые пару дней. Когда Оли еще сам к ней подходил.       — Эри? — протянул руку Ил. — Я тебя задел? Извини, глупо это, не стоило вот так пытаться в тебя вселиться, я правда не хотел, я бы сразу же прекратил, если бы…       — Нет-нет, все в порядке! Я просто подумала об Оливере.       Уголки губ каннора опустились, а из глаз исчезла и тень искорок. Даже камень на шее, казалось, потускнел.       — Ох, об Оливере…       Повисла такая тишина, что ее захотелось покромсать ножом — только бы не давила так на виски.       — Вы с ним говорили? Ну, после того случая, в лазарете, — спросила Эрика.       На этот раз опустились еще и плечи.       — Пересекались, но вряд ли это можно назвать разговорами, — Ил отвел глаза. — Ему сейчас тяжело. Канноры, точнее, ребята с синими камнями его не принимают. А к тем, кто с желтыми, он сам не идет. Я бы на его месте тоже не пошел — мало ли, кто решит себе репутацию кровью отмыть. Или еще что в голову взбредет, сейчас любая мелочь — и все за ножи хватаются. Оливер не пропадет, конечно, но страшно, когда тебя весь лагерь ненавидит. Ритуал еще этот, времени совсем мало прошло. Ливирра, Симон, в-восп… кхм. В общем, я понимаю, что ему плохо. Но он ведет себя, как!.. Как… ты видела в лазарете. Вот так и ведет.       Он вздохнул и потер покрасневшие от недосыпа веки. Эри пододвинулась ближе и положила руку на его плечо. Ил накрыл ее ладонь своей, и Эрика почти почувствовала, как перетекает между их пальцами теплое спокойствие.       — Ты пробовал с ним объясниться? Я уверена, он не со зла срывается. Может, ему кажется, что ты его недолюбливаешь.       — Эри, я ему жизнь спас! Во время ритуала. Я специально указы так формулирую, чтобы его никто не посмел тронуть. И фрагмент — ну, карту — я ему сказал у себя хранить, чтобы обеспечить неприкосновенность, все ведь знают, что это что-то важное, лишний раз его задевать не станут, чтобы не сбежал с шансом на победу. И инсивам в официальной встрече уже столько раз отказывал не только ради ребят, ради него тоже. А ему мало! Я не знаю, что ему еще надо, чтобы он хотя бы огрызаться на меня перестал. Если он не понимает, что я о нем беспокоюсь, то он просто идиот! Правда, Эри, я же стараюсь. У меня и кроме него проблем навалом.       Ил буркнул что-то нелестное, закрыл лицо и устало откинулся спиной на кровать. Эрика подалась за ним и прижалась к теплому боку. Возле уха часто и гулко стучало чужое сердце, Эри даже расслышала сипящее хрипение на вдохе и выдохе.       — Кстати, Ками лучше, — сказала она, потираясь щекой о жесткую ткань.       Сердце начало стучать быстрее.       — Это она тебе сказала? — прыснул Ил, обнимая Эри за плечи.       — Она мне это говорит с первого дня.       — Хах, да, мне тоже.       — Вроде как, даже Дженис признает, что она почти восстановилась. Думаю, если не говорить о случившемся, Стефан и не заметит.       — М-м, не стоит рисковать. Он не будет в восторге от того, что его дочь не просто потеряла магию и разбила подвеску, а еще и чуть не умерла при этом. Дождемся, пока Ками полностью выздоровеет. А то мало ли. Я этому старику не доверяю. Он Ками на ритуал отправил.       — Ками сама сказала, что он знал про ее дар. И про то, что ей ничего не грозило.       — Ага, кроме тучи инсивов с ножами, которые не стали бы разбираться в случае чего. Жуткий он. Еще и бывший каннор.       Эри поперхнулась смешком.       — Значит, ты ее не по-каннорски защищаешь? А еще авитар!..       — Я ее по-человечески защищаю. У нас тут опасно, как ты заметила. Ками тренировалась-то всего ничего, про магию свою знала, а все равно полезла туда, куда и опытный бы солдат не сунулся. Я за нее… беспокоюсь, — Ил понизил голос, и Эрика почувствовала горячее прикосновение к макушке, робкое и трепетное. — За вас обеих очень беспокоюсь. Кто вас защитит, если…       Он стих. Эри положила ладонь на его мерно вздымающуюся грудь. Под пальцами было тепло — и сердце билось, часто, почти по-птичьи. Да, Эрика могла бы возразить, что глупости это все, она уже неплохо научилась выживать на земле Лайтов, а с магией она и за себя, и за Ками, и за кого угодно постоит. Сказать, что желание Ила защитить ее — это глупости. Что то, как он вытащил ее из ловушки Симона, — это глупости. Что его доверие, слепое, преданное, даже если весь мир от Эрики отвернется, вечное доверие — это глупости. Что то, как Эри до сих пор цепляется за него как за единственное, чему может верить, что возвращает ее в реальность раз за разом, — это глупости. Что чувства, которые сейчас греют сердце и прогоняют такое мерзко привычное ощущение одиночества, — это глупости.       Глупость же.       — Вот именно поэтому нам и нужно к Стефану как можно скорее, — Эрика приподнялась и заглянула Илу в глаза. — Если у него есть какая-то информация про ключ, мы, возможно, сможем его найти. Разберемся с картой — и можно будет отправляться на Проминат.       — На чем, Эри? У нас все еще нет корабля.       — Построим.       — Ха, да легче угнать! — хохотнул Ил, и Эрика засмеялась.       — Значит, угоним! Ил, нас от победы отделяет всего ничего. Возможно, уже через месяц война кончится. Представь — нет больше сражений, нет больше врагов, нет больше бессмысленных смертей, нет больше птичьей болезни!..       Разноцветные глаза застлала мутная пленка. Ил медленно выдохнул и отвернул голову. Эри заметила, как блеснуло что-то в уголках его век, быстро — и тут же исчезло, пока никто не увидел. Но Эрика увидела.       — Да, звучит здорово, — проговорил он. — Я всю жизнь этого хотел. Его взгляд замер где-то в пустоте. А под пальцами сердце стучало все громче, быстрее, отчаяннее. Живое, пока что живое сердце.       — Мы… мы ведь не знаем, что будет на Проминате, — робко сказала Эрика. — Может, там будет что-то, что поможет против болезни.       Она опустила глаза на свою руку, покачивающуюся в такт чужому дыханию. На коже нет царапины — словно и не было никогда. А ведь у Ила когда-то была точно такая же маленькая царапинка. И она так же зажила без следа, сейчас и не найдешь того места, с которого все началось. Только ладонь чувствует под одеждой грубый край бинта, закрывающий очередную язву. И нос режет запах лекарств. И слышно хрип. И видно слезы. И Эри ничего не может с этим сделать.       Ил накрыл ее руку своей и сжал. И мысли спрятались под его пальцами, как и кусочек зажившей кожи.       — Может, и будет, — сказал парень, улыбнувшись. Но по глазам Эри понимала — он сам не верит, просто говорит, чтобы успокоить.       — Так почему ты боишься, что мы найдем ключ?       — Я не боюсь! Я же сказал, я не хочу отпускать вас к Стефану, особенно пока Ками не станет лучше…       — Ил. Почему ты на самом деле боишься?       Он снова отвел глаза, но Эри вытянула ладонь из прикосновения и дотронулась до его щеки. Ил доверчиво прижался к ней и все же посмотрел на Эрику. В его взгляде было столько усталости, скрытой боли и — что бы он ни говорил — страха, что сжимало сердце. А еще был огонек, далекий, слабый, окруженный этим гнетущим ужасом. Казалось, он погаснет в любую секунду. Но он не гас. Держался из последних сил, вспыхивал и тут же снова почти угасал, но горел, горел, горел.       Эри не знала, чего боялся Ил. Но она сама в эту секунду больше всего на свете боялась, что этот огонек исчезнет.       — Я боюсь, что война так и не закончится, — сказал Ил. И тут же, словно застыдившись правды, соврал. — Боюсь, что ты ее окончание так и не увидишь.       Эрика снисходительно улыбнулась.       — Мы вместе увидим, как война кончится, — заверила его она. — Слово опенула.       — Эй, не разбрасывайся такими обещаниями!       — Я не разбрасываюсь. Я обещаю.       Ил серьезно нахмурился, но долго не продержался и уже через пару секунд прыснул и заулыбался, ярко и тепло, как всегда. Эрика хихикнула тоже, и скоро их снова обволокла нежными объятьями тишина. Разноцветные глаза нашли чужой взгляд. И ничего уже было не важно.       Грубоватые теплые пальцы коснулись щеки, а Эри скользнула ладонью ниже, обратно на грудь, где заходилось во влюбленном беге сердце Ила. Все так правильно. Все так по-настоящему. Эрика даже не боялась, что проснется и все оборвется — это реальность, горькая и восхитительная, кисло-сладкая, щиплющая язык и пекущая губы. Ил приподнялся на локте и подался навстречу, не отводя печального, повзрослевшего взгляда, будто спрашивал разрешения. Эрика наклонилась к нему, ни мгновения не сомневаясь.       На периферии зрения мелькнуло что-то синее, и Ил, вздрогнув, резко сел и схватился за камень.       Эри села тоже и закусила губу. Сообщение в потоке. Черт, как же не вовремя!.. Но, судя по тому, как изменилось выражение лица Ила, что-то важное. Ситуация на Канноре, окончание войны — и них сейчас у обоих по вьюку ответственности на спинах. Сперва надо с делами разобраться. Время у них еще будет. Должно быть.       — Да чтоб их!.. Я же просил Алистера следить, пока я занят, — проворчал Ил, поднимаясь на ноги.       — Что случилось? Опять кто-то подрался?       — Ага. Ал, видимо, снова в позу встал, что я не имею права его заставлять. Да черт, если он найдет мне кого-то еще, кого большинство наших послушает, я его с радостью отпущу, пусть хоть целыми днями сидит в комнате, на Кира дуется! А пока он нужен Каннору, пусть не ноет и… Алистер! — Ил снова нахмурился и сжал камень сильнее. — Где тебя носит? Тебе вообще доносили, что у северного выхода в жилом происходит?..       Он понизил голос, и больше Эри ничего не различила. Она тоже встала, пару секунд проследила за тем, как парень что-то гневно шепчет в поток и хмурится на ответ, и подошла к двери. Северный выход. Кажется, если спуститься по главной лестнице, пройти по коридору мимо складов до поворота, там еще немного пройти, рядом как раз черные ходы наверх…       Сознание помчалось по ступеням, заскользило тенью по стенам. Эрика взялась за ручку и закрыла глаза — и перед взором замелькали с бешеной скоростью уже знакомые интерьеры Каннора. Они вспоминались легко, словно отпечатались с детства, и уже через секунду — щелчок! Пространство легко смялось, не осталось никаких сомнений, что за порогом будет уже другой коридор, более светлый и широкий.       — Ладно, раз так, оставайся на месте. Сам разберусь. Там, вроде, ничего страшного, — отозвался Ил, фыркнул и, то ли Алистеру, то ли уже не в поток, добавил. — Кто из нас трус еще! Эри, я сейчас отой… Что это?       Эри открыла глаза и, придерживая открытую дверь, повернулась.       — Складка к северному выходу.       — Я… С-спасибо. Огромное! — смутился парень, подошел ближе и взял ее за свободную руку. — Не стоило, правда. Я бы своим ходом добрался, — Он с восхищением выглянул за косяк. — Вау… Как ты так быстро запомнила лагерь? Эри, это потрясающе!       — Ну хватит, перехвалишь.       — Как тебя можно перехвалить! Ты же такая… такая… Эрика, у меня даже слов не хватает!       Ил заулыбался, замотал головой от перехода к лицу Эри и обратно, и вдруг клюнул губами в щеку, неловко, по-детски. Под бледными веснушками вспыхнул бледный же румянец, и Эрика почувствовала, что сама краснеет от такой ерунды.       — Я быстро. Пять минут, туда-обратно, — сказал Ил, пытаясь сделать вид, что ничего не случилось. — Откроешь переход обратно? Или я могу сам добежать, тут не очень далеко.       — Конечно, открою. Пойдем, — кивнула Эри и шагнула за порог.       Подселенец сжал ее руку — не дернул назад, просто привлек внимание.       — Стой. Тебе вовсе не нужно туда ходить. Что тебе там делать? Оставайся, подожди меня здесь. Говорю же, это много времени не займет.       — Раз не займет, то почему бы не сходить вместе?       — Д-да там ничего интересного. Просто опять пара ребят поцапалась. Зачем тебе на это смотреть? Вдруг еще ножи достанут, заденут.       — Ил, я в состоянии увернуться от ножа. Да и ты ведь будешь рядом — защитишь, если что. Ты сам говорил.       — Защищу, но… Эри, у тебя есть какая-то причина идти? — Он резко сменил тон на более серьезный и приподнял брови. — Ты скажи. Тебе скучно одной? Это не лучший способ развлечься. Или ты хочешь помочь? Там дело ерундовое, меня и одного будет много. Я же вижу, что-то тебя гложет.       Эрика оперлась плечом на дверь. Складка отзывалась едва ощутимым подрагиванием воздуха, дрожью в кончиках пальцев и неприятным ощущением — как будто макушку и пятки соединили тугой и очень холодной резинкой. Эри сама толком не могла ответить, зачем ей идти с Илом. Может, и правда скучно. Может, и правда хочет помочь. А может, желает своими глазами увидеть то, что натворила своим решением позвать инсивов на Каннор. Как бы ни было страшно.       — Просто… мне нужно, — вздохнула она и открыла дверь пошире. — Идем скорее, переход уже дрожит.       — Да, конечно, — улыбнулся Ил, невесомо коснулся плеча и вышел в коридор.       Не стал расспрашивать, допытываться, обижаться. Поверил, как и всегда. Эри стало бы совестно, если бы не было так приятно.       Она закрыла дверь с негромким хлопком и направилась следом за Илом.