***
Дверь закрылась за спиной с тихим щелчком. Эрика решила не переходить. Ил даже не знал, к лучшему это или к худшему. С одной стороны, с ней легче, она сможет в случае чего подобрать верные слова и успокоить… всех. Но, с другой стороны, Ил чувствовал, что эмоции прорываются наружу, лезут изо всех щелей. Не хотелось перед Эри предстать боязливым мальчишкой с мокрыми щеками. И так уже сорвался. Надо держать себя в руках. Дейр так говорил. Ил поднял голову. Эри открыла переход в коридор, так что нужную палату придется искать самостоятельно. Перед глазами плыло. Ил пытался вглядываться в номера — еще и следить, чтобы его не засекли. Но таблички размазывались, сливались с дверями, немного проявлялись, только когда подойдешь ближе. И то — цифры как будто не читались. Словно Ила по голове огрели, и он мало того, что не видит, так и числа забыл. От усталости, видимо. Не выспался. Или от волнения. Глаза защипало. Ил прижал к векам пальцы и с силой надавил. И сам оперся на одну из дверей, впечатался спиной, как если бы пытался выбить. Совсем расклеился. Слабак! Разреветься еще не хватало. Вот как он перед Дейром в таком состоянии покажется? А никак. Никак не покажется. Дейр до сих пор не проснулся. Перед закрытыми глазами встала картинка — три синих огня, два на лице и один на шее. Столько ненависти и презрения во взгляде, столько ярости. Даже на врагов так не смотрят. А Дейр смотрел. На друга. На лучшего друга. На брата. Который его сам же, своим же плечом, толкнул под камнепад. Ил открыл глаза, но воспоминание темными пятнами еще несколько секунд растекалось по полу и стенам. Заныл бок, раненный в Драконовой пасти, и рука выше локтя. Ил сдавленно заскулил, повернулся и вжался лбом в теплую от его же тепла дверь. Давай же, соберись! Эрика сказала, что минут через пять откроет переход обратно, времени не так много. А он еще даже палату не нашел. Стоит тут, сейчас еще разноется, как маленький! Ил заставил себя отлипнуть от двери и поднять голову. Табличка расползалась в разные стороны кляксой, цифры на ней растягивались и изменялись. Подселенец сощурился и пару раз моргнул, чтобы прогнать влагу, которая отчего-то скопилась в уголках глаз. Цифры нехотя встали на место и выстроились в том самом порядке, который Ил искал. Сбоку, в другом конце коридора, послышались шаги. Ждать больше нельзя. Ил, стараясь не задумываться, повернул ручку, скользнул в щель и также неслышно закрыл за собой. В нос ударил резкий запах спирта и лекарств. Еще не оборачиваясь, Ил почувствовал, как его прошибла дрожь. В лагерном лазарете запах был очень похожий, но все-таки иной — и эти мелкие различия въедались в голову, вгрызались в кости. Все, вроде, по-прежнему, но не так. Неправильно. Непривычно. Сзади послышался скип стула и шелест ткани. Ил заставил себя посмотреть. Палата оказалась небольшой — навряд ли больше комнаты главнокомандующего, — но, к счастью, одиночной. Из окна попадал белый дневной свет и делал все не таким резким, немного серым. Серые стены, серые бока каких-то попискивающих приборов, серая простыня… серая кожа. Ил малодушно отвернулся, не успев рассмотреть ничего больше. Но шелест снова повторился, и оставаться у стены уже было нельзя. Ил осторожно сделал шаг. Один вбок, один назад, снова вбок. И, уже оказавшись лицом к койке снова, он решился медленно поднять взгляд. Вирджи сидела на старом стуле совсем рядом с кроватью и смотрела на Ила покрасневшими глазами. Но хотя бы улыбалась. Неровно так, дрожащими губами. Ил ее такой никогда не видел. Да подобного раньше никогда и не случалось. — Как ты? — шепотом спросил он, не смея приблизиться. Вирджи выдохнула — стул даже от этого скрипнул — и опустила взгляд на постель. Ил неосознанно повторил за ней. И тут же зажмурил глаза, как будто ослепили. Но уже поздно. Он увидел. Дейр лежал до ужаса бледный. Даже мертвецы, кажется, такими бледными не бывают. На его лице была какая-то маска, вокруг змеями вились трубки и проводки. А еще — камень на шее. Почти бесцветный. Блеклый. Без искры. Илу показалось, что в эту секунду болезнь решила его добить, и внутри разорвались все нарывы разом. Он покачнулся и ухватился за низкое изножье кровати. Перед глазами посерело. Скрипнул стул, но подселенец помахал рукой — справится сам. — Он же… — выдавил Ил, через силу поднимая голову. Вирджиния часто закивала и, погладив неподвижную руку Дейра, потянулась к небольшому столику, на котором лежали приборы, медикаменты и — единственная знакомая вещь — потрепанный блокнот. Сирин вытащила карандаш из петель и принялась быстро-быстро что-то писать. Ил заметил, что страниц у нее почти не осталось. Пока Вирджи писала, он заставил себя снова посмотреть на Дейра. Живого. Живого Дейра. Ил не мог различить ни движения груди, ни хоть каких-то признаков… Но монитор рядом с койкой мерно пищал. Ил смотрел с Эрикой фильмы и видел такие. Пока он отбивает ритм — все в порядке. Сердце бьется. Но только этот писк и указывал на то, что Дейр жив. Ничего больше, ни его вид, ни его амулет, ни здравый смысл. Ил ощутил, как что-то с новой силой надавило на его плечи. Захотелось трусливо убежать. И еще — Ил готов был себе врезать от этой мысли, но… захотелось, чтобы Дейр оказался мертв. Это ужасно, это неправильно, Ил не должен так думать. Но все было так просто и понятно, пока Вирджи не связалась. Ил просто смирился с тем, что Дейра нет. Как с Фийкой, как со всеми погибшими каннорами. Со смертью ничего не сделаешь, так что и слезы лить нет смысла. Принял — и живешь дальше. А сейчас как? Илу снова привыкать к тому, что Дейр есть? Что его последний родной человек здесь, жив — а еще пытался убить его? В голове словно прорвало плотину, и Ила захлестнули мысли, которые он по привычке просто заколотил и забыл. Дейр его убить пытался. И Ил его чуть не убил! Кто они теперь друг другу? Что с этим делать?! Среди размытых серых пятен замелькало белое. Ил сощурился и различил исписанный листок. Он забрал его из рук уже встревоженной Вирджи и, все так же сощурившись, прочитал. «Я спрашивала. Когда его нашли, камень уже не горел, но он сам был жив. Хоть и сильно покалечен. Все говорят по-разному. Насколько я поняла, вокруг него словно образовался маленький купол. Как будто что-то с силой раздвинуло камни. Ноги пострадали, но тело и голову почти не задело. Осложнения пошли из-за того, что его не сразу нашли. Что произошло — никто не знает. Ты?» — Н-нет, я тоже не понимаю, — вернул листок Ил. Бумага в его руке дрожала так, что Вирджи не сразу за нее ухватилась. — Я думал, что он погиб, я был уверен… Ведь его имя исчезло из Теста! Ты сама знаешь. Звание ведь перешло к тебе! Вирджиния нахмурилась и перевела взгляд сперва на свою записку, затем на Дейра. Ил снова повторил за ней и снова пожалел. Дейр выглядел мертвым. Глаза впали, вокруг них сгустились темные круги, и так острые черты лица стали еще четче, словно кто-то вывел их графитом. Казалось, прикоснешься — и образ размажется, как картинка. И его не будет. Дейр исчезнет — и будет так, как Ил привык, как смирился. Рука даже потянулась вперед, но подселенец удержал ее на месте. Он не прикоснется. Нет. Потому что Дейр не исчезнет. А от прикосновения к холодной мертвой коже Ил не избавится потом еще долго. А еще — потому что в последний раз, когда он попытался коснуться Дейра, тот чуть не вспорол ему живот. Кто он теперь для Дейра? Кто Дейр для него?.. Ил хотел бы ответить, что враг и предатель. Это ведь логично. Враги нападают. Предатели нападают исподтишка. Для Дейра ведь Ил враг и предатель. Он умирал с этой мыслью. Последнее, что он видел — это Ил, толкающий его навстречу смерти. Дейр его ненавидел в ту секунду. И ненавидит сейчас. Пусть даже и без сознания, но там, на подкорке… А Ил? Он должен его ненавидеть в ответ, верно? Но сейчас, глядя на мертвое лицо Дейра, на его пустой амулет, слушая неживой писк прибора, Ил чувствовал, как внутри с треском ломаются стены. Это же Дейр. Это же его лучший друг. Который все детство спасал его от задир. Который протащил его в лагерь и дал шанс на достойную жизнь. Который тренировал его до изнеможения, только бы Ила не зарубили в первом же сражении. Который всегда верил и держался на его стороне, даже против воли всего лагеря. Который был рядом, немного жесткий, грубый, скупой на эмоции и требовательный, но такой близкий и родной. Это же его старший брат. Как Ил может ненавидеть его? Но и как может простить? От мыслей отвлекло движение сбоку. Вирджи снова принялась писать. Она несколько раз прикусывала карандаш, что-то зачеркивала, почти закрашивала, и, наконец определившись, протянула Илу записку. «Что на Канноре?» — удалось разобрать среди темных черточек. — Тебе коротко? — уточнил он. Вирджи кивнула. — У нас в союзниках несколько десятков инсивов. Глаза сирин расширились, и она развела ладони — давай подлиннее. Ил огляделся, больше стульев не было. Значит, придется рассказывать стоя. Но руки уже затекли от сжимания изножья, а уставшие ноги заручились подкоситься снова. Ил зажмурился до черных мушек и, пока мушки не пропали (а пропадали они, кажется, вечность), подобрался к краю кровати и сел на самый угол. Но ладонь Дейра была сейчас пугающе близко. Чуть-чуть потянись — и достанешь до серых истончившихся пальцев. Ил отвернулся, сцепил руки в замок и спутанно принялся рассказывать о том, что произошло на Канноре за последнюю неделю. На Вирджи он не смотрел. Но, судя по тому, что стул не скрипел, сирин даже не дышала. Закончив, Ил все-таки поднял голову. Вирджиния смотрела на него во все глаза. И, когда взгляды пересеклись, потерла переносицу — как Дейр часто делал — и уставилась в пустоту. Она не могла говорить, но Ил четко услышал слово «разочарование». — Я понятия не имел, что делать, — попытался объяснить он. — Ты вдруг пропала, на нас напали, с ресурсами тогда… ты сама знаешь. А потом пришла целая орава «желтых», хотя я думал, что будет всего пара человек. И надо было что-то делать. И до сих пор надо. Я пытаюсь заставить ребят как-то мирно сосуществовать, но ты сама представляешь — это невозможно! Пока они все светят желтыми амулетами, уж точно. Я… я знаю, что это мое решение и промах мой, но, я надеюсь, ты поможешь? Тебе наверняка не хочется принимать их в лагерь, но сейчас уже ничего не изменишь. Так они хотя бы цапаться не будут. Вирджи отмерла и посмотрела на Ила, тревожно вскинув брови. А после перевела взгляд на Дейра. И снова на Ила. И вдруг помотала головой. — В смысле? — напрягся он. Вирджи потянулась вперед и бережно сжала запястье Дейра в своих ладонях. Настала очередь Ила округлить глаза. — Что? Вирджи, только не говори, что ты собираешься здесь остаться. Его мы в таком состоянии точно на Каннор не потащим, у нас даже лекаря нет, да и он теперь… ну, его в Тесте больше нет, значит, он не часть лагеря. А здесь ему помогут. Но ты не можешь остаться здесь! Сирин замотала головой и крепче вцепилась в руку. — Прекрати. Да, ты его любишь, я все понимаю, но он же никуда не денется. Вот он, живой, ты его нашла. Ты мажортеста! Ты должна вернуться! Дейр бы точно этого хотел. Вирджиния серьезно мотнула головой, быстро указала рукой на себя, на грудь Дейра, провела пальцами, словно вдоль невидимой нити, и снова ухватилась за него. «Дейр бы хотел, чтобы я была с ним». — Но ты нужна Каннору! Снова указала на Дейра. «Я нужна ему». — Нет, Вирджи, пожалуйста! — Ил схватил ее ладони, стараясь не задевать серую кожу, и посмотрел в светлые глаза. — Я там без тебя не справлялся. Это чудо, что Каннор еще целый стоит. Я понятия не имею, что делать, и к Тесту у меня доступа нет. И я же… я же в любой момент умереть могу. И тогда у Каннора не будет никого. Но Вирджи не менялась в лице и смотрела так же серьезно и решительно. Руки Ила задрожали, ослабели и соскользнули вниз — и Ил тут же их отдернул. Он случайно коснулся ладони Дейра, сухой, костлявой… и теплой. Не горячей от жара, но и не ледяной, как была у Оливера в коме. Ил подскочил и отшатнулся. Вирджи не отрывала от него взгляда. И Ил понял: что бы он ни сказал, как бы ни убеждал, ни умолял, ни угрожал, Вирджиния не оставит Дейра одного. Прикосновение осталось на коже невидимым ожогом. Ил сжал пальцы в кулаки, только бы заглушить это ощущение. Но оно въелось вглубь, через мышцы, по венам, по всей руке, груди, телу. Даже показалось, что сейчас начнется приступ лихорадки, но болезнь, как и последнюю неделю, молчала. — И что прикажешь делать?.. — прошептал он, потирая глаза. — Вернуться в лагерь и сказать, что мажортеста к ним не вернется? Что они обречены? Вирджи вложила свою ладонь в руку Дейра и приподняла уголки губ. И вдруг потянулась к камню на шее. В общий поток она никогда не выходила — по понятным причинам. Решила связаться с кем-то напрямую? Но с кем? Ил здесь, и если она хотела что-то передать, то удобнее было бы попросить его, чтобы словами объяснился. Она прикрыла глаза, стиснула острые грани — и зашептала. Одними губами, без звука, но Ил уже оттого, что Вирджи открыла рот, вздрогнул. Она почти никогда не открывала рот без причины, не хотела показывать искалеченный язык (вернее, то, что от него осталось). А сейчас причины не было. — Вирджи? — позвал Ил, шагнул ближе и коснулся девичьего плеча. — Эй, Вирджиния? Но та только дернулась, смахивая ладонь, и продолжила что-то безмолвно проговаривать. Камень разгорался все сильнее, и Ил почувствовал холод, гуляющий по спине. Вирджи шептала и шептала, камень светился все ярче и ярче, бледные пальцы наверняка уже покрылись ожогами. Ил смотрел на все это — и не понимал… Нет, это не может быть то, что он думает! Это же невозможно! Кто в своем уме вообще пойдет на такое?! Ил попытался шагнуть вперед, но его словно придавило к земле тысячей валунов. От ужаса. От непонимания. От трещащей в воздухе магии. — Вирджи, прекрати! Она не прекращала. — Ты же магию сейчас потеряешь, остановись! Она не прекращала! — Пожалуйста, ты на эмоциях! Не поступай так с соб… Камень вспыхнул, и Ил болезненно зажмурился. Напряжение спало в секунду, собственный амулет отозвался теплом. А следом Ил почувствовал это. Будто исчез давящий на макушку купол, и над головой открылось небо, бесконечное и безграничное. И душу унесло туда, пугающе высоко. Туда, откуда все остальные казались маленькими и незначительными. Стало свободно — и невыносимо страшно. Ил вслепую оперся о кровать и, тяжело дыша, коснулся камня. Он еще не был на Канноре и не смотрел в Тест, Вирджи еще не написала ни слова, не показала и жеста — но Ил уже почувствовал, что случилось. На уровне души, звенящей под кадыком магии. Зрение вернулось не сразу. Щурясь и потирая слезящиеся глаза, Ил повернулся к Вирджинии. Он пока не различал ее лица, но одно разглядел четко. Ее камень больше не горел. Вообще. Он померк, стал сероватым и теперь один в один походил на тот, что был у Дейра. — З-зачем? — едва проговорил Ил. — Зачем ты это сделала?.. Ты ведь… Ты понимаешь, что теперь не сможешь вернуться? Никогда. Ты теперь без магии. Не в лагере. Зачем? Вирджи только снова сжала руку Дейра и наклонилась к нему ближе. Она сделала выбор. И решение не поменяет. Да и не сможет теперь. Без магии ее обратно в ряды канноров не примут. Илу казалось, что это все какой-то безумный, абсурдный сон. Вот Дейр, будто неживой, но живой, а вот Вирджи, которая добровольно отказалась от магии. Такое разве бывает? Ладно еще первое, можно поверить, но отказ от дара!.. Да никто и никогда такого не делал! Даже не всегда под страхом смерти, даже по приказу, даже после сильнейших потрясений. Это хуже, чем убить себя! Ладно еще сами способности — уж Вирджи они явно были не нужны. Но ведь магия позволяет выйти в поток, магия связывает с камнем, магия дает существовать в лагере, быть его частью, быть каннором! Быть хоть кем-то! Кто ты без магии? Без лагеря, без друзей, без семьи, без дома. Как можно взять — и просто отказаться от всей своей жизни, от прошлого, настоящего и будущего?! Но Вирджиния действительно сидела сейчас здесь, с потухшим камнем, и держала Дейра за руку. И, кажется, ни о чем не жалела. Все молчали. Ил пытался понять — но не понимал. Так что просто принял. Как и живого Дейра. С которым, видимо, ему уже не суждено будет поговорить. Где-то в коридоре приоткрылась дверь. Ил обернулся на выход. — Мне надо уходить. Эрика здесь, ждет, — сказал он Вирджи и снова посмотрел на неподвижное лицо Дейра. — Когда он очнется, скажи, что я… Слова кончились. Ил смотрел на это лицо, знакомое и незнакомое, родное и чужое. Лицо друга и врага, командира и брата. Лицо, которое должен был ненавидеть, но которому был бесконечно благодарен за редкие улыбки и гордые взгляды. Лицо, которое он больше никогда не увидит. — Вообще, не говори ничего, — опустил веки Ил. — Думаю, он и так все знает. Уверен, у вас все будет хорошо. Вирджиния улыбнулась ему, Ил улыбнулся в ответ, ей, Дейру, и шагнул к выходу.***
Закрыв дверь, Эрика подошла к углу и глянула на стойку. Работница сидела на своем месте, но тяжело обмахивалась бумагами и пыталась отпить из стакана, который плясал в ее руках. Рядом крутилась пара медсестер, остальные уже разбредались по делам. Но девушка за стойкой, похоже, приступать к работе не планировала. Эри уже хотела вернуться к журналу и перенести его обратно, пока никто не заметил пропажи, но до слуха долетела сбивчивая речь: — Я говорю тебе, он просто исчез! Прямо из моих рук. Я н-не сумасшедшая! Медсестры что-то тихо ответили, попытались поймать подругу за ладони, но только сильнее залили себя и ее водой. Работница еще несколько секунд повозмущалась, а после продолжила доказывать свою точку зрения тише — так, что Эри уже не слышала, о чем они говорили. Но она прекрасно поняла. Эрика, как могла тихо, отбежала к окну, где лежал раскрытый журнал. Обернулась, словно за ней могли проследить, и посмотрела на книжку снова. Вот она, настоящая, та самая, что была на стойке. Эри ее перенесла. Из ящика ведь! Она не могла перенести ее просто со стола, опенульская магия ведь так не работает! Или работает? Оливер, кажется, проворачивал нечто подобное. Эрика шумно вдохнула и положила ладонь на шершавую бумагу. Надо бы спросить у Оли, насколько это в порядке вещей. Надо бы… если сможет. Эрика устало отодвинула руку. На развороте малоразборчивым почерком значилось описание «молодой человек из-под завалов, без документов». Несколько ниже было и другое, поправленное — то, которое привлекло внимание Эри еще до перехода. Янош Цоколь. Разобрать незнакомые названия диагнозов Эрика не смогла, но главное узнала — одноклассник жив, пусть и не совсем цел. К своему стыду Эри совсем о нем забыла. Керал использовала его как марионетку перед ритуалом в Драконовой пасти. А раз Керал мертва, казалось, и Янош должен был погибнуть. Тем более, под такими завалами. Но, видимо, его оперативно удалось вытащить. Как и Дейра. — Видимо, паника жуткая поднялась, — хмыкнула Эрика, скользя взглядом по незнакомым именам. Только бы отвлечься и не вспоминать тот ужасный день. Хотя, его последствия были куда ужаснее. Для Эрики. Для всех жителей Дэнта самым страшным оказался обвал — они ведь не попадали на Инсив и не боролись с мертвым опенулом в голове. А вот обрушение скал в пещерах, особенно когда рядом находилась школьная экскурсия… Эри боялась представить, что творилось в прессе. Ведь она, Лилия, тот же Янош ушли как раз в пещеры. На Недивинах не знают о портале на землю Лайтов, поэтому… Взгляд напоролся на пугающе знакомое имя, и одновременно рассудок звоном колокола наполнила одна мысль. Их с Лилией ведь не нашли под завалами. Может, вытащили какие-то тела, оставшиеся после сражения, которые уже и опознать нельзя. Мертвые. А может, не нашли и этого. Записали в пропавшие без вести. Эрика не понаслышке знает, что неизвестность еще хуже. Так или иначе, результаты поисков должны были сообщить ближайшим родственникам. У Лильки никого на Недивинах нет, а вот у Эрики… «Лия Керш» было написано в журнале. Эри с трудом разобрала соседние записи. Дата, какие-то непонятные слова, кажется, «приступ»… И рядом пометка о выписке. Эрика выдохнула и вцепилась пальцами в подоконник, чтобы не упасть. Все хорошо. Черт, нет, ничего не хорошо! Как Эрика могла забыть о единственном родном человеке? Записка? Да не смешите, записка! Эри ее оставила несколько дней назад, а с обвала в пещерах прошло уже больше двух недель. Что подумала бабушка? Что она потеряла и внучку — меньше, чем через полгода, после исчезновения дочери? Тут кого угодно удар хватит! Надо домой — пронзило осознание ледяной стрелой. Надо домой, к бабушке, убедиться, что она в порядке, и успокоить ее окончательно. Вот она, Эрика, здесь, живая и ни умирать, ни исчезать не собирается. Эри уже готова была рвануть к ближайшей двери, как что-то дернуло ее назад, как невидимый канат. Так, спокойно. Не гони коней. Нужно хотя бы Ила предупредить. И еще открыть ему переход. Переход… Ох, Оливер! На стене висели часы. Эрика не засекала точное время, но, по ощущениям, пятнадцать минут подходили к концу. Оливер откроет переход на Каннор, и надо будет возвращаться. Эрика домой уже не успеет. Но ей ведь не нужен переход Оливера? Она посмотрела на дрожащие руки. Каннор так далеко. Разве она сможет сама? Нет-нет-нет… Надо вернуться с переходом Оли. Глаза снова опустились на журнал. Но ведь бабушка… Попросить Оливера открыть переход снова, но позже? Эрика не знает, сколько времени ей потребуется. Да и дергать друга полдня не хочется. А портал в парковом озере? Эри мотнула головой. Нет, Ками его использовала во время сражения, он мог вообще закрыться. Слишком рискованно. Но Эрика ведь не сможет без Оливера! Она должна вернуться на Каннор! Но бабушка… Но Оливер… Ил. Эри потерла лицо ладонями, захлопнула журнал и отошла к двери. Удостоверилась, что никого поблизости нет, и, прикрыв глаза, взялась за ручку. Пространство мигом смялось по недавней складке. Только вдоль позвоночника снова натянулась ледяная нить — болезненная, нетающая, давящая на плечи и шею. Видимо, он перенапряжения. Разве Эрика потянет переход на другой конец света? Нет, определенно нет. Эри открыла дверь, и через некоторое время порог перешагнул Ил. Эрика подождала еще секунду. Другую. Пятую. Больше никто не выходил. — Можно закрывать, — тихо-тихо сказал Ил и накрыл ладонь на ручке своей. Эри взглянула на него, затем — на виднеющийся в переходе коридор. Пустой. Ил с едва слышным щелчком закрыл дверь. — А как же?.. — заметалась взглядом Эрика. Ил качнул головой. Он выглядел опустошенным, вывернутым наизнанку, словно там, в палате, свершилось что-то ужасное. Ужасное, которое должно было произойти уже давно. Эри на секунду показалось, что Ил оставил там свою душу, но он посмотрел ей в глаза — и в зрачках все еще теплился тревожный слабый огонек. — Она не вернется на Каннор, — произнес Ил, и его взгляд снова устремился куда-то в пустоту. — Они не вернутся. Подселенец отошел от двери, медленно, словно только учился ходить. Эрика направилась сразу следом, не отходя от его плеча. — Стой! Почему? Что случилось? Почему она не вернется? Но ведь она должна! Хотя бы ненадолго, чтобы помочь с беспорядками. Каннору нужен мажортеста… — Да, нужен. — Ил остановился, посмотрел себе под ноги и вдруг поднял голову, немного неуверенно, но со всей решимостью, которая у него была. — И мажортеста возвращается на Каннор.