***
Эрика ждала в комнате. Стоять на месте она не могла, ходила туда-сюда. Сидеть тоже — начинала раскачиваться, стучать ногой и, через пару минут, подскакивала снова. Сколько прошло времени? Полчаса? Час? В лагере уже тихо, но Ил мог задержаться по пути на крышу. Может, все-таки решил позвать солдат? Хотя бы парочку, для подстраховки. Эри боялась даже мысль допустить о том, что с Илом в полумраке ночи, без подмоги, наедине с желающим его смерти человеком… Нет-нет-нет, все в порядке! Он сказал, что все под контролем, — значит, так и есть. «Он сказал не совсем так. Но мысли правильные. Не парься так, Эрика, он взрослый лоб, справится!» Эри закивала в пустоту. С Йенцем было немножко полегче. По позвоночнику отрезвляюще бегал холодок, замечания помогали занять время, даже короткие посвистывания возвращали в реальность и не давали окончательно сойти с ума. Да и, если бы что-то пошло не так, Йенц бы сообщил. «Ну, это как понимать твое «не так», — хмыкнул он, — Как по мне, он сейчас такой фигней занимается! Хорошо, что ребят не позвал. Увидел бы кто — у-у-у!..» — Но он же в безопасности? — шепотом уточнила Эрика. «Он не лежит с растерзанным горлом, как ты уже себе напридумывала. Честно, ты ему сейчас куда больше вредишь, чем этот инсивский придурок». Эри села на измятую кровать и уставилась на то место, где богатое воображение вырисовывало фигуру двенадцатилетнего мальчишки. — А как я, по-твоему, могла затащить его в монастырь? Сначала Оливер, потом лагерь, а освободился он уже поздно. Ты же сам знаешь, мы едва поговорить успели — даже до выхода из крепости бы не дошли. Да и ты сказал, что сегодня уже не выйдет. «А я не про монастырь, — голос Йенца звучал почти наяву, и, если бы не теневой свист, Эрика бы заозиралась. — Ты и без моей помощи столько наворотила!.. Ты ж опенул, учись держать рот на замке. О, слыхала, какой этот, каламбур вышел!» Эри нахмурилась. Она не сразу поняла, в чем дело, и Йенц нетерпеливо ворчал на ухо. Когда Эрика догадалась, заворчала уже она. — У меня не было выбора. «Ты могла сказать правду, знаешь ли». — Чтобы он в тот же день спрыгнул со скалы? А с ним и большая часть канноров? Ты же лучше меня понимаешь, как они реагируют на такие новости. «Ну тогда ты могла не говорить ничего. Если бы он спросил — Эрика, а вот ты не в курсе случайно, лекарство от этой гадости есть или нет? — тогда бы не было выбора, ага. Никто тебя за язык не тянул». Эри пожалела, что не может метнуть гневный взгляд в Йенца, поэтому продолжила буравить выдуманный силуэт. В голове крутился их с Илом разговор в тот ужасный, просто отвратительный, худший на свете день. Лилька умерла. Оливер предал лагерь. А Ил был в таком отчаянии, что Эрика едва не потеряла и его. — Я дала ему надежду. Может, благодаря ей он сейчас только и держится. «И зачем он держится?» Эрика чуть не вскрикнула — как зачем! Но крик в одиночестве после отбоя привлек бы лишнее внимание, так что Эри заставила себя привести негодование в более безопасный вид. — Мы выигрываем время. Я пока не знаю, что делать дальше, но у меня есть возможность придумать план. Хоть что-то. Какой-нибудь выход из ситуации. Выход обязательно найдется, на то я и опенул. До тех пор я просто хочу быть уверена, что Ил не сдастся и не сделает… то, что уже нельзя будет исправить. Йенц вздохнул. Воображение живо изменило образ — невидимые плечи сгорбились, по-детски большая голова поникла. Он не то молчаливо принимал поражение, не то осознавал, что его единственный собеседник — непробиваемая тупица. — Ты же знаешь, я больше всего на свете хочу спасти его, — постаралась убедить Эрика. «Знаю, — свистя, согласился Йенц; фигура смазалась и начала пропадать. — Но ты бы его спасла, если бы дала разбиться о скалы, как он и хотел». Эри подскочила. Силуэт растворился, и она резко пересекла место, где он мерещился. — Хватит! Мне уже Стефана по горло, я не собираюсь вести себя как каннор. Не в этом случае. Ил выживет, он будет здоров, счастлив и больше никогда — никогда! — не захочет умирать. В коридоре послышался шум, и Эри захлопнула рот. Черт, разбудила кого-то все-таки!.. Шум приближался, в нем уже различались шаги — двоих людей, — и голоса — оба мужские. Эрика напрягла слух, и с сердца, стук за стуком, шаг за шагом, камнями сваливалась тяжесть. — Эри, — в дверь постучали, — ты ту… Эри открыла на середине фразы. Ил стоял с еще занесенной рукой — но живой, целый, спокойный, в полном, полном порядке. Из груди вырвался вздох, и с ним последние камни свалились в пустоту и исчезли. Впрочем, покой не продлился долго. Оливер стоял в нескольких шагах и лениво осматривал коридор, иногда бросая хитрый взор на открытую комнату. Эри пропустила мальчишек внутрь; когда Ил проходил мимо, она коснулась его руки. Ил задержался, чтобы продлить прикосновение. — Как все прошло? — полушепотом спросила она, закрывая дверь. — Лучше, чем ты уже успела придумать, дорогая, — ответил за обоих Оливер. Он сохранял безразличный вид, но теперь его незаметные взгляды обращались к Илу. — Вполне вероятно, в ближайшее время никто из нас не полетит с крыши. Ил устало улыбнулся и кивнул: — Мы договорились. Все должно быть хорошо. — Он повернулся к Оливеру. — Я же могу вас одних оставить? У Эри внутри все похолодело, когда тот кивнул, и Ил принял этот ответ. Йенц тоже отозвался льдом вдоль позвоночника. — Стой-стой-стой, почему одних? Ил, куда ты уходишь? Не надо! Вдруг что-то… — она подошла ближе и вцепилась в надежную теплую руку. — Не бойся, я буду неподалеку. Все в порядке, — Ил наклонился навстречу и шепнул так, чтобы только Эри услышала. — Если что, беги через переход и поднимай тревогу в общем потоке. — Отбой же, — так же тихо сказала Эрика. — Неважно. Поднимай всех. Если окажется, что Оливер снова соврал, больше шансов не даем. План успокоил, но теперь переживало не сердце, а сознание. Лагерь очень тяжело успокаивался после сегодняшнего. Если поднять солдат во второй раз, это может превратиться в бунт. Либо же Эрику и Ила постигнет участь пастуха, кричащего «Волки!». — Не очень вежливо шушукаться при посторонних, — хмыкнул «волк». — Не беспокойтесь, господин мажортеста, и волоска не упадет с головы вашей невесты. Лично прослежу. Ил смущенно дернулся и закатил глаза. Вспомнились их перепалки в Дэнте, на фоне настоящего — шутливые. По спине пробежал холод, но стало спокойнее. Эри нехотя отпустила руку Ила. Йенц не возмущается, значит, все должно пройти гладко. Оливер кажется мирным. Дерганым немного, но безопасным. Мальчишки еще коротко переговорили о чем-то своем, Ил в последний раз прижался плечом к плечу Эрики и вышел. Дверь закрылась, шаги стихли. Пальцы сами нашли в кармане амулет. — Надеюсь, ты не создаешь сейчас складку до оружейной, — заметил Оливер и подошел к двери. Эри вынула руку из кармана. — Надеюсь, ты не создаешь сейчас переход за подмогой. Оливер прыснул и надавил на ручку. Пространство дрогнуло и хлестнуло по душе оборванной резиной, Эрика едва не вскрикнула. Дверь открылась в коридор. Оливер ругнулся под нос, закрыл и открыл снова. И снова переход сорвался с гулким звуком. Эри сжала себя поперек тела, только бы устоять на месте. Само нутро колотило от этих дерущих мироздание попыток. Все неправильно. Неправильно! — Давай я, — взмолилась она. — Куда тебе надо? — Ты не знаешь, — огрызнулся Оливер, глубоко вдохнул и размял пальцы. — Извини. Все под контролем, сейчас я открою. Он гневно пробормотал что-то под нос, потянул ручку, и за порогом наконец-то забрезжил темный переход. Эри успела разглядеть только, что Оливер открыл шкаф — он быстро, как будто боялся задержкой сорвать складку, отрыл среди вещей шкатулку и захлопнул дверь. Что-то с магией Оливера определенно было не так. На том уровне, которое голова даже не осознавала, — «неправильность» на сердце, на запястьях, на самых кончиках пальцев. Как искаженное до неузнаваемости лицо. Эрика отвернулась, чтобы успокоить собственную магию — родное тепло переплеталось с пальцами и просило у хозяйки защиты от этого странного, незнакомого «нечто». Оливер оставил ее поворот без комментария. Он молча подошел к столу и поставил шкатулку на середину. Задержался пальцами, вздрогнул и отшатнулся, дергая головой, прислушиваясь к тишине. — Хорошо, — выдохнула Эри и встала напротив. Шкатулка поблескивала замаранными уголками между двумя опенулами. — Итак, что тебе нужно? Оливер указал рукой, ладонь изгибалась в нервной судороге. — Открыть. По-особому. — Как? — По-особому, — он зажмурился и поджал пальцы. — Я не знаю, как объяснить. Попробуй почувствовать. Эрика не стала переспрашивать и подтянула шкатулку к себе. Как ни странно, Оливера она понимала. Слишком много существует вещей, которые сложно объяснить. Хорошо, что на такие случаи теперь есть универсальная подсказка. «Что он от меня хочет?» — мысленно спросила Эри, соскребая с замка странный коричневый налет. «Он не хочет», — зазвенел ответ. Пальцы замерли на замочной скважине. Кровь забилась под горлом. «В каком смысле? Его заставляют? Он пришел сюда не по своей воле?» «Пришел-то по своей. И не заставляют толком. Он сам себя в ловушку загнал и теперь бесится, что не может выбраться. А еще опенул!» Голос Йенца оборвался, словно кто-то зажал ему рот. Эри передернула закоченевшими плечами. Жутко. Но уже через пару секунд услышала привычный свист. Рассудок успокоился и бросился на новую информацию. — Оливер, — осторожно, подбирая слова, заговорила Эрика. — Ты хочешь, чтобы я открыла шкатулку? — Да, я же попросил. Милая, тут дел на минуту! Если ты не против посидеть со мной подольше, с радостью останусь, но давай сперва разберемся с делом. Он криво усмехнулся не своей улыбкой. Глаза бегали, следуя за одним им видимыми образами, и каждый раз, когда они возвращались к началу, на радужке мелькали желтые отблески огня. — Нет. Ты действительно хочешь, чтобы я открыла шкатулку? Глаза остановились на Эрике. Спине стало ужасно холодно. Эри видела узкие черные зрачки, они напоминали два маленьких черных камушка, в которых заточено нечто такое, что не должен знать человек. Что надо спрятать далеко, укрыть ото всех и никогда не доставать. И Оливер тоже заточен в них. Он медленно опустил плечи, пододвинул стул и опустился, тоже медленно, словно боялся рассыпаться. Положил подбородок на руки, сжал пальцами губы. Просидел так секунду, другую, десяток. И, наконец, ответил, тяжело ворочая языком, с блеском на ресницах: — Я понятия не имею, что будет, если ты ее откроешь. Там может быть ловушка. — Это значит, что ты не хочешь? — Это значит, — он неестественно отмахнулся, — решай сама. У меня будут проблемы, если ты не откроешь, но не переживай, разберусь как-нибудь сам. Он отвернулся к окну и принялся выискивать там что-то, хмурясь, дергая губами, словно ругаясь на самого себя. Йенц все еще отзывался только свистом, но у Эри уже знала достаточно, чтобы догадаться самой. Оливер ввязался во что-то нехорошее. И связался с кем-то нехорошим. Он был не в себе, готов на любую низость, и кто-то воспользовался его состоянием. И сейчас, когда — Эри надеялась — он одумался, он сам был не рад чужим планам. Так вот к чему Йенц говорил про ошейник!.. Она поставила шкатулку на стол, и от стука Оливер вздрогнул. — Я решу, но для этого я должна услышать все, — сказала Эрика, когда Оливер обратил на нее внимание. — Откуда у тебя шкатулка, зачем ее открывать и что произойдет, если я это сделаю. — На последнее я не знаю ответа, — скованно пожал плечами он. — Значит, ответь на первые два. И заодно расскажи, чья это идея. Дыхание Оливера перебилось, он побледнел и крупно задрожал, и Эрика от страха прикусила язык. Что она такого сказала? Почему такая реакция? Казалось, он сейчас в обморок упадет от ужаса! Но Оливер невообразимым образом взял себя в руки, утер со лба холодный пот и, все еще трясясь, вцепился в края рукавов. Молча. — Все в порядке? — шепнула Эри. — Тебе нехорошо? Воды? Он мотнул головой, но по-прежнему молчал. И смотрел исподлобья, испуганно, загнанно. Он боялся. Не ее, не Эрику боялся. Он замер в ужасе, не мог говорить и едва мог дышать из-за человека, которого даже не было в комнате. Или все же был? — Оливер, — еще тише сказала Эрика, как будто так услышать ее могла только одна из двух душ, — это из-за… него? Оливер задергал головой — нет-нет-нет. Сейчас, когда его лицо было изувечено ужасом, Эри не могла и предположить, врет он или Симон действительно не при чем. Да и неважно это. На Оливера кто-то влияет — и настолько сильно, что сам он с этим справиться не может. Его запугали. Снова. Эри посмотрела на его напряженные руки. Хотелось взять их в свои, сжать, успокоить. Но эти же руки не так давно сжимали занесенный над Илом стилет. Они открыли камеры с лярами. Они вывернули Дженис запястье. И кто знает, на что они способны еще. Эрика боялась прикоснуться к этим рукам, точно так же, как Оливер боялся неизвестного человека. Пугающе хорошо они друг друга понимают, оказывается… Да. Понимают. — Я осознаю, как тебе страшно. Но, Оливер, пожалуйста… Ты же помнишь, чем все закончилось, когда тебя шантажировали в прошлый раз? Я не хочу, чтобы все повторилось. Никто не хочет. Оливер закрыл лицо и пропустил волосы через пальцы. Тяжело вдохнул, словно на груди у него лежали разом все камни Драконовой пасти. Эрика терпеливо ждала. Секунда за секундой, минута за минутой. Если хотя бы так она сможет удержать своего… бывшего друга от падения, она удержит. Если вернуть хотя бы его… И, наконец, когда Эри почти потеряла надежду, Оливер поднял голову и выдохнул тяжелый каменный воздух: — Похоже, Ульяна хочет…***
Оливер после разговора ушел: время было очень позднее, Эрике стоило поспать хотя бы пару часов, да и Ил вернулся. Мальчишки перебросились какими-то странными взглядами — Ил развел руками, словно извиняясь, и Оливер поник, но все равно обещал прийти следующей ночью. Тогда можно будет заняться картой. Да и Эри сможет о карте думать. Ил кашлянул, и Эрика вздрогнула. Все обошлось, он успокаивающе сжал руку. Но мысли мигом отхлынули от Оливера и вернулись в уже затертое русло. Ил. Глаза. Монастырь. Шли молча, покачивая сцепленными руками. Впереди дыбились скалистые предгорья. Серебристая в тени и золотая на солнце пылевая дымка не давала увидеть дальше пологих каменных резцов. Впрочем, остров действительно не такой большой, как могло показаться — горы прятали своими спинами море, отсюда и мнимая широта. До монастыря и впрямь должно быть не так долго. И все же Эрика едва удерживала себя, чтобы не сорваться на бег и не поволочь Ила за собой. Но сдерживала крепкая рука (и страх, что Ил на скорости споткнется или собьет и так осторожное дыхание). — Не торопись, — видимо, не так уж хорошо сдерживала… — Времени навалом, днем в монастыре нас точно примут, а в лагере никто не хватится как минимум до полудня. Эрика усилием воли заставила свою тень снова идти в ногу с тенью Ила. — Извини. Просто хочу, чтобы тебе поскорее помогли. — За пару минут мои глаза не откажут, — Ил порывисто прижался к ее плечу и поднял голову. — Такое утро хорошее. Куда торопиться! Эри тоже посмотрела на ясное небо, но взгляд против воли скользнул обратно к спокойному лицу. Ил щурился, даже почти смыкал веки, подставлял щеку солнцу и вдыхал, забавно дергая носом от пыли. На коже заново наливались цветом поблекшие веснушки, под скулами сгладились тени, от прохлады под кожей разлился здоровый румянец. Если бы не край бинтов, выглядывающий из-за ворота, и скрывающий руки плащ, он бы почти не отличался от того, каким Эрика видела его в Дэнте, в тот месяц, когда все в ее перевернувшейся жизни чудом оставалось «нормальным». Сердце защемило от внезапной волны нежности, прокатившейся по телу от пят до макушки. Эри нестерпимо захотелось сделать хоть что-то, чтобы выразить эту нежность — как будто если не выплеснет, то лопнет, разорвется на тысячу клочков. И, сжав покрепче руку, она потянулась и коснулась губами теплой щеки. Словно солнце поцеловала. — Хорошее, — согласилась Эри запоздало и спрятала взгляд у ног, в том месте, где тени сливались в одну. Ил стиснул ладонь и быстро-быстро потер большим пальцем местечко между ее костяшками. Они замедлились, Эрике же еще больше захотелось побежать. Но она забыла об этом сразу же, как только сухие горячие губы трепетно прижались к ее виску, возле уголка глаза. — Очень хорошее, — услышала она дрожащий шепот. Ил отстранился, и голос окреп. — Мы… хорошо, что мы вместе выбрались, да? Я понимаю, у нас дело, но, просто, мы давно так просто не шли куда-то наедине. То есть, мы ходили по лагерю, но, я имею в виду… — Я тоже соскучилась по нашим прогулкам, — Эри не удержала смешка и куснула губу. — В последний раз мы так гуляли, кажется, когда к Стефану вломились. От воспоминаний стало тепло, солнце разлилось от губ ниже, по груди и животу. В Дэнте Ил часто провожал ее на учебу, да и время от времени они выбирались в город, проветриться и поболтать. Они говорили, о чем угодно: от земли Лайтов и истории опенулов до недавно прочитанной книжки. Они могли идти по улице — и обсуждать абсолютно все, что видят, смеяться над каждой ерундой. И Эри с радостью пряталась в этих разговорах от проблем в школе, тяжелых мыслей о магии, давления со стороны канноров и редких встреч с Оливером. С Илом было спокойно. И очень хорошо. Любой день или вечер — очень хороший. — Надеюсь, в этот раз мне не придется выбивать двери, — рассмеялся Ил, и Эри тоже хихикнула: — Не волнуйся, твое плечо в безопасности. — Да за свое-то плечо я не волнуюсь! Эрика захохотала в голос, Ил тоже раззадорился, это веселило только сильнее, — и вот уже они совсем остановились, чтобы не задохнуться. Шутка была не самая смешная, но Эри никак не могла остановиться. Хотелось смеяться и смеяться, еще, еще, чтобы смех звенел в воздухе, чтобы долетел до рассвета, чтобы скакал по зависшим пылинкам. И чтобы так было всегда. Чтобы так же легко, тепло, светло — чтобы глупые шутки, чтобы солнце, чтобы Ил рядом! Свет рассекла темная тень. Перед глазами на секунду замелькали белые пятна, Эри отдышалась и прислонила ко лбу ладонь козырьком. Тень метнулась обратно, разрезая желтый круг. И снова. И еще раз. И с каждым маневром увеличивалась, приближалась. — Что там? — тоже успокоился Ил и уставился прямо на солнце. — Осторожно, ослепн… — одернула его Эрика, но тут же прикусила язык. Ил отвернулся, часто моргая. Что-то подсказывало, что не из-за ярких лучей. Эри сглотнула и вернулась к тени, в которой уже угадывались очертания. — Кажется, птица. Ил снова вскинул голову и заметался невидящим взглядом по небу. Эрика почувствовала, как напряглась его рука, потянула назад, за спину, чтобы спрятать. Суставы от хватки недовольно хрустнули, но Эри приняла это как наказание за глупость. Надо же было так сказать! Птица! — Не ласточка, — поспешила пояснить Эрика, и пальцы тут же оказались на свободе. — Точно? — Точно. Слишком медленная и большая. Тень приближалась и сейчас не казалось, что она мечется с бешеной скоростью. Эри отчетливо видела, как птица натужно машет крыльями на резком повороте — на несколько секунд солнце успевало пронзить маховые перья. Белые. — Кажется, это Агата. — Агата? — Ил выдохнул и вскинул руку. Голубка заметила бывшего хозяина, закружилась и с глухими хлопками, взмучивая неподвижную пыль, опустилась на предплечье. Потопталась, сминая рукав, устроилась поудобнее и распушила хвост. — Привет, чего ты так рано проснулась? М? — Ил взъерошил мелкие перышки, и пространство между ним и Эри наполнилось воркованием. — Может, случилось что? — Эрика пригляделась к лапкам, но записки не увидела. Агата отвлеклась от ласки и посмотрела сердоликовыми глазами так, словно считала Эри раза в два глупее себя. Похоже, несмотря на холодный мир, птица все еще не считала хозяйскую подругу достойной доверия. Ну и ладно. Эрике ни капельки не обидно. Вообще ничуть. — Вроде, нет. — Ил не заметил женских переглядок и погладил цепкие птичьи пальчики. — Соскучилась? Или решила проводить, а, Агата? Следишь, чтобы мы не заблудились, ха-ха! Агата уркнула, подняла клюв и вспорхнула с поднятой руки. Закружилась над головами и, поймав легкий ветерок, направилась в сторону монастыря. Ил попытался проводить любимицу взглядом, но, вздохнув, скоро закрыл глаза. — Она тебя любит, — улыбнулась Эрика и скользнула рукой по тому месту, где только что сидела голубка. — Это да. Я с ней часто говорил, когда ее выхаживал. Иногда мне кажется, что она бы мне ответила, если бы могла. Это глупо, наверное… — Не глупо. Я ждала ответа от плюшевого зайца. Вот это — глупо. Ил прыснул: — Ну, заяц-то тебе все-таки ответил. Эрика тоже хихикнула и во все том же порыве волнующей нежности, потерлась носом о теплое плечо. Чуть не чихнула от пыли, конечно, но ни о чем не пожалела — Бывают же на свете чудеса, — она шагнула вперед и потянула Ила за руку. — Пойдем. Не будем заставлять Агату ждать. Ил безмолвно согласился, и их тени скользнули следом за вытянутым на земле птичьим силуэтом.